Vongola non fu fatta in un giorno

Скуало с шипением потянулся — спину отбило так, что он даже рубашку переодевать не решился. Демонстрировать сержанту свою пьяную в якорь рожу это одно, а лилово-красную спину — вообще другое. Офицеры — и тем паче Капитан, и не дай небо Босс! — неуязвимы, охуительны и вообще боги, заткнитесь и выполняйте их приказы. …в общем, в самолет он сел в несвежей одежде, с еще более несвежим лицом и не обработанными свежими ранами, но зато еще и с красочными воспоминаниями о последних двух днях своей затянувшейся поездки. Честно, еще бы остался, так приглянулась ему эта семейка, практикующая другой стиль Дождя, но случайно полученная информация от Ямамото заставила его рвать когти в аэропорт чуть не теряя по дороге протез. Вся это донельзя трагичная история его, конечно, взбудоражила и выбесила страшно, но еще страшнее было понимать, чем она может закончиться. Повторением. Ведь блядская фатум обожает наворачивать круги. — «Вы услышите о нас снова», — Тсуеши отложил чашу — они быстро приноровились гонять по чашке саке после тренировки. Отборное, не дурь какая-то, которая бы мышцы все свела… — Вот что сказал тот гайдзин, перед тем как уйти. Перед тем как оставить последнего представителя полностью вырезанного Дома истекать кровью. Не повезло: Ямамото-старший уже тогда начинал пробуждать пламя Дождя, потому остановил кровотечение и смог выбраться до того как семейное поместье сложится как карточный домик. И все. Остался один, вечно помня об ушедших на тот свет и оставшихся тварях на этом. Вроде, путешествовал недолго по миру, тренировал путь меча, пытаясь то ли найти обидчиков, то ли забыться… а потом сын родился. И обустроил в итоге какой-то мелкий бар в городе неподалеку, чтобы раз в месяц чистить могилы ушедших. Спасибо городским, что помогли — семья, которой он служил, отличалась хорошей репутацией, и оставшегося одного Ямамото никто не трогал. Почему не ринулся мстить? Да кому — ни следов не оставили, ни меток кровавых, нигде не трубили о своей мерзкой победе. Чужаки, пришедшие под покровом праздника, захватившие младших наследников каждой семьи, да перебившие остальных. Тем, у кого детей подходящего возраста не было, и повезло, и нет — упокоились все вместе. — Точно итальянцы? — хмуро уточнил Супербия, мрачнея на глазах. Одно дело: русские там, китайцы — эти вот вообще Японию не любили жуть, даром все узкоглазые. Другое — знать, что кто-то из «своих» такую хуйню замутил. Даже по их меркам. Наркотики, оружие, контрабанда, проституция — всё меркло перед видением сотен семейных захоронений по всей, сука, стране! Все равно что война, только прошедшая тихо, в оглушительной просто тишине. Война с кучей жертв, и до которой никому нет дела. — Точно. Фраза была на итальянском. Я… запомнил. Врезалась в память. Потом только узнал, что значит. Вы услышите. Что было тогда, восемнадцать лет назад, в мире? Что спровоцировало, или что было следствием бесшумной резни? Да-да. Все, блядь, сводилось к крупнейшей и самой могущественной — в чем он уже сомневался — Семье в мире. Ведь восемнадцать лет назад был убит первый Наследник дона Тимотео. Невероятное совпадение, верно? У Скуало голова взрывалась в попытке связать эти бессистемные факты, которые кричали: «Япония, Вонгола, Наследники-Наследники-Наследники!», но он мучился от похмелья, от тошноты и от блядского предчувствия, что скоро кровавая баня в Италии, Японии и вообще в мире наберет такие обороты, что непричастных больше не останется. …и сейчас кто-то на другом конце Японии, вдали от Советниковых глаз, стягивал оставшихся в стране наемников, недовольных сложившимся режимом. Аккуратно, не задевая чуткие рыльца в пушку таких Семей как Шимон, что сразу бы все выложили Вонголе и Союзным Семьям. Скуало недоумевал, что настолько мало людей с пламенем — а оказалось, что новообразовавшиеся банды уже кем-то прикормлены и