Ледышка для оборотня или 101 способ ублажить старшего мужа

Мартин был просто отличным организатором, потому выезд к определенной для поправки моего здоровья заимке, состоялся в тот же день по полудню. Мы с Мартином выехали налегке, причем у меня создалось впечатление, что моему коню не меньше ста лет. Это определенно был ветеран лошадиного фронта, потому на что-либо, кроме размеренного и неторопливого шага, он был принципиально неспособен. Мне было даже как-то неудобно сначала залезать на спину этому почтенному животному, но Мартин был непоколебим. Пришлось подчиниться. Ехали мы в полном молчании. Потому уже через терцию мне стало смертельно скучно. Конечно, мы с Мартином больше не вместе, но кто сказал, что при этом мы не должны даже разговаривать друг с другом? - Мартин? - робко начал я. - Да? - казалось, что он с нетерпением ждал, когда именно я первым обращусь к нему. Да нет, глупости. Это я желаемое за действительность выдать пытаюсь. - А ты уже решил, как назовешь малыша? Он удивленно поднял бровь. - Нет, даже не думал пока, некогда было. - Аааа, - я старался скрыть разочарование. Ну, да – ему не до глупостей. - Эй, а почему только я-то имя должен выбирать. По-моему, ты имеешь на это столько же, если не больше, прав. Я недоверчиво посмотрел на Мартина. Он немного устало улыбался. - Как-то принято, что дети наследуют фамилию Старшего в паре, потому и имена им подбирает Старший, - пояснил я очевидное, на мой взгляд, правило. - Глупости! Сам выберешь! - А ты? - А я соглашусь. Я замолчал, пытаясь понять - это он что, так шутит неудачно? - И что тебе не нравится? - Мартин смотрел насторожено. - Просто не знаю, как это сделать. Ведь это может быть, как мальчик, так и девочка. - Родится, увидишь кто - и выберешь, как назвать. У нас так обычно и делают. Имя легче давать, когда ты видишь ребенка. - А, ага, конечно, легче, - приуныл я. – Тогда точно тебе называть. - Это еще почему? – в голосе Мартина было искреннее непонимание. - Просто потому, что я его не увижу. Что тут непонятного? - пояснил я. – Его жизнь равна моей смерти. Марика же объяснила. - Так! Ты мне это прекрати! Ты что, серьезно думаешь, что я позволю тебе вот так просто взять и умереть?! – Мартин говорил на повышенных тонах, и мне стало как-то не по себе от этого. Кажется, он это заметил, потому что тут же исправился: - Извини! Просто меня убивает твое смирение. Разве можно так безоговорочно, без борьбы отказываться от жизни? Нужно бороться до конца! Даже если плохо, больно и трудно! - Не агитируй меня, я так и делаю. Как бы трудно ни было, я все равно дам жизнь этому ребенку. Мартин остановил свою и мою лошадей и встряхнул меня за плечо - легко и совсем не больно. - Я не об этом - я о твоей собственной жизни. Что за упаднические настроения? Есть нормальный живой шанс на то, что все будет хорошо. Почему ты не рассматриваешь его? Он требовательно смотрел на меня, а я не знал, что сказать, потому что мои мысли расползались в голове в разные стороны, словно испуганные светом ночные жучки. - Все ясно, - хрипло сказал Мартин и невесело засмеялся. - Надо же умудриться настолько ненавидеть меня, чтобы быть готовым умереть ради своей ненависти! - Нет! Я не ненавижу тебя! – возмутился я. - Точно? - Мартин требовательно смотрел мне в глаза. - Точно! – я ответил ему прямым взглядом. - Тогда докажи! - Как? - Поцелуй меня, - то ли попросил, то ли приказал он. Что там скрывать, Мартин очень нравился мне, и сейчас я с наслаждением вспомнил, какие у него бывают губы, как здорово он умеет целоваться. Мне вдруг ужасно этого захотелось, тем более, что повод был просто отличный - ведь он бросил мне своеобразный вызов. Ведь это всего лишь поцелуй, да и то - на спор. Он ничего не значит! И я потянулся к нему, стараясь при этом не упасть с лошади. Мартин решил эту проблему радикально, просто вытащил меня из седла, обняв за пояс, и усадил себе на колени. - Так удобнее, - чуть улыбнулся он, но я слышал, как слишком быстро бьется его сердце, да и мое почему-то решило ускорить свой обычный ритм. В таком положении мои губы были точно напротив его, и я очень легко, осторожно прикоснулся к ним. - Это не поцелуй, а декларация намерений, - улыбнулся Мартин. - Не считается! Я тоже улыбнулся в ответ. Ах, так?! И я поцеловал его по-настоящему. Мне казалось, что все мое одиночество, весь страх этих дней, ожидание чуда и робкая надежда и моя никуда не девавшаяся любовь - все это выплеснулось, наконец, в одном только поцелуе. Я целовал его так, словно это был мой последний в жизни поцелуй. Может, потому, что он действительно вполне может стать последним. Когда мои легкие уже горели от нехватки воздуха, я отстранился и посмотрел на Мартина. Его губы были чуть припухшими, а в глазах почему-то стояли слезы. - Что же ты делаешь, чертенок? – спросил он, чуть усмехаясь. - Ведь это тоже не поцелуй. - Разве? - чуть хрипло удивился я. – А что же тогда? Но Мартин только упрямо покачал головой и ничего не ответил, пересаживая меня на моего смирного прародителя всех