Покорившийся, но не сломленный.

На улице шумно: беспрерывно снуют слуги, разнося закуски и напитки, музыканты в спешке проверяют свои инструменты и поправляют костюмы. Гости галдят, шутят и обмениваются впечатлениями. А уж тем для обсуждения было полно. Сегодня, именно в этот прекрасный и тёплый летний день, состоится свадьба Графа Эдрана. Многие ждали этот день с нетерпением, но получив приглашение на столь прекрасное торжество, были повергнуты в шок от увиденного. Женихом графа являлся никто иной, как сын Графа Орнера! И вся аристократия, приглашённая на свадьбу, томилась в ожидании этого дня, в ожидании возможности посплетничать и подивиться столь странному и даже опасному выбору. Сам Граф Эдран степенно прохаживался, контролируя слуг, и попутно принимал поздравления от гостей. Его забавляли их пересуды и тихий шёпот. Сам же он был весьма доволен своим выбором. Голоса, несмолкающие ни на минуту, долетали и до стен особняка. Торжество проходило всего в нескольких метров от него. И Арен, упорно до последнего, сидящий в своих покоях, отчётливо слышал каждое слово, срывающиеся с чьих либо скверных губ. — Ох, а вы уже слышали? — Да, да, тот самый, представляете?! — Не могу поверить: Граф и это отребье... — Но ведь статус при нём. — Ох, не смешите, он - ничтожество. — Ах, это так благородно со стороны графа. — О да, взять этого мальчишку к себе, граф настоящий благодетель! Благодетель, благодетель — эти слова, казалось, эхом отдавались от всех стен, хотя на деле были лишь чуть слышны. Омега обхватил голову руками не в силах более слышать этот бред. Конечно, несомненно все сочли подобный поступок со стороны столь знатного Графа - благим деянием. Эти скверные языки, не достойные произносить даже имени Юного Графа, эти мерзкие приспешники Короны, как смеют они говорить о нём такие непотребства?! Омега был взбешён, он мерил нервными шагами свою комнату. Всего через какой-то жалкий час, ему предстоит сделать самую постыдную и неизбежную ошибку в своей жизни. Хотелось рвать и метать, но вместо этого он притормозил у огромного, во весь рост, зеркала. Всё утро несколько слуг одевали его и всячески готовили к торжеству: идеально выглаженный, белый костюм, несколько белых цветов вплетённых в великолепную причёску. Каждая прядь покоилась на заранее отведённом для неё месте. Красивый, и одновременно хрупкий, мужчина смотрел на него испуганными глазами. Долой страх! Он не намерен демонстрировать хоть какие-то эмоции. Только хладнокровие. Никогда, он никогда не допустит, чтобы этот проклятый альфа увидел его слёзы или улыбку. Он не сломается под этим человеком. Это дело чести. Робкий стук в дверь, заставил его мгновенно напрячься и нервно выкрикнуть. — Что?! — Г-г-граф, вам п-п-пора, г-г-гости ждут, — чуть заикаясь, пробормотал бета, вконец перепугавшись. Омега прикрыл глаза, глубоко вздохнул, и вновь нацепив горделивую и презрительную маску, резко повернувшись на каблуках, вышел из своих апартаментов. Заиграла свадебная музыка, и гости мгновенно притихли, стараясь одновременно смотреть на обоих женихов. Один, в черном, великолепном костюме, стоял у алтаря и с неизменной улыбкой оглядывал гостей. Рядом с ним находился священник, преисполненный гордостью. Именно ему выпала честь скрепить союз такого известного человека. Не спеша, нарочито медленно, по дорожке, засыпанной цветочными лепестками, двигалась белая фигура. Каждый шаг давался Арену с большим трудом. Ноги буквально рвались унести его прочь от этих жадных глаз, которые ловили каждое его движение. Альфы, среди толпы гостей, поражённо вздыхали, сражённые его красотой. Омеги — презрительно фыркали, шёпотом отпуская нелестные комментарии. И вновь слышалось: "отребье", "мятежник", "Граф Эдран - благодетель". Но вот Арен достиг конечной цели. Альфа взял его руки в свои. От этих прикосновений его прошиб холодный пот. Отвращение, исказившее столь прекрасное лицо, было весьма сложно сдержать. — Дорогие гости, сегодня мы собрались