Лир долго смотрела на тлеющие угли. На деревянную статуэтку, что была брошена своим создателем. И во тьму, что окружала её. Ночь давила со всех сторон, не оставляя шанса прорваться сквозь неё и попытаться найти хоть каплю света. Она снова вглядывалась в Лир. Пристальнее, чем когда-либо.
Издалека сквозь гущу леса стали пробиваться звуки марша и обрывистые возгласы, что эхом проносились над шелестящими кронами и ночной прохладой. Рогалик привстал и заинтересованно уставился в древесную стену, отделявшую от них границу. Воины готовились выступать.
Лир поднялась с земли, и какое-то время постояла так. Она всё так же смотрела на теплую золу костра, будто ждала, когда потухнет последний уголек. Нужно ещё немного повременить. Тихо подступить к деревьям и дождаться, пока утихнут голоса. Кланфиры очень быстрые. А Врата никогда не закрываются.
На промежуточных территориях Обливиона не утихая гремела гулкая небесная канонада. Затянутое багровыми тучами небо разрывали, вспарывали яркие вспышки молний. Кроваво-красная ночь и вечная гроза, что вновь и вновь яростно пытается вырваться из плена страшных, лохматых туч: вот, что наполняло каждый угол свободного Обливиона.
К жуткому небу тянулись безобразные черные шпили, каждый из которых венчали несимметричные острия, напоминающие рога. Башни соединялись длинными и тонкими мостами, что шли почти под самым верхним ярусом, и цепью сводились к самому большому и самому страшному шпилю. Одинокая оконная прорезь на самой вершине словно горящее око взирало на безжизненные пустоши, по которым шагало войско даэдра и ужасающая Осадная Машина.
Кинтир шел впереди адской пушки, в отряде штурмовиков. Даэдра разных видов и мастей заполонили всё свободное за их спинами пространство. В этом хаосе, казалось, никто не разбирал дороги. Все просто стремились к огромным огненным вратам, спешили, как мотыльки на свет, толкаясь и обгоняя друг друга. Но никто не боялся обжечь крылья. Уже на подступах к вратам некоторые низшие даэдра, что двигались по бокам машины, в результате толкотни оказались подмяты под гигантскими острыми лапами, на которых шагала огненная пушка. Их разорванные тела торчали из сухой, бесцветной земли темными островками кровавого месива, которое вскоре окончательно втаптывалось в пыль тяжелыми шагами других демонов. Подобной картины никогда не мог себе представить выходец из Идиллии.
Колонна даэдра тянулась от самого моста, где начиналась дорога к первой маленькой башне. До самих Врат воинов отделяло примерно тридцать метров, и если бы они могли прибавить темп, то давно уже ступили бы на Нирн. Однако осадная машина двигалась довольно медленно, и приходилось подстраивать свой шаг под её скорость. Шагающий рядом с Кинтиром воин в громоздком шлеме то и дело противно шипел о «сладкой смертной плоти» и теплой крови, которая так давно не красовалась на его клинке.
Грохочущие шаги осадной машины становились всё ближе. Совсем скоро из осевших облаков пыли показалось и само орудие.
— Скорее, Рогалик! Скорее!
Бесполезные подгоняющие крики улетали вслед за свистящим ветром, навсегда оставаясь позади. Кланфир мчался на полной скорости, стараясь бежать по прямой, чтобы ненароком не скинуть свою ношу. Бурое месиво над головой раскалывалось, светилось красными трещинами и редкими белыми точками, что отдаленно напоминали звезды.
Когда двое достигли конца армии, Лир увидела громадного пылающего монстра вблизи.
Осадная машина во всей своей ужасающей мощи. Полыхающая стальная сороконожка с разверзнутой огненной пастью двигалась не быстрее воинов, что шли подле неё, но каждый её шаг отчего-то вселял в Лир нестерпимый ужас, мучил её, казался чем-то недопустимым и неправильным. Из-за плотной толпы солдат она так и не смогла определить цель направления машины, однако, ей в любом случае нужно попасть в начало строя, где всё сразу станет ясно.
