Жемчужный перстень

Из дневника Марины: «Интересно, есть ли рациональные причины тому, почему один человек становится вдруг особенным среди прочих? Важным и необходимым, когда, казалось бы, столько других вокруг. Можно ли докопаться до первопричины? Разобрать по кирпичикам всю историю привязанности и тем самым разрушить её до основания? Мне всё чаще кажется, что внятных причин не существует. И это пугает меня больше всего. Но скажи, будь у тебя возможность найти и освободиться, ты бы воспользовалась ею?..» *** «— Завяжи с этим, есть же средства; Совершенно не тот мужчина. — У меня к нему, знаешь, — детство, Детство — это неизлечимо». Алиса с раздражением выдернула наушники. Непонятно как затесавшийся в её плейлист стих Полозковой дал ощутимый тычок, она почувствовала, как её вновь начинает засасывать в воронку собственных страхов и сомнений. Чтобы не дать этому случиться или хотя бы отсрочить, она достала телефон и посмотрела на время: до прибытия оставалось больше двух часов. Много или мало? С одной стороны — вечность, каждой минутой ожидания пытать можно, а с другой — Алисе казалось, что этого времени не достаточно, чтобы подготовиться и настроить себя на предстоящую встречу. Даже монотонный стук колёс действовал на нервы. И что некоторые только находят в поездах? Сплошное издевательство и потеря времени. Алиса тут же дала себе мысленный зарок, что, как только появится возможность, она вычеркнет из своей жизни этот способ передвижения. …А что, если он не захочет её видеть? Непрошеные мысли вползали в голову шипящими змеями, и как бы она ни пыталась огораживаться от них, всё равно находили лазейки, больно жаля. «Нет, это глупость, такого не может быть», — убеждала себя Алиса. Убеждение действовало ровно до следующего укуса очередной мысли-змеи: но ведь за всё это время он так и не попытался с ней связаться. Алиса напомнила себе, что и она — тоже. Однако у неё были причины, точнее, сдерживающие факторы: уязвлённая гордость, желание доказать ему, а прежде всего себе, что она прекрасно способна и одна. Жить и справляться. А ещё в ней жила тайная надежда, что Кирилл одумается первым, поймёт, какую ошибку они допустили. Что же, не дождалась. И теперь ощущала себя побитой собакой, которая после долгих мытарств возвращается к хозяину в поисках ласки и приюта. От сравнения передёрнуло. Лучше не станет, если она позволит себе окончательно раскиснуть. Пришлось чуть ли не силой сконцентрировать своё внимание на чём-то внешнем. Подходящим объектом оказался темноволосый парень — единственный из оставшихся соседей по купе. Алиса обратила на него внимание ещё при посадке: на фоне суматошной мамаши с её невоспитанным отпрыском, которые наконец сошли с поезда пару станций назад, он вызывал симпатию. Несколько раз они даже обменялись сочувственно-понимающими взглядами, но за всё время так и не заговорили друг с другом. Теперь парень сидел, прислонившись спиной к стенке купе, и читал книгу, обложки которой Алиса с её положения разглядеть не могла. Но уже через минуту он, видимо, почувствовав чужой взгляд, поднял глаза, слегка улыбнулся и отложил книгу на столик. — Ну наконец-то здесь тишина, — сказал он, очевидно, намекая на недавних соседей. — О да, сложно даже поверить в это, — рассмеялась Алиса, довольная, как быстро завязался диалог. — Слава богу, у меня были наушники, но и они не всегда спасали. — А я вот свои забыл, думал книгу почитать, но где там. Когда она раз в пятнадцатый повторила: «Ну скушай котлету, Вадик», мне захотелось сбежать через окно. — Не хочу тебя расстраивать, но окна здесь слишком узкие для побега. У тебя всё равно ничего бы не вышло. — Да-да, я прикинул свои шансы и решил не рисковать, — усмехнулся