***
Кое-как перебинтовав рану самостоятельно — все время приходилось держать ножницы наготове и следить, как бы стайка напуганных идиоток не разбежалась — Мукуро надел первые попавшиеся вещи из тех, которые ему принесли. Не глядя, сорвал ценники. За воротник поднял с пола ближайшую девушку. Вспомнил светло-карие глаза — не самый удачный денек выдался бедному-несчастному консультанту. С недовольством отметил свою же кровь на белой рубашке. Времени на маскарад не было, поэтому Мукуро швырнул ей пиджак со стеллажа. Девушка оказалась понятливая — покорно оделась, закрывая темные разводы — и пошла следом. Парень опустил шляпу ниже, подхватил заложницу под локоть, чинно вывел на улицу, придержав дверь. — Попытаешься пикнуть — сломаю руку, — предупредил он, почему-то совершенно не ожидая, что она попытается. Девушка молчала. Бледная, с плотно сжатыми губами, руки — в карманах. Видок тот еще. Мукуро искренне надеялся, что у прохожих найдутся дела поинтереснее, чем разглядывание парочки, и никто не прицепится, опознав в ней жертву домашнего насилия. По другую сторону улицы шел один из преследователей — черный костюм пятном вырывался из пестро-одетой толпы туристов и бросался в глаза. Парень сжал худую руку и опустил глаза в пол, боковым зрением наблюдая за человеком. Тот мимоходом скользнул по ним взглядом и двинулся дальше, в толпу. Рокудо сглотнул. Улица спускалась вниз, к каналу. Там — мост и, чао, ублюдки. Мукуро сожжет себе горло до самого позвоночника, но уйдет от погони. Вряд ли группа захвата широко развернется в центре города, да и… Мощеная улочка поплыла перед глазами, и его повело. Мукуро до скрежета сжал зубы, и постарался принять как можно более безразличный вид, но устоять помогла не выдержка, а неожиданная поддержка. Он был ей почти благодарен — никакая маскировка не помогла бы, если бы он растянулся посреди людского потока. Почти, потому что хренова ассистентка больше не двигалась с места, с неожиданной твердостью удерживая за локоть его самого. Он посмотрел ей в глаза, стараясь щериться той самой жуткой улыбкой, после которой враги сами кидались с крыш, лишь бы не попасться живыми. У девчонки — сколько лет? Она вообще совершеннолетняя? — дрогнули губы, но руки не разжала. Никак, от страха свело. — Жить… надоело? — любезно поинтересовался Мукуро, стараясь незаметно облокотиться на декоративный вазон. Ноги у него дрожали.***
Тсуне было хреново. Реборн был профессиональным киллером, но он ее хотя бы обучал, сдерживая несомненно паршивый характер. Гокудера — боевиком, но преклонил, так сказать, колено, отчего она до сих пор пребывала в легком шоке. Даже знаменитое чудовище Занзас, пасынок Девятого, которого в красках расписывали все подчиненные отца, и тот не вызывал этого противного холода, пробирающегося сквозь нос и рот. Скатывающегося по глотке и дерущего глубоко внутри, в самой глубине. У холода был металлический привкус свернувшейся крови и сладковатый — паленой плоти. — Вам нужна помощь, — в горле стоял этот холод, под щегольским шарфом Тсуна, словно сквозь рентген, видела обуглившуюся кожу и железные пластины, врезающиеся в мясо. — Или отдых. На убийц и душегубов вешают кандалы и маски. Им заковывают руки и ноги. Никто не клеймит их как рабов. Что бы этот человек не натворил, он заслужил билет на электрический стул или пулю в лоб. Не это. Парень, скривившись, поправил ткань и откинул мокрую от пота челку. Он не смотрел на Тсуну, направив взгляд разноцветных глаз вдаль, словно прикидывая что-то в голове. Хорошо бы не варианты убийства и места, где можно спокойно прикопать тело. — Нужно выпить, — резко плюнул он, поворачивая к маленькому кафе, примостившемуся на углу. Тсуна молча разгладила складки юбки, стараясь, чтобы рельеф пистолета проступал не так сильно. Даже не пикнула в ответ на сильный рывок, слишком погруженная в собственные мысли. Она еще не решила, как поступить. Устраивать стрельбу в центре города само по себе было плохой идеей, даже учитывая что патроны — холостые. Вернее, особенно учитывая сей печальный факт. С другой стороны — у незнакомца жар, слабость, он ранен и вряд ли вообще успеет среагировать, если Тсуна как следует приложит его по затылку, вывернется и рванет обратно. К тому же он явно пытался скрыться, а значит — преследовать не станет. Все обстоятельства на ее стороне. Реборн посоветовал бы не бежать, правда, но попытаться обвести вокруг пальца, сдать Варии, как залог возможного союза, и планировать-планировать-планировать. Но что-то другое мешало это сделать. Дело даже не в неумении никчемной Тсуны плести интриги и манипулировать окружающими, сейчас не требовалось быть великим Реборном, чтобы обратить ситуацию в свою пользу — насколько возможно, конечно. И не в жалости — человек в красном шарфе вызывал больше сводящий судорогой ужас вперемешку с паникой. Что-то...