С трудом вписавшись в неприступный строй из безразличных воинов, Лир, кашляя от пыли и гари, стала изо всех сил звать Кинтира. Легкий доспех, что дал ей Фейфолкен, сел вплотную по фигуре, будто был сшит специально для неё и только и ждал нужного часа. Благодаря ему воины не обращали особого внимания на Лир и игнорировали «внезапное пополнение», даже когда оно проталкивалось невесть куда. Рогалик старался не терять Лир из виду, когда она металась из стороны в сторону и вплотную приближалась к осадной машине. Однако за девчушкой следил не только он.
С другого бока шагающей пушки проворно пробиралось между стальными лапами шустрое существо. Когда оно прошло по дну машины и предстало перед Лир, стало видно, что это была дремора-паучиха. Стройное женское тело с бледно-серой кожей заканчивалось на поясе, где начиналось черное паучье брюшко с восемью длинными членистыми лапками. С головы до самой талии женщина была увешана множеством необыкновенных украшений с цепочками, бусинами и красивой красной тканью, подобной которой Лир никогда не встречала.
— Ш-ш-шустрый маленький человечек, — томно прошипела паучиха, обнажив длинные белые клыки и прикрыв глаза. Стоило ей заговорить, как к ней откуда ни возьмись подползли ещё двое даэдра-пауков. — Откуда ты тут взялс-с-ся?
Беловолосые мужчины-пауки встали по обе стороны от неё, выпрямив сильные спины.
— Ещ-щ-щё никто не выходил из врат, — уведомил один из них.
Рогалик задергал хвостом и заворчал.
— С-с ней этот Ужас, а значит, она приш-ш-шла не оттуда, — заметила женщина и дружелюбно улыбнулась Лир, которая уже итак потеряла много времени.
— Я ищу друга! — выпалила девчушка и замахала руками. — Дремора, идет в начале строя, вот такого роста, красные глаза и две пары рожек.
Мужчины позади паучихи несколько недоуменно переглянулись; один из них нахмурил белую бровь.
— Друга? — переспросила женщина, округлив ярко накрашенные желтые глаза. — Ты дружиш-шь с дреморой?
— Прошу, у меня совсем нет времени! Мне нужно найти его, пока не поздно!
В конец оторопевшая дремора-паук изменилась в лице и умолкла. Мужчина, подползший вперед, ответил за неё:
— Значит, он в рядах пуш-ш-шечного мяса?.. Гляди, — он повел рукой по направлению огненной пушки. — Ос-с-садная машина почти дос-стигла врат, передовая линия давно уже там.
Лир хлопнула Рогалика по шершавой пятнистой спине и рванулась туда же, не успел паук опустить руку.
— Стой! — крикнула паучиха. — Ес-сли пойдешь туда — лиш-шишься жизни!
Порой Лир встречала эти слова, и ей даже казалось, что она понимает их значение. Это всегда вызывало в ней странное чувство: будто внутри комкается неприятная темная туча, готовая вот-вот разразиться громом. На этот раз Лир не успела даже заметить, как эта туча превратилась в настоящую бурю.
Когда рыжая макушка скрылась в гуще гремящих черных доспехов и пыли, паучиха полуобернулась к своим сопровождающим.
— Смертный, готовый рискнуть жизнью за даэдра? — осипшим голосом произнесла женщина. Перед её глазами начал таять в пыли и огненных вспышках привычный мир. — Неужели мы видим это здесь и сейчас?
Чем дальше продвигалась Лир вдоль воинских рядов, тем чаще она стала замечать на своем пути различных низших даэдра. Некоторые скампы и атронахи даже пытались преследовать её, однако довольно быстро замедляли ход и ретировались. Но… так было лишь в начале.
