Вот и всё

       СеХун резко крутанул руль, и фургон слегка занесло на повороте. – Черт! – юноша погрозил кулаком лихо проехавшей мимо легковушке. – Вам тут права на рынке продают?! – Приятель, ты бы поаккуратнее, – ЧанЁль, пристроившийся сзади, обеими руками сжал завернутое в грубую холстину творение «Рубенса». – Не забывай: мы везем произведение искусства. – Я хочу управиться со всем этим побыстрее, – отрезал медвежатник. – И хочу тебя предупредить: если запахнет жареным, то я уеду без тебя. – Всё в порядке, – махнул рукой юрист. – Делай, что хочешь.    СеХун, бросив в зеркало удивленный взгляд, пожал плечами и вырулил на широкополосную трассу. – Скоро будем на месте, – сообщил он. – Приготовься.    ЧанЁль горько усмехнулся.    Приготовиться?    Он этим и занимался последние восемь лет.    Юрист повернул голову и посмотрел в окно, скрытое от излишне любопытных глаз за тонировкой. Они уже выехали за пределы города, и пейзаж сменился с урбанистического на утрированно-сельский.    Теннисон писал: «На сад похожа Англия...». Что ж, по большому счету, он был прав, и эти слова оставались актуальными до сих пор: много зелени, усмиренной рукой человека; много ярких и необычных цветов в геометрично разбитых палисадниках.    За окнами можно было увидеть крыши усадеб, скрытых в глубине яблоневых зарослей. Здесь обитала сытая буржуазия, привыкшая к спокойствию и надежности. Таких людей легче всего было застать врасплох, и заговорщики надеялись именно на эту психологическую особенность.    Конец августа в Великобритании радовал прохладной, но не дождливой погодой. Солнце светило, мягко пробиваясь лучами через вату облаков, а ветерок приятно холодил лицо.    Отличный денек для мести.    Жилище ИльХуна располагалось в самом сердце этого благополучного болота. Надежное строение из темного кирпича, одно из таких, которое местные жители несколько уничижительно кличут «деревенским домом».    ЧанЁль задержал дыхание на несколько секунд. Он прислушался к собственному сердцебиению, которое оглушительно стучало в ушах, будто в груди трепетала пойманная птица.    СеХун остановил фургон с маркировкой «Вилли и сыновья. Перевозки ценных предметов», и юрист, проверив «глок», спрятанный под просторной курткой, надетой поверх серого комбинезона, медленно сглотнул: пора.    Он надвинул козырёк бейсболки пониже и неловко вылез из фургона, старательно придерживая картину. – Удачи, – кивнул юристу СеХун. – Не облажайся там. – Постараюсь, – криво улыбнулся адвокат. – Я пошел.    Он приблизился к интеркому и, прислонив объёмный сверток к колонне, нажал на кнопку звонка.    Щелчок раздался почти моментально, и ЧанЁль, разместив полотно под мышкой, ступил на территорию противника. Он небрежно оставил створки приоткрытыми, надеясь, что это спишут на простую спешку.    МинСок рассказывал, что дом охранялся тщательнее, чем музей мадам Тюссо, но юрист, пересекая сад, не заметил ни одного человека в форме.    Он беспрепятственно вошел в дом и осмотрелся.    Никого.    Нахмурившись, адвокат позвал: – Простите? – Иду, иду, – со второго этажа по лестнице раздались торопливые шаги.    ЧанЁль поднял голову, и его глаза расширились: к нему спешил тот самый человек, которого он видел на аукционе.    Юрист сжал зубы.    Ну, нет. Отступать он не собирается. Только не теперь, когда он зашел так далеко. – Мистер Кан должен подписать акт о передаче, – промолвил адвокат, ставя картину на пол и прислонив к вычурным перилам с позолотой. – Я и есть мистер Кан, – улыбнулся невысокий субъект. – Где мне нужно поставить роспись?    ЧанЁль приоткрыл рот.    Нет. Не может быть. Это не по-настоящему.    Не может быть в Англии двоих Кан ИльХунов, эмигрировавших восемь лет назад.    Таких совпадений не бывает.    Хозяин дома, с удивлением посмотрев на странного курьера, нетерпеливо протянул руку за документом.    И тут раздался выстрел. ***     Черный четырехдверный седан лихо летел по лондонским улицам, заставляя редких прохожих разевать рты от изумления и ужаса.    Исин редко садился за руль, и по его стилю вождения становилось понятно, почему, но ни самого добровольного шофера, ни обоих пассажиров этот факт не волновал.    ЧунМён, сидя за водительским креслом, довольно безрассудно проигнорировал ремни безопасности. Он развернулся всем корпусом к своему собеседнику – человеку, расположившемуся рядом. И их разговор был весьма напряженным.    А китаец гнал и гнал вперед, лишь изредка сверяясь с указаниями навигатора. Конечной точкой их поездки был задан дом мистера Кана.    