Дерзкая

      Столик в конце зала. Одна стопка. И обжигающая жидкость, перетекающая из стеклянной бутылки в меня. Гнев я, может, и не погашу, а вот заглушить болезненную реальность уж точно смогу. Уйти от нее на время. Сбежать в лучших традициях Итонов, как они все сбежали от меня. Бросили. Предали…       — Что случилось, красавица? — вкрадчивый, завораживающий — это все текила, это лишь алкоголь — голос пробивается в сознание сквозь плотную дымку этанола, пуская мурашки по, казалось, нечувствительному телу. Лениво перевожу взгляд с полупустой бутылки на мужчину. — Что отмечаем?       — Отъе… Отвали, — выдавливаю из себя. Голос даже не кажется пьяным — скорее, смертельно уставшим. Или мне хочется так думать, а алкоголь, наполняющий мой не привыкший к нему организм, поощряет это желание, искажая и без того уродливую реальность.       — Какие мы грубые. Хм, любопытный выбор, — вращая бутылку в руках и поднося горлышко к носу, отмечает незнакомец. — Ты видела в городе хотя бы одну голубую агаву? Солод Дружелюбные точно выращивают. — Морщусь: очередной бывший Эрудит, желающий поучить глупую девочку? Хотя это тоже не удивляет. — Виски! — бармену, изображая какую-то фигуру пальцами.       — Мне не нужна компания, — говорю больше для себя.       Он произносит что-то, вкрадчиво, приторно-ласково. А меня мутит от жалкой попытки съема. Как шлюху, ей-богу. Обхватываю бутылку и молча встаю.       «Это я качаюсь или мир шатает?» Опираюсь свободной рукой на стол в поисках равновесия, а когда нахожу, ощущаю влажную хватку на своем запястье и удивленно смотрю на кривую ухмылку и сальный взгляд. «Серьезно? Решил, что девку на ночь себе нашел?»       Слишком тонкое стекло разлетается о затылок неудавшегося плейбоя. Голова глухо ударяется о столешницу. Кажется, к нему подбегает кто-то, а я беспрепятственно выхожу из бара. Здесь подобное часто происходит. Где-то на задворках поскуливает совесть, и приходится формулировать слишком сложную на текущий момент логическую цепочку: стекло тонкое, удар был не сильный, сотрясение — максимум. Внутреннему голосу этого, кажется, хватает.       «Ну надо же! Трахнуть меня хотел». Хотя… может, я и погорячилась? Стравила бы пар, отвлеклась… С левым мужиком, от которого несло чем-то омерзительно-резким? «Ну-ну…»       Для пьяного человека я иду потрясающе ровно и размышляю слишком много и почти связно. Вот только куда я опять иду? Останавливаюсь у смутно знакомой двери и, не раздумывая, — связно, не связно, а думать лишний раз не хочется как-то — толкаю ее. Не заперто. Но комната точно уж не моя. И две пары глаз, уставившиеся на меня шокировано, это лишь подтверждают. А обладателя серых я вроде бы знаю…       — Упс, — с расплывающихся в глупой улыбке губ срывается еще и смех. — Кажется, я не вовремя.       — Дейв, можешь идти, — строго говорит мой обожаемый Лидер и… Стоп! Мой? А с каких пор он мой, и какого хуя я делаю в его комнате, восседая на тумбочке у входа? Когда успела? Что за прыжки во времени?       Машу, перебирая пальчиками, проходящему мимо мужчине, прошептав «пока, Дейви» закрывающейся двери, и перевожу взгляд на хмурящегося Эрика.       — Какие мы серьезные, — складывая губы бантиком, говорю ему. — Симпатичный мальчик, — кивая на закрытую дверь, — не знала, что ты из этих. Может, ты и на Тоби запал?       — Ты пьяна, — катнув желваками, то ли спрашивает, то ли констатирует он.       — И что? Ты же так хотел деста… де… дестабилизировать меня, чтобы выведать нечто. Такой шанс…       Говорю что-то еще, абсолютно не отдавая себе отчета в происходящем, лишь отмечая, что губы шевелятся. Мысочки ботинок, болтающиеся в воздухе от покачиваний ногами, занимают меня куда больше. Что-то про подлость и беспринципность, хитрожопость. «О! Назову его Хитрожопиком! Или…»       — Какого черта?! — На меня словно ушат холодной воды вылили. А, собственно, на меня и правда вылили холодную воду. Сука! Мерзкое потрескивание в кармане окончательно приводит в чувства. Сдираю с себя мокрую толстовку и отбрасываю в угол. Шокер коротнуло. Ну заебись! — Поджарить меня решил?! Блять!       