лошадок. - Поехали. Нам до заимки еще терции две. - А быстрее можно? - Можно, но только верхом на мне. - А лошадей куда деть? - Они сами вернутся. Ты что же, готов рискнуть и довериться мне? – пошутил оборотень. - Какой же тут риск? Вот трястись еще две терции в седле - точно рискованно отбить всю задницу и убиться, свалившись во время сна. - Ладно. Слазь! Будем транспорт менять. Пока я спешивался, Мартин успел обернуться. Огромный стальной зверь вежливо прилег, чтобы мне было удобно взобраться к нему на спину. «Красавец! Какой же он красавец,» - подумал я, прижимаясь к горячему широкому загривку. Зверь легкими прыжками рванул вперед, а у меня были вполне законные основания, чтобы крепко обнимать Мартина, пусть даже и в его животном обличье. Как же мне его не хватает! И как же мне прожить эти оставшиеся месяцы? До заимки мы домчались за пол терции. Домик меня удивил. В нем, на первый взгляд, совсем не было окон. Впрочем, присмотревшись, я увидел, что выше человеческого роста в каждой из стен были все же узкие оконца, больше похожие на бойницы. - Мартин, а почему так? - Болота рядом. Да и граница в сутках пути. На всякий случай. Тут и бревна специальным составом пропитаны - не горят и жуками-короедами не тронуты. - А жуками почему? - Так сказал же - специальный состав. Они на вкус - страшно горькие. Только не вздумай пробовать! - предупредил он меня. - Весь рот сведет. Пойдем! Он распахнул очень толстые двери на массивных кованых петлях. Я заметил, что с другой стороны на одной из них был толстенный стальной засов. Такие двери только тараном выставить можно. Но внутри убежище вовсе не напоминало крепость. Мартин быстро разжег очаг, и теплый живой огонь осветил небольшое, но уютное помещение, состоящее из одной комнаты. Только в дальней стене была обычная межкомнатная дверь. - Там туалетная комната, - тут же пояснил Мартин. Кровать была хоть и широкая, но только одна. Старший перехватил мой взгляд и, поджав губы, сказал: - Это твое. Я, как и говорил, вполне могу кинуть на пол плотное одеяло. Я молча кивнул. Больше меня ничего не удивило. Обычная комната, только без привычных окон. В полу люк. Наверняка погреб. Думаю, что продуктами Мартин нас тоже обеспечил. - Пойду разомнусь, а то совсем тренировки забросил, - бросил через плечо Мартин и вышел на улицу. Вокруг дома лес был вырублен, и перед входом образовалась довольно большая поляна, покрытая густой, давно никем не топтаной травой. - Мартин, а где же болото? - За деревьями за домом с другой стороны. Метров сто отсюда. Кинь в дом! - он перебросил мне свою рубашку. Когда я вернулся, Мартин уже выписывал обеими руками сложные восьмерки, прерывая их неожиданными выпадами. Его оба меча были намного массивнее моего оружия, но он очень легко ими управлялся. Я бы уже давно выбился из сил, а у оборотня даже не было легкой испарины. Мне нравилось вот так сидеть на крыльце среди леса, где никого, кроме нас двоих, на несколько терций вокруг нет, и смотреть, как гибкий и сильный Мартин бесшумно танцует Смерть. Было в этом что-то завораживающее, от этих, перетекающих из одного в другое движений, невозможно было оторвать глаз. Трудно сказать, сколько это продолжалось по времени. Солнце уже давно миновало центр неба и уверенно клонилось к земле. Мартин закончил и подошел ко мне, оружие отложил подальше, присел, взял мои ладони в свои горячие руки. - Что-то ты совсем ледяной, - озабочено качнул головой. - Да, немного замерз, - признался я, тайком вдыхая запах его разогретого движением тела. - Ты разрешишь мне тебя согреть? Только обнять! – казалось, что он боится отказа. - А если не разрешу? - А давай без «если» - просто «да» или «нет». - Да, - вздохнул я. Ну что скрывать, мне этого так хотелось. Мартин радостно улыбнулся и схватил меня в охапку, затащив к себе на колени. Он был не просто теплым - обжигающе горячим. И потрясающе вкусно пах. Вот почему, когда человеческие воины позанимаются на плацу - от них жутко воняет? А от оборотня пахло травами и терпким мускусом. Совсем не противно. - Анджей, - Мартин потерся подбородком о мой затылок, - ты простишь меня? Только не повторяй того, что сказал тогда. Я тебя очень прошу. - Вот зачем ты начал? Было так хорошо. - Не может быть хорошо, пока мы с тобой не решим этот вопрос. Это не дело – ты обижен, я мучаюсь. Кому хорошо? - Ты мучаешься?.. - А думаешь нет? – он легко поцеловал меня в шею. – Хочешь, я дам тебе нагайку - сделаешь со мной то же самое. Обещаю, сопротивляться не буду и слова упрека не скажу, потому что поделом. - Нет, Мартин, что ты! Я не смогу. - Жаль, - вздохнул он. - Думаю, это могло бы решить проблему. - Детство какое-то, - фыркнул я. - Ты мне на ногу наступил, значит, и я тебе ногу отдавлю. Встал, освобождаясь из теплых объятий. Мартин поднялся следом и улыбнувшись предупредил: - Даже не мечтай, что я отступлюсь. Завтра я снова извинюсь, и снова, и снова… Пока не получу твое прощение. Так что, если не хочешь, чтобы я тебя совсем достал, прощай! - Посмотрим! - улыбнулся я. - Посмотрим! – пообещал он.