Vongola non fu fatta in un giorno

Маме не понять. Она смотрит на дела отца сквозь пальцы, не слышит тихие перешептывания охраны, обменивающейся последними новостями мира мафии. Редкие выстрелы — особняк хорошо охранялся — и те старается не замечать. С мягкой улыбкой и пустыми глазами. Образцовая жена, такая, какую из нее хотел вырастить отец. И вырастил бы, не ворвись в ее жизнь Реборн, с ноги открыв дверь в Новый неизведанный мир. Он разве что людей препарировать ее не учил, хотя девушка вполне обосновано подозревала, что причина заключается далеко не в этике вопроса. Скорее уж, упирается в Емитсу, который Реборна, откровенно говоря, недолюбливал. Не то чтобы репетитору не было плевать. Уже не раз поговаривал, что пора бы Тсуне практиковаться со стрельбой. — По мишеням? — наивно поинтересовалась она тогда. Тир казался куда лучшей идеей, чем преодоление препятствий на время. В особняк она всегда возвращалась чистая и изнуренная, зато на полигоне... — По мишеням. Вот их сколько бегает, — почти добродушно заметил, посмотрев в окно. Она, недоумевая, посмотрела в ту же сторону. Охранник под тяжелым взглядом Реборна слишком резко схватился за лацкан пиджака и, что-то бубня в микрофон, находившийся с другой стороны, убежал.

***

Реборн вообще частенько "забывал" про игру на музыкальных инструментах (три раза в неделю), вальс (один раз) и прочее, прочее. Зато почти с наслаждением извлекал жестом фокусника чью-нибудь фотографию и заставлял Тсуну пересказывать биографию этого человека, его генеалогическое древо вплоть до седьмого колена, врагов и союзников. Учил вникать в чужие интриги. Выходило паршиво. Оружие Тсунаеши даже больше нравилось. Вот части — вот схема, секунды бегут. Все просто, доведено до автоматизма. После изучения целого талмуда о предательствах и хитросплетениях мира мафии, Тсуна решила, что пистолеты — определенно надежней многих людей. — Зачем изучать союзников? Врагов — понимаю, но... — Реборн потянулся к указке, которая теперь часто лежала без дела. Дел мафии Тсуна боялась, но его боялась намного больше. И потому, только почувствовав тягу учителя к насилию, замолкла, сдерживая желание бумажку с именем этого самого союзника запихать себе в рот. Леди так себя не ведут. Отжиматься лишние пару десятков раз тоже было не самым приятным делом. Имя было написано красивым, почти винтажным почерком. Каваллоне... красивая фамилия. Или имя? Ох, выучить язык — полдела. Теперь бы еще разобраться со всем остальным. На прошлой неделе Реборн известил ее, что с фотографиями дело кончено, и теперь они переходят на имена. — Большинство наших "союзных" семей — либо разгромленные враги, либо враги ожидающие. Все связи очень слабые и шаткие, особенно из-за... — Варии? — смекнула Тсуна. Перебивать старшего — невежливо, а если этот старший — Реборн, то еще и смертельно опасно, но от демонстрации своих приобретенных знаний она просто не удержалась. Постоянно трястись перед учителем и, захлебываясь словами, говорить заученные слова... Указка, вопреки ожиданиям, осталась лежать на месте. И взгляд у репетитора даже потеплел, одобряя. Всего на пару градусов выше, поднимаясь до Арктики, но все же. — Правильно. Из-за неподчинения Варии. Напомни-ка, — в последнее время Реборн перестал обращаться к ней на "вы". Откинул последние попытки делать вид, что сколько-нибудь уважает Тсуну. И вообще кого-либо. — Действующий глава — Занзас, — ну и имена у этих итальянцев. Или фамилии... - Шесть хранителей. Капитан — Супербия Скуало. Имеют свою резиденцию, действуют как наемная организация в составе Вонголы, — эта часть Тсуну всегда немного смущала. Она не раз и не два слышала, что говорят об "ублюдке". И отчасти понимала нежелание Варии напрямую подчиняться штабу. Если бы она знала, что о ней такие слухи ходят, и да, имела бы такой же характер, который гремел бы на всю Сицилию... — Ну? — учитель сидел напротив и смотрел в упор. Тсуна поспешно отвела глаза и продолжила: — Нестабильность Вонголы объясняется именно поведением Варии. — Точнее. — Занзаса, — кивок, — являющегося приемным сыном дона Тимотео, но... — Время, — Реборн постучал пальцем по наручным часам. — В следующий раз постарайся уложиться в пять минут. — Хорошо. — Я просил рассказать о причинах неподчинения, — Тсуна неспеша закрыла тетрадь — полупустую, белые страницы свидетельствовали о приходе в ее жизнь Реборна. Записывать какие-либо сведения он не считал нужным, но и не запрещал. Тсуна склонялась к мысли, что ее мучительные попытки запомнить все тешат его эго, и потому старалась следовать негласным правилам. Одно из которых — двигаться плавно, ни одного резкого движения. Убийца должен быть элегантен. Особенно, если этот убийца — наследник Вонголы. — ...а не о его содержании. Краткость и лаконичность, помнишь? Девушка кивнула. Спина прямая, взгляд — твердый и спокойный. Реборн хмыкнул и с небольшой, но эффектной паузой три раза стукнул по серебристому корпусу часов. — Время. Тсуна тут же расползлась по столу, спрятав лицо в ладонях. Еще пару месяцев назад учитель бы просто прибил ее за подобное, но, видимо, все-таки смирился с тем, что настоящей леди из нее не выйдет. Ну хоть притворяться научилась. "Маскировку" Тсунаеши держала недолго и шатко, но все же. — Там, — легкий кивок в сторону комода, — твое домашнее задание. Она повела плечом в знак того, что слышит. Загонял ты ее, Реборн, ох загонял. — А сегодня в шесть — торжественный прием, на котором твой отец представит будущую наследницу. Тсуна резко подняла голову, распахнув и без того огромные глаза. Выглядела словно загнанный в угол зверек. Так и было... — Но... — Готова. Вечерний туалет уже приготовили служанки. — Я... — Будешь вести себя как подобает. Иначе, — Реборн почти ласково прошелся подушечками пальцев по всей длине указки. Тсуна вздрогнула, вспомнив, что так же он поступал с любимым пистолетом, перед тем как применить его по прямому назначению. Обычно мишенями становились предметы декора — бухгалтер рвал на себе волосы, в очередной раз обнаруживая бесценный портрет какого-нибудь Фредерика Восьмого с двумя дырами в полотне. Дыры располагались четко во лбу и сердце изображенного. Конечно, вряд ли он загонит эту указку ей в грудь наподобие осинового кола. Но все равно жутко. И особенно жутко, когда понимаешь, что как раз-таки особого вреда — физического — он ей причинять не станет. Фантазия — вещь ужасающая. Особенно фантазия киллера. А в принадлежности своего репетитора к оным Тсуна нисколько не сомневалась. И даже предполагала, что Реборн там далеко не в последней десятке.