***
Мукуро, по правде говоря, даже не знал, что его так интересует этот вопрос, пока не задал его, чтобы оттянуть время и сформулировать более полезный. Наверное, это от непривычки. Обычно все, кто “безвозмездно”, “по-человечески” тянул к нему руки, в конце концов этих самых рук — а то и голов — лишались по его скромной инициативе. Чтобы далее он мог со спокойной душой обнаружить нож для своей собственной спины. Исключением стали Кен и Чикуса, но те прошли с ним через земной ад, а потому вряд ли задавались вопросами верности и предательства в принципе. Просто так было правильно. А вот спасающая беглого преступника продавщица — нет. И то, что интуиция, его еще не подводившая, молчала — тоже. — Так правильно, — пробормотала Кёко. У Рокудо пробежали по спине мурашки. Он ослабил петлю шарфа и съехал ниже, тихо смеясь. То, как перекликнулись ее слова и его мысли было последней каплей в этой абсурдной ситуации. Надо поставить ее на место. Напомнить, чтобы всколыхнуть эту мутную позолоту и вытащить темный страх. Так будет привычней. Это так просто… Не хочется. Рокудо поскреб пальцами основание шеи, вызывая волну болевых импульсов, напоминая: ему всю жизнь придется делать то, чего он не хочет, пока мафия существует. А она существует, пока он не возьмет все в свои руки. И лучше заранее избавиться от таких рычагов, точек, на которые проклятые ублюдки смогут надавить. Жалость и сострадание — первые в этом списке. Странно, Мукуро считал, что давно от них избавился. С другой стороны, с такими вот невинными овечками он и встречался довольно редко.***
— Знаешь, скольких я убил? Не больше Реборна, — подумала Тсуна, вспоминая кровавую лужу у своих ног и дыру в голове домашнего учителя. И не больше Гокудеры с его динамитом. Принца. Занзаса. Ее отца, скорее всего. И от чего становилось еще поганей, Савада-старший вряд ли действовал своими руками. —Откуда мне, — равнодушно пожала она плечами. — Моя очередь задавать вопрос. — Даже так? — Так. Два вопроса, — невинно, опустив глаза. Напротив снова хрипло хмыкнули, — То, что вы сделали в кафе… — Магия, — усмехнулся парень, изящно взмахнув рукой. Тсуна натянуто улыбнулась. Про иллюзионистов она в теории знала. Но не ожидала увидеть их в деле, это да. Не так, вернее. Значит, об иллюзии он ей не скажет. Технически, и полной ложью такой ответ не назовешь — для обывателя такое, кроме как волшебством, ничем не объяснялось. Но Тсуна далеко не обыватель. О чем ему знать пока рано. Нужно спрашивать более конкретно, или этот скользкий тип снова увильнет от ответа... — Кто вас преследовал? — Неудачливые клиенты, — таким же издевательским тоном продолжил “Клайд”. Но шестым чувством Тсуна отчего-то поняла: снова не соврал. Не во всем, по-крайней мере. Она бы с большим удовольствием услышала фамилию Семьи — навряд ли мелкая группировка сунулась бы на территорию Варии, а вот крупная в погоне за тем, кто может ее с потрохами сдать — вполне, — но заметила уже его острую реакцию на такие вещи. И вообще — общались они на уровне недомолвок и намеков, и это Тсуну не устраивало. С Реборном в такие игры она всегда проигрывала в пух и прах. Здесь и сейчас ошибаться было нельзя. Шаг в сторону — и липкое марево заполнит ее легкие уже без возврата. Или он пропадет в тумане, и...Тсуна не была до конца уверена, хочет ли держаться рядом с этим человеком — перепады от могильного холода до липкого тепла назвать приятными было сложно, но... Она решилась. Психопаты не склонны к эмпатии, пока чужие переживания не перекликаются с их собственными. Пытаться угадать его прошлое и настоящее, все равно что тыкать пальцем в небо, но она отчего-то исполнилась странной решимостью. Получится. — От мафии не уходят просто так, — Клайд иронично глянул на нее, явно не ожидая многого, и Савада запнулась на секунду. Перевела дыхание: — Я... не просила себя вовлекать, но никто не спрашивал. Парень оскалился, едва заметно, но красноречиво отвел глаза, и Тсуна внутренне возликовала. Бинго. Нужно "ковать пока горячо", но вот говорить стало неожиданно тяжело. Кое-как проглотив вставший в горле ком, Тсуна продолжила, пытаясь уловить дальнейшую реакцию своего невольного слушателя. Нельзя оступаться. Не сейчас. — И теперь… теперь я еще и должна за вещи, которые никогда не были мне нужны, — взгляд его тяжелеет. Девушка чувствует себя так, словно движется по натянутому над пропастью канату. Стоит ли цель усилий? — Людям, которые силой втянули меня в это, которым я неприятна, и даже тем, кого в глаза не видела. Потому что так правильно… для них, — Савада закрыла глаза, силком заставив себя замолчать. Равновесие над воображаемой бездной покачнулось. Слова начали рваться сами, словно упала незримая преграда, дыхание сбилось, кажется, в уголках глаз даже проступили первые слезы. Черт, ее слишком унесло в собственные переживания, от которых стоило абстрагироваться, но поднявшаяся волна не утихала. Тсуна почти смирилась. Сейчас он окончательно убедится в ее бесполезности или, наоборот, решит опасаться, и все пропало. Ей достаточно легкого толчка — падение. Смерть. Хуже — поражение. Девушка осмелилась поднять глаза — почти видя протянутые к ее горлу пальцы и клочья тумана, но... На затылок словно легла ледяная длань. Обожгла почти и внезапно сменилась раскаленным железом его ошейника, плавя плоть и кости. Если бы Савада была на ногах — упала бы тут же, такая накатила слабость. Жар. Иллюзионист улыбался. Широко, до боли в уголках губ. Он не смотрел даже на саму Тсуну, скорее сквозь нее, куда-то вдаль. И видел, явно, совершенно другую картину перед глазами. Кровь, — поняла девушка. Если она решится связать себя с ним, то ее ждет целое море крови. И прямо сейчас это море бурлило. Этот человек — ее персональный ад. Вернее, путь к нему. Повернуть назад? Ха. Савада сделала свой выбор уже давно, так? — Уйти можно, — в глазах — полубезумная дымка, — когда не они будут диктовать, что именно, блядь, правильно. Он снова вцепился в ошейник, и тут узкий луч света коснулся мелкой росписи. Глаза у Тсуны против воли распахнулись. Неужели…? Победа из поражения. Наследница почти почувствовала, каково это, воскресать из пепла. Ее всю словно тряхнуло, ток пронесся по венам, Тсуна изо всех сил сдерживала себя, но не могла. Слава небу, что иллюзионист истолковал ее внезапное возбуждение по-своему. — Не они. А я. Тсуна взяла себя в руки и максимально доверчиво спросила: — Правда? — взгляд от печатки удалось оторвать ценой неимоверных усилий. Но зрелище стоило того. “Клайд” улыбнулся снова. Уже ей.