Дерзкая

      Может, для кого-то скалодром и отличный способ отдохнуть, сменить род деятельности, собраться с мыслями, а я себя ощущаю висельником, у которого вот-вот выбьют последнюю опору из-под ног. Убью Хель! Если спущусь, конечно… Впрочем, у висельника хотя бы есть веревка, привязанная к чему-то надежному, а у меня есть только страховка… которую держит Лидер.       Добегалась, блять!       Что-то во мне уже нет былой уверенности в собственной неприкосновенности. Да, я ему зачем-то нужна, но не уверена, что целиком, и это стоит того, чтобы терпеть мои выходки и не в меру развязный язык. «Поганый», как сказал бы дражайший папенька. Как же он ошибался: мысли-то — еще хуже!       Не смотреть вниз. Не смотреть вниз. Не смотреть, вашу ж душу мать, вниз!       На скалодром я и прежде взбиралась, но вниз обычно спускалась экспресс-методом — на страховке. Сейчас такая роскошь может обойтись мне в несколько сломанных костей или травмированный позвоночник. С Эрика станется… Убить — не убьет, но покалечить же может. Проучить… Конечно, так неосмотрительно ебнуть по мужской-то гордости… «Неплохо» уже второй день болезненно пульсирует в голове, стоит попасть под слишком неравнодушный — уже успела соскучиться по его холодной отстраненности и безразличной надменности — пристальный взгляд серых глаз Лидера. Да у меня от его злобного прищура аж мурашки по коже и ладошки потеют — скользкие руки и ухваты на отвесной стене сочетаются плохо. Вот и сейчас он держит трос и прожигает мне затылок.       Ну чего мне стоило не писать эту херь? Ладно, допустим, я была пьяна и с головой не дружила. Но потом-то…       — Неплохо? — голос окатил не хуже той самой ледяной воды накануне в комнате Лидера. — Стравила пар? — цедил сквозь зубы, выдыхая тонкую струйку воздуха в шею. Аж волоски дыбом встали.       Стараясь не вздрагивать и не ежиться, повернулась к нему лицом и одарила максимально невинной улыбкой, похлопав ресничками.       — Не понимаю, о чем ты, — делая шаг в сторону, пытаясь сбежать от греха подальше. Не получилось… Пальцы с силой сомкнулись вокруг локтя, пригвоздив к месту. Можно было вырваться, но потасовка с Тобиасом и так дохуя лишнего внимания ко мне привлекла — не хватало еще и с Эриком светиться. Лидерская инициация не за горами. — Выяснять отношения посреди Ямы — не самое мудрое решение.       — О чем ты? — копируя мою интонацию. Получилось как-то жутко. — Я всего лишь приветствую свою девушку, — приближаясь к моему лицу с обжигающими холодным гневом глазами и хищным оскалом вместо презрительной ухмылки, — после ее лучшего секса.       — Много на себя берешь, индюк напыщенный. — Пыталась отвернуться, но второй рукой он жестко зафиксировал подбородок и прижался губами к моим. Это мы уже проходили, и в поддавки играть я не собиралась: рта не раскрыла, пожертвовав очередной репликой в стиле «слабоумие и отвага». Скорее всего, к лучшему. И шокер сломался…       — Ну что же ты, дорогая! Где же страсть? Я знаю, каким горячим может быть твой ротик, — переместившись на шею, зло шептал. Вот же влипла!       — Настолько горячим, что ты готов кончить всего в несколько движений? Или с тобой так всегда? — сильно покривив душой, прощебетала ему на ушко, выжидая нужный момент. Эрик, как оказалось, даже в постели себя контролирует отлично, но не говорить же ему об этом, теша и без того раздутое самомнение. Хотя и намекать на несостоятельность — так себе затея, но ничего не могла с собой поделать — тормоза я оставила где-то в Отречении. Его пальцы сильнее надавили на локоть, но мое внимание уже переключилось на другого человека, что от Эрика, наверное, не укрылось. — Ричард! — натянув приветливую улыбочку, позвала еще одного Лидера, ощущая долгожданную свободу от цепких рук. — Пока, милый, — огибая его монументальную тушку, прошептала, не сводя глаз с другого мужчины, и, незаметно растирая локоть, зашагала к Ричарду, на ходу придумывая тему для обсуждения.       