парень и, окинув Алису ещё одним взглядом, сказал: — Кстати, я Андрей. — Алиса, — улыбнулась в ответ Алиса, затем спросила: — А ты домой едешь или?.. — О, нет, я из Киева. — Отдыхать тогда? Конечно, ещё не сезон для купания, но многих у нас привлекают горы. — Нет, я… по делам скорее, — уклончиво ответил Андрей, — на день или два, как повезёт. А к морю я весьма равнодушен. — Правда? — удивилась Алиса, ощутив при этом прилив симпатии к новому знакомому, — Редко услышишь подобное, обычно все от моря без ума. А что так? — Не самые приятные ассоциации. Алисе захотелось узнать почему, но её вовремя посетила мысль, что это может быть чем-то личным — не тем, о чём рассказывают в купе поезда первым встречным. — В таком случае пожимаю тебе руку, не так часто встретишь родственную душу в этом вопросе. — Произнося это, она протянула ему ладонь, и Андрей с лёгким удивлением во взгляде пожал её. — А ты, выходит, домой возвращаешься? Это «домой» неприятно царапнуло Алису но тем не менее она ответила: — Что-то вроде того. Они разговорились. Речь зашла о музыке — Алиса рассказала, что умеет играть на гитаре и любит петь. Андрей, как оказалось, тоже в своё время окончил музыкальную школу, только класс фортепиано. По его словам, туда его затащила мама, которая хотела развить в сыне музыкальный вкус и способности. Занятия в школе Андрей не любил, но был слишком тихим и послушным ребёнком для активного протеста. И хотя музыканта из него не вышло, сейчас он не жалеет о потраченном времени и при желании может сыграть что-то из изученных композиций. Они сошлись на том, что из общего у них была нелюбовь к урокам сольфеджио: обоим предмет казался нудным и лишним. За время их недолгого знакомства Алиса неосознанно стремилась вызвать к себе симпатию. Интонации, взгляды, улыбки — всё это получалось у неё почти на автомате, без какого-либо усилия с её стороны. Балансировала на грани лёгкого флирта, и Андрей отвечал ей тем же. Сознательных целей Алиса себе не ставила, ей просто необходимо было чужое внимание, оно подпитывало чувство уверенности в себе, которого часто так не хватало. Со стороны Андрея она видела лёгкий интерес, но не более. Ему, так же как и ей, нравилось их общение, но Алиса почти не сомневалась, что он не станет настаивать на продолжении знакомства. Такой расклад её более чем устраивал: не хотелось придумывать причины для отказа. — А тебя кто из родителей решил отправить в музыкальную? — Дядя, — спокойно ответила Алиса, — чтобы занять чем-то. — И на застывший в глазах Андрея вопрос добавила: — А родителей нет, умерли. — Прости, не знал. Вина и испуг, мелькнувшие на лице Андрея, были хорошо знакомы Алисе с детства. Она замечала их всякий раз, когда кто-то из посторонних узнавал, что она сирота. В детстве от сочувствующих взглядов ей безотчетно хотелось скрыться, они словно указывали на то, что с ней что-то не так, зароняли сомнение в собственной нормальности. Со временем Алиса научилась не пропускать их через себя. Она не позволяла им больше задевать что-либо внутри. — Ничего, это случилось очень давно. Папу я совсем не помню, он разбился на машине, когда мне был год или около того, а мама… умерла десять лет назад. — Я, наверное, немного могу понять тебя, мой отец умер месяц назад. Алиса подняла на него глаза. Этого она не ожидала. Она открыла было рот, чтобы сказать что-то, но Андрей её опередил: — Он долго и тяжело болел, так что мы с матерью, можно сказать, были готовы к этому. — Он невесело усмехнулся. — А сколько ему было? — спросила Алиса, просто чтобы чем-то заполнить паузу. — Сорок семь, — сказал Андрей. — Слушай, это не самая весёлая тема для разговора, не так ли? Алиса кивнула, и в этот момент