***
Они расцепились и отскочили друг от друга, насколько могли. У Мукуро от последнего удара чуть зубы не вылетели: это он еще припомнит… пришлось расцепить туманные оковы, и противник снова двинулся по широкой дуге, обходя его, выискивая новую щель. — Забью, — тихо бросил ему китаец. Или вьетнамец, или японец, какая разница? — Не до смерти. Не хочу марать тонфа, — с упомянутых капала его, Рокудо, кровь. Уебок узкоглазый. Мимо пролетел кусок бетонного забора. Лысый очкарик ловко лавировал между редкими деревьями и машинами, используя их как защиту от до сих пор туго соображающего итальяшки, но явно уступал. Препятствий между ним и более сильным противником становилось всё меньше. «Да когда ж ты его прибьешь?! — зло подумал иллюзионист, чувствуя, как сводит болью не зажившее колено. Стоило послушать рекомендации и обождать с набегом на хорошо укреплённый объект, но он опасался потерять след Кена и Чикусы. — Мне тут помощь нужна! И эта троица не торопится….» Только бы не сцепилось трио между собой. До блокировки оставались считанные минуты, не хватало потом вытаскивать их бессознательные тела и тащить до особняка на своих горбах. — Ой как страшно, — Рокудо пошевелил челюстью на пробу: боль прострелила зубы. Вот блядь. Лучше воздержаться от лишних комментариев, пока не будет время подлатать себя. —…и брошу гнить куда-нибудь заживо. «Ну попробуй!» Передышка закончилась — владелец тонфа выдвинул из них шипы и резко бросился в атаку. Это была до безумия красивая битва. Интересная. Жаль, что не было свидетелей: такое редко происходит на открытом пространстве, не в глуши, и редко кто настолько расходится: всё-таки пламя не та вещь, которую можно списать на обычную вооруженную стычку. Невероятная, захватывающая дух, еще с десяток эпитетов можно было приписать к их борьбе, но… Но больше — выматывающая. На равных почти: Мукуро очень не нравилось, что его «союзник», накачанный наркотой, не использовал пламя и все прилагающееся, но хоть тупой силой он сильно теснил лысого хрена в костюме. Иллюзионист отвлекался, окликая то и дело уходящего в нирвану напарника, в последний момент уходя от резких, как у кобры, бросков своего противника. Вены на руках приняли совсем уж нечеловеческий синий оттенок: потоки синего огня приходилось проводить через все тело, чтобы заставить уставшую плоть двигаться. Кажется, по коже уже расползались характерные пятна, и запах паленного мяса смешивался с железом. Всё лечение насмарку… Собственный соперник оказался настоящей костью в горле. Рокудо бы погрузился в звон стали и запах крови с головой, к черту лимиты тела — таких сражений у него по пальцам одной руки сосчитать, но «дедлайн» был близко: Кена и Чикусу стопроцентно тоже обкалывали лекарствами, и им срочно нужно было отсюда убираться. У него вырвалось злое шипение: между зубами текла кровь. И челюсть, судя по всему, ублюдок ему таки сломал тем ударом. Хитрая тварь, цепко следил за движениями и воронками, не позволяя поймать себя, да целил в слепые пятна, пользуясь мобильностью. Они могли кружить еще долго. Очень. И время играло не в пользу бывших заключенных. Только бы не попасться снова… но и бросить своих соратников он не может. Не так — в шаге от свободы. Не с этим Гаваларо — выйти из-за него на след самого Рокудо и Тсуны раз плюнуть. Все на кону. Ситуация принимала совсем неприятный поворот. Но, видимо, без повторных инъекций бывший заключенный Аморецо немного пришел в себя: дикий, ничем не сдержанный жар опалил землю, и сломанная фигура мужчины в смокинге врезалась в азиата со спины. Он отвлекается, ловя