Vongola non fu fatta in un giorno

Поездка в Японию немного успокоила Энрике. Он в последние недели был сам не свой — отец отказ Массимо принял, хоть и со скрипом, а вот старший брат никак не мог с этим смириться. У них в принципе всегда отношения были чуть натянутые — сказывалась небольшая разница в возрасте, и репетиторы здорово нагнетали гонку между потенциальными «Наследниками», что тоже не лучшим образом влияло на обоих. Но оттого новость ударила ничуть не слабее. Рико-то подозревал, больно средний стал отдаленным, и предпочитал коротать все каникулы в столице, а не родном имении, но Энрике, что с головой ушел в семейные дрязги и прочие политические игрища, проморгал этот момент и теперь корил себя и всех, кто мог был причастен. Потому что Массимо — упырок, обогнал его — решил выйти из семьи. Отказаться от всего, от имени, от пламени, и, как видимо полагал Энрике, от них заодно. Фредерико не раз и не два пытался примирить вечно ругающихся братьев, потому что дело было явно в простом недопонимании, уж им-то было известно, что карьера карьерой, но родных Масс любил и не собирался забывать как ненастный день в прекрасном году, но их Наследник явно другое вбил в голову… …потому что Массимо хотел стать адвокатом. Его предыдущее увлечение — заработать золотые горы на транспортной компании — было еще цветочками, получается. Ягодка по силе удара была почти что ядерная бомба: Энрике в запале разнес им холл, а Массимо, кипя ничуть не тише, уехал. Конечно, на фоне такого скандала никто не заметил то, как поник Занзас. Кроме Рико. Вы мне не семья! Рико… Рико тяжело вздохнул, возвращаясь от кабины пилотов обратно в сиденье: до родной Сицилии был еще целый час полета, и он решил хоть немного размять окаменевшие от животного страха мышцы. Несмотря на шутки про пламя Неба, близость к этому самому небу он не переносил, но все лучше чем путешествие по воде, которое Энрике выбрал способом добраться до Японии. «Круиз, отдохнем, пообщаемся в кои веки…», тьфу. Нет уж, еще неделю в открытом океане Фредерико не выдержит. Он всю поездку откладывал очень важный разговор, но время безбожно утекало сквозь пальцы. Сначала было не до того — Япония встретила их не слишком приветливо — потом этот Иемитсу, со своими бунтарскими идеями, захватил все внимание Эна, и пришлось снова ждать… в итоге документы подготовили, всех Глав уговорили (Эн — обещаниями, харизмой, и оптимистичным настроем, а там где не хватало, Рико — запугиванием и взятками.), в итоге до дела дошло только сейчас. У него был час чтобы кое-что перетереть с наконец-то благо настроенным братом. На самом деле ехать вдвоем было вовсе не обязательно, тем паче что Энрике — будущий Дечимо, и потому востребован, а вот Рико, нигде не засветившийся и в общем серая овца в стане распрекрасных любителей внимания и полыхать пламенем, никому к черту не сдался. Но Отец непрозрачно намекнул, что старший сын был безусловно талантлив… и тем самым слеп к некоторым поворотам судьбы, потому младший, как самый приземистый, должен был его придерживать. Раньше это бремя лежало на плечах Массимо… Брау Нэо только посмеялся, да пожелал им обоим удачи. Поганец, его в «круиз» не отпустили, и он издевательски махал платочком с причала… Никак, их старик переживал что Энрике завяжет с кем из Глав Японского анклава драку с поножовщиной и огоньком, а Нэо будет его поддерживать. Но случилось нечто хуже: проклятый Эн, в своем репертуаре, наворотил дел. И теперь они летели срочным рейсом обратно, пока враги Семьи не обратили его идею в фарс. Чтобы отец взял, и по его наитию подписал документы о вводе Японии под протекторат Вонголы. …Как Рико будет смотреть в глаза отцу, который попросил его держать брата в узде, а не помогать с безумной затеей, он пока не решил. И через сколько лет, тоже, хоть в монахи после такого уходи. С другой стороны, был в этом несомненный плюс — тучи над его хмурым небом разошлись. Энрике познакомился с инициатором этой затеи — Иемитсу. Который Рико решительно не нравился. Ему вообще ничего в Японии не понравилось, но этот тип особенно. — и разглядел в