тактично уведены в подполье. И ведь как спрятаны — он, с его акульим чутьем, и не заметил. Семье Ямамото такое «приглашение» тоже прилетело с пару месяцев назад, но старший благоразумно его сжег и рыпаться не собирался. Конечно, неизвестные также красиво пели о «восстановлении справедливости», но попахивало это все, признаемся, не важно. Так что не найдет он тех ублюдков, что устроили все это. Потому что они — скоро, очень скоро — выплывут сами. Начал эту кашу, как ни крути, точно не Тимотео: у того кишка — тонка. Да у кого угодно тонка, наверное, столько людей покрошить, за сына ли, за честь Семьи — не важно. Важно что Энрике, неплохой малый, что готовился стать Десятым Доном Вонголы, был застрелен. И пока все — включая еще мелкого Занзаса — носились вокруг этой шумихи, кто-то втихаря зачищал Японию. Не связано, вроде бы, но столько мути вокруг поднялось в последнее время, что… … да ничего, сука. Просто Скуало чует, знает, видит буквально алые разводы в воде, все инстинкты вопят: потяни за веревочку, придешь в тупик. Но распутай так десять, сотню — и увидишь, куда они ведут. Он должен увидеть. Занзас должен. Сколько лет — до ледяной темницы и после — он себя грызет, что не нашел, не уберег? Энрике не было тридцати, Фредерику от силы двадцать, Массимо… какая теперь разница. Но если это правда все взаимосвязано, и убийцы Наследников Вонголы крушили семьи сразу в двух — а то и больше — странах, то Занзас этот факт точно в покое не оставит. Занзас их… — Капитан? — Скуало вздогнул. Еле отнял от лица задеревеневшую в полете руку — оперся на нее, пока обмозговывал всё, что узнал и все что может быть полезным, да и заснул. Фабиан протягивал ему кофе. — Через час посадка. — Хорошо, — он пригубил горькое пойло. И снова закрыл глаза, стараясь поймать последние минуты спокойствия. Потому что после того как колеса самолета коснутся полосы, покоя уже никому не будет.

***

«Савада». Интересно, очень интересно, что Тсуеши Ямамото — несмотря на даже схожесть их имен с одной золотоглазой сучкой — не знал этой фамилии. И того, какую роль этот человек играет в мировом в общем, и в японском в частности преступном мире. Еще более интересно, что фамилию эту знал его сын. — А мы с ней учились в одной школе, — Такеши улыбается так ослепительно, что у Скуало зубы сводит. Он так, наверное, даже из колыбельки мамке родной не лыбился, а этот укурок незнакомому, бухому, да еще опасному мужику. — Хорошая девочка. Неловкая такая, но хорошая. — Мда. И Хибари Кея, небось, с вами в одни ясли пиздовал… — А вы откуда знаете Хибари? — мальчишка здорово — и очень, очень искренне — удивляется. — Он вроде перевелся в какой-то лицей. Ага. «Вонгольский синдикат», называется этот лицей. Для особых отморозков. …но, погодите… — У вас что, одна школа на весь город? — аккуратно спрашивает мечник, пытаясь прикрыть свою заинтересованность в данном вопросе вежливостью. Такеши либо играет хорошо, либо правда просто жизнерадостный придурок, и не видит что из него информацию тащат. Впрочем, из такого и не надо — сам вываливает. — Нет, что вы. Намимори город маленький, но не настолько же. Три! — И ваша что, самая популярная? — Нет. — В центре города? — Да вы что, на окраине почти. Некоторым проще даже в другие города ездить учиться, представляете? — Понятно. И явно не какое-то элитное заведение? Такеши улыбнулся снова. И улыбка эта была вместо тысячи слов. — А Савада эта, часом, с Хибари раньше не общалась? Или, может, вас трех куда-то вместе снаряжали? В кружки добровольно-принудительные? Забывали вместе в горах в походах, нет? На этот раз Ямамото-младший хлопнул себя по лбу, вскочил, и так засобирался на тренировку — только мячи из сумки и летели во все стороны, даже о меч Скуало отскочив пару раз. Так непосредственно, так честно-виновато извиняясь — очень с вами интересно, Скуало-сан, да вот, спорт дело такое… Скуало ухмыльнулся