напарника, явно не ожидая такого поворота. Всего на секунду. Открываясь для удара. Мукуро замахивается трезубцем, ухмыляясь. По подбородку течет кровь. Сука… все силы — по металлу, в землю, искажать и выворачивать. Сковывать. Путы обвивают чужое тело, намертво пригвождая к земле. Лысому уже достаточно — судя по потекам на черепе, придёт в себя не скоро, если вообще не покинул мир живых. Брюнет рвётся раз, другой, почти освобождаясь… Рокудо широко размахивается и одним метким пинком разбивает ему скулу. Слышно почти, как трещат кости. Злорадное удовольствие несколько скрасило собственную боль. Кстати о ней: он провел ладонью вдоль челюсти, заставляя угасать нервные импульсы. Топорная работа, но сойдет на время, пока не доберутся до убежища. Он показывает на свое окровавленное лицо: — Квиты, — на чужой, полный ярости взгляд он ответил широкой ухмылкой. — Что такое, дорогуша? Я немного тороплюсь, иначе, — лезвие к чужой щеке, — славно бы тебя обработал… В ухе затрещало. — Да что?! — Хуй через плечо! — заорал Хаято так, что зазвенело в голове. Что ж, по-крайней мере они живы. — Мы угнали грузовик, пока ты там фейерверки свои ебанные запускал! Тащи свою задницу на правую стоянку! Мукуро зашипел. Наклонил было трезубец ниже, так, чтобы коснуться вены на чужой шее… это будет легко. Быстро, к сожалению, но и в такой смерти есть своя красота, изящная и простая… — Если ты собрался там кого-то убивать, то советую поторопиться, — снова вмешался подрывник. — У нас скоро будут гости. — «Люди в черном»? — Чего? — Дьявол, ты точно стратегом подрабатывал, а не полы мыл? В костюмах черных, очках и в целом как придурки? «Придурок» перед ним, связанный иллюзией, зло пялился, не в состоянии ответить. Второй, вроде, очнулся-таки. Крепкий уродец. Рокудо только кивнул — «да, о вас я говорю, о вас». — Иди знаешь куда… да! Это, блять, Вонгольский CEDEF! Мукуро задумался на секунду, рассматривая свой улов. — И они сильно заботятся о своих подчиненных, как положенно хорошему мафиозному синдикату, полагаю? Гокудера замолк. Явно уловил контекст. — Понял. Не возись долго, у тебя минут пять. — Управлюсь как-нибудь. Пленник, тот, что узкоглазый, принял очередную попытку вырваться. Итальянец, что присматривал за ними, предупреждающе поднял обе руки, заставляя пламя бежать по венам, но Мукуро остановил его. — Не надо. Пусть остаются в сознании, — он присел, чтобы рассмотреть всю палитру бешенства на чужом лице ближе. — А вам, ребята, предстоит узнать: что же предпочтет знаменитый CEDEF. Свои драгоценные кадры или сбежавших преступников, — он ласково рассмеялся и взмахнул оружием, заставляя туман пропитывать землю. Одновременно с этим его вынужденный напарник, по одному кивку головы поняв, что делать, прикладывает ладонь туда же. Их сотрясает дрожь, идущая из глубины. Бетонные плиты уходят вниз, обнажая сухой грунт, словно кости лезут железные трубы и линии электропередач. Рокудо подает знак, и его личный помощник сталкивает дуэт в образовавшуюся яму. Туман, повинуясь порыву, наклоняется и с любовью осматривает проделанную работу. Можно было, конечно, изящнее, но что поделать. — Как там, «бросишь гнить заживо»? Ну удачи с этим, дорогуша. Брюнет молча рванулся. Высвободился-таки, засранец. Ну да ничего: итальянец ударил пламенем по земле, устраивая завал. Какие-то вшивые несколько секунд, грохот обломков породы и чавканье пропитанной водой из прорванной трубы грязи… Иллюзионст с небывалым удовольствием наступил на почти ровные пласты бетона и влажной почвы, оставляя свой след, будто подписть на чужой «братской» могиле. Любуясь на проделанную работу. Красота. Лучше, чем дорогой алкоголь, наркотики и шлюхи. Улыбнулся себе под нос, вытирая потеки крови. Струйки дошли до самого ворота, пропитав рубашку. На торжественный ужин по поводу воссоединения их маленькой семьи придется надеть новую.***