Лир пришлось затормозить перед большим скоплением скампов и даэдротов, отчего-то цапающихся между собой. Эта потасовка происходила совсем рядом с осадной машиной, и Лир, пытаясь найти обходной путь, лишь привлекла к себе внимание. Маленькие скрюченные бесы и монстры с ужасными крокодильими головами бросили грызню и обратили кровожадные взоры на Лир. Безоружную Лир. Если бы только у Фейфолкена было время подумать лучше, он наверняка предвидел бы подобную ситуацию. Но это был Фолк. Сейчас он, должно быть, снова отвлекся от дел насущных, чтобы вспомнить лишь ему одному ведомую историю и тихонько замурлыкать о пере.
Лир медленно отступила назад, к своему грозно рокочущему напарнику. В поисках защиты она зашла ему за спину, остановившись у самого хвоста. У хвоста…
Хвоста кланфира.
Ещё раз взглянув на разъяренных демонов, Лир зажмурилась и сжала кулаки.
— Рогалик, прости меня! — пискнула она и со всей силой придавила ногой его кожистый хвост.
Кланфир издал пронзительный вопль: такой, что Лир пришлось зажать уши. В его птичьих глазах сверкнули молнии; ещё секунда — и милый, кроткий Рогалик очутился в самой гуще хаоса, где беспощадно разбрасывал и рвал скампов и даэдротов.
Тем временем Лир ринулась в открывшийся проход. Необычный стукающий звук по правую сторону заставил её притормозить, едва она набрала скорость — проигнорировать это не нашлось сил. И, как оказалось — не напрасно. Справа, прямо по хребту пылающей осадной машины, бежало невероятное существо, похожее на то, что Лир видела в зеркале. Без хвоста, рогов или когтей. У существа была странная одежда, короткие волосы того же цвета, что у Лир, и кожа — почти такая же светлая, как у неё. За многие столетия в Обливионе девчушка не встречала никого, кто был бы с ней столь схож. В руке женщина сжимала длинный изогнутый клинок, в блеске которого отражалось нечто неведомое и совершенно потрясающее. Лир увидела странный мир с белыми башнями и двумя лунами, голубое небо и туманные горы. Ещё никогда так сильно не щемило сердце.
Женщина пронеслась по пушечной стволине легко и быстро, словно порыв прохладного ветра в этом адском пекле, успев бросить лишь мимолетный взгляд на Лир. Но даже этого оказалось достаточно, ибо в тот миг секунды превратились в часы. Она рвалась вперед и не оглядывалась, а её меч уничтожал все преграды на лету. На мгновение Лир показалось, что она готова стать одной из них, лишь бы увидеть это создание снова.
Воительница исчезла из виду, и Лир обернулась. Наконец она увидела то, из-за чего начались все её беды, и то, благодаря чему они вскоре закончатся.
Колоссальная каменная арка горела неестественным, странным огнем. Сквозь глубокие трещины в камне пробивался алый свет. Испещренная сетью этих пламенных жил, дверь скрывала за мутной огненной пеленой таинственную ночь с двумя лунами, такими знакомыми и родными. Отчего-то Лир была уверена, что та девушка, пришедшая с противоположной стороны врат, за свою жизнь не раз наблюдала, как приходят и уходят с небосвода обе луны, как каждая из них движется и как легко их может спрятать за собой проплывающее мимо серое ночное облако. В груди Лир кольнуло с такой силой, что на глаза непроизвольно навернулась влага.
В полыхающий портал целыми кучами прыгали вооруженные дреморы и скампы. Гвалт, лязг тяжелых доспехов и толкотня на корню затоптали малейшие попытки Лир отыскать Кинтира. Её вытеснили почти к самому дулу адской пушки, и она заметила, что её броня превратилась в лоскуты, а на руках появились ссадины и раны. Она снова подумала о девушке с «другой стороны», и решила последовать её примеру, забравшись на осадную машину. Несколько шагов отделяло оружие от перехода в другой мир.