неожиданно сильный порыв ветра ворвался в открытое окно, перелистнул страницы оставленной на столике книги и подхватил лежавший между ними лист бумаги. Пару секунд они оба наблюдали за его неровным полётом, пока, кружась, он не опустился к ногам Алисы. Не задумываясь, она тут же подняла его. Весь исписанный неровным косым почерком, начинающийся обращением к какому-то Алексею, он больше всего напоминал чьё-то письмо. Но едва Алиса успела прийти к такому выводу, как лист оказался в руках Андрея. Она рефлекторно протянула руку — жест, говоривший о намерении забрать обратно, — но, тут же спохватившись, неловко отдёрнула её. Андрей поспешил вложить письмо обратно в книгу, а саму книгу забросил в рюкзак. Он перевёл тему, заговорив о чём-то отвлечённом. Алиса слушала его вполуха и рассеянно отвечала, не понимая, что же её так взволновало в этом секундном эпизоде. Но перед глазами, дразня и тревожа, всё ещё стояли слова — единственные, которые удалось выхватить из текста: Навеки твоя, Наташа. *** Стрелки часов ползли раздражающе медленно. До конца урока оставались считаные минуты, и Марина нетерпеливо постукивала кончиком карандаша по парте. Наконец она захлопнула тетрадь с контрольной работой, понадеявшись, что не допустила ошибок. Впрочем, сейчас результат волновал далеко не в первую очередь. Не удержавшись, она в который раз за урок бросила взгляд в сторону Кирилла. Тот сидел, чуть нахмурившись, и смотрел в одну точку в своей тетради. Что-то подсказывало, что думал он отнюдь не об алгебре. Она могла бы поклясться, что из всех присутствующих в помещении они единственные думают об одном и том же. Это непривычно роднило. Но как бы ей ни хотелось поговорить с Кириллом, всякий раз на самую малость недоставало решимости. Прозвенел долгожданный звонок. Когда мама, подхватив стопку тетрадей, вышла из класса, а за ней последовала ещё добрая половина учеников, Кирилл поднялся со своего места и стал быстро складывать вещи в сумку. Не веря своим глазам, Марина подошла к нему. — Ты куда? — спросила она напрямик. — Ухожу, — едва взглянув на неё, ответил Кирилл. — Но ещё уроки… и как же?.. — Контрольную я написал, а дальше не так важно, ничего страшного, если прогуляю. — Он закинул сумку на плечо и повернулся к Марине: — Передай… — По его лицу было заметно, что он спешно о чём-то размышляет. — Хотя нет, не надо, лучше я сам. Пока. Он махнул ей на прощание и вышел из класса. Следующий урок прошел как в тумане. Марина даже не пыталась сосредоточиться на объяснениях учителя. Все её мысли занимало поведение Кирилла. Она терялась в догадках. Он ушёл, потому что не хочет встретить Алису? Или не хочет встретить её здесь? Путём недолгих сомнений она пришла ко второму варианту. Не верилось, что он сможет так просто проигнорировать её приезд. Не в его это характере. А значит, он позвонит ей и договорится о встрече где-нибудь вдали от чужих глаз. Марина отложила ручку, которую бессознательно вертела в пальцах, и тихо выдохнула. Что же, если так, то Алису ждать здесь не стоит. До предела натянутая струна ожидания ослабла, и к Марине вернулось подобие утраченного спокойствия. Но вместе с ним нахлынула волна нежданного разочарования: Алиса не придёт, ей будет уже незачем. Врать себе, что она не хотела увидеть сестру, Марина больше не могла. Она настолько погрузилась в себя, что не обращала внимания на насмешливые реплики, которые во время урока полушепотом отпускал её сосед по парте Костя. Его приятель, сидящий позади него, то и дело прыскал от смеха, за что получил нагоняй от учителя. — Ты такая сосредоточенная. Я бы сказал, что ты слушаешь, но… ты не слушаешь, — возле уха раздался приглушенный голос Кости. — Отстань, — отмахнулась