Vongola non fu fatta in un giorno

— Лучше бы делом занялся, а не хвост перед Советником распускал, — шипел под нос Скуало. Правильно, ему — всю дерьмовую работу, организацию, поиск информации, а жопой аки павлин крутить — боссу. Еще и подрывника с собой захватил, а его он как раз собирался вытащить на кое-какое дельце. Более того — он еще и Леви к херне припахал. Двух боевиков на ветер! Мстит за пойло свое? Да нет, слишком мелочно для босса, масштаб не тот... Занзас, конечно, со скучающим видом полистал отчеты, внес свои корректировки и задал общее направление действий — пинком. Но сам предпочитал вваливаться в гущу событий и действовать по ситуации, не утруждая себя планированием обыденных миссий и мыслями о последствиях, оставляя последние на головы простых смертных вроде его капитана. С другой стороны отсутствие бешенной болонки помогло провести с девчонкой более конструктивный диалог. По словам Луссурии, тот ее разве что к столбам не ревновал и бросался на всех подряд (Кто в здравом уме будет ревновать к Леви-А-Тану?!). Император мечей подумывал выдать разрешение на физические меры, но отдернул себя. Одному дай добро, другие подтянутся и до утра пацану не жить. А вот Мармон отчего-то Вонгольскому щеглу симпатизировал. Хотя, ничего в контексте не обнаружилось: подрывник оказался на удивление образован и с математикой и расчетами обращался едва ли не лучше, чем со своей взрывчаткой. Вечера он теперь коротал в северном крыле, под бдительным присмотром Тумана и в окружении гор отчетов с анализами черного рынка. Конечно, на важные данные ему даже дышать бы не позволили, но незначительную статистику Мармон всегда недолюбливал и с удовольствием взвалил на чужие плечи. Зато Принц… ну, тот вообще не отличался излишним человеколюбием, в конце концов. Но Скуало взял на заметку поговорить с мальчишкой. В отношения с напарником он лезть не собирался (работали они слаженно), да и период про пестики и тычинки как-то упустил, но все-таки… Или заказать ему шлюху. Точно. Надо было не выкидывать тот номерок. Довольный своими достижениями в педагогике и воспитании венценосных особ, Супербия закинул планшет в ящик и рухнул в постель. Он был на ногах со вчерашнего утра, так что с чистой совестью решил оставить дела на головы других офицеров. И Занзаса. Путь почувствует себя в шкуре няньки для оравы долбанутых убийц.

***

Тсуна восстановилась почти полностью и переехала в новую комнату, на четвертом этаже. Где-то тут был и кабинет Скайрини, но она благоразумно обходила эту часть коридора вообще, стремясь свести контакты с окружающими к минимуму, а выходя на прогулку, долго прислушивалась к закрытой двери и до лестницы добиралась на цыпочках. После всего узнанного от Гокудеры, ей едва не стало плохо. Реборн рассказывал о мифических свойствах колец и типах пламени, но ее больше волновали не — мифические разборки Семей и желание как можно дольше избегать контактов с миром мафии (находясь в эпицентре, ага). Ладно, откровенно говоря, ее вообще волновали по большей части сущие мелочи, и она так и не научилась видеть картинку в целом. Переписка и переданные ей документы, наконец, обрели смысл, но как бы она ни пыталась все охватить, “мозгов не хватало”, как выразился бы репетитор. И опыта. И знаний! Всего, в общем. Знала бы раньше — слова не пропускала (или шагнула из окна). А теперь нужно было разбираться со всем на нее свалившимся. Особенно ее волновали эти способности. Даже если то… что произошло — ее пламя, и она правда им владеет, это не значит, что она умеет или, скажем, владеет именно тем самым типом. Убийство старика было совершено на автомате, в странном аффекте, когда Тсуна словно действовала на автопилоте, и тогда вообще казалось нормальным. Он угрожал — она выпустила пулю. Он мучился — и она пустила вторую. Савада помнила поднявшийся в груди жар, помнила, как по венам разлился жидкий огонь, и какие-то жалкие секунды чувствовала себя всемогущей. Спасибо этому Рокудо, на землю ее опустили быстро. Он преподал ей новый урок — пламя или нет, есть и будет кто-то сильнее, способней, опытней. Ее надуманный козырь наверняка не единственный в своем роде, и, судя по тому, что Вария сейчас напоминала встревоженный улей, вот-вот либо станет беспроигрышным, либо потеряет всякую ценность. Действовать надо было сейчас. Но куда двигаться? Что ей вообще делать? Сдать все Мармону (Занзасу - духа не хватало)? Попытаться самой торговаться с ними или Вонголой? Бежать… ага, в объятья тех, от кого она увела иллюзиониста… Реборна не хватало как никогда. Знал бы о чем она думает — высмеял. И проблемы ее — тоже. А потом схватил бы за шиворот и ткнул в очевидное. — Играть теми картами, что раздали, как же, — бурчала она под нос, рассматривая свой пистолет. Насколько она поняла по словам Хаято — для пламени использовали специально изготовленное оружие, и мало кто был на это способен. — А если у меня шестерки? Нули, я бы сказала… Хаято сообщил, вернувшись из штаба Вонголы, что Реборна там не наблюдалось, а охрана при упоминании его имени вела себя довольно странно. Тсуна и сама шестым чувством понимала: навряд ли он после всей своей аферы остался там, на виду у отца и Дона. С другой стороны — где еще ему быть? Репетитор явно что-то мудрил, и хорошо бы, если хоть часть — в ее пользу. Розданные карты… документы в тайнике, подрывник с чипом в голове, убийца-манипулятор.... на свободе? Она покосилась на сверкнувший в темноте ошейник. Леви исследовал его вдоль и поперек, но никакой активности не обнаружил, а Бельфегор выкинул за ненадобностью. Он-де и без всяких справится, не собака-ищейка же. Выпросить его у капризного Принца получилось не сразу, но когда она пообещала попросить Гокудеру приходить к ней почаще (Особенно вечером! Горло ему перегрызи, но чтобы никуда из твоей комнаты, поняла?!) — Бельфегор почти насильно сунул ей в руки “подарочек” и выставил вон. Навряд ли его отдали бы просто так, но непонятная подпись и отсутствие других зацепок наводили мысли скорее о сувенире, нежели чем-то важном. Свои знания Савада оставила при себе. Но прикасаться к прохладному металлу все равно было немного… неприятно. Словно вокруг него воздух был немного плотнее, и чтобы взять ленту в руки нужно было приложить легкое усилие. Преодолеть что-то. Она так долго рассматривала его в тусклом свете лампы, что сама не заметила, как уснула. Так и не выпустив “игрушку” из рук.