***
— Чаю, синьорина? — Нет-нет, — Тсуна мило улыбается — надеется, вернее, что мило — и машет Розетте. — Нужно заняться домашней работой Реборна. Вы ведь его знаете. Женщина улыбается в ответ. — Прогуляюсь на свежем воздухе — и обратно. — Недолго, синьорина, охрана сегодня на взводе. Никого не выпускают без разрешения. — Недолго, — улыбается она чуть шире и под столиком расстегивает босоножки. Ей много времени и не нужно.***
В спину упираются холодные прутья ворот, когда Тсуна, наконец, закрывает их, облокачиваясь всем телом. Закрывает глаза и — впервые, не задыхаясь и уходя от погони — вдыхает полной грудью. Словно вырвалась из клетки. Но позади нарастает гул — крики, топот ног, кто-то зовет ее и молит телохранителей не доставать оружие. Надо бы раздобыть транспорт и уезжать подальше. Это вопрос времени, когда в особняк прибудет отец и пошлет за ней элиту. Нужно провести с пользой каждую секунду, но... Пыльная дорога была абсолютно пуста. Подземные гаражи — оставшиеся за ее спиной — были забиты машинами премиум-класса, но Тсуна и водить-то не умела. Да и пробраться туда стоило бы куда больших усилий. Никчемная Тсуна, ты что, решила поймать попутку у особняка Вонголы? Против воли глаза упираются в Небо. И Савада совершенно теряет чувство реальности. Небо! Без ограничений вроде проема окна или веток сада. Чистое, бескрайнее, синее... Вот бы это продолжалось вечность, но гул — этот неперестающий, раздражающий гул — все ближе. Уже различимы слова, голос Розетты, молящей молодую госпожу вернуться в дом и не нервировать охрану. Под выглаженными кремовыми брюками колются бережно сложенные бумаги. Бесценные бумаги. А в кармане звякает обойма. Ну-ну, "не нервировать". Тсуна аккуратно подняла дуло, отчего крики за спиной стали невыносимы, и метко выпустила по пуле в блокировку ворот. Отлично. Еще минутку. Она взглянет вверх в последний раз, покажет фак охране (и отцу) и, плюнув на все, побежит. Минутку. — Мусор, не загораживай дорогу.