Vongola non fu fatta in un giorno

Потенциальный дождь превратился в настоящий ливень, стеной закрывший замок Варии от внешнего мира. Босс, Супербия и Леви уехали по срочному делу, Луссурия ушел развлекаться, Мармон же выкинула его из кабинета, когда скучающий Принц попробовал сексуально растянуться на ее документах, и теперь занималась какими-то переговорами и дедлайнами с Россией (фи, там же холодно и медведи. Ну неужели ее это привлекает больше, чем Принц?). А бедный Бельфегор скучал. И вообще, идея пригласить девушку в гостиную — читай “притащить” — принадлежала даже не ему. Луссурия сам заметил, что пташке пора размять крылышки. Почему бы не сделать это под его бдительным королевским присмотром? И Мармон беспокоилась, что Вонгола вот-вот двинет в их сторону, решив не платить за возвращение Наследницы. Так что он еще и об этом позаботится, в случае чего. Девушка в кресле напротив сидела так, будто проглотила зонт Леви-а-Тана, и, если бы вышеупомянутый не уходил с ним в руках, Бельфегор бы проверил, не торчала ли ручка из ее глотки. Стилет удобно лег в ладонь, но потом взгляд венценосной особы упал на светлое платье Наследницы. Ценник отрезали в присутствии Мармона, под щебет Солнца и хохот самого Бельфегора. Придя к неутешительному выводу, что раз напарница так ратовала за кусок ткани, то за голову потенциального выкупа она кое-что другое принцу открутит, Бел с сожалением стилет убрал. Чашка в руках девушки стала дрожать не так заметно. — Ну? Она снова вздрогнула, и пару капель чая яркими, быстрыми дорожками очертив фарфор, достигли блюдца. Бел почти пожалел, что они не достигли воздушной ткани юбки и не расползлись темными пятнами. Чай был малиновый, крепкий. Гадость редкостная, но цвет ему нравился. Красный, почти как кровь. Приторный, но с долей горечи. Почти как нужно. Недостаточно, конечно. Дай ему волю - он бы с ней ванны принимал. С кровью. Девушка подняла на него свои непонятно-золотистые глаза. Бельфегор изо всех сил старался прогнать образ обнаженной Мармон, опустившей ноги в кровавое марево. По-крайней мере следующие несколько дней ему ни первое, ни второе не светит.

***

— Ты там язык проглотила? Тсуна судорожно покачала головой. — Я тебя сюда не чаи распивать привел. — Но Вы пригласили именно выпить чаш… — ...а для полноценной светской беседы. Корону видишь? — пугающий до мурашек парень склонился ближе, усевшись на подлокотник кресла. Тсуна закивала с таким энтузиазмом, что блюдце с кружкой пришлось поставить на столик, от греха подальше. Бельфегор удовлетворенно отодвинулся, задрав подбородок. — Я — принц, ты — Наследница, должны быть общие темы. Начинай, — благосклонно разрешил он. Тсуне очень хотелось плеснуть ему в лицо немного остывший чай и выпрыгнуть в окно, выбив закрытые створки головой, но инстинкт самосохранения не поборол рассудок. Вряд ли она в таком случае проживет дольше, чем остынет чайник. — Слышала… — Тсуна судорожно перебирала темы. Не о вкусах Луссурии же с ним болтать. — У Вонголы проблемы? Вопрос вырвался сам собой. Эти дни, запертая в комнате, без интернета и вообще каких-либо контактов с внешним миром, она в основном втихаря читала переписки и рассуждала на эту тему. В конце концов, хочет она того или нет, жизнь ее связана именно с ними. Семью не выбирают. Бельфегор покосился на нее из-под челки. — Опять про политику… — протянул он, и Тсуна будто наяву почувствовала холодный металл у горла. Ощущение незабываемое, его ей довелось испытать всего полчаса назад. Бельфегор все-таки был джентльменом и умел делать предложения, от которых отказываться чревато. — Ах, не важно, и так сойдет, — пришел к какому-то внутреннему согласию он. — Вонгола, говоришь? Не налюбовалась на нее изнутри, подавай взгляд снаружи? — Вария — тоже Вонгола, — аккуратно возразила она. — Боссу это скажи, — ухмыльнулся Бел, откинувшись на софе и взгромоздив фирменные ботинки на столик. Стекло жалобно звякнуло, чашки подпрыгнули, опасно закачались цветы в высокой вазе. — Сейчас у всех проблемы. Будто ты не в курсе. — А Вы в курсе? — светить своей неосведомленностью не хотелось. — К сожалению, — излишне трагично развел руками Принц. Уважительное обращение девчонки приятно грело королевское самолюбие, на которое большая часть Варийского состава офицеров плевать хотела с Эвереста. У самих тараканов в избытке. Повисло молчание. Тишину разбавлял шум не стихающего дождя, будь он проклят. Тсуна, решив, что раз дожила до этого момента, то и дальше бояться не стоит — не так сильно, вернее, — аккуратно рассматривала собеседника, периодически смещая взгляд то в окно, то на развешанные вдоль стен картины. На одной из них пошловато разлеглась смуглая женщина в алом платье. Склонность к роскоши Занзас наверняка приобрел еще в Вонголе. К роскоши, но не к вкусу, — решила про себя заалевшая Тсуна, когда взгляд ее от красивого лица перешел ниже, к груди. Бел заинтересованно посмотрел в ту же сторону. — Нравится? Скуало выбирал, — хмыкнул Принц. Тсуна сочла лучшим промолчать и потянулась к кружке. Фарфор под пальцами был едва теплым. Неудивительно — конец лета, но температура на знойной Сицилии упала ниже двадцати градусов, а уж в особняке Варии с их каменными стенами… Мысль закончить не удалось. Эти самые стены внезапно загудели, брызнув во все стороны осколками стекол, пол ушел из под ног. Тсуна в шоке осознала, что Бельфегор ринулся вперед, сбив ее с кресла, и они откатились куда-то в сторону. Стеклянный столик упал на бок, по светлому ковру расползались кровавые пятна. В ушах стоял звон, Бельфегор вскочил на ноги и, беззвучно кривя губы, поднял за собой Тсуну. В глазах двоилось, но новая волна непонятной дрожи и кошмарных по силе звуков вновь сотрясли все вокруг, выбив из легких остатки воздуха. Сознание резко пришло в норму. Взрывы. Это были взрывы.