Сверху армию было видно гораздо лучше, и даже высоко вздымающаяся пыль и однотипность доспехов не помешали зоркой эльфийке отыскать друга, которого она видела каждый день на протяжении нескольких тысяч лет.
Лир до упора наполнила легкие горячим пыльным воздухом и сложила ладони у рта, чтобы крикнуть:
— Кинтир!!!
Нужный демон незамедлительно поднял голову. Теперь он ни за что не отвернется.
Испытывают ли демоны страх? Возможно, после такого вопроса напрямую вы вряд ли останетесь в живых. Но только в том случае, если вы не найдете
нужного демона, который скажет вам, что от смертных можно научиться многому. Этот демон расскажет, что Обливион может меняться, а бессмертный может ощутить время. Он убедит, что два разных мира способен связывать незримый для всех мост. Он объяснит, почему смертные самые жалкие и самые счастливые существа во всем мироздании, и почему даэдра никогда не избавятся от зависти к ним. И после своего рассказа демон попросит вас лишь об одной вещи — не рушить призрачный мост у края вселенной, у которого он будет ждать, глядя на луны и играя на белой флейте. Ждать, разгоняя туман. Многие, многие годы.
Кинтир забрался на верхушку осадной машины, замерев в нескольких метрах от Лир. Её щеку саднило от ушиба, но всё же она улыбалась той широкой, лучезарной улыбкой, ради которой Кин вытворял бесчисленное множество глупостей. Улыбкой, которую он видел у маленькой пугливой девочки, когда сказал ей свое первое «завтра». Она пришла к нему. Снова. Сквозь страх и горечь Кинтир засмеялся.
Как только Лир собралась бежать, как только сделала первый шаг навстречу другу, её тело сковало ледяными тисками. По коже прошла волна колких мурашек. Лир оцепенела, и каждое новое движение давалось ей большим трудом.
Не успев понять, в чем дело, Кинтир случайным образом стал свидетелем того, что обычно происходит только с даэдра. Незримая сила оторвала Лир от поверхности машины, которая уже сунула нос за заслон, и потянула в сторону портала. Вокруг неё заклубился светящийся черно-лиловый дым.
— Лир!
Кинтир высвободился из ступора и ринулся прямиком к вратам. Он должен успеть, должен поймать её!
Врата начали сильно пульсировать. Огненные нити, что вырывались из сердца портала, оплелись вокруг Лир, смешавшись с сиреневой пеленой. Её затянуло почти по пояс, когда Кинтиру наконец удалось схватить её за руки. Было невероятно трудно: Лир непреодолимо тянуло назад, и она была так высоко, что Кин еле удерживался на ногах. Но всё же демон крепко держал её за предплечья, не собираясь отпускать, пока чертовы врата не сдадутся.
С высоты Лир увидела, как вдалеке, на вершине рогатой башни вспыхнул взрыв, похожий на рождение новой звезды. Огненный диск расширялся от башни, а из его центра тянулся вверх ослепительный столб света. Всё вокруг начало дрожать и расплываться.
Лир поняла, что Кинтиру не удастся её вытащить.
— Кин!..
В его лицо бил горячий воздух и встречные потоки энергии, недавно уложенные волосы метались в разные стороны черными плетями, путаясь с пеплом и клубами пыли. Лир изо всех сил вцепилась в его рукава. Кин видел, как её белые восковые пальцы стали медленно таять в пучках бледного света. Девушка закусила губу и судорожно выдохнула. Кинтир знал, что это значит, но всеми силами отрицал мысль, будто сейчас понимает её.
— Лир, — в который раз позвал демон, надеясь, что она его услышит. — Ты мой самый лучший друг!
