Забыв про лёгкий путь

Ночь ребята провели на спине птицы, что было ни разу не удобно, но зато смогли прибыть на место уже в обед на следующий день. Спрыгнули с ястреба недалеко от нужного здания, и тот сразу растворился в клубах белого дыма. Наруто только сейчас понял, что друг, должно быть, подпитывал призыв чакрой, чтоб тот не исчез раньше времени. Однако усталым Учиха не выглядел, так что джинчурики не стал переживать. Предвкушение первого в жизни заседание каге сейчас целиком занимало все мысли. Саске, в противовес напарнику, воодушевлённым не был. Помня, что устроил на предыдущем совете, он не ждал ничего хорошего… Шли шиноби медленным шагом: высадились довольно неудачно, прямо в метровые сугробы. И хотя чакра позволяла держаться не только на воде, но и на снегу, перемещение всё равно было затруднительно. Впрочем, как сказали самураи, стоявшие на входе, друзья и так прибыли первыми. Двое людей, облачённых в специфические доспехи, отвели гостей к их комнате — снова одной. В этот раз, как решил Учиха, чтобы не оставлять его без присмотра. Наруто о причине наверняка даже не думал, а то бы уже кричал на охрану, говоря, что его друг больше не нукенин и заслуживает доверия, — и этому Саске был рад. Он и сам не знал, стоит ли другим ему верить. В конце концов, он сразу сказал джинчурики, что больше исключений может не быть. Открыться кому-то ещё, кроме вносящего в его жизнь хаос друга не было у шиноби даже в мыслях. И дело даже не в том, что этого больше никто не заслужил, а потому что никто и не хотел. Даже Сакура, столько лет заверяющая в своей любви, никогда даже не пыталась его понять. Посмотрев на радостно носящегося туда-сюда напарника, пока он сам всё так же стоял у двери, Саске засомневался ещё сильнее. Разве кто-то, кроме этого идиота и старшего брата, вообще смог бы окунуться в его тёмную душу и выйти оттуда, сохранив желание помочь? Вряд ли. Парень, наконец, перестал стоять на одном месте и начал разбирать вещи. Узумаки и так уже странно поглядывает, не стоит ему беспокоиться о подобном. Сейчас главное — будущее собрание. Когда ребята разобрались со всем и уселись на кровати — уже привычно друг напротив друга — то тишину перестал разбавлять даже шорох возни и приглушённых шагов. Учиха всё ещё блуждал где-то в своих мыслях, а Наруто немного нервничал из-за всего того, что ему предстоит рассказать перед главами Великих стран. Правда, устав от абсолютно ненужных сейчас волнений, джинчурики плюхнулся спиной на кровать, продолжая касаться подошвой пола. Прикрыл веки, казалось, всего на несколько секунд, как вдруг резко сел и удивлённо уставился на напарника. Тот, заметив перемену, сразу пришёл в себя: — Что-то случилось? Наруто без слов открывал и закрывал рот, пока, затихнув на полминуты, не ответил чётко и с явным облегчением: — Курама проснулся. Парень снова улёгся на постель, как и раньше, но теперь отключился от внешнего мира. Ему явно было о чём поговорить со старым товарищем. А Саске, пусть друг этого уже не видел, едва заметно улыбнулся и, тоже расслабившись, повторил его позу. Покрывало приятно холодило, а от самой комнаты веяло теплом — хотелось спать, и неважно, что прошла лишь половина дня. Собственные мысли отпустили, и внутри Учихи переворачивалось только удовлетворение: Кьюби очнулся как раз вовремя, и теперь у каге не будет причины отказаться от их плана. Оставшиеся до заседания два дня шиноби провели почти безвылазно в своей небольшой комнатке — та как раз успела раскраситься валяющимися тут и там футболками джинчурики, свитками и мелким мусором. Убираться любящий чистоту Учиха не спешил, так как надолго они здесь не задержатся, а другу хватало чистоплотности, чтобы не оставлять на тумбочках контейнеры из-под еды, — Саске, помнящему бардак в комнате тогда ещё двенадцатилетнего генина, этого вполне хватало. Каге стали прибывать лишь незадолго до назначенного времени. Дел в селениях было предостаточно, так что даже вроде бы важному собранию главы деревень старались уделить как можно меньше времени. Наруто, почувствовавший чакру Пятой и встретивший её у входа вместе с