— Где вас носило?! — Устраивали сюрприз новоприбывшим. Хаято резко вырулил на дорогу. Рокудо махнул трезубцем, закрывая машину от чужих глаз. Инъекция адреналина помогла наскрести остатки сил. — И надолго их задержит твой «сюрприз»? — Вряд ли. — Нахера тогда вообще тратили время? — Для удовольствия. Седой зло затянулся. Мукуро, которому надоело созерцать его хмурую морду и дорогу, откинул седушку и переместился в заднюю часть. Кен прижимал к груди покоцанную руку, Чикуса был относительно цел. Славно. — Рад вас видеть. Брюнет кивнул, а Солнце потянулся и ткнул его в плечо, скалясь во все тридцать два. С бурными проявлениями эмоций они закончили в лет десять, но настоящую радость воссоединения и не нужно было выражать словами или глупыми объятиями. Они были вместе с самого начала. Они понимают друг друга лучше, чем… — Так… кто такая Джудайме, и почему мы теперь работаем вместе? — аккуратно решился Чикуса, жестом заставляя Кена заткнуться: тот явно собирался начать рычать на всю машину, недовольный соседством с третьим заключенным, что бездумно пялился в окно. … понимают друг друга лучше, чем иногда нужно. Рокудо отложил оружие и недовольно сложил руки на груди. Кинул короткий взгляд на их водителя, показывая что не хочет обсуждать это сейчас. Чикуса проигнорировал это. «Нет, нужно сделать это прямо сейчас». Вот проклятье. И этот, шавка варийская, так внимательно следит за дорогой, ищет хвост, а сам слушает. Одно неправильное слово — и вцепится же, даже не дождется слепой зоны, слишком вспыльчивый. Даже ради Джудайме своей не перетерпит, как пес цепной… — Так нужно, — уклончиво ответил Мукуро, глядя в глаза друга. — У нас, так скажем, договор.***
Парень поправил очки. Еще с минуту всматривался в лидера своей тройки, но, видимо, не нащупав никаких сомнений, кивнул. Пусть будет так, как решил Мукуро. Они пойдут следом. Интересно, он знает, как переводится «Джудайме»? Хотя, это же Рокудо. Слишком хитер. Наверняка, надумал себе сложную стратегию, и всех использует. Да, это логично. Нет других причин, по которым он бы решил работать с представителями мафии, ведь они еще тогда, будучи подопытными кроликами Эстранео, решили их с лица земли стереть. Хотя все равно странно. Он не припоминал ни одной Семьи в которой Десятое поколение включало бы женщину как главу. Бастард, претендующий на место? Пешка, которая настолько не важна, что просто не светилась в обществе? Или… Мало данных. — Эй, Мукуро, а этот что тут делает?! — Кен, несносный, уже регенерировал и отошел от наркотиков, и не задумывался о состоянии других, кому его крики — что кувалдой по голове. Какимото тоже мог вывести их из крови, но для того нужно было найти удобное место, да вооружиться иглами, что не позволяла тряска внутри грузовика. — Кстати об этом, — крикнул подрывник. — Твоих дружков должно было быть двое! Чикуса покосился на предмет их разговора. Хмыкнул. — Бонус. Не трогайте, пусть оклемается. А потом уже я сам… Чикуса устроился в темном углу и закрыл глаза шапкой, абстрагируясь от остального мира. Если что — его прикроют. Сейчас нужно было подавить хотя бы часть «лишних» примесей в своем организме, хотя он терпеть не мог делать это таким грязным способом, но ситуация вынуждала. Не хватало предстать перед союзниками \ будущими противниками в таком жалком виде…