После того «милого» разговорчика я крайне успешно избегала встреч с Эриком, отслеживая его перемещения по камерам, сидя в почти уютном кресле начальника диспетчерской, ну и ненавязчиво поинтересовавшись у Ричарда о распорядке дня «своего парня». Парня… Бр-р-р! Подставилась я знатно, конечно.       Не то чтобы было страшно или стыдно… Он играет в какую-то непонятную игру, а пребывать в неизвестности, не обладая хоть какими-то рычагами, мне надоело.       Увы, ничто не может длиться вечно, и в замкнутом пространстве Ямы нежелательные столкновения неизбежны. Да и Эрик, похоже, ничего не забывает и на тормозах спускать не собирается. Не надо было расслабляться и поддаваться на уговоры Хель. Хотя последнее чревато сильнейшей мигренью: очередной скучный рейд без единого происшествия оставил ей чересчур много энергии, а я так удачно подворачиваюсь каждое утро под ее руку… На кого же еще выплескивать? «Давай полазаем. Проветрись. Ты уже плесенью покрываешься», — жужжала несколько часов над ухом. Подстрахует она меня. Ага. Точно убью, когда…       Неожиданное ощущение свободного падения обрывает все маячившие мысли, кроме одной: рука все-таки соскользнула или Лидер дернул за трос? «Фи так плохо думать о Лидере фракции защитников и воинов!» Он не мог. Да и зачем это ему? Разве что подхватить незадачливую девушку и заключить в стальные тиски, пока та растеряна.       Глухой удар о маты и резкая боль в руке так и оставили пафосно-героические предположения гипотетическими. Никто ловить меня не собирался, а вот судя по туманящей разум боли и абсолютной невозможности пошевелить левой кистью, что-то я точно сломала. Или, в лучшем случае, вывихнула. Настолько сильно, что по неприкрытому шортами колену течет нечто теплое и, похоже, жизненно важное. И встать никак не выходит.       — Растяпа, — презрительно выдает Лидер, возвышаясь за моей спиной и отбрасывая тень. Вроде всего одно брошенное слово, а ощущение, что я еще раз приложилась о маты со всей дури. Ладно хоть не головой впечаталась. Только вот чем? Эрик что-то там вещает менторским тоном про «раздутую неуязвимость» и «несоблюдение техники безопасности», а у меня все силы уходят на самоидентификацию в пространстве и удержание уплывающего сознания. «Или все-таки головой?» Что-то слишком плохо для перелома…       Полулежу на правом бедре, опираясь на локоть, вторая рука безжизненно свисает вдоль туловища, а кисть вывернута под каким-то неестественным углом. Кожа разорвана и что-то торчит… В глазах моментально темнеет, а все происходящее начинает восприниматься как-то… никак.       — Блять! — последнее, что я слышу.       «Эрик пытается меня угробить…»       В себя прихожу уже в лазарете, под капельницей и с характерным «рукавом» на левой руке. Потрясающая легкость в голове и теле свидетельствует о том, что вливают в меня не одни витаминчики. Неужели все настолько серьезно? Уже знакомая паника зарождается глубоко внутри и тягуче-медленно охватывает сознание. Калек во фракции не держат! Лидерская инициация еще на носу… Черт! Там же максимум перелом и ушибы — лежать неудобно, матрас словно камнями набит. Попытки сесть и лучше все рассмотреть заканчиваются чьим-то руками, сильно, но осторожно удерживающими меня на месте. Мысленно ругаю себя: не столько за предположение о том, что это Лидер, сколько за собственный восторг от этой мысли. Дура! Это же из-за него я здесь, в таком состоянии. А, кстати, в каком?       Фокусируюсь на высоком темноволосом парне в белом халате. Врач. И с чего я вообще взяла, что это может быть Эрик? Вряд ли его волнует мое здоровье. Скорее, наоборот.       Взяв себя в руки — в одну руку — расспрашиваю врача, представившегося как Уилл, о произошедшем и чуть не выплевываю воду, любезно предоставленную им же, в лицо словоохотливого парня, когда он заканчивает сыпать сухими медицинскими терминами и переходит к сломанному и искореженному карабину, который стал причиной падения, задел артерию, вызвав сильное кровотечение, и Лидеру, лично доставившему меня в лазарет. Да неужели? Сам? От меня не ускользает отвращение, с которым он произносит имя «Эрик», поэтому уточнения решаю оставить на… никогда. Не волоком же он меня тащил, в самом деле. Ну принес и принес… Только сердце предательски екает — наверное, побочные действия от «витаминчиков».       