Он лишь хмыкает и, не скрывая привычного презрения, провожает взглядом до ванной комнаты. По крайней мере, я надеюсь, что это именно она. Хмель слишком резко развеялся, и все неприятные ощущения, эмоции и чувства обрушились на меня подобно той самой воде: омерзительный привкус алкоголя, воспоминания, злость, саднящая боль в руках и колене, а от капель холодной воды по всему телу разбегаются неприятные мурашки. Да еще и в зеркале на меня смотрит какая-то окосевшая панда. Нахуя я вообще красилась?       Смываю с себя кровь и остатки косметики, выкрутив кран в крайнее положение, согревая замерзшие пальцы. Злорадная мысль, что Эрику может после этого не хватить горячей воды, чтобы умыться, разливает приятное тепло внутри. На кой-черт я вообще к нему приперлась? Что было в моей голове… помимо этанола?       Громко хлопаю межкомнатной дверью — о чем тут же жалею сама — и подхожу к валяющейся толстовке, аккуратно поднимая ее двумя пальцами. Горелым несет…       — Позвать твоего мальчика обратно? — бросаю через плечо у самой двери, приоткрывая ее. Стоит сложив руки с весьма красноречивым взглядом. Заткнуться бы мне, но… пьяному и море по колено, да? А соблазн так велик. — Или нового найдешь?       Дверь с шумом захлопывается, щелкая замком. Доигралась… Заперта в квартире с разъяренным мужчиной, которого я еще и… Блять, шокер небось сдох.       От него пахнет мятой и чем-то горьким, но приятным. Да, это точно запах молодого Лидера, но раньше я не обращала на это особого внимания. Что там у меня было про «стравить пар»? «Разок же можно? А вдруг он протянет больше двух минут?» Разворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с потенциальной угрозой… или развлечением. Зубы стиснуты, челюсть сведена, по скулам перекатываются желваки, ноздри еще так характерно раздуваются, заставляя меня растягивать губы в озорной улыбке, облизываться. «Завтра спишу все на алкоголь!»       — Будешь смотреть на меня так, я решу, что нравлюсь тебе, — заигрываю. — Я так похожа на парня? Или, может, на брата?       Ух! Его руки заключают меня в просторный капкан, упираясь в стену по обе стороны от моей головы; лицо приближается. Закусываю губу, чтобы не вдыхать так уж откровенно щекочущий нос запах. Судя по тому, как дергается его кадык, он это воспринял по-своему. Все чувства обостряются, а переживания потихоньку уходят на задний план. Очень интересно, что же будет дальше. Не убьет же он меня, в конце концов, а поиграть я, пожалуй, готова. По своим правилам.       — В педики решила меня записать? — зло шепчет в самое ухо, выдыхая горячий воздух на все еще холодную после его выходки кожу. Сладко… — Думаешь, я поведусь на такую дешевую провокацию?       — Нет. Не думаю… — оттолкнувшись рукой от стены, прижимаясь к нему, тоже шепчу. Втягиваю мочку, поигрывая с сережкой, обводя ее своим шариком по кругу. Эрик весь напрягается, но не дергается — я и откусить же могу; заниматься членовредительством мне не впервой. Едва касаясь зубами, отпускаю ее и тут же скольжу языком выше, повторяю контур раковины своим пирсингом, щекоча теплым дыханием, оставляя влажный след. Он подставляется, я чувствую это. — Уверена, — выдыхаю в шею под ухом, почувствовав импульсное нарастание возбуждения в его паху. Все или ничего? Кладу руку ему на ширинку. — Это ты не можешь забыть своего мальчика или на женщин у тебя тоже встает?       