Vongola non fu fatta in un giorno

Скайрини заебан в край. Ему бы выпить или выспаться, или перестрелять хотя бы пару человек. Разобраться с фантомными нарушителями, собственным офицерским составом, японскими выскочками... В общем, что угодно, но не встречаться сейчас с Девятым. И, казалось бы, все шло так, что ближайшие пару месяцев это произойти не могло в принципе. Дон Тимотео должен был быть прикован к постели, отношения между Варией и Вонголой шатались от любого плевка, Советник был готов поднимать вилы и факелы против пасынка... Фатум, ну ебучая ты сука. — Как погляжу, слухи о твоей скорой кончине несколько преувеличены, — скучающим тоном заявил Занзас. Прекрасно помня, что нет, не преувеличены. Просто Шамал знал свое дело, а Вонгола бы не оправилась от такого удара. Не сейчас, по-крайней мере. Стоит старому мудаку уйти, и начнется грызня за власть, чем тут же воспользуются как враги, так и союзники. Старик сухо улыбнулся, блестя больными глазами. Старый хуй. Лежал бы себе в палате и не лез в самое пекло. — Ты разочарован? — тепло интересуется он, обводя взглядом гостиную. В свой кабинет Занзас представителей Вонголы пускать не любил, даже если это… вернее, особенно если это его отец-Дон. — Ты серьезно хочешь услышать ответ? — чуть грубее, чем нужно, огрызается брюнет. Тимотео дарит ему долгий, пристальный взгляд потускневших глаз. И Занзас закипает мгновенно. Этот взгляд он знал и помнил прекрасно, а оттого бесился еще больше. Он, блядь, больше не тот глупый и доверчивый мальчишка, мечтающий о месте Дона в Семье. Он — босс Варии, и строит свою собственную. Шагая по головам и трупами устилая дорогу к верху. Не важно, что с каждой преодоленной ступенью жертв все больше. Он позаботится, чтобы под подошвами туфель хрустели черепа врагов. Потому что в самом начале этой кровавой дорожки оказались самые родные. Занзас станет Десятым. И больше этого не допустит. — Нахер ты приперся? — не выдерживает он. Дон содрогнулся от кашля, прервав зрительный контакт, отчего в глубине души вариец чувствует облегчение. И растущее беспокойство. Наконец, старик приходит в себя, промакивает накрахмаленным платком седую щетину. Замирает на пару секунд, собираясь с силами. — Я хочу поговорить, — тяжело выдохнув, обращается он. И на испещренном морщинами лице читается мольба. Скайрини чувствует, как пульсирует в висках, как нагреваются ладони от жара. Но не прерывает его, не гонит, хотя стоило. — С тобой, — Тимотео мнется секунду, — и Тсуной. Занзас устало закрывает глаза. Конечно, все опять сводилось к хуевой Наследнице. Он позволяет себе растянуть губы в кривой ухмылке. Разводит руками в издевательском жесте, слыша почти, как напрягается охрана за их спинами. — К сожалению, ты опоздал. Испытывает странное, болезненное удовольствие, видя всколыхнувшуюся, застарелую боль в чужих родных глазах. — Тут Ее больше нет.

***

— Заждались? — Рокудо свеж и жизнерадостен, он улыбается сладко и вертит в обманчиво тонких пальцах автомат. Переводит прицел с “мумии” на “седого” поочередно. Словно раздумывая, кого пристрелить первым. Отдельным пунктом поднимает настроение тот факт, что пташка все же не разочаровала. Приятно удивила, скорее... Маленькая ладонь накрывает раму, с неожиданной силой заставляя опустить оружие. Мукуро недовольно морщится. Он позволит ей. На этот раз. Девочка хорошо себя показала, нужно же поощрять? — Гокудера, — раздается тихий голос, — в машину. А вот сейчас Рокудо уже и не пытается скрыть своего недовольства. Улыбка опасно дергается, обнажая оскал. Серьезно? Еще и с собой кого-то потащит? Седой трясет патлами, рот приоткрыт от изумления, из разбитой губы течет. Поднимается с пола и, спотыкаясь, бежит к целому автомобилю. Какой уровень дрессуры, однако. Мукуро кидает на отстраненную девушку внимательный взгляд: чем же ты его привязала, деточка? — Может, из того горящего джипа кого забыла прихватить? — скучающе зевает он, не сводя дула с другого, замершего напротив. Тот даже не пытался скрыть боль, ярость и отчаяние, причудливо исказивших его лицо. — Ну так еще не поздно, в багажник утрамбуем. Мукуро хотел еще что-то прибавить... И чуть не закрывается, как от удара, рефлекторно. Вспышка пламени в чужих глазах не блекнет спустя пару секунд — опасный трюк, пускать силу через все тело решались немногие. Иллюзионисты, в основном. Он подумал об этом еще в прошлый раз, но теперь убедился окончательно: что-то в "Кёко-Тсуне" было цепляюще болезненным. Особенным почти. “Тсуна”, не отводя от него пристального взгляда, медленно и четко, будто под диктовку, кидает ему только одну фразу, каленой сталью заливающуюся в уши: — Об этом мы поговорим позже. Она проходит мимо застывшего варийца, отвернувшись от него, словно не замечая. Вздрагивает от неожиданно прилетевшего под ноги плевка. — Bagascia*, — цедит сержант сквозь окровавленные зубы. И, подкошенный, падает на колени. Ну да, с простреленными долго не простоишь, а рука у Рокудо такая, легкая. Поднимает дуло для последнего выстрела. Негоже всякому отребью портить такой значимый и красивый момент. У Рокудо, знаете ли, их не так много. — Нет! Девушка замирает, тонкие губы вздрагивают, а ему не до истерик — далеко, но не слишком, уже чувствуется приближение другого иллюзиониста. Потому без лишних сантиментов железной хваткой цепляет худой локоть. Волочит резко ослабевшую девчонку до их нового транспорта и закидывает в салон. Замечает за рулем их новое приобретение. — Съебись с моего места, — терпеливо почти улыбается он. — А ты знаешь куда ехать? — половина лица у зеленоглазого наливалась всеми оттенками фиолетового. Он беспомощно оглядывается на Саваду, сжавшуюся на сиденьи, но, понимая, что помощи от нее ждать не приходится, отворачивается к рулю: — Есть безопасное место. — От Варии? — скептично усмехается Рокудо, усаживаясь, тем не менее, вперед. — Удиви меня. Седой вдавливает газ в пол. В зубах зажал сигарету и всего парой затяжек успел дойти почти до фильтра. Мукуро демонстративно открывает окно, незаметно наблюдая за пташкой через боковое стекло. — Мой дом, — поясняет боевик, выпуская облако дыма. Рокудо не реагирует, ему вообще без разницы. Но на коленях покоится автомат, в салоне — возможная партнерша-заложница-щит, так что он позволяет вести этот танец. Ненадолго, конечно.