Вывих плечевого сустава, кисти и рваная рана на внутренней стороне предплечья — да я «везунчик»! Это же изловчиться еще нужно, чтобы так покалечиться, падая с пары метров на маты. Хотя даже трещин в костях нет. Не все так плохо, как могло бы быть, наверное. За месяц-другой под препаратами из Эрудиции — неофитам такую роскошь и не предлагали — должна полностью восстановиться. Вот только эта дрянь в капельнице вызывает общую слабость и сонливость, что и без лишних объяснений понятно.       — Отдыхай, — вынимая иглу из меня, говорит Уилл и тихо уходит.       Незапланированный отпуск затягивается до неприличия. Пять дней на больничной койке в компании местных отморозков-завсегдатаев и занудного — чрезмерная аккуратность, болтливость и забота приелись очень быстро — врача кажутся вечностью. Самостоятельно себя выписываю, проигнорировав скучную речь Уилла о необходимости покоя и профессионального присмотра. Да в диспетчерской куда спокойнее, чем в лазарете Бесстрашия. Это же проходной двор! Кто-то что-то ломает — в основном носы — разбивают костяшки, мучаются похмельем… И с каждым новым «пациентом» обязательно приходит целая группа поддержи из друзей, родственников или оппонентов по драке. И это покой?       Да и ко мне постоянно заглядывают подчиненные с очередным распечатанным отчетом и горе-подруга, сокрушающаяся из-за того, что плохо проверила снаряжение и вынуждена была оставить меня на Эрика, который, кстати, ни разу на горизонте не появился. Неужели наигрался? Зато братец заглянул, сверкая почти рассосавшимися фингалами на лице. Как всегда виноватом. То ли я устала уже злиться на него, то ли нашедшая выход агрессия поутихла, а может, дело в обезболивающем, которым меня пичкают, так как чудо-лекарство вызывает еще и противные ощущения в местах заживления, но Тобиаса я не прогнала. Точно обезболивающее!       — Ты как? — не зная, с чего начать, заговорил брат, держась на более чем почтительном расстоянии. Опасался? Пожала плечами. — Выглядишь…       — Получше тебя, — хмыкнула, отвернувшись к окну, жалея, что сразу не прогнала. — Чего хотел?       — Аб… Аника, я… — Закатила глаза, поняв, что добром это не кончится. А я ни уйти не могу, ни его вытолкать насильно. Дьявол! — Она связалась со мной сразу после инициации. Говорила, что не могла иначе. — Хмыкнула, представляя ласковый тон, которым она всегда говорила с нами, улыбаясь так же, как на том злосчастном кадре. — Что нам было лучше с… ним, чем в трущобах умирать с голоду среди изгоев, — Тобиас говорил рвано, глотая комки недоверия и ненависти, которыми я сама давилась много лет. Его ведь тоже бросили. Тоже предали. Он нашел выход, который меня не устроил, но… для меня это все было слишком тяжело.       — Что она хотела? — оборвала его объяснения, пока не прониклась сочувствием к старшему братику и не заразилась от него бременем вины.       Он поморщился так, словно встретил Маркуса.       — В семью предлагала поиграть, — отвернувшись от камер, прошептала я. — Поздновато… Зачем мне это? — вернув привычное отвращение в голос, спросила Тобиаса, не глядя в глаза. Все, чего мне хотелось, — чтобы он ушел.       — Решил, что ты должна знать.       — Как всегда опоздал.       — Знаю. Я… пойду. Выздоравливай.       Как бы я ни хотела выбросить тот разговор из головы, но времени покопаться в себе было слишком много, а чувство вины и понимание некой несправедливости по отношению к человеку, который жертвой был куда дольше моего, все же укоренились во мне. Ну и что? Смысл деребить старые раны? Хотя с учетом сложившихся обстоятельств смысл есть. Эвелин хочет вернуть его. Со мной она даже не пыталась контактировать, но что-то подсказывает, что она просто избрала другую тактику. Раз уж покладистый Тоби ее отшил, то со мной и пытаться не стоило. Только сейчас, вспоминая разные мелочи, я начинаю понимать, каким непростым человеком была мать и как тщательно скрывала это за натянуто-милой улыбкой и примерным поведением. Странно, что мне раньше это в голову не приходило, но ведь о покойниках не принято говорить плохо, да и думать… А ведь мы чертовски похожи, и… это настораживает.       