двумя уже знакомыми самураями, на мгновение порадовался, что всё-таки не стал хокаге: Цунаде выглядела откровенно плохо для той, кто использует дзюцу вечной молодости. — Добро пожаловать! — джинчурики поприветствовал путников прежде, чем это сделали одетые в доспехи охранники, которые тут же косо на него посмотрели. Женщина ему искренне улыбнулась и отправила своих сопровождающих — двух АНБУ — вместе с подошедшими самураями. Сама хокаге отошла с давним подчинённым от входа, пока не попала в пустой коридор, где с чувством обняла парня. — Эй, бабуля, ты что? Задушишь ведь. — Пусть вмятому в большую грудь Узумаки действительно было тяжело дышать, но вырываться тот не стал, давая женщине делать, что хочет. Всё-таки они действительно давно не виделись. — Глупый. Ты ведь никогда не поумнеешь, да? — Цунаде отпустила парня и строго осмотрела его фигуру, словно ища что-то. Но, видимо, не найдя, успокоилась и сказала: — Спасибо за отчёт о той болезни. Я не знаю, в какую эпидемию всё могло превратиться, если бы мы вовремя не узнали причину. — Да не за что. — Наруто смущённо провёл рукой по волосам, взъерошивая их по давней привычке. — Ты пришла с двумя АНБУ. А я думал, что возьмёшь с собой Сакуру-чан, — с сожалением. — Она хотела, — хокаге кивнула, — но Конохе нужен сильный медик, пока меня нет. — Ясно. Пятая немного помедлила, рассматривая такое знакомое лицо, прежде чем произнести: — Это мой последний совет каге. После него я ухожу с поста и полностью передаю полномочия своему преемнику. — Чего? — удивлённо произнёс шиноби. — Но почему? — Наше поколение допустило слишком много ошибок. И хотя я надеюсь, что многие всё же довелось исправить, но пора уступить место молодым. — Цунаде весьма красноречиво посмотрела на сразу нахмурившегося парня. Она не сводила с него строгого взгляда, даже когда продолжила: — Я несколько месяцев ещё буду работать в госпитале, прежде чем окончательно подам в отставку. В конце концов, — усмехнувшись, — я с самого начала не хотела становиться никаким хокаге. Верно. Это он её убедил, вдохновив собственной мечтой, от которой теперь отказался. На душе сделалось паршиво, но вопреки этому Наруто смотрел твёрдо, без тени сомнений: так будет лучше. Никто не знает, как тяжело ему далось это решение, и никто не вправе за него осуждать. Пятая всё правильно поняла. Возражать и переубеждать она больше даже не пыталась, только глубоко вздохнув: — Ладно. Разберусь с этим собранием и смогу наконец-то напиться. А то Какаши все мои заначки из кабинета повыкидывал, — поморщившись. — Вы с Учихой, кстати, официально здесь в качестве моих сопровождающих. — Да? А как же?.. — До Конохи вы двое со мной, очевидно, не пойдёте, но мне ведь по протоколу нужна охрана. — Цунаде пожала плечами. Она уже было двинулась по коридору, как вдруг остановилась. — Присмотри за своим другом. Пусть людям, здесь находящимся, и известны его заслуги на войне, но всё может плохо закончиться даже из-за одного неверного слова. — Знаю. Смотря вслед уходящей женщине, джинчурики понял, что Гаара в своём письме не сообщил коллегам точную причину совета. Кажется, оно принесёт больше проблем, чем Наруто мог подумать. Как только прибыл последний участник, пятеро каге, их сопровождающие и Мифуне с двумя другими самураями прошли в специальную залу. Саске её помнил более потрёпанной — сейчас же всё починили, и над каждым креслом вновь развивалось соответствующее знамя. Напряжения между присутствующими не было: война и совместные сражения объединили страны лучше любых договорённостей. — Прежде всего, я хочу поблагодарить казекаге. Давно уже пора было нам собраться. — Эй, выделяющийся своим массивным мускулистым телом, разительно отличался от того, что был на предыдущем заседании: спокойный, благодушный и даже не пытающийся проломить стол. За спиной стоял названный брат и одарённая крупными формами подчинённая, и если последняя выглядела абсолютно индифферентно, то Би, судя по лицу, вполне мог бы что-нибудь ляпнуть. Читать свой рэп ему мешал приказ райкаге, но надолго этого не хватит. — Согласна, — улыбнулась мизукаге, оглядывая