Рычит. Натурально так рычит и хватает мои руки своими, сжимая, фиксирует, удерживая за запястья, над моей головой. О, да! А это может еще и заводить. Игры с огнем — так интересно.       — Хочешь, чтобы тебя выебали, как мальчика? — перехватывая одной рукой, спускаясь ладонью по моему телу, едва задевая основание уже изнывающей груди, надавливая на живот, переходя на поясницу и ниже, сжимая ягодицу, наглядно демонстрируя предложенное. Меня все-таки передергивает, и я выкручиваю кисти, избавляясь от слишком хорошо знакомой мне хватки, — первое, что я научилась делать в Бесстрашии. Хмыкает. Да, Эрик видел мои страхи, он знает, но мне плевать. Сбегать я не собираюсь, а он не станет меня насиловать — Лидер настойчив и позволяет себе лишнего, но… Я так чувствую.       Снова приближаюсь к его шее, положив руки на широкую грудь, медленно скользя ладонями вниз, повторяя чернильную полосу языком. Ниже. Наверное, маленьким шлюшкам, которые вьются вокруг него, удобнее делать это, а мне приходится нагибаться. Задираю майку, резко поднимая ее вверх, переходя губами на грудь, щекоча дыханием кожу. Все бы отдала, чтобы увидеть его лицо со стороны, потому что не понимаю, что происходит с ним: он неподвижен, как каменное изваяние. Возбужденное каменное изваяние. Хотя нет: когда я обвожу контур мышц на его животе, Эрик сам снимает с себя майку, отбрасывая ее куда-то.       Короткие темные волоски щекочут нос, а усиливающийся запах мяты заставляет дышать глубже. Или это уже мое собственное возбуждение? Восприятие то притупляется, то вновь обостряется до предела. С легкостью расправляюсь с пуговицами на джинсах, расстегнув первую и резко дернув за края. Сама не замечаю, как сажусь на корточки — на колени он меня не поставит — прямо напротив возбужденного члена, поглаживая его ладонью, пропуская между большим и указательным пальцами, лишь слегка надавливая. Теплый, гладкий, с влажной капелькой на самом конце. Облизываюсь и дотрагиваюсь кончиком языка до головки, сжимая плотное кольцо у самого основания, скорее дразня, а не лаская. Судорожные вздохи и сдавленное рычание Лидера направляют меня, подчеркивают нужные действия. Глубже, сильнее. Обхватывая губами, посасывая и снова отпуская. Шариком задеваю уздечку, провожу им по всей длине, забирая почти весь член в себя, чуть ли не задыхаясь. Руку использую как ограничитель. Двигаюсь быстрее, не размыкая губ. Ощущаю его пальцы в мокрых волосах, направляющие меня. Из моей собственной груди рвется стон — никогда бы не подумала, что это может быть приятно не только мужчине. Еще сильнее сжимаю, надавливаю языком с пирсингом и… Он резко отстраняет меня, заставляя встать. «Молчи. Молчи. Молчи».       — Вам что-то не понравилось, Лидер? Ваши мальчики делают лучше? — Чего и следовало ожидать… А вот ощутить тепло его губ на своих собственных и длинные пальцы, оглаживающие и сминающие все, до чего только могут дотянуться, я не ожидала. Не размыкаю губ. Вообще ничего не делаю, с неким злорадством наблюдая за перевозбужденным парнем. Да, именно парнем. Не бывшим Эрудитом, не расчетливым Лидером, не… М-м-м. Его руки добираются до моей груди. Сминают ее прямо через одежду, даря столь желанную ласку. Не выдерживаю и приоткрываю рот, впуская его, сталкиваясь языками, отдаваясь навстречу умопомрачительному поцелую. О, да. Мне и в первый раз понравилось, но это…       Он отстраняется, заглядывает мне в глаза из-под полуопущенных век. Темные, шальные. Совсем на него не похожие. Это на него так минет подействовал? Стягивает майку, охотно поднимаю свои руки, облегчая задачу, — совсем на меня не похоже — обвиваю его шею, притягивая для поцелуя. Вообще не похоже… Но такое чувство, что я задохнусь, если не буду чувствовать его еще ближе, ощущать его в себе. Хочу его. Эрик продолжает бороться с моей одеждой, играя языком с пирсингом