здесь, дабы соединить узами брака этих прекрасных людей... - начал священник. Омега старался не вслушиваться в его речь, он просто ждал момента, когда нужно было сказать своё слово. Слово, служившее окончательным согласием в их договоре. — Граф Эдран, согласны ли Вы взять в мужья, этого омегу? — Вопросил священник, поворачивая своё величественное лицо в сторону альфы. — Да, — громко и чётко, как давно заученную фразу, проговорил Граф Эдран, улыбаясь. — А Вы, Граф Орнер, согласны ли Вы взять в мужья этого альфу? — Лицо божьего служителя обратилось в сторону омеги. — Да, — тихо, сквозь зубы процедил Арен. — Тогда, Вы можете обменяться кольцами и скрепить узы вашего брака поцелуем, — громко пробасил священник. Рука альфы быстро надела на тоненький палец омеги кольцо. Небольшое, но из чистого золота. В солнечных лучах ярко переливался драгоценный камень. Кольцо альфы, уже было у того на пальце. Более скромное, но явно не менее дорогое. И только тут Арен осознал то, что ему предстоит сделать теперь — поцеловать этого гнусного приверженца Короны. Стыд и унижение несравнимые ни с чем. Граф Эдран не стал ждать каких-либо действий от самого омеги и, лишь резко притянув того к себе, впился в губы настойчивым, но не грубым поцелуем. Узкая полоска губ, даже не дрогнула, омега не разомкнул их. Ему было до жути неприятно, и усугублять это состояние он был не намерен. Но к счастью, гости находились слишком далеко, чтобы в подробностях разглядеть детали поцелуя. Со всех сторон грянули громогласные крики, вопли и поздравления. Разорвав односторонний поцелуй, граф преувеличенно добродушным тоном пригласил всех за праздничный стол. За время всего торжества омега не проронил ни слова. Он лишь несколько раз притронулся к праздничным блюдам и отрешённо смотрел на свой бокал вина. То, о чём ему меньше всего хотелось думать, неумолимо приближалось. Правило первой брачной ночи беспрекословно соблюдалось всеми знатными домами. В более древние времена омега должен был с утра продемонстрировать окровавленные простыни, подтверждая тем самым то, что, до связи со своим мужем, был чист и девственен. Подобное более не уместно, но право лишить девственности сразу после женитьбы было за альфой. Однако Юный Граф искренне надеялся, что личная неприязнь одержит верх над его новоиспечённым мужем, и он избежит подобной "чести". Гости шумели ещё долго. Пили за здоровье молодых, желали им счастья и произносили длинные и витиеватые речи. Алкоголь буквально тёк рекой, яства быстро сменялись. Свадьба и вправду была богатой, пышной и красивой. И, казалось, что среди этого гвалта никто и не заметил странной отрешённости Арена, или они просто не подавали вид, считая его не главным виновником торжества. А вот ехидные перешёптывания и негромкий смех имел место быть. Порой слишком громко и несдержанно, так, что он долетал и до ушей Графа Эдрана. Тот лишь презрительно морщил брови и не уделял этому и крупицы своего внимания. Тема прошедшей войны тактично замалчивалась или обсуждалась не столь громко. И нет, это делалось не для того, чтобы не задеть чувства омеги, а просто обсуждать такого рода вещи на свадьбе — неуважение к хозяевам. Речь должна идти лишь о сегодняшнем торжестве. Музыканты заиграли красивую и ритмичную музыку. Первый танец по праву принадлежал молодожёнам, в котором они кружились в обворожительном вальсе. Омега потрясающе чувствовал музыку, будто каждая нота проходила сквозь него, чего нельзя было сказать о Графе Эдране. Однако тот успешно компенсировал неумение танцевать своим видом и прекрасным обоянием. Музыка стихла и поклонившись, новобрачные вновь вернулись в толпу гостей. Музыканты заиграли новую мелодию, приглашая уже и гостей отдаться веселью. Среди поднявшегося топота и стука Арен тихо, сквозь зубы процедил: — Я свободен? — Да, можешь возвращаться в свои покои, — альфа небрежно махнул рукой, мгновенно теряя интерес к своему супругу. Омега сдержанно кивнул головой и поспешил скрыться с глаз