новые лица. — Не стоит. Это была не моя инициатива, меня попросил друг. — Стоящие за спиной брат и сестра словам Гаары не удивились — он им сказал заранее. Но вот хокаге подняла голову вверх на собственных сопровождающих: догадаться было нетрудно. — Друг, значит… Что ж, Наруто, расскажешь нам причину? — спросил заметно помолодевший духом Цучикаге, больше не жалующийся даже на старческую боль в спине. — Эм-м, да, конечно. — Как парень не старался, он всё равно нервничал. Впрочем, заметил это разве что стоящий рядом Учиха. — Я бы хотел выдвинуть на совете некоторые реформы мира шиноби. Никто ничего не ответил, даже Мифуне. Джинчурики осмотрел лица собравшихся людей и вдруг понял: они не удивлены. То есть, все от него только этого и ждали? На душе стало тепло, и Узумаки, не скрываясь, улыбнулся: — Для начала стоит рассекретить наиболее важные миссии АНБУ: чем меньше власти будут скрывать от народа, тем лучше. Численность ниндзя сильно упала, поэтому нужно сделать всё, чтобы предотвратить возможную гражданскую войну. — Люди не воспримут это спокойно. Ты, может, не знаешь, но страны на протяжении всего своего существования вытворяли такое, что обычный человек не станет терпеть. — Самые тёмные дела не нужно раскрывать. Только основные: миссии против других стран, тайные устранение глав государств и эксперименты. Одновременно стоит увеличить важность изучения истории, чтобы люди знали ошибки прошлого и могли на них учиться. — Наруто остановился, ожидая реакции. Каге раздумывали несколько минут, прежде чем согласиться — единогласно. Давно уже пора покончить со всеми этими интригами. — Дальше… — Парень быстро провёл языком по сухим губам. — Со временем нужно уменьшить количество боевых шиноби, и выучить больше медиков, учителей — это тоже снизит недовольство народа. Тем более что миссий с каждым годом будет всё меньше. — Взгляд в сторону казекаге. — Можно выдать больше ниндзя сельскому хозяйству и в лаборатории для улучшения мирного производства. Также сделать обязательными для торговых караванов шиноби-сопровождающих — это убережёт от разбойников. Узумаки никто не прерывал: доводов, чтобы опровергнуть высказывания, пока не было. — Ещё нужно изучить древние развалины: там наверняка есть опасные техники, и будет нехорошо, если они попадут не в те руки. Обговорить новую политику с более мелкими странами и оказать им помощь — тогда возможность их нападения сильно снизится. Исследовать дальние территории для нахождения ресурсов и исключения угрозы извне. Плюс улучшить контроль нукенинов и наёмников с помощью АНБУ, сделать это их главной задачей. Некоторое время стояла тишина — главы обдумывали будущие перспективы. В конце концов, райкаге произнёс: — Всё это, конечно, хорошо, но что будет, если на кого-то действительно нападут? Нас мало, а ты предлагаешь ещё уменьшить численность шиноби. — Знаю, — Наруто вздохнул. Теперь самая сложная часть. — У меня есть идея, как дать странам гарантию победы в любой войне, даже если вы снова разведёте её друг против друга. Сказанные слова стали шоком для всех, кроме Гаары, который знал всё заранее. — Гарантию? Ты хоть понимаешь, о чём говоришь?! — Цучикаге от эмоций чуть подлетел над стулом. — В нашем мире никто не сможет дать никакой гарантии! — Я могу. — Узумаки смотрел с такой силой в глазах, что больше никто не стал возражать. Впрочем, убеждёнными шиноби, конечно, не были. Но слушали даже более внимательно, чем прежде. — Страны снова получат силу биджу, но теперь никто не сможет её отобрать. — Каким образом? — Райкаге косо глянул на притихшего и непривычно серьёзного брата. — Мы с Саске сможем запечатать их так, что печать будет снята лишь после смерти носителя. Взгляды всех присутствующих тут же обратились на Учиху. Тот неосознанно повёл плечом, но подтвердил: — Это возможно. Мы уже делали нечто подобное, когда сражались с Кагуей. Каге словам бывшего нукенина не особо верили, но здраво рассудили, что Узумаки врать не станет. Поэтому слушали дальше, не прерывая. — Мы сделаем что-то вроде святилища, где будут храниться все биджу. Кандидат в джинчурики — совершеннолетний