нем потенциал. И хорошего человека. Но то, что Иемитсу отлучили от Семьи насильно, сыграло на руку. Теперь Энрике смотрел на желание Массимо отделиться совсем с иного угла: судя по его задумчивому лицу, больше по приезду попыток разораться или завязать драку с младшим не будет. Рико, к сожалению, как всегда не повезло — соратников он на приеме в Японии не встретил, зато в него вцепилась какая-то полу безумная старуха, вещавшая что-то про Примо, проклятье и смерть. Ее увела охрана, когда оказалось что прибыла та из как раз отрезанного клана Канешима, и приглашения не имела. На предплечьи до сих пор краснели царапины от женских ногтей. Жуткая… и странная, разбитая, клякса горя и ярости на фоне торжественного приема где все хотели мира. Она же — пророчила им войну. Потрясающе. …но Фредерико намеревался поговорить не об этом. Не семья! Ненавижу вас, ненавижу! Бастард… — Массимо прощен? — поинтересовался он у вроде бы дремлющего брата: но Рико знал его с рождения. Так Энрике притворялся, когда хотел избежать сложного разговора. Ха, Вонгольская интуиция подсказала, вестимо. Но Рико плевать хотел. Потому что отец выслал его почти силой, и не дал нормально все перетереть с их младшим исчадием, которое уже входило, видимо, в свою бунтарскую пору и грозило вырасти чем-то вовсе чудовищным. Фредерико очень надеялся, что мир переживет его подростковый период. — …отстань. — Энрике, поняв что младший брат не торопится следовать его недо-приказу, тяжело вытер лицо ладонью и сел в кресле. Поморщился, когда Рико еще и отобрал виски. Стакан от протянутой ему руки пришлось убирать еще дальше. Эх, Эн… — Я все еще в бешенстве… — он запнулся. — но если это его окончательный выбор, то пусть. — Ты же знаешь, что нам с ним не интересны дела престолонаследия. Энрике не ответил. Мужику почти тридцать — а дуется как малолетка. Вон, желваки ходят: он до сих пор близко к сердцу принимал то, что братья не хотят быть его Хранителями. Хорошо хоть Нэо обещал стать Солнцем, но Эн все равно постоянно ворчал по этому поводу. Занзас, по собственным заявлениям, может и не был им родным по крови, но норовом напоминал Эна больше всего. Иногда вовсе возникало чувство, что это их, Рико с Массимо — тихих, спокойных и не сильно целеустремленных — подкинули. Но он не хотел ссориться на эту тему снова, потому что фокус должен был быть на другом члене семьи: — А вот Занзасу эта тема интересна. Еще как. Наследник, наконец, засмеялся. Вообще, любое упоминание их взрывного братца всегда находило такой отклик: старшему было сколько, больше двадцати, когда мать Занзаса привела пацана к их отцу? Он, читай, почти сам стал выходным родителем, который вместо воспитания и тумаков, брата баловал как крон-принца. Гонял с ним на любимом ягуаре, позволял прогуливать школу, и подвозил сам туда же, где другие дети давились от зависти: их-то семьи были слишком заняты, чтобы лично сопровождать на уроки. …как же отец был разочарован, когда Рико с Эном подарили младшему пистолеты. Не разговаривал с ними неделю. Массимо, предатель, тоже. «Недопустимо, несовершеннолетний, а если себе ногу прострелит, безалаберные безответственные идиоты!». Тьфу, лицемер. Сам же потом оплатил репетитора, чтобы «ногу не прострелил». Занзас к двенадцати стрелял лучше самого Масса, что терпеть не мог оружие. Репетитор, посчитав количество пораженных в яблочко целей (десять из десяти) перекрестился. …нужно будет потом найти нового. Говорят, Реборн скоро закончит подготовку последнего ученика и собирается взять на попечение кого-то из Каваллоне, стоит намекнуть отцу, что Аркобалено можно перехватить… — Как будто я не знаю, — выдал Эн, отсмеявшись и вытирая уголки глаз. Напряжение отпустило его окончательно. — Этот засранец сказал что вызовет меня на конфликт колец, когда мне лет сорок исполнится, чтобы я был старым, с ревматизмом и слепым. Обидно, между прочим! Ты тоже думаешь что я в сорок буду полуслепым и ходить с тросточкой? Рико покачал головой. — С твоими порывами подбирать всех отбросов, что другие отвергли, я думаю ты до сорока можешь не дожить. — в голове некстати