Vongola non fu fatta in un giorno

Хорош, ублюдок. Гокудера бы порадовался такому сопернику: кулаки давно чесались, но в Варии с драками среди отрядов было туго, слишком следили сержанты за дисциплиной. Да и вообще, он не так часто сцеплялся с кем-то своего уровня. Для относительно юного возраста, Хаято редко встречался со сверстниками. В живот прилетел удар от черной дубинки, и ему пришлось уйти к стене — иначе полетел бы вниз. Сука. Он не заточен на ближний бой. С кастетом соблюдать дистанцию было трудно, а уж оружие противника как раз позволяло удерживать его на расстоянии. Таким макаром он... Нет, бред. Нельзя останавливаться — Десятая была тут, руку протяни. Хер с ними, с планами, он вырубит этого сученыша и вытащит ее из Варии. Может, Бьянка все поймет и укроет Донну. Гокудера не гордый. Если придется — он останется здесь, и плевать, что с ним после этого случится. Первый удар прошел удачно: сочившаяся из рассеченой брови кровь мешала япошке сконцентрироваться. Японский язык Гокудера услышал еще пару пролетов назад, и узнал, но не понял о чем они говорили. Достаточно было того, что ублюдок угрожал Тсуне. Кастеты раскалятся, а потом рассыпятся в пыль, если он… Не важно. Гокудера остановился. Динамит — его фишка, но не главное оружие. Это он старался держать при себе, чтобы как можно меньше людей вообще узнали. Пламя это не та вещь, которой можно раскидываться по мелочам. Тем более, узнай об этом Дон Гаваларо, Хаято просто скрутили бы и вернули домой. Детей можно наделать больше, но не факт, что звезды сойдутся и выйдет еще один такой ценный экземпляр. Брюнет внимательно посмотрел на него, понял, что Хаято задумал что-то. Провернул херовы дубинки и выпустил… шипы? Серьезно? Всё. Он нахер выплеснет, что успел сконцентрировать и вышвырнет порывом этого мудака из окна. Третий этаж — совсем немного, но одним броском можно будет окончательно закончить дело. Не словить бы пару ударов перед этим.

***

— Прекратить. Хибари остановился. Не из послушания или недоумения — какого хрена ты еще тут? — а раздражения. Этот скалящийся мальчишка его ранил, так что Кея вполне закономерно собирался сломать ему пару ребер, плюс-минус конечность, и спустить с лестницы в назидание. Блондин тоже отступил. Как-то беспомощно глянул на Саваду, опуская кастет. — Джудайме?... ...Как он ее назвал?... Кея обернулся. Тсуна стояла на верхнем пролете так, что ни один из них не успеет добраться, зато в процессе она может их спокойно перестрелять. Мило. Глядела пустыми потемневшими глазами. По позвонкам пробежала дрожь, как если бы перед хищником пустили кровь: вдоль тонких пальцев плясали оранжевые огоньки. — Или вы — оба — успокаиваетесь, или… — Или пулю в лоб? — он размял затекшую от напряжения шею: в стойке ожидал удара соперника, поняв, что тот собирается бить пламенем. Для щита приходилось прикладывать больше сил, чем для атаки. — Я тебе не верю. Пуля просвистела около уха, задев пару прядей, с той стороны, где глаз плохо видел, потому он не успел отшатнуться. Оскалился: кожу немного опалило. А Савада полна сюрпризов. Хотя куда, казалось бы, больше. Как называлась та игрушка, которую притащили в подарок для Адель? Матрешка? Сколько ни открывай, внутри оказывалась еще одна. Впрочем, рано или поздно маски должны кончиться. И Хибари было интересно, что прячет “Никчемная” “Джудайме”. — Мне не обязательно вас убивать, — пожала плечами девушка, — прострелю колени. А потом мы все вместе подождем Скуало, да? Нравится такой вариант событий? — Джуд… — Савада. — Заткнулись, — она махнула дулом, — Отошли друг от друга. Дальше. Парень напротив нервно глянул на противника, но сделал еще пару шагов назад. Сам Хибари не двигался, пристально следя за Савадой. Она, не спеша, присела на верхнюю ступеньку, закинув ногу на другую. Пистолет не опускала. Внимательным — уставшим немного — взглядом обвела напряженных парней. — Ну и что мне с вами делать, а? — внезапно вздохнула девушка и опустила голову. Кея мог бы воспользоваться ситуацией — мало кто мог соперничать с ним в скорости, взлететь наверх и снова вырвать у нее оружие. Но не стал. Наставления Адельхейд померкли, он нашел дело поинтересней. И не остановится, пока не получит свое.

***

Тсуна попыталась привести дыхание в порядок. Получалось плохо. Это… кошмар. Драку она остановила, шума много не было — спасибо за подарок Мармона, глушитель оказался полезной вещицей — так что ожидать “подмогу” можно было еще через минут пятнадцать...если Скуало не хватится своего гостя раньше. Потом ей следует-таки идти вниз, иначе Леви-А-Тан заподозрит неладное. Но как развести сложившуюся ситуацию? На скуле у Хаято расплывался синяк. У Хибари, уже даже не пытавшегося вытереться, по щеке текла кровь, залившая глаз. Они оба смотрели на нее, ожидая дальнейших действий. Кея — с равнодушным интересом, словно через лупу за насекомым следил, Гокудера — взглядом побитой собаки. Кош-мар. Она закрыла глаза. Отличная идея — в напряженной ситуации, при острой нехватке времени вот так уйти в себя. Но… было слишком. Все было просто слишком. Страшно, нервно, много. Если не могут оставить ее в покое, хоть бы помогли чем. Но никого нет. Савада обессиленно уронила руку с пистолетом, а затем зажала уши, чтобы не слышать и не видеть. Она устала. Брякнул от соприкосновения с серьгой накрученный на руку ошейник. Она одна. Совсем. Мама делала вид, что не замечает ничего, что у них прекрасная образцовая семья, что иметь особняк с кучей охраны — это нормально. Реборн бросил ее разбираться с той кашей, что заварил, Хаято видел кого-то совершенно другого, никак не похожего на ту сломленную, испуганную Тсунаеши, что пряталась у нее внутри. Совсем никого. Темнота и тишина обволакивала. Может, стрелять надо не в них? Пулю в лоб. И все. Покоиться с миром — звучит довольно заманчиво. Пусть подавится Занзас своим пьедесталом, подавится и сдохнет в муках. Пусть они все гниют в своем затхлом отвратительном мирке. Кажется, она даже повернула к себе пистолет: нужно было действовать быстро, да? Не то Гоку-кун ее остановит. Не то Скуало обнаружит их и запрет ее где-нибудь в этом проклятом бункере. Она сжала рукоять сильнее, но поднять к виску не успела — чья-то рука ногтями вцепилась в ее запястье, продираясь сквозь кожу, вливая в кровь раскаленную боль. Поднимайся, — зашипел в ухо чужой голос, одновременно выламывая ей руку и наводя в пустоту, — Поднимайся сама, или я и это сделаю за тебя. Тсуна чуть не закричала, распахивая глаза. Дуло смотрело ровно в переносицу подобравшегося ближе Кеи. Кожа на другой руке горела. Она глянула вскользь — так и есть. Под тонкой металлической лентой набухали алые ожоги.