и добровольно согласившийся шиноби — придёт туда, и если его тело подойдёт кому-то в качестве сосуда, то он станет мощью государства и будет обладать правом голоса наравне с каге. — Наравне? — мизукаге удивилась. С чего бы, по сути, оружию управлять страной? — Если джинчурики не будет иметь должный почёт, то люди будут бояться его как чудовища. А так, практически равные по силе каге и носитель зверя будут основной силой и властью, не считая даймё, — терпеливо пояснил Гаара. — Вот как… — Тогда, пока вы с Учихой живы, мы сможем запечатывать пожизненных джинчурики. Но что будет после? — райкаге сильно сомневался в действенности этого плана — всё упиралось лишь в двух шиноби. — После… — в горле пересохло, но твёрдости в голосе Наруто это не убавило. — Когда мы умрём, наши души не отправятся на тот свет, а будут запечатаны в святилище вместе с тёмным Курамой — там будет для этого отдельный постамент. Тогда каждому кандидату, которому дал согласие кто-то из биджу, будет достаточно лишь его коснуться, чтобы сработала печать. Парень, выдохшись и только теперь заметив, что сжал пальцы на спинке кресла хокаге, посмотрел женщине в лицо. Цунаде выглядела плохо: в глазах боль от судьбы, выбранной этим глупой мальчишкой. Ведь так Наруто никогда не сможет найти покой и увидеться с родителями. Короткий взгляд карих глаз — Саске тоже. Они готовы пожертвовать всем ради вечного мира. Значит, Цунаде обязана их поддержать — пусть это и будет её последнее решение как хокаге. — Коноха согласна, — впервые раздался голос одной из Легендарных саннинов. Коллеги посмотрели на неё, но промолчали. Стоило всё хорошенько обдумать… — Песок согласен. — Гаара легко улыбнулся своему другу и получил такую же улыбку в ответ. — Облако согласно. — У райкаге не было причин не доверять мальцу. Тем более что у них с Би ничего даже не поменяется. Оставшиеся каге медлили довольно долго, но в итоге Цучикаге, вздохнув, сказал: — Будет по-вашему… Камень согласен. Мизукаге же медлила. Она не советовалась со своими сопровождающими, а почему-то смотрела на одного из стоящих за спиной хокаге. — Я соглашусь, — наконец, произнесла она, — если Учиха пойдёт со мной. Цунаде среагировала первой: — Зачем? — Хочу лично выяснить, можно ли ему доверять. Саске чётко вспомнились слова, сказанные этой женщиной на прошлом собрании… Перспективы не радужные, но ради их с напарником плана он готов пойти и не на такое. Парень уже хотел согласиться, когда Наруто сказал: — Это невозможно, — в его голосе не чувствовалось былой улыбки, даже вежливой — строгий и даже непривычно холодный тон. — Без Саске я не смогу сделать ничего из того, о чём говорил, — всё строится на наших общих техниках. — Хм-м. Мизукаге раздумывала над грядущими перспективами, пока Учиха спрашивал себя: не показалось ли ему, что друг озвучил далеко не главную причину?.. — Ладно, туман согласен. — Не дав никому ничего сказать, мизукаге добавила: — Я слышала, что вы сейчас путешествуете по странам. Смею надеяться, что наша стоит не на последнем месте. — Намёк был очевиден, так что джинчурики кивнул: — Конечно. — Значит, единогласно, — подвёл итог Мифуне и махнул рукой сидящему недалеко писарю. Первое решение принято. Дальше каге обсуждали вопросы торговли, восстановления после войны и многого другого. Собрание закончилось лишь спустя ещё пару часов. Уходя из зала, Наруто чувствовал, как же устал стоять на одном месте. С завистью посмотрел на напарника — тот выглядел таким же безразличным, как и всегда. Впрочем, лишь только все договорились, что строительство святилища начнётся через месяц — когда место для него будет найдено, — Учиха ушёл в комнату. Каге стали собираться в обратный путь: задерживаться здесь не стоит, дел и без того много. Наруто, попрощавшись со всеми, уже хотел последовать за другом, но его отвёл в сторону Би. — Этот твой план… Получается, как только умрёт джинчурики, биджу запечатается в определённом постаменте? — Судя по тому, что строчки не были рифмованными, говорил Восьмихвостый. — Да. — А если кто-то, кроме будущих джинчурики, попадёт внутрь укрытия? — Дверь будет