всплыл образ безумной старухи — могла ведь попытаться травануть безалаберного идиота… — Вот уж спасибо. И хватит намекать на Иемитсу, хороший парень, то что его выпнули из семьи не… — Ага, и то что его остальные главы ненавидят, это мелочи, помню. Милосердие не для всех, Энрике. Ты иногда вспоминай что помимо твоей жизни на кону еще и наши. Вы с отцом иногда слишком… — это был другой разговор, ссориться на больную тему не стоило. Просто крики старой ведьмы солью прошлись по открытым ранам, вот и лезли старые обиды на язык. Просто Тимотео иногда, не намеренно, будто предпочитал нужды мира своим детям. Даже если любил их больше жизни, он и свою-то жизнь, такое чувство, ценил не так сильно как пресловутый мир, который Эну так нравилось раскачивать. За что нельзя было винить старика — он много чего пережил, пока его мать, их бабушка, собственной плотью и кровью отстаивала Вонголу. …Просто Вонгола иногда напоминала Рико жернова, которые маячили в близком будущем и равнодушно к чужим страданиям, целям и мечтам, грозили вот-вот перемолоть их жизни. Как, например, желание Масса стать адвокатом. Потому что им не повезло родиться с наследием Примо, а не в какой-нибудь другой, средней руки семье. Рико их любил, от всей души, но не думать об этом иногда было сложно. В обычной семье никакой уебок бы не ломал психику его маленькому брату, обзывая бастардом. — Забей. Просто скажи честно, кому после себя место Наследника назначишь? Будущий Дечимо посмотрел на него как на идиота. Даже руку, засранец, приложил ко лбу, проверяя температуру. Стакан от хитро протянутой ему руки пришлось убирать еще дальше. Иногда интуиция вызывала у старшего головные боли, но топить мигрень в алкоголе, это надо додуматься! — Занзасу, конечно. Массимо тряпка, ты — флегматик, и оба ноете как только речь о семейных делах заходит, вот тут уже сидите. — он постучал ребром ладони по горлу, с тоской наблюдая за удаляющимся от него виски. — Отца скоро переплюнете, а ведь он в годах, в отличие от вас. К чему ты вообще… — А кроме нас? — настойчиво продолжил брюнет. — В смысле? Я же не женат, да и не планирую как-то… столько дел, какие тут дети. И пока мой — теоретический — ребенок в возраст нужный войдет, тьфу… мне что, до старости, как отец, с этими говноедами бодаться? — Эн откинулся на спинку, показывая насколько его все уже задолбало — и был прав, потому что Главы Японских Семей ничем от их итальянского совета не отличались: такие же непрошибаемые старые пердуны, которым место на свалке с их древними устоями и взглядами на мир. — Ну нет, вот Занзас требовал место десятого, пусть потом разбирается. Я ему так, без конфликта, и без тросточки, все сбагрю. С долгами. А сам, годам к сорока, как раз, на Бали рвану. Будет мне обрывать телефон и плакаться… — Скорее матом поливать… — поморщился Рико. Занзас в их частое отсутствие оценил по достоинству лексикон боевиков, и впитал как губка, никаким мылом, да что там — кислотой — не отдерешь. Тимотео в сердцах распустил весь отряд, когда услышал речь сына. К счастью, негодование отца Занзас принял, и бедных служанок «мусором» больше не обзывал, но вот рядовые такой чести не удостоились… — Тогда как приедем, поговори с ним. — Отцом? Да ну брось, он все понимает, даже если вздыхает что мы Зан-зану характер портим. «Вскармливаем его эго», ага, такое эго ни в каких подпитках не нуждается. И совет Донов пусть подавится. А те кто против, глядишь, помрут случайно… когда я стану Десятым. — Не с ним. — Энрике выглядел чуть растерянным, пришлось уточнить: — С Занзасом. Рико вздохнул тяжело, вспоминая слезы в алых глазах. …мелкий даже навернувшись с третьего этажа, и когда швы накладывали, не плакал. — Он себя убедил что его все вокруг обманывают, ненавидят, считают жалким недостойным слабаком, и бастардом ко всему прочему. Ручка кресла зашипела под обманчиво расслабленной загорелой ладонью брата. Хорошо, что пока без кольца — иначе плавиться начал бы весь самолет… Запах салона наполнил смрад горящего пластика. Виски в стакане забурлило, когда температура воздуха начала раскаляться следом. — И