Моему появлению в диспетчерской никто не удивляется: бросают заинтересованные взгляды, но сразу возвращаются к работе. Пришла злая начальница. Ну-ну… Отсутствие пыли на рабочем месте вызывает очередной приступ паранойи, и я в который раз вспоминаю про своего «любимого» Лидера… Он глаз с меня не спускал несколько месяцев, а тут даже не заглянул ни разу. Или упрятал на больничную койку и… И что? Подозрительно это. Но не настолько, чтобы поднимать все видео с его участием за последние несколько дней. Думаю, брат до сих пор внимательно следит за ним. Позже проверю его файлы.       Удобно устроив руку с фиксирующей повязкой на столе, начинаю бессистемно просматривать изображения с камер в районе изгоев. Вот что я хочу найти? Конечно, понятно что, точнее кого, но выглядит это глупо. Гас засекал Эвелин в совершенно разных районах города, и было это давно, так что мне и зацепиться не за что. Но реальной работы пока нет — я же на больничном — а от просмотра унылых безлюдных картинок вреда не будет. Вот только почему безлюдных? Нет ни изгоев, ни Отреченных, помогающих страждущим, и это более чем странно. Меняю изображение с одной камеры на другую, не задерживаясь подолгу ни на одном. Время, конечно, к ночи, но хоть какое-то оживление должно быть. И Хель жаловалась на чрезмерно мирное поведение изгоев. И стычек никаких не было уже… А и не помню точно, сколько.       Внимание привлекает пара Бесстрашных у самой границы территории нашей фракции. Патрульные, скорее всего, но осанка и прическа человека справа кажутся очень знакомыми, а мужчина слева одет не по форме. Надеваю наушники, переключаюсь на соседнюю камеру. Ветер создает слишком сильные помехи. Увеличиваю картинку и с неким ликованием, замешанным на ужасе, узнаю Эрика, тихо — чертовски тихо — переговаривающегося с подозрительным мужиком. Озирается на камеры, но и не пытается уйти в слепую зону. Да и нет в том районе таких, насколько я знаю.       Мужик ведет себя более спокойно и почти расслабленно. Пытаюсь уловить что-то постоянно ускользающее от внимания… Я определенно видела раньше этого человека, вот только сильная небритость… Да и одежда на нем не только Бесстрашных, но и Отреченных. И о чем Эрик может беседовать с изгоем?       Закрываю видео и запускаю программу Эрудитов.       Это лицо… Попытки прогнать его через базу данных ожидаемо проваливаются — точно изгой. Но я видела его. Причем совсем недавно. «Где я могла встретить изгоя? Да нигде!» Разве что… Придирчиво разглядываю сохраненную картинку, пытаясь представить мужика без недельной поросли на лице и полностью в форме. Еще бы полбутылки текилы и комнату Лидера… Точно, это тот самый парень. Дейв!       Должно быть, за неделю его успели выгнать из фракции. Вот только моя обожаемая подруга бы мне непременно сообщила о потере в наших немногочисленных рядах, а из базы сам бы он не удалился.       Все можно было бы списать на последовательность совпадений и случайностей, но масла в огонь подливает новый конфуз: пока я рылась в базе, пытаясь идентифицировать странного собеседника Лидера, кто-то утащил видео с обеих камер из потока и заменил их пустыми. Блять! Да что происходит?!       Чему я удивляюсь? В моей собственной семье были предатели. Почему бы им не быть в Бесстрашии? Неожиданно, конечно…       Вопросов, предположений и подозрений становится все больше, и, слава Богу, не все теперь зацикливаются на мне любимой. Зато Эрик фигурирует в них все чаще. Его в моей жизни вообще стало до неприличия много! Что общего у Лидера Бесстрашия с изгоями? Он поэтому не хотел, чтобы я работала в диспетчерской? Почему именно я? Меня-то с изгоями ничего не связывает, кроме…       Ощущение, будто током ударило. Эвелин… Да ну, бред! Хотя… Искала мать — нашла что-то другое. Непонятно, правда, что именно, но, видимо, стоит повнимательнее отнестись к этому вопросу. Очень внимательно! У Тобиаса в компьютере для начала порыться.