запечатана, если в святилище находятся меньше пяти зверей, не считая тёмного Курамы. Как только один из носителей умрёт, вход разблокируется. То же самое будет, если все пятеро джинчурики соберутся вместе — на случай становления новой Великой страны. К тому же… — Узумаки хмыкнул, — мы ж Саске будем там, так что проследим за порядком. А уничтожить железные сосуды никто не сможет, так как для их создания использовался наш совместный иньютон. Не думаю, что это даже у старика Рикудо выйдет. — Почему? — Глаз не было видно за затемнёнными очками, но в голосе Хачиби было слышно удивление. — Все печати строятся на нашей с Саске смешанной чакре — снять их можно только чем-то идентичным. Ну, или как-то так… на самом деле, я не до конца понял, — с извинением. Биджу хмыкнул. Когда шиноби протянул кулак, Узумаки чудом понял, что теперь это Би. Широко улыбнувшись своему учителю, Наруто стукнулся с ним в таком знакомом жесте. *** Для всех шагающих по коридорам самураев Учиха Саске провёл все три дня своего пребывания на базе, запершись в комнате. Он не ходил на обед в гостевую столовую, не расспрашивал местных, как его товарищ, а вышел лишь раз — на сам совет. Наруто же, возвращавшийся к ночи в пустое и неосвещённое помещение, знал, что напарник умудрялся менять место собственной дислокации, никак при этом не потревожив часовых, стоящих внутри и снаружи здания. И пока джинчурики успел переговорить минимум с половиной здешних жильцов, Учиха обошёл почти всю базу, запомнив большую часть ходов. Зачем — неизвестно. Но друг как-то застукал Саске лежащим на заснеженной крыше: увидел краем глаза и сразу свалил, чтобы не тревожить. Если он хочет побыть в одиночестве — пускай. День после собрания отличился тем, что, задержавшись с каге, Узумаки застал напарника в комнате. И тот даже не собирался уходить: лежал лицом в подушку, дышал размеренно и глубоко. И хотя Наруто понимал, что Учиха не спит, не стал шуметь или что-то говорить. Было негласно решено, что здание они покинут не сегодня… Утром, после хорошего сна, шиноби собрали вещи и тихо вышли, оставив ключ в замке. Охранники в коридоре, кажется, ещё спали, но за металлическими масками видно не было — стояли они всё же по-военному исправно. Только часовые, дежурившие у входа, пожелали бывшим гостям приятного пути, но перед этим спросили: — Может, вам стоит подождать до завтра? Сегодня собирается буря. — Небо, правда, и так обычно тёмное в этих землях, покрывалось всё более чёрными тучами. Сомневаться в словах самураев не стоило, но ниндзя отказались от предложения: и без того задержались. Отойдя немного от входа и уже почувствовав на себе усиливающийся морозный ветер, ребята ускорились. Бежали, неслышно ступая по мягкому снегу, а звук рассекаемого их движениями воздуха полностью поглощался окружающим шумом. Даже их фигуры вскоре стали незаметны: и от скорости, и от множества падающих снежинок. Спустя пару минут, когда Саске понял, что песчаную пустыню с палящим солнцем они променяли на снежную тундру, идти по которой ничуть не легче, он подумал снова осуществить призыв. Но сейчас это было невозможно: лететь при подобной погоде было бы тяжело даже громадному ястребу. Придётся добираться пешком. Снег под ногами стал похрустывать, но человек, обделённый острым слухом шиноби, вряд ли это бы заметил. В ушах шумело от дующего на километры ветра, в лицо били и с каждой секундой всё медленнее таяли крупные снежинки. Горизонт мутнел, скрываясь в бушующих белых хлопьях, и риннеган здесь не сильно помогал, пусть Саске и видел чуточку больше, чем находящийся рядом напарник. Друзья бежали всего час, но уже вдоволь убедились в верности слов провожавших самураев: стоило переждать бурю и отправиться после. Но идти назад было уже поздно. Ветер завывал с ужасающей силой, ударяя две фигуры со всех сторон, пытаясь сдвинуть так же, как целые клубы снега. И хотя с равновесием у шиноби проблем нет, бежать больше было нельзя. Вокруг потемнело, будто сейчас не утро, а поздний вечер; снежинки залетали в глаза, и пришлось закрываться от них пусть и согреваемой циркуляцией чакры, но всё