докучливых гостей. Дверь хлопнула, и Арен сполз по стенке, мнимое хладнокровие начинало его подводить. Более сегодня он был не намерен покидать стен особняка, да и своей комнаты тоже. Он стянул с себя белоснежный костюм и наконец распутал сложную причёску, от которой уже начинала болеть голова. Цветы из неё безжалостно полетели на пол. Облачившись в лёгкую рубашку и простые, но надо признать, элегантные штаны, он откинулся на кровать, стараясь забыть и вычеркнуть все события сегодняшнего дня из своей головы. Однако, они продолжали крутиться по кругу, взрываясь в голове множеством ярких всплесков. Одна отвратительная мысль сменяла другую, затем третью и так далее. Но больше всего было неприятно вспоминать прикосновения альфы и ехидный шёпот. Места которых касался Граф Эдран, жгло словно огнём. А гадкие комментарии, прогнившей аристократии, эхом повторялись в голове. Шум за окном не стихал, но казалось омеге сейчас было совсем не до него. Утомленный сегодняшним днём и событиями, Арен незаметно уснул. Только лёгкий ветер продолжал трепать занавески, а чуть приоткрытое окно иногда поскрипывало, но эти звуки, как впрочем и остальной шум, не могли потревожить его мнимого покоя. * * * Гости начинали расходиться. Слуги заносили многочисленные подарки в поместье. Смеркалось. Тьма ещё совсем медленно, но неминуемо подкрадывалась. Она поглощала весь свет, даже тот, что так ярко исходил от зажженных на улице фонарей. День поспешно заканчивался вместе с торжеством. Граф Эдран лично провожал каждого из гостей, напоследок перекидываясь с ними парой тройкой вежливых прощальных фраз. — Должен признать, несмотря на то что... ну ты знаешь... он и вправду милашка! — Басовито хохотнул изрядно выпивший Граф Олрон. — Что есть, то есть, — хмыкнул хозяин праздника. — Но вот характер, в его характере есть что-то, что не дает мне покоя: вроде и смирный, но непокорный мальчишка. — Как-будто ты не знаешь способ украшения строптивых омег?! Сегодня ночью у тебя есть отличный повод поучить его смирению, — засмеялся гость. — Вы правы, дорогой мой друг. В конце концов, сегодня я имею на это полное право. По правде говоря, граф не хотел прикасаться к омеге до течки. Ведь всем известно, что шанс зачать здоровое и сильное потомство во время течки гораздо выше, чем без неё. Но увидев сегодня своего, теперь уже, мужа Граф решил отказаться от идеи дождаться течки. В конце концов, теперь этот омега его и он обязан поставить на нём свою метку. Хотя мальчишка и будет против, но граф поставит его на место. Ишь, удумал строптивец, не разжимать своих скверных губ во время поцелуя, позор! К счастью, этого, кажется, никто не заметил. Альфа, утомлённый сегодняшним торжеством, откинулся на спинку любимого кресла. Он небрежно зажёг сигару и надолго погрузился в свои мысли, овеянные дымом. В поместье стояла тишина. Лишь где-то далеко, на кухне, всё ещё возились и перебрасывались грубыми шуточками слуги, но Граф их не слышал. Он думал. В тишине раздался негромкий стук, однако омеге он показался залпом из ружей. Он подскочил и, чуть охрипшим со сна, недовольным голосом проговорил: — Да, входите. На пороге стоял его новоиспечённый муж. Альфа окинул осторожным взглядом Арена, задержав его на чуть задравшейся, помятой рубашке. Омега поспешил её поправить. — Чего Вы хотите? — Тихо, с нотками опасения, спросил он. — Хм, мне казалось, что ты должен знать, чего я хочу, - негромко проговорил Граф. Почему-то его решимость стремительно ускользала. Всё же он — джентльмен, и приставать к омеге вопреки его желанию... это как-то... не правильно, что ли. Арена передёрнуло, тело покрылось мурашками. Испуг, вот что выражал его взгляд, однако на лице не дрогнул не один мускул. Они оба молчали. Пауза явно затянулась и Граф Эдран решил нарушить молчание. Он сделал несколько шагов по направлению к кровати, мысленно отмечая, что омега сжался, явно вознамерившись сопротивляться. Альфа галантно протянул руку, приглашая Арена. — Пойдём. И снова