Марина. Алиса появилась внезапно, как она это умела. Вошла в класс, когда перемена была в разгаре, и вызвала небольшой ажиотаж. Её тут же с радостными возгласами окружила стайка девчонок. Пока они приветствовали Алису, поочерёдно обнимая и целуя, Марина с грохочущим сердцем рассматривала сестру. Она совсем не изменилась, но видеть её впервые за много месяцев вживую было до того непривычно, что, казалось, только моргни, и она, как мираж, рассеется. «А она красивая… Я уже и забыла, насколько…» Сердце на короткий миг сжалось от какой-то неясной тоски. Что было её причиной: грусть по чему-то утерянному или тому, что только предстоит потерять? Неужели она действительно скучала? Алиса между тем, переговариваясь с одноклассницами, то и дело с тревогой осматривала помещение. Она искала Кирилла, и улыбка на её лице не могла скрыть нервозности во взгляде. Подходить Марина не стала: незачем. Она знала, что рано или поздно Алиса сама подойдёт к ней, когда поймёт, что Кирилла нет в классе. Нужно только немного подождать. Она открыла учебник по химии: «Задача 4.4. Определите формулу кристаллогидрата карбоната натрия, массовая доля кислорода в котором…» — Привет. — Алиса присела на краешек парты, постучав пальцами по раскрытой странице. Марина подняла голову и, кивнув, выдала достаточно сухое приветствие. Может быть, стоило обнять её для приличия? Всё-таки давно не виделись, но момент был упущен. — Ты не занята сейчас? — Да так, повторить нужно… — Она хотела сказать ещё что-то, но Алиса её перебила: — Давай выйдем ненадолго. — До звонка три минуты, — вяло попыталась запротестовать Марина, но Алиса уже взяла её за руку и потянула в сторону выхода. Что-то неуловимо изменилось в тот момент, когда тёплая ладонь Алисы сжала её. Мир остался прежним, но в то же время акценты восприятия сместились: окружающие люди, звуки, даже собственные мысли поблёкли, сделались незначительными на фоне яркого осознания: Алиса держала её за руку! Такое хрупкое и редкое явление. Она так явственно ощущала это прикосновение, будто от её ладони исходили сотни нервных импульсов. Марина боялась, что её собственные пальцы дрожат, но прекращать ничего не хотелось. Ей хотелось только идти, неважно куда, лишь бы как можно дольше, и чтобы Алиса не отпускала её руки. Алиса привела её в конец длинного коридора к окну с широким подоконником. Уселась на него, приглашая Марину последовать её примеру. — Как ты доехала? — спросила Марина, всё ещё чувствуя лёгкий туман в голове. — Нормально. Даже хорошо. — Алиса пожала плечами. Было заметно, что она о чём-то напряжённо размышляет. — А здесь как дела? Есть что нового? Марина хмыкнула про себя: Алиса привела её сюда явно не для того, чтобы узнать последние новости. Но всё же принялась рассказывать, намеренно касаясь тем, которые наверняка не интересовали Алису. Та слушала только вполуха, рассеянно кивая и скользя взглядом по многолюдному коридору. Трезвость мыслей постепенно возвращалась, Марина словно выныривала из омута, в который её так стремительно засосало. Она всё ещё ощущала отголоски охватившей её ранее слабости, но говорила и держала себя спокойно. Однако рассказывая о последних школьных событиях, Марина случайно опустила взгляд на их ноги и осеклась: её колено находилось совсем рядом с коленом Алисы — не касалось, но расстояние при этом было столь малым, что кожей она ощущала чужое тепло. Что-то щёлкнуло в голове: а ведь стоит ей совсем чуть-чуть пошевелить ногой, как она коснётся Алисы. От этой мысли её почему-то обдало жаром и сбилось дыхание. Она отсела от Алисы подальше, судорожно пытаясь вспомнить, на чём оборвала свой рассказ. — И… в общем… — Слушай, — перебила её Алиса. Она, казалось, и не заметила