кто же это ему сказал? — с леденящим душу спокойствием уточнил Энрике, кое-как потушив свое сидение и приказав жестом не вмешиваться сунувшейся в салон охране. Тон его налился чистым гневом — такой Наследник грозил обрушить на виновных небосвод, не глядя на последствия. — Давай, по-фамильно. Рико отмахнулся. — Я уже разобрался. — и делал это со столь не присущим ему злым удовольствием. — Но после них будут другие. И еще. И так до бесконечности. Да мне плевать, в общем, кто там и что говорит, они и нас с Массимо костерят на чем свет стоит. Но пока он сам в это верит, ничего путного не выйдет. Просто скажи ему, что он будет Наследником, ладно? Не отец, а ты. Энрике закрыл лицо руками, насилу разгоняя уже пляшущее по кончикам пальцев пламя. Фредерико взял на заметку, что не зря решил со всеми посмевшими ранить брата решать сам — Эн бы с головой, как обычно, нырнул в проблему с пушкой наперевес, с ноги ко всем, а ему — расхлебывай. Рико всегда был… серым кардиналом, любящий и проблемы эти решать так же — тихо. А потом попробуй найти концы, и доказать что это он был. Нет трупов — нет дела, и следов тоже нет. — …вот же бестолочь красноглазая. Я планировал лет через пять-шесть, когда хоть школу закончит… он же там всех достанет со своим титулом! Да скажу я, скажу, не смотри так. Но взамен ты обещаешь не сбегать как Масс. — Он не сбегает, а выбирает свой путь. И пламя Примо ему только помешает, сам понимаешь. — «теперь, встретив своего ненаглядного Иемитсу». —… не важно. В общем обещай, что станешь моим Советником. Будешь на моей стороне — даже против отца. Договорились? Фредерико молчал. Он болтал ненавистный ему алкоголь в руке, и взвешивал все «за» и «против». Ему не были так противны дела семьи, и стойких убеждений как у Массимо он не имел, нет. Но брать высокий пост, значило все также оставаться на виду, чего он терпеть не мог — внимание Высшего света уже в печенке сидело. …но он тоже не хотел оставаться в Вонголе. Энрике и Занзасу это было как мана небесная, а ему — как многотонный груз. Достаточно шестерил по архивам на пару с Нэо, изучая биографию Даниэлы, которую никто из них не застал в живых. …С другой стороны — он Энрике оставил на пару часов, пока разбирался с таможней и местными властями, а тот подобрал какого-то японца и теперь подводил под их ответственность ни много ни мало страну. Что этот идиот наворотит, если оставить его в правлении в одиночку один Примо и ведает. Хотя Рико может предсказать примерные перспективы. Если Энрике оставить без присмотра отца — который и правда в годах — и самого Фредерико… Занзас сожжет школу, помимо Японии к ним присоединят еще один континент или пару, а потом они на пару с младшим выпотрошат весь совет донов, потому что пятка зачесалась. Ну нет. — Хорошо, — Энрике расплылся в улыбке, и получил подзатыльник, тут же возмутившись — он старший, так-то! — Но первым делом — Занзас, ладно? И прекращай его называть этой собачьей кличкой, пацану двенадцать, он уже стесняется. Скоро башку твою тупую отстрелит, я предвкушаю. — А как Советник — должен предотвращать. И вообще, что плохого в «Зан-зане», я его так всю жизнь зову, — пробурчал Эн, и, воспользовавшись моментом, выхватил стакан да осушил разом. Закашлялся: — Горячий, твою мать! Гадость несусветная… — Пить тоже прекращай, — процедил Рико, закрывая глаза: остаток полета он решил подремать. Он сам позвал Массимо на их летнюю резиденцию с бассейном, на почти традиционный между ними мальчишник, поговорить по поводу Эна и того, что тот, наконец, успокоился. Нужно было отдохнуть перед еще одним долгим разговором. — Не хватало чтобы помимо нецензурной брани он подцепил твою привычку заливаться всем, что горит. Одного алкаша во главе Вонгола стерпит, но не двух в ряд. Он не открывал глаз, но чувствовал что старший брат продолжает тупо улыбаться в воздух. И, против воли, улыбнулся краешком губ тоже. «Проклятье Примо», ха. И чего его это так задели те слова? Старая ведьма не права, ей откуда знать. Все ведь налаживалось. Все будет хорошо. А если нет — Рико позаботится об этом. Кто-то же должен.