Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

- Анджей, хотя бы выпей бульон. Это Ральф. Каждый день они с Марикой по очереди терзают меня. Но я не хочу есть, не хочу разговаривать, не хочу никого видеть. Да, кажется, и жить особо не хочу. Прошло четыре дня. Мартин не пришел… Ни для того, чтобы добить меня, ни для того, чтобы сказать, как он сожалеет о том, что произошло. А это значит, что все действительно кончилось. Возвращаться я не хочу, да особо и некуда. Никто нигде меня не ждет. Мать и ее семья получили выкуп. Я больше к ним не отношусь. Император? После всего, что он сделал для меня? Тогда все равно, где умирать - тут, у оборотней, или в столице. Нет, пожалуй, в Столице будет еще хуже - там мне придется вернуться в Храм Любви. Откуда вышли, туда и возвратитесь… Правильные слова говорят во время молитв в Храмах всех богов. Правда, они вкладывают в них несколько иной смысл. Вот в моей жизни больше нет никакого смысла. Потому не будет ли самым правильным решением все это закончить?.. А заодно закончится и боль, которая терзала не столько мое тело, сколько душу. Спина - что спина? А вот где-то там, где прерывисто билось сердце, было очень больно. Сначала я даже не мог нормально дышать, но время немного помогло. Теперь было просто больно - и днем и ночью. Ночами я просыпался от собственных тихих стонов и обнаруживал, что подушка вся мокрая от слез. Переворачивал ее сухой стороной и до рассвета лежал с открытыми глазами. Ночью было лучше, чем днем - ночью не приходили Ральф и Марика. - Анджей! Неужели ты и на меня обижен? Неужели тебе трудно хотя бы поздороваться? Трудно? Нет, не трудно. Просто мне кажется, что я разучился разговаривать. Разве мертвые разговаривают? - Все молчит и не ест? - это голос Марики. Сегодня они решили мешать мне вместе. - Анджей, - ее теплая рука ласково перебирает мои волосы, гладит по голове. - Жизнь ведь не закончилась. Я понимаю, что ты чувствуешь, но нужно жить дальше. Она понимает меня? Вряд ли. Скорее всего, со стороны мое поведение выглядит как тихая истерика. Но это не так. Просто таким образом я реализую принятое мною взвешенное решение – бессмысленное и не нужное никому существование следует прервать. - Нужно жить дальше, мой дорогой. Если не для себя, то ради твоего ребенка. Разве он виноват хоть в чем-то? Я медленно поворачиваюсь от стены, лицом к которой все это время лежал, и внимательно смотрю на Марику. Мне все еще больно лежать на спине, но это не имеет никакого значения. - Ребенок? – чуть слышно шепчу я. Марика улыбается. - Да, Анджей, ты ждешь ребенка. Вот и подумай сам, полезно ли все время лежать, молчать и не есть? Да. Это все меняет. Значит, Боги считают, что мне рано уходить. - Если я хоть кому-то нужен, - тихо говорю я, - значит, буду – есть, выходить на улицу, делать то, что ты, Марика, скажешь. Послушно выпиваю принесенный бульон, не чувствуя его вкуса. - Что дальше? Сейчас я не могу ничего решать самостоятельно, словно во мне сломалось что-то важное, вот и смотрю на Ральфа и Марику, ожидая их указаний. Женщина как-то прерывисто вздыхает и говорит: - Есть еще кое-что, что ты должен знать, Анджей. - Может, не надо? - робко касается ее руки Ральф. - Нет, надо - это будет честно. Анджей, без Мартина выжить сможет только кто-то один из вас - ты или ребенок. Если хочешь… - она неуверенно мнется и отводит взгляд, - я могу прервать ожидание. Сейчас это еще возможно. - Нет, жить будет ребенок. И я снова отворачиваюсь к стене. Она сказала, что выживет только один? Прекрасное решение. И, что особенно радует, моя смерть не будет совсем уж бесполезной. Марика, всхлипнув, убегает. Ральф еще задерживается, немного мнется у моей постели. - Зря ты так, - тихо говорит он и совсем уже собирается уходить, когда вдруг из соседней комнаты мы слышим знакомый голос - это Мартин! Я пружиной вскакиваю на кровати и, не контролируя себя, забиваюсь в ее дальний от входа угол. - Спокойно, Анджей! Ты не один! - Ральф загораживает меня своей спиной, повернувшись лицом к распахнувшейся двери. В комнату, отстраняя с дороги Марику, входит Мартин. Он сильно изменился за эти дни: осунулся, похудел, в глазах появилось какое-то странное выражение. - Ральф, выйди! – приказывает он. - Нет. - Я ничего ему не сделаю, - криво улыбается мой муж, - только