во рту, прикусывает его. Аккуратно, нежно. «Господи, это точно Эрик?» Рассматриваю выбритый затылок, когда он спускается ниже, оставляя поцелуи на коже, втягивает сосок, щекочет языком и сминает вторую грудь сильной растатуированной рукой. Зарываюсь пальцами в короткие волосы. Какое сладкое, пьянящее безумие. Стараюсь сдержаться, но все равно срываюсь на стоны. Чувствую, как он ухмыляется, выпуская бодрящий воздух на влажную кожу. Зараза! Но такого у меня еще не было. Ощущение, что взорвусь прямо тут, если не почувствую его внутри, но я скорее умру, чем попрошу его взять меня. Моя игра — мои правила.       Оттесняю его к кровати, когда он выпрямляется, продолжая сминать мое тело, грубовато ласкать, даря невообразимые ощущения. Толкаю на покрывало, устраиваясь сверху, задевая внутренней стороной бедра его возбужденный член, снова дразня. Ласкаю дыханием кожу на шее, прикусываю мочку с полюбившейся сережкой, постукивая по ней зубами. Он пытается насадить меня на себя, раздосадованно рычит, когда я уворачиваюсь играючи, хотя сама жажду ощутить его внутри. Что за нездоровый мазохизм?       Эрик не дает мне узнать, сколько я еще могу так баловаться. Резко переворачивает, подминая под себя. Уже готов взять меня силой, наверное, но я перестаю сопротивляться, подбрасывая бедра вверх, навстречу ему. Сильнее сжимает мою ягодицу пальцами и, кажется, ахает, погрузившись в меня.       — Что? Нравится? — «Да что же за язык у меня такой поганый?!»       Не отвечает, лишь делает резкий толчок, глубже проникая в меня. И еще один, вышибая из моих легких весь воздух. Любопытный способ заткнуть оппонента. Любопытный и мне недоступный, хотя… Напрягаю мышцы, сильнее обхватывая его. Лидер божественно стонет и закатывает глаза. Ах вот для чего там мышцы, оказывается. Играть весело, но ставшие равномерными толчки, мягкие оглаживания бедра и замутненный взгляд мужчины замыкают все восприятие. Выгибаюсь, подставляя шею под теплые губы, двигаю бедрами навстречу, ноготками вожу по мускулистой спине, приближая что-то невероятное, волшебное.       Секунды сливаются, перетекая в минуты; движения становятся все чувственней, глубже, быстрее… Не сдерживаю стоны, покусывая предплечье Эрика. Ощущаю приближение развязки, сильнее цепляясь пальцами за мужчину. Смотрю на сосредоточенное лицо — глаза закрыты. Он держит один темп, все сильнее стискивая зубы. «Это все для меня?»       — Эрик, — выдыхаю, ощущая приятное тепло, волнами расходящееся по всему организму, уносящее куда-то далеко от реальности. Тело сначала напрягается, а потом самопроизвольно расслабляется; мелкая дрожь в конечностях; а мышцы паха ритмично сокращаются… Никакое описание физиологических процессов не сравнится с реальными ощущениями. Возвращаясь по крупицам в себя, чувствую что-то стремительно остывающее, растекающееся по моему животу. Хочется, очень хочется съязвить, но слова так и застревает в глотке. Все силы уходят, чтобы сдержать идиотскую улыбку, которая пытается растянуть мои губы. Черт! Мой первый оргазм… с Лидером. Черт. Черт. Черт! Закрываю глаза сгибом локтя, слушая, как мужчина лежит рядом и пытается выровнять дыхание. Было охуенно. Было лучше, чем просто охуенно, но вот ему я этого не скажу. Ни за что, никогда.       Усмиряю сердцебиение довольно быстро и спокойно дышу, а когда дверь в ванную комнату закрывается, вскакиваю с помятой неразобранной постели и наспех одеваюсь, стерев сперму с живота. Язык у меня, может, и не повернулся сказать очередную гадость, зато руки почти не дрожат, выводя ровные буквы на чистом листе бумаге. Оставляю записку на подушке и тихонечко выхожу из комнаты Лидера.       «Пар стравила. Было неплохо. P.S: спасибо, что не в меня», — прочитает Эрик, вернувшись к кровати. А мне срочно нужен душ!