только. Дождался пока пацан не скроется из виду, даже в окно ему помахал. А потом повернулся к его отцу, что вышел из подсобки. — Что за спорт? — Бейсбол. — И давно он бросил? — Супербия ухмыляется шире, поймав предостерегающий взгляд заботливого папаши. — Не злюсь я. А пацан твой не лыком шит — так пиздеть. Мимика огонь, движения все — как всю жизнь репетировал «я опаздываю и не буду вам больше отвечать». Ух. Даже мячики эти… но все равно распиздяй. Тсуеши покачал головой, улыбаясь добро: мат он через переводчик не слышал, но буквально чувствовал какой градус присутствует. Но еще чувствовал, что плохих намерений по отношению к Такеши — и вообще к честному народу — у итальянского «Императора Мечей» нет. …почему Такеши сбежал от такого простого вопроса — потом узнает, у него лично. И, заодно, укажет, что идея напихать в спортивную сумку мячей была хорошей, исполнение на уровне, как заметил Скуало. — … жаль, вместо биты он катану захватил, — закончил Супербия и расхохотался уже в голос. … он бы этих двух с собой захватил, да. Особенно младшего — поганец талантлив и упорен. Отцу его явно покой по душе, слишком много пережил, теперь наслаждается. А пацан еще горит. Таких надо разбирать щенками. Но в Италии его ждало еще больше проблем и грязи, чем было в тухлом болоте-Японии, и без подготовки и «подушки безопасности» в виде пары союзников тащить неподготовленного пацана, да еще на сторону опальной для всех и вся Варии… Одно внушало надежду и вызывало на лице ухмылку: Заметив помрачневшее лицо гостя и, видно, догадавшись, что он там себе надумал, Такеши улыбается ему ярко: — А вы не переживайте. Я к вам сам приеду. Потом. — Нихуя себе заявления, — покривил сердцем Император мечей. Признаваться вот так, что реально подумывал как протащить это талантливое недоразумение в Италию он не собирался. Вернее, не так просто. — С чего взял, что тебя зовут? Цепкий взгляд темных глаз мигом заволокло легкомысленной дымкой. Скуало ощерился довольно: читать его удумал, засранец. Носом не дорос. Супербия только кажется взрывным, когда надо, он что штиль в море, даром — Дождь. — А меня не вы зовете. Кто-то другой. И, знаете, я пожалуй, как тут со всем разберусь — собираюсь отозваться! — еще больше жути нагнал пацан и снова унесся по своим невероятно важным и, куда более вероятно, не существующим, делам. Другой вопрос что в том, что его реально кто-то там ждет, Скуало не сомневался. И, ставит на это свой протез, даже, блядь, подозревает кто именно. Опять эта проклятая… — Кстати, накопал что по Саваде? Фабиан испуганно таращится, чуть ли не машет в сторону людей, камер, и вообще мира, который по его заячьему мнению вот прям щас ужаснется и ринется докладывать и трубить: Вария копает под Советника! …да под него только ленивый не копал. Отличие в том, что только Вария, кажется, что-то нащупала под слоистыми белоснежными облаками его безупречной репутации. И то ли свинцовый гроб там, то ли пустота — пойди разберись, да выжить постарайся… — Не ссы, — Скуало похлопал по чемодану. — Связь восстановили, Мармон уже над нами глушители натянуть должен. И время не трать — у меня и так голова забита, чем быстрее я все факторы важные узнаю, тем быстрее побежить под крылышко Луссурии от меня, страшного, невыспавшегося и злого. — Гм, — судя по выдавленной улыбке, пару секунд сержант Солнца отчаянно пытался придумать воодушевляющие аргументы почему Скуало «красивый, свежий как альпийские луга и добрый что Дева Мария», но у него так и не вышло. Так что пришлось выкладывать как есть: — Погулял я по его бывшей территории. Следов серьезной защиты нет, соседи тоже никакой активности не заметили. И не «мы не заметили потому что боимся этого мафиози», а потому что «обычная семья, муж в командировках и вообще». — Знаем мы его командировки, жаль так и не сдох в них. Дальше. — А-м-м. Странности… Тсун… — Скуало сощурился. — Д-дочь