эта фамильярность. Альфа уже в который раз обращается к нему на "ты". Хотелось вспылить уже только от этого, но ситуация явно не была в его пользу. Конечно, подобная "близость" между ними, неизбежна, ведь важной частью сделки является наследник, но тем не менее торопить такого рода события, омега не желал. Видя, что Арен не настроен на контакт и, кажется, вообще делает вид, будто руки графа не существует, альфа вздохнул, заранее жалея о своих последующих действиях. Он резко приблизился к омеге, и подхватив того на руки, неловко закинул на плечо. Сопротивление последовало незамедлительно. Пинки и гневные вопли были хорошо слышны. Путь был не долгим, спальня Графа была напротив. Он бережно, ну как мог, опустил свою ношу на собственную кровать. Омега грязно выругался, чем слегка удивил графа. — Такому симпатичному юноше, не к лицу произносить подобные слова, — он легко коснулся его губ рукой. Арен ударил по его руке своей. Повисла тишина, в глазах испуганного омеги, читался не просто страх, а настоящий ужас. Кажется, он сам не ожидал от себя подобных действий. — Воздержись-ка от подобного, если не хочешь поплатиться, — сухо произнёс альфа, спуская ему выходку. Уж больно честны были глаза юного Графа. — Это — часть договора. Альфа принялся осторожно снимать одежду с омеги, которому хотелось вырываться и сопротивляться, но Арен сдерживался. Видя крайнее напряжение своего мужа, Граф Эдран осторожно наклонился и попытался поцеловать его, и тем самым, как он думал, успокоить. Голова омеги мотнулась в сторону, уклоняясь от поцелуя. Граф понял, мальчишка не позволит ему прикоснуться к своим губам. Ну что ж, пусть так. Умелые руки неторопливо расстёгивали пуговицы рубашки, обнажая бледную и хрупкую грудь. Он провёл по ней рукой, задевая соски и заставляя омегу зашипеть, от неприятных ощущений. Альфа потянул за резинку, распуская волосы цвета сухого льна. Омега был прекрасен, если не брать в расчёт выражение его лица. На нём не было и тени удовольствия. К пальцам, скользящим по груди, добавились губы. Альфа осторожно целовал нежную кожу, не теряя надежды заставить омегу расслабиться. Его руки медленно скользнули к штанам, принялись стягивать их, попутно снимая и нижнее бельё. Омега начал вновь вырываться, но попытки к побегу были пресечены низким, от части раздражённым рыком. Арен остался полностью обнажённым. Он, дрожа, лежал под нависшим над ним альфой. Граф быстро скинул надоевший костюм, не заботясь о его сохранности и вновь вернулся к омеге. Он гладил и целовал каждый сантиметр его нежной кожи, упиваясь прекрасным запахом и чуть солоноватым вкусом кожи. Арен старательно пытался подавлять все звуки. Кусал губы, и лишь зло смотрел на своего мучителя. Он лежал, полностью отдаваясь на милость Графа Эдрана, и не предпринимал каких-либо действий. Он больше не пытался сбежать, но и отвечать на ласки этого, противного ему во всех смыслах, человека не собирался. Альфа переместился к паху омеги, Арен был совершенно не возбуждён. Граф безуспешно пару раз погладил плоть парня и, не добившись успеха, решил не продолжать эту затею. В темноте комнаты блеснула небольшая жестяная коробочка, заготовленная заранее. Альфа обмакнул пальцы, смазывая их и неторопливо приставил к сжавшемуся колечку ануса. — Расслабься немного, — тихо прошептал он, но услышав в ответ лишь злое шипение, печально вздохнул. Сразу два пальца полностью скользнули вовнутрь вызвав громкий и болезненный вскрик у омеги. Но он не плакал, лишь закрыл лицо рукой, не позволяя разглядеть эмоций. — Прекратите, мне больно, больно, — негромко, срывающимся голосом твердил он. Альфа был немного удивлён. Неужели омега девственен? А ему казалось, что бывшие мятежники не брезгуют зарабатывать деньги в чужих постелях. Может ли быть, что несмотря на всю трудность его положения, омега остался чист? — Это твой первый раз? — не тактичный вопрос, но кому сейчас какое дело до такта? Сдержанный кивок, заставляющий омегу буквально сгорать