равно уже замерзшей ладонью. Ничего дальше пары метров не было видно — скрылось в ворохе поднятых крупиц снега. Учиха, тем не менее, хотя и не мог разглядеть лица друга или услышать его дыхание, чувствовал исходящие от него волнение и беспокойство. Поэтому напрягал глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь за всей этой пеленой метели. Наконец-то увидев нечто обнадёживающее, Саске прокричал, выпустив изо рта тут же улетевшие клубы пара: — Туда! — Для верности он отнял руку от лица и показал ей в нужную сторону, но друг услышал и без этого, сразу последовав за ним. Использовав все силы, чтобы быстрее преодолеть расстояние до мелькнувшей вдалеке чёрной точки, шиноби были счастливы, когда это оказалось не безрезультатным. Небольшой пещерный грот, уходящий под землю, обещал стать сносным убежищем. Пол заменяла замёрзшая земля, ставшая по мягкости равной камню. Стены и потолок — ледяные глыбы, по углам и ближе к входу запорошенные снегом. Длина — всего десяток метров; может, если в здешних землях когда-либо бывает плюсовая температура, то растаявший лёд открывает проход куда-то дальше вниз, но сейчас здесь не было никакого продолжения: просто маленькая круглая пещерка, непонятно как тут появившаяся. О том, чтобы согреться пламенем костра, друзья не могли даже думать: сжечь можно разве что собственные вещи, но это было скорее безумием, чем имеющим смысл действием. А потому стоило радоваться хотя бы, что сквозящий снаружи ветер не доставал до дальнего конца пещеры. Сейчас, когда облепившие лицо снежинки растаяли и больше не мешали обзору, Наруто смог разглядеть своего напарника, а не просто чёрную тень: Учиха слегка пошатывался, когда отходил к скрытому от ветра месту. Ноги подкосились, но Саске сделал всё, чтобы выглядело, будто он просто взял и сел; тело склонилось к коленям — опираться о ледяную гладь было глупо, — а лицо полностью закрыл плотный капюшон. Сейчас Узумаки чётко видел, что друга трясёт. Прислушавшись к собственному телу, понял, что и сам дышит чаще обычного. Вспомнил, как закончилось для него предыдущее собрание каге. В тот раз он принял самое важное решение в своей жизни — шиноби не сомневался. И хотя он понятия не имел — ни тогда, ни сейчас, — к чему всё это в итоге приведёт, но не допускал даже мысли о сожалении. Пусть для многих его выбор казался неправильным и неразумным, для джинчурики он был единственно верным и возможным. Наруто бы ни за что не бросил этого прирождённого мстителя. Он просто физически не мог так поступить: всё, что происходит с Учихой, отражается на нём самом. Если кого-то одного ломают, то сломаны в итоге оба. И боль — одна на двоих. Всегда так было и всегда будет… Парень подошёл — совсем не тихо, но сидящий даже не поднял головы. Сел рядом (плащ стал хоть как-то спасающей от холода земли подстилкой) и с минуту просто смотрел на согнувшуюся фигуру. Напарник не двигался и будто не дышал: спина не поднималась, а из звуков был только свист усилившегося снаружи ветра. Наруто и сам задержал дыхание, когда медленно поднёс руку к опущенной ткани капюшона и мягко её отодвинул: оказывается, веки друга всё это время были опущены и только сейчас он посмотрел на нарушителя покоя. В глазах не было удивления или вопроса — одни усталость и сонливость. Последнее заставило джинчурики нахмуриться. Кожа Саске, обычно светлая, сейчас стала бледно-розовой на щеках. Чуть трясущиеся от внутренней дрожи губы поблекли и отливали по краям слабой синевой. На лице всё ещё оставались капли воды, которые от перемены положения головы стали стекать вниз, оставляя на ещё сильно влажной поверхности едва видные дорожки. Узумаки знал, что на нём самом следы от снега остались разве что на одежде. Друг больше на него не смотрел, уставившись куда-то в пустоту и став моргать чаще. Наруто закусил губу до крови, но даже не заметил появившийся во рту железистый привкус. Он снова протянул руку, но не к капюшону, а к щеке Учихи, слабо касаясь её костяшками пальцев: холодная и мокрая. - Эй. — Саске снова повернулся к напарнику, но непонятно, от оклика или прикосновения. — Ты как? Отвечать