Марининой заминки, — а Кирилл… Где он? Это имя отрезвило почти моментально. Прогнало лишнее замешательство и помогло Марине ответить ровно, глядя Алисе в лицо: — Ушёл. — «Ушёл»? — растерянно повторила Алиса. — А почему? Марине захотелось бросить равнодушное: «А мне откуда знать?» — догадываясь, как оно заденет Алису. Но всё же решила сказать, что думает на самом деле: — Он же знает, что ты должна приехать сегодня. Наверное, переволновался перед предстоящей встречей и поэтому ушёл. — Он знает? Ты ему сказала, да? — Да. — Как он отреагировал? Что-то говорил по этому поводу? — Да ничего особенного он не говорил. На лице Алисы так отчётливо проступили страх и растерянность, что Марина поспешила добавить: — Он далеко не всегда делится со мной своими мыслями. Лучше сама поговори с ним. Алиса кивнула, успокаиваясь, а затем вдруг спросила: — Вы часто общаетесь? — Да, довольно часто. Марина заметила что-то мелькнувшее в глазах Алисы. Подозрение и настороженность? Так странно. Не ревнует же она Кирилла? Мысль показалась нелепой, но она задержалась и осела в сознании. Из сумки Алисы раздалась мелодия звонка. Сестра соскочила с подоконника и принялась судорожно в ней рыться. Достав телефон, она несколько секунд смотрела на экран и только потом отошла подальше и приняла вызов. В коридоре было слишком шумно, чтобы расслышать, о чём она говорила. Марина наблюдала, как сестра беспокойно ходит из стороны в сторону, прижимая телефон к уху, и что-то оживлённо отвечает своему собеседнику. Сомневаться в том, что это Кирилл, не приходилось. На кого бы ещё Алиса отреагировала с таким волнением? На душе скребло противное чувство. Вроде бы ничего нового — Алиса ведёт себя так же, как и всегда: стоит Кириллу появиться, как для неё всё остальное тут же теряет значение. Можно было и привыкнуть, но Марина всё равно не могла избавиться от иррациональной обиды и чувства разочарования всякий раз, когда это случалось. Проговорила Алиса недолго, через минуту, а может, и меньше она отняла от уха телефон и замерла на месте, сжимая его в руке. Затем кивнула сама себе и направилась к выходу из школы, но почти сразу же остановилась, будто вспомнив о чём-то. — Пока! Увидимся вечером. — Алиса обернулась и махнула рукой. Марина молча проводила её взглядом, пока та не скрылась из виду. Звонок на следующий урок уже прозвенел, но Марина не сдвинулась с места. Она продолжала сидеть, даже когда ученики разошлись по кабинетам и коридор опустел. Вставать и идти в класс не хотелось. Хотелось обдумать произошедшее, хотя и обдумывать-то было нечего, ведь ничего существенного не случилось. Они поговорили всего несколько минут. Несколько грёбаных минут пустого, ничего не значащего разговора, так почему же это настолько выбило её из колеи? Может быть, дело не в словах, а в самом присутствии Алисы, которое действовало на неё гипнотически? Не то чтобы подобное случилось с ней впервые, но так явно и сильно… Марина зажмурилась и помотала головой, пытаясь отогнать воспоминание о том, как Алиса держала её за руку. Было в том упоении, почти восторге, которые она испытывала, что-то неправильное и унизительное. Неправильное — потому, что она давно выросла из своей детской привязанности и любви к сестре. А унизительное — потому, что для Алисы этот жест ничего не значил. Оправдывать себя тем, что причиной такой реакции на встречу с Алисой было лишь то, что она слишком долго её не видела, Марина уже не могла. Разве чувства, какими бы они ни были, не должны стираться и блекнуть со временем? Но с ней этого почему-то не случилось. Марина не могла дать внятного объяснения всему, что с ней происходит, ясно понимала она только одно: это надо прекращать. Резко и навсегда.