Исин не волновался. Он всегда отличался спокойствием и душевным равновесием. Даже собственный промах с попыткой продать наркотики переодетому полицейскому не вызвал у юноши обычного для такой ситуации взрыва эмоций. Лэй флегматично отсидел положенные восемь лет и девять месяцев, выйдя на волю на две недели раньше срока.    До сих пор он участвовал в операции отмщения лишь опосредованно, сведя ЧанЁля и Лу Ханя с Кинжалом.    Сейчас же Исин находился в самом пекле, и он ощущал это каждой клеточкой своего тела.    Приятный голос ЧунМёна, богатый эмоциями и тонами, настраивал на нужный лад и помогал сосредоточиться, и китаец, вопреки своей мечтательной натуре, ни разу не отвлекся от своей непосредственной задачи.    Завидев впереди знакомый фургон со скромной надписью «Вилли и сыновья», Лэй резко затормозил. – Мы на месте, – объявил он. ***     Всё произошло как в плохом фильме.    Пуля попала хозяину дома в грудь, и тот, нелепо взмахнув руками, упал на пол.    ЧанЁль смотрел на тело во все глаза, будучи не в силах отвести взгляд. Одна рука «мистера Кана» была согнута под странным углом, а вторая указывала в сторону. На лице застыло странное выражение – смесь боли и изумления. Верхние зубы прикусывали нижнюю губу, придавая покойному сходство с кроликом.    То, что этот человек был мертв, не вызывало сомнений. Вряд ли ему можно было ещё помочь, ведь после таких ранений поправиться почти нереально.    Юрист с удивлением отметил, что он сам абсолютно спокоен. Это неожиданное происшествие, стоившее жизни этому фальшивому ИльХуну, не вызвало в нем никакой реакции, как, впрочем, и тот неоспоримый факт, что и самому адвокату недолго осталось.    Он медленно обернулся и поднял брови: в дверном проёме напротив стояла женщина в твидовом костюме. В изящной ладони она держала пистолет, направленный в сторону ЧанЁля.    Узнал ли он её?    Конечно.    Они ведь были женаты, пусть и не особо продолжительное время. – Привет, Ирмалин, – ровным голосом произнес юрист. – Привет, ЧанЁль, – эхом повторила бельгийка. – А я -то думала, когда же ты придешь. – Что ж, я здесь, – юрист медленно повернулся к бывшей супруге.    Он понял, что проиграл, серьёзно просчитавшись где-то, но осознание этого вовсе не вызвало в нём ни отчаяния, ни боли. Душа адвоката будто онемела, как от наркоза, и теперь он не ощущал ничего.    ЧанЁль понимал, что произойдет сейчас, и он был готов принять свой конец. Единственное, что беспокоило его, – это незаконченное дело, которое и останется таковым.    Юрист закрыл глаза, приготовившись принять пулю...    Но, видимо, у вселенной были другие планы.    Входная дверь резко распахнулась, и внутрь вбежал ЧунМён. Представшая перед его глазами мизансцена поражала своей трагичностью и несправедливостью. – О, нет, – простонал СуХо, схватившись за голову. – Только не это... – Что ты здесь делаешь? – спросил ЧанЁль, повернувшись к товарищу. – Уходи, прошу! Я не хочу, чтобы пострадал кто-то ещё!    Бухгалтер вздохнул и вдруг улыбнулся. – Я не думаю, что миссис Кан выпустит меня отсюда живым, – вымолвил он. – Свидетели ей не нужны, даже такие неблагонадежные в глазах закона. – Вы совершенно правы, – хищно улыбнулась Ирмалин. – Боюсь, мне придется ликвидировать вас обоих. Я прошу вас не дергаться и не пытаться убежать, и тогда всё будет кончено быстро и безболезненно. – У нас нет выбора, – пожал плечами ЧунМён. – Но всё же я попрошу вас о последней услуге.    Бельгийка подняла брови. – Я думаю, ЧанЁль имеет право узнать, что же именно произошло более восьми лет назад, – мягко продолжил СуХо.    Женщина усмехнулась и, пройдя на середину помещения, села на кресло. Откинувшись на спинку и положив ногу на ногу, она кивнула. – Не вижу причин, почему бы и нет, – она подняла уголки рта, обнажив в улыбке маленькие зубки. – Меня всегда забавляла легковерность этого человека.    Она махнула пистолетом, приказывая ЧунМёну подойти ближе к товарищу, и бухгалтер, послушно сделав несколько шагов, застыл , как изваяние. – Начну с того, что я никогда не любила тебя, ЧанЁль, – вымолвила Ирмалин. – Да и замужество с тобой сложно было назвать выгодным... Я просто хотела выбраться из того мелкого курортного городка, перестать общаться с чванливыми и эгоистичными туристами, хамоватыми водителями экскурсионных автобусов и назойливыми хозяевами квартиры, постоянно напоминавшими о месячной плате. Ты олицетворял собой квинтэссенцию всего, что я ненавидела в людях, но твоя наивная уверенность в собственной исключительности сыграла мне на руку: ты влюбился в меня. Это был выигрышный билет оттуда, и я с радостью приняла его. Твоя страна сразу же вогнала меня в