его, Советника дочь, ну вы поняли. Тоже рядовая совсем. — Ага. Леви-А-Тану скажи. Он только очнулся. — Гм. В смысле, в этом и странность — рядовая была… но не суть! Жена! — А что жена? — Скуало откинулся на сиденье и махнул водителю — Аластор, что ли? И как только от офицера своего оторвался? — Как ее… Анна? — Нана, Капитан. Ну, чего там странного. Что зрение у нее минус сто становится, стоит заметить подозрительные действия мужа, да с ушей макаронный завод свисает, это что, новости? Каждая вторая супруга, подружка и любовница в теневом мире так живет. «Не зная» откуда берутся деньги на ее цацки, и честно оплакивая вторую половинку, если та «попадет в автокатастрофу». И так же не замечая в выданном ей теле пулевых отверстий. И ничего. Детей заводят, а иногда и Семью потом сами держат в узде, пока сын не подрастет. Вот о ком, так о жене Советника он не то чтобы не слышал… даже не задумывался никогда. Ее саму никто не прятал — просто перевезли вместе с дочкой. Ее и не слышно толком — даже на приемах не светилась. Он попытался освежить в голове отчеты, которые выжали из Базиля, да ничего путного не выловил. Светлая, добрая, глуповатая и импульсивная иногда. Но при этом типичный, золотой эталон восточной женщины — на людях держалась тихо, с прислугой была ангел, с дочерью — чуть строже. И все. Ни-че-го. Это он Фабиану и озвучил, подумав с пару секунд. Тот… просиял. — Попались, Капитан. Я вам то же самое докладываю — ничего. Ничего на нее нет! — А что должно быть? — Скуало начал раздражаться — судя по пришедшему на телефон сообщению, по приезду его ожидает куча вестей самой разной градации «приятности» и дополнительная бессонная ночка. — Резче давай, детектив хуев. Не надо мне процесс своих безумных догадок, ре-зуль-тат, Фабиан. Я не в настроении. Парень горько вздохнул. Но послушно собрался: — Показалось, что чересчур чистая биография. Полез проверять — не нервничайте, я с щепоткой пламени, дамы в центре обслуживания вместо меня другого человека вспомнят. Ну так вот — биография ее с нуля почти сфабрикована. А первая реальная запись — свидетельство о браке. Супербия поперхнулся. В кармане начал разрываться телефон — и судя по рингтону, который он самолично поставил на этот контакт, разговор будет долгий и на повышенных тонах — но он вылупил глаза на сержанта и не мог найти слов. — А следующая уже из больницы — про всякие рядовые осмотры в течение беременности… А ведь Тсунаеши семнадцать. Значит восемнадцать лет назад ее заделали. Совпадение, какая-то издевка судьбы, что, блядь, не так с числом восемнадцать?! — Пожалуйста, скажи мне, что ты нашел откуда взялась Нами. — Нана, Капитан. И нет, не нашел — я как раз приступил к этой части, как вы выдернули меня из архива Намимори и волоком притащили в аэропорт, — несколько мстительно напомнил ему Фабиан. И, пользуясь секундным замешательством своего начальства — и понимая что за такой промах его будут бить далеко не эфесом меча, распахнул в середине движения дверь: — О, я тут выйду, знаете… до крыла медицинского сам добегу! Император мечей глубоко вздохнул. Отлично, теперь и с этим разбираться. Вдохнул еще раз. И заорал. От души, как мог, душу излить небу, земле, аду и раю: — ВРОООООЙ! … как же он заебался, Иисусе, даже не поверит никто. Скажут еще «да ты хоть в отпуск скатался», потому что официально да, этим он и занимался где-то в Тайвани, и вовсе не копался в грязном белье непогрешимого Советника Вонголы, ну что вы, в самом деле, как можно подумать!.. … ну не могла же эта, как ее, Нана быть в ответе за зачистку Японии, да? Не могла? И явно не она отвечала за тайную вербовку сил. Но откуда, гребанную вашу мать, она вообще тогда взялась? И нахуя она этому Емитсу?.. Чертова поездка снова накрутила ему только больше вопросов без ответов. Но, с другой стороны — может она и есть тот свинцовый гроб Савады, что он так пытается спрятать от других глаз?