…И пусть это продолжается вечно. Он снова скажет ей, что она — его лучший друг, а она в который раз ответит с улыбкой: «а ты мой». Они заберутся на самое высокое дерево и станут смотреть на закат, вырезать фигурки из сухого валежника, смеяться, и считать весь сегодняшний день всего лишь страшным сном… Лир будет неустанно играть на флейте, резвясь в лесу, а Кинтир — скакать вокруг неё вместе с Рогаликом в неуклюжей и забавной пляске. Пусть так будет всегда.
Лир сомкнула веки, ставшие похожими на хрустальную крошку, и навсегда исчезла в яркой белой вспышке — вместе с вратами, осадной машиной и героем, которого вскоре назовут Чемпионом.
Очнувшись, Кинтир ощутил щекой сухую горячую землю, что была похожа на пепел. На какое-то время всё вокруг замедлилось и утихло. Кин понял, где он оказался и что случилось, когда поднял с земли кусочек опаленного раскрашенного дерева. Свою мини-Лир.
Демоны яростно кричали, собирали и жгли павших товарищей, долбили огромными секирами дымящиеся остатки врат. Всё то, что осталось незамеченным для Кинтира, всё то, к чему он стремился всю свою жизнь, а теперь проклинал и ненавидел, безвозвратно тонуло в вязкой темной мгле. В какой-то момент он понял, что больше никогда не ступит ни на огненные пустоши промежуточных территорий Обливиона, ни на земли родной Идиллии. Кин поднялся с колен и, глядя на то место, где недавно зияли огненные врата, закричал:
— Я найду тебя, Лир!
Я обязательно тебя найду!
Как позже будет рассказывать Барбас, после этих слов Кинтира больше никто не видел.
***
— …Ты должен ясно понимать, о чем просишь, дитя-дремора. Равно как и то, кого ты просишь. Уверен ли в решении своём?
Зеленый туман, что наполнял собой Апокриф, окружал четырехрогого демона, оплетал его запястья и витиевато стелился у ног. Прямо перед ним нависал дымящийся клубок щупалец и глаз, хотя казалось, что он был всюду: в бездонных смольных водоемах, в бесчисленных книгах, в этом сыром тумане.
— А что Вас смущает? — лукаво улыбнулся Кин. — Там, откуда я родом, сделки — нормальная часть жизни.
Хермеус Мора издал протяжный утробный гудок, похожий на скрежет старого корабля на морском дне.
— Всё, что я хочу — это найти её. Я обещал… — напомнил себе Кинтир.
—
Да будет так, — снизошел Принц. —
Ты получишь ограниченный доступ к моим знаниям в обмен на свои услуги. И я, Хермеус Мора, самостоятельно решу, когда и как ими распорядиться.
— По рукам, — сказал Кин и недоверчиво покосился на демонические щупальца. — Э-э… в смысле — договорились.
Он оглянулся вокруг, потирая плечи и с тоской вспоминая леса и солнечные лужайки Идиллии, в которую он уже не надеялся вернуться.
— Придется мне тут пообжиться. Надеюсь, Ваши знания будут того стоить, мой…
Обернувшись к Море, Кинтир успел увидеть на его месте лишь растворяющийся черный дым.
— …лорд.
Демон закрыл глаза, и перед ним вновь предстал огонь, великие врата и Лир, что исчезала в ослепительном свете Нирна. Гнев Клавикуса Вайла и изгнание, которого он не услышал, ибо ушел задолго до всего этого. Фигурка маленькой рыжей девочки с черным ожогом от кощунственного пламени.
Шагнув к книжной полке, что уходила далеко вдоль бесконечной стены, Кинтир приложил холодную ладонь к первому черному корешку, который (так же, как и все здесь) не имел названия.
Шаг первый.
***
Две сотни лет, что Кинтир провел в непрестанном поиске, позволили ему в полной мере ощутить время. На страницах книг. На Обливионе. На самом себе. Отныне он — единственный дремора, который больше никогда не вспомнит, что есть время для бессмертных даэдра. Ибо он стал его частью.