поговорю. - Ты можешь говорить при нас - при мне и Марике. Анджея с тобой наедине мы больше не оставим. Из горла Мартина раздается низкий угрожающий рык. Я вижу, как напрягаются мышцы на спине Ральфа. - Ты забываешься! - угрожающе говорит Мартин. Но Ральф не собирается выполнять его приказ. - Мартин, не делай того, о чем пожалеешь! - тихо предупреждает Марика, чуть придерживая взбешенного повелителя за рукав. Он отвечает ей страшным взглядом и коротким взрыком, и Марика в испуге отступает. Оборотень обманчиво неторопливо движется к нам с Ральфом. - Последний раз говорю - уйди! Ральф продолжает стоять у него на пути, загораживая меня собой. Резкий удар Мартина он парирует, а я слышу, как тихо вскрикнула Марика. Она зажала рукой рот и в глазах у нее испуг. Когда я перевожу взгляд на оборотней, в центре комнаты перед кроватью уже застыли два зверя: огромный серый - Мартин и менее громоздкая лесная черная кошка – Ральф. Не нужно быть большим специалистом, чтобы предугадать исход возможного боя. Мартин гораздо мощнее. Я знаю только одно - не хочу, чтобы из-за меня хоть кто-нибудь пострадал. Превозмогая свой страх, сползаю с кровати и на ватных ногах иду к оборотням. Чуть касаюсь черного кота и шепчу одними губами: «Спасибо, не стоит». Теперь уже между мной и Мартином нет никого. Я просто стою и смотрю в его глаза, в которых постепенно гаснет бешенство. Сейчас мне уже не страшно. - Мартин! Будь очень аккуратным, - от двери вмешивается Марика. - Я хотела сказать, но ты не стал слушать! Он ждет ребенка! Я опускаю голову, сожалея, что травница все же сказала об этом. Когда снова смотрю на Мартина, передо мной уже человек. - Я не нуждаюсь в преференциях, - спокойно говорю ему я. Мартин мнется, потом медленно встает на колени. - Я был не прав, Анджей. Теперь я точно это знаю. Прости меня. Простить? Простить можно того, кто виновен. А он просто поступает со мной каждый раз так, как считает правильным. Так разве я могу его прощать? - Мне не за что вас прощать, мой господин, - вежливо и спокойно говорю я. - Но это не так! Ведь я избил тебя! И почему ты так ко мне обращаешься? - Вы были в своем праве, мой господин. И я обращаюсь к вам так, как должен обращаться Младший муж к Старшему. Вами уплачен выкуп, вы вправе делать то, что вам заблагорассудится. Мартин вскакивает с колен одним мощным движением, хватает меня за плечи, но тут же отпускает, сжимая в несильном кольце рук. - Анджей, не надо так. Это сейчас не ты, это… просто кукла какая-то… Он нежно касается губами моих губ, но я не отвечаю на поцелуй, не делаю попыток отстраниться. Просто стою и смотрю в пол. - Анджей, скажи, что я должен сделать, чтобы вернуть тебя. Он кончиками пальцев за подбородок поднимает мою голову и заставляет посмотреть себе в глаза. Мне не трудно - смотрю. - Что? – требовательно спрашивает он. - Ничего - ровным голосом отвечаю я, - Анджея уже нельзя вернуть. - Почему? – тихо спрашивает Мартин. - Потому что глупый Анджей умер. Мертвые не возвращаются. Разве Вам, мой господин, это неизвестно? - Не говори ерунды! – Мартин растерян и немного напуган. – Ты ведь живой! И даже ожидаешь нашего ребенка. Понимаешь? Нашего! Твоего и моего! - Да, мое тело ожидает ребенка, но разве человек - это только тело? Я усмехаюсь. - Гордитесь, мой господин, Вам удалось уничтожить меня. А очень скоро вслед за мной уйдет к Богам и мое тело. Если у Вас есть еще какие-либо желания, кроме разговора, скажите. Я обязан их выполнить, и я сдержу свою часть обязательств. Мартин на несколько шагов отступает от меня, и я замечаю, что его глаза блестят от слез. Но он ничего не говорит, поворачивается и, молча, выходит из комнаты. Во мне совсем нет сил, и я опускаюсь на пол там, где стою. Хочется плакать, но слез тоже нет. Я так и сижу, не зная, сколько времени, пока в комнату не входит пахнущий кровью Ральф, не берет меня на руки и не переносит в постель. Укрыв одеялом, он робко касается моего лба и чуть слышно шепчет: - Просто ледяной… Придется тревожить Марику, а она только заснула. - Не надо, – останавливаю его я. – Пусть отдыхает. Это не страшно. Я просто замерз. - Хочешь, согрею? - робко предлагает он. Я киваю, соглашаясь, и Ральф осторожно, стараясь не касаться моей спины, ложится рядом, прижимая меня к своему горячему телу. Очень скоро я засыпаю…