шиноби нужным не посчитал: может, не хотел выдавать дрожь в голосе и заставлять друга беспокоиться ещё сильнее. Вместо этого он развернулся и двинулся ближе, чтобы до сих пор покоящаяся на лице ладонь прижалась сильнее. Щёку стало неприятно покалывать от чужого тепла, но отстраняться шиноби не стал, только снова закрыл глаза — их почему-то тоже щипало. Узумаки, полностью прочувствовав холод чужой кожи, невольно содрогнулся. Направил чакру к пальцам и начал аккуратно растирать лицо напарника: сначала одну щеку, потом другую. Когда к замёрзшим участкам прилила кровь и джинчурики остался доволен результатом, он переложил ладонь на лоб — тот был чуть горячее нормального. Судя по всему, Саске действительно плохо переносил такую погоду. На губы сама собой прокралась ухмылка. Они полностью противоположны даже в подобных мелочах: Наруто мог продержаться в любой мороз, согреваясь огненной чакрой лиса, но зато спокойно бы свалился от яда, который Учиха и не заметит. Судьба действительно знатно над ними посмеялась… Закончив, Узумаки с довольной улыбкой отнял руку от чужой кожи: теперь друга не трясло, а во взгляде не было излишней сонливости — только усталость. Впрочем, отдаляться Саске не спешил, так что джинчурики мог очень чётко видеть, как в черноте единственного открытого глаза одна за другой проносятся эмоции, пока не осталось что-то горькое — то, что пожизненно висит грузом на душе. Многие из знакомых Наруто считали, что его можно читать как написанную самым простым и доступным языком книгу, совершенно забыв, что это именно он часто выворачивает мысли и чувства других наизнанку — тем или иным способом. Учиха был один из немногих осведомлённых и единственным, кто не обманывал себя, думая, что сможет спрятать собственное нутро. Точнее, раньше пытался, но понял, что смысла это никакого не имеет. Поэтому теперь Саске не пытался казаться бесчувственным ублюдком — он просто расслабил лицо, и оно приняло своё обычное спокойное выражение. Пусть никто, кроме друга, даже и не заметил бы разницы. — Я тут вспомнил, — негромко произнёс Учиха, — что так и не попросил у тебя прощения. Тогда. «Тогда». Когда мы лежали, истекая кровью, и засыпали от боли и истощения, искренне считая, что больше не проснёмся. — Прости. Наруто помотал головой. Он не мог сказать «не за что», ведь это будет неправдой. Но и причин извиняться он тоже не видел. Они оба совершили множество ошибок, и ни у одного нет права в чём-либо обвинить другого. Тем более что все мотивы и поступки друг друга уже давно поняты и приняты. Узумаки встретил взгляд напарника: тот просто хотел остаться честным перед самим собой. Он извинился перед Сакурой и обязан был попросить прощения у того, кто готов скорее умереть сам, чем просто отпустить. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я сожалею лишь о своей мести брату и попытках избавиться от тебя. Больше ни о чём. — Слышать это было больно, но Наруто кивнул. Он действительно это знал, пусть и не хотелось признавать, что друг при возможности вернуться в прошлое снова ушел бы из деревни, связался с Орочимару, сразился со всеми каге и закончил убийством Данзо. Стало немного дурно, когда джинчурики понял, что умудрился убедить весь мир в раскаянии Учихи, нагло при этом соврав. — Я пытался убить тебя столько раз… — Ты бы не смог. — Не смог, — согласился шиноби. — Но я хотел этого. Думал, что хотел. У меня была цель, и я готов был на всё ради её достижения. Тогда смерть лучшего друга казалась мне вполне разумной ценой за силу. — Риннеган уже давно закрылся от мира, а сейчас и второй глаз на несколько секунд скрылся под опущенным веком. Саске был задумчив, а равномерный гул бушующей за укрытием стихии успокаивал. Узумаки молчал. Но если бы напарник сейчас посмотрел на него, то тут же пожалел о сказанных словах. Наруто сжал зубы, пытаясь отвлечься от стрельнувшей в душе боли на всё ещё чувствовавшийся слабый привкус крови во рту, пока рядом сидящий человек ничего не заметил. Он обхватил культю рукой, подсознательно закрываясь, и долгие секунды думал. В конце концов, он сказал: — Мы бы