со стыда. Гадко, мерзко, противно, неправильно. Ему больно, и в голове бьется только одна мысль: "Скорее бы всё это закончилось!". Граф осторожно целует внутреннюю сторону бедра омеги, как бы извиняясь за причиненную боль, и убрав второй палец, даёт Арену время привыкнуть хотя бы к одному. Несколько медленных толчков и он вновь добавляет второй палец, заставляя омегу чуть сжаться, но уже не столько от боли, сколько от неприятных ощущений. С болезненным стоном в юного Графа проникает третий палец, вновь принося боль. Намного проще было бы, если омега позволил целовать себя, тогда Граф Эдран смог бы хоть немного отвлечь его от боли. Но тот, хоть и убрав руку, отвернул голову в сторону, зажмурил глаза и стиснул зубы. Пальцы уже свободно двигались внутри хрупкого тела, но не принося особого удовольствия. Однако альфу это зрелище заводило. И он, не в силах больше сдерживаться, решил заменить пальцы более существенным предметом. Почувствовав нечто большее у входа в анус, омега запаниковал. Он попытался отстраниться, с отчаянием глядя на альфу. Тот чуть поумерил пыл. Эти глаза буквально подчиняли своей воле альфу. Он навис над омегой и, встретившись с ним взглядом, проговорил: — Будет немного больно, потерпи. — Сдохни, — чуть слышно прошептал Арен. К его счастью, Граф не расслышал его слов. Головка члена вошла без особого сопротивления, но вой последовавший за этим, ясно дал графу понять, что следует остановиться. Дыхание омеги было сбито, руки судорожно сжимали простыни. Однако он, вновь отвернувшись, не проронил ни слезы. Ещё один слабый толчок и новый вскрик боли, руки судорожно вцепившиеся в простынь, при помощи Графа, переместились на спину альфы. Теперь острые когти впивались в широкую спину, оставляя множество красных отметин и царапин, но боль, кажется только подхлёстывала Графа Эдрана. Последнее движение, и вот он уже целиком внутри столь прекрасного, и отчасти желанного тела. Узко, мокро, горячо. От всех этих ощущений голова невольно шла кругом. Хотелось, наплевав на всё, сорваться и с бешеным темпом начать вколачиваться, слушая болезненные стоны. Но Граф сдержался. Он притянул парня ближе к себе и впившись зубами ему в районе шеи, сделал первый сильный толчок. Стон, не имевший ничего общего с эротичным, и громкое недовольное шипение. Он прямо как рассерженная кошка, уже в который раз шипит на Графа. Альфа осторожно лизнул место укуса. Теперь на шее омеги красовалась метка, знак того, что теперь он целиком и полностью принадлежит только одному альфе. Ещё несколько медленных, тягучих толчков. Альфа уже не мог сдерживаться, когда эти руки так сильно прижимают его, а тело податливо выгибается каждый раз, когда он задевает чувствительную точку внутри. Всё смешалось: крики и стоны боли, тихое рычание, быстрые, несдержанные толчки, звуки шлепков и надрывный шёпот. Альфа продолжал целовать грудь и шею омеги. Граф не мог разобрать, что шепчет Арен надрывным голосом, но это явно не были слова любви. Скорее всего проклятья, нецензурности и прочее сквернословие. Но он уже не обращал на это особого внимания. Громкий вскрик и омега сжался, кончая. Он всё же возбудился и смог получить пусть и изрядно болезненное, но удовольствие. Чувствуя, как сокращаются мышцы, альфа с тихим рыком сделал ещё пару толчков и излился в омегу. Он поспешил выйти из него, не позволяя образоваться узлу. Чуть отдышался и окинул усталым взглядом своего супруга. Хрупкое тело небрежно растянулось на кровати. Рваное дыхание, кожа пестрящая засосами и испачканная в сперме грудь. Он потерял сознание сразу после оргазма. В каком-то смысле, альфа был доволен своей работой. Однако подобный односторонний секс конечно не мог сравниться с тем, в котором оба партнёра трепетно и чувственно отвечают друг другу. Он вздохнул и приведя себя в порядок, обтёр чистым полотенцем омегу. Сил уже не оставалось ни на что. Граф лёг на кровать и притянув к себе мальчишку, укрыл их одеялом. До утра можно ни о чём не волноваться.