ужас. Лицемерие, расизм, шовинизм, слишком пристальное внимание к атрибутике и внешности... Клянусь всеми святыми, ещё нигде я подобного не встречала! Мне захотелось вырваться из этого болота как можно скорее, но я не могла просто развестись и уехать, ведь при разводе мне – иностранке – вряд ли обломилось бы много. И тогда я поняла: нужен план. В тот же вечер я начала обрабатывать ИльХуна. Твой якобы лучший друг сдался через трое суток, и мы стали любовниками. Я вила из него веревки, втайне потешаясь над тем, какие же вы, мужчины, дурни. Это я придумала подложить тебе наркотики так, чтобы упечь на добрых пятнадцать лет. Мне пришлось долго ломать голову над тем, как достать эти вещества, но решение мне подсказали новости. В девятичасовом выпуске показали этого самого бандита. Просто поразительно, насколько трудно поймать самую крупную рыбу, не так ли? Пока мелкую сошку сажают по тюрьмам, серьёзные воротилы наркобизнеса преспокойно разгуливают на свободе. Окончательный план сформировался в моём сознании тут же. По моему совету ИльХун через знакомых адвокатов по уголовному праву обратился к Кинжалу, предложив тому провернуть эту схему. Посланные этим преступником гангстеры смогли убедить механика из мастерской участвовать в этом, присовокупив приличный куш. Я продумала всё: и видеозаписи, и показания. Этому мастеру пришлось работать ночью, но он получил своё. Кинжал запросил много, но я была готова расстаться с такой суммой денег, чтобы впоследствии получить ещё больше. Тебя арестовали, и тут этот идиот допустил одну-единственную ошибку: он обратился к этому оборванному и не в меру принципиальному адвокату, который умудрился скостить тебе срок до восьми лет. Впрочем, мне уже было всё равно. Я подала бумаги на развод и получила его с легкостью. ИльХун переписал фирму на себя – помнишь, он давал тебе бумаги на подпись? Ты даже не посмотрел, что это за документы. Напрасно, дорогой, напрасно. Твой партнер продал фирму, и мы начали собираться. Он уже предвкушал райскую жизнь со мной вдали от Кореи, но, честно говоря, я не собиралась проводить свои лучшие годы рядом с этим идиотом. Как только он купил билеты на самолет до Лондона, я решила, что пора заканчивать с этой интрижкой. Я предложила ему романтичную ночную поездку по морю на арендованной яхте. ИльХун с восторгом согласился. Тем же вечером мы поехали на побережье. Я вывела судёнышко в открытое море и предложила этому дурачку отпраздновать начало нашей совместной жизни. Налив ему в бокал шампанского, я подождала четверть часа, пока он не отключился, а потом сбросила твоего лучшего друга за борт. Назад я вернулась одна. Тот парень, который сейчас валяется недалеко от вас, работал в фирме. Я предложила ему уехать со мной и играть роль моего супруга. Он с восторгом согласился, и мы вылетели в Англию, оставив все тревоги позади. Тут мы поженились. Казалось, чего бы ещё хотеть? Но деньги стали таять на глазах. Пока я ломала голову, как нам поправить своё положение, решение пришло само собой. На нас вышел Кинжал. Естественно, ему было невдомек, что этот человек вовсе не тот, что приходил к нему пару лет назад. Бандит начал шантажировать моего супруга, но тут вмешалась я, предложив наркобарону взаимовыгодное сотрудничество. Мой второй муж раз в месяц ездил в Корею, привозя оттуда различные произведения искусства. С этим никогда не возникало проблем, так как «мистер Кан» уже успел снискать репутацию коллекционера подобных предметов и завоевать место в обществе меценатов и просто любителей прекрасного. Он перевозил наркотики сюда и сбывал среди элиты. Поток денег стал нескончаемым, но я понимала, что вечно так продолжаться не может. И когда Кинжал не вышел на связь перед очередной поездкой, я осознала, что время пришло: ты вышел из тюрьмы и, скорее всего, начал мстить. Лишь вопросом времени был твой визит ко мне. Так и получилось. Ты помог мне избавиться от этого тюфяка – единственного звена, связывавшего меня с наркобизнесом. А знаешь, дорогой, что здесь произошло? Ко мне в дом под видом курьеров вломились воры. Они притащили с собой фальшивую картину и порешили моего мужа. Мне удалось застать их врасплох и убить. Какой ужас, не правда ли? – Полиция сразу определит, что во всех троих стреляли из одного и того же оружия, – заметил ЧунМён, скрестив руки на груди. – Вы правы, – Ирмалин улыбнулась и, потянувшись левой рукой за спину, вытащила из-за пояса юбки второй пистолет. – Думаю, мне стоит использовать это.    И она, прикрыв один глаз, прицелилась в своего первого супруга... ' Польский художник, специализировавшийся на батальных сценах.