сразились, так или иначе. Этого было не избежать, — тихий выдох. — Лишь в драке мы можем донести друг до друга свои мысли. Саске резко раскрыл глаза, шокировано смотря на друга, улыбающегося невыносимо тяжёлой и болезненной улыбкой. В голове мигом появился, казалось, такой далёкий, но такой важный разговор. «Мы умрём вместе» Они не умерли. Чудом. Били друг друга, опустившись с колоссальных по затрате чакры техник до банального мордобоя. Вбивали собственные планы, цели и чувства, пока не пришли к взаимопониманию. Внезапно накатило осознание: какими бы ни были обстоятельства, судьба предшественников всё равно бы их настигла. Как Индра и Ашура, Хаширама и Мадара — дружили, враждовали и сражались насмерть. Были братьями, товарищами, соратниками, делили одну мечту или одинаковую текущую по венам кровь — неважно. Им было суждено разрушить своего противника и смотреть, как собственная цель воплощается в жизнь — или становится прахом… Учиха вздохнул глубоко, успокаиваясь: больше так не будет. Они не закончат, как те тени из прошлого. Ведь Первый смог поставить деревню выше лучшего друга и убить его, а Саске теперь знал, что скорее сам ляжет в могилу, чем сделает это. И напарник давно дал понять, что в случае чего поступит так же. Именно поэтому они оба сейчас торчат в ледяной пещере, скрываясь от бушующей метели, а не разбежались по свету, будучи искренне уверенными в правильности своих действий. «Ни один человек не может быть совершенным и безупречным. Всю жизнь мы ищем то, что компенсирует наше несовершенство. Я считаю, когда мы находим таких людей, то устраняем свои недостатки и можем двигаться вперёд по единственно верному пути…» Итачи был абсолютно прав… Блуждая бездумным взглядом по однообразным видам, Саске заметил вновь активированным риннеганом собственную дрожь и удивился, только теперь осознав, что от окружающих льдов изнутри снова стал пробирать холод. Узумаки тоже это заметил, но теперь не ограничился растиранием, а распахнул плащ и прижал к себе совсем близко находящегося парня. Тот на это ничего не сказал, но отчего-то улыбнулся: облегчённо и со слабой теплотой, пусть тело и казалось вздрогнувшему джинчурики ещё одной ледышкой. Саске некоторое время смотрел на выглядывающую из-под ворота шею, куда его уткнули, чувствуя постепенно разливающийся по каналам поток чужой чакры — живого пламени, но не обжигающего, а согревающего мягко, даже бережно. Глаза закрылись сами собой, как только пропала дрожь. Размеренные дыхание и пульсация сердца под боком успокаивали, и сознание быстро провалилось в сон… Наруто продолжал по чуть-чуть вливать в прижатого к груди человека чакру, которой поделился лис, смешанную с собственной. Курама на все его действия молчал, не выговаривая предостережения о последствиях или удивление от глупости и наивности джинчурики. Тот был ему за это особенно благодарен. Шиноби просто не хотел снова видеть, как друга поглощает то, с чем он не в силах справиться. Той ночи, когда Учиха болел, ему и так хватило на всю оставшуюся жизнь. Он готов был на всё, чтобы не чувствовать больше той отчаянной беспомощности. И даже если бы Саске стал возражать, со свойственными ему упрямством и убедительностью говоря, что полностью в силах самостоятельно справиться с обычным холодом, парень бы его не послушал. Он зажмурился, не понимая, с чего такая настойчивость? Всё-таки, если бы стало чересчур плохо, то Учиха бы разогрел себя Аматерасу или ещё чем-нибудь. Но нет. Вместо этого он принял чужую заботу и не стал как-либо спорить. У Наруто от возникших и перекрывающих друг друга мыслей заболела голова. Он сосредоточил взгляд на чёрной, едва выделяющейся в окутавшей от пасмурной погоды темноте макушке и постарался абстрагироваться от всех вопросов. Помогло это относительно: на передний план выскочило сравнение Саске со всеми этими снежными землями и удивление тому, что две схожие по природе сущности так несовместимы. А они двое совместимы, пусть и абсолютно разные. Если бы Узумаки не боялся потревожить спящего в его объятиях человека, то сейчас он бы со всей силы стукнулся о ледяные стены головой.