Жемчужный перстень

Алисе снились пустые пляжи родного города. Не такие пустые, как в несезон, когда погода портится, а отдыхающие разъезжаются по домам, а такие, будто бы отсюда исчезли все люди, будто бы бедствие, пронёсшееся над этой землёй, прогнало их куда-то. Она проходила мимо перевёрнутых, полузасыпанных песком шезлонгов, сломанных зонтов и выцветших на солнце пластмассовых игрушек. Было пасмурно, небо затянуло плотным пологом свинцово-серых туч, и такое же свинцово-серое море с тоскливым рокотом накатывало волны на берег. Алиса силилась найти хотя бы одно свидетельство человеческого существования, но всё, что встречалось ей, было обломками прошлой жизни. «Здесь никого нет, — прозвучала в голове чужеродно-отчётливая мысль, и следом за ней пришла другая: Я никогда больше не смогу вернуться сюда». Осознав это, она упала коленями в песок и разрыдалась, а после сразу же проснулась. Впечатление от сна рассеялось не сразу, поэтому Алиса не спешила открывать глаза. Некоторое время она ещё перекатывала в себе остроугольное чувство потери и задавалась вопросом: почему же ей причинила столько боли мысль о невозможности вернуться? Она ведь даже не любит этот город, и, конечно, ей ничего не мешает туда приехать. Но скоро реальность начала вытеснять фантазии подсознания, и в голову стали закрадываться более насущные вопросы. Алиса открыла глаза и уставилась на потолок: люстра не та. Она осмотрелась по сторонам: обстановка комнаты тоже была чужой. И только она подметила это, как память услужливо подсказала причины и обстоятельства её нахождения здесь. Алиса со стоном села на кровати. Хуже не придумаешь. Она поискала глазами хоть какие-то часы, чтобы узнать время, но тщетно. Судя по яркому солнцу за окном — как минимум позднее утро. Её сумка лежала на стуле неподалеку, Алиса дотянулась до неё, но мобильного там не нашла: наверное, забыла в общаге, когда в спешке покидала комнату. Час от часу не легче. Она критично осмотрела смятую после сна одежду, о том, что сделал с лицом не смытый на ночь макияж, даже думать не хотелось. Но, несмотря на эти неудобства, чувствовала она себя на удивление нормально. Она выспалась и ещё страшно хотела есть. Надо бы заглянуть на кухню и заодно найти Марину, должна же она где-то быть. Но сначала — ванная. Как она и опасалась: тушь растеклась под глазами, видимо, ещё после вечерних рыданий, волосы растрепались и спутались, но, признаться, могло быть и хуже. Она собрала хвост с помощью найденной на зеркале резинки и умылась. Через пару минут, оценив свой внешний вид ещё раз, Алиса вынесла вердикт: сносно. Когда она потянулась к дверной ручке, взгляд сам собой упал на приклеенный к ладони пластырь. «Дай мне руку, милая, я посмотрю, что там», — прозвучал в голове взволнованный голос. Милая? Это что-то новенькое. На кухне Марина сидела вполоборота на стуле и с серьёзно-сосредоточенным видом что-то печатала в телефоне. Перед ней на столе стояла чашка с чаем. Заслышав звук шагов, она подняла глаза на Алису, остановившуюся в проходе, и тут же поднялась со своего места. На какую-то долю секунды на её лице промелькнул испуг. — Привет, — на выдохе сказала она и растерянно замолчала. Алиса оперлась плечом о дверной косяк, не торопясь отвечать. Реакция Марины забавляла. — И тебе привет, — наконец сказала она. — Ты куда-то собралась? Марина была одета как для выхода, причём выглядела так, будто на сборы ушло не менее часа. Но от Алисы не укрылась ни её бледность, ни нервозность. Она избегала смотреть ей в глаза. — Да, сейчас ухожу, мне нужно встретиться с… кое-кем. Ты можешь остаться, если хочешь, или уйти позже. Вот запасной ключ, я оставлю его здесь. — Марина на секунду продемонстрировала его Алисе и положила на подоконник. — Если будешь уходить, оставь под ковриком у двери. А если всё же решишь меня дождаться, я бы хотела рассказать тебе кое о чём… Не знаю, будет ли тебе это интересно, но я считаю, что ты должна это услышать. — Рассказать о чём? — О жемчужном перстне. — Марина потянулась к своей чашке, но на полпути, видимо, передумав, спрятала руки в карманах летнего пиджака. — Каком ещё перстне? — Алиса нахмурилась, не понимая. — О том, который тебе подарил… в общем, тот, который ты выбросила около трёх лет назад. Брови Алисы поползли вверх. Такого ответа она вовсе не ожидала. Она даже не обратила внимания на едва не прозвучавшее имя Кирилла, так её удивило услышанное. — Я поняла, о чём ты, — медленно сказала она, — ну и что можешь про него сказать? — В двух словах не получится, и я не могу сейчас задержаться, уже опаздываю, так что, если захочешь… — А ты? — быстро спросила Алиса. — Что? — Хочешь, чтобы я осталась? Наконец удалось поймать её взгляд. Алиса с удовлетворением отметила отразившееся в нём замешательство. Марина стояла молча, будто утратив дар речи. «И куда же девалось твоё красноречие? — злорадно думала Алиса. — Вчера ты без труда находила, что сказать». Она не собиралась помогать ей ответить, просто безжалостно ждала, наблюдая за растерянностью Марины. Каким-то образом соотношение сил между ними изменилось, её противник сложил оружие, и можно было больше не опасаться удара. Осталось только найти брешь, чтобы ударить самой. Это будет справедливо. — Я же сказала, что хотела бы поговорить с тобой, поэтому можешь остаться. — Марина отвела глаза и ответила почти спокойно, но всё же в её голосе слышалась тень нервного напряжения. — Ладно, мне пора идти. — Она подхватила висевшую на спинке стула сумку и направилась к выходу. — И я могу чувствовать себя как дома? — Конечно, — последовал сухой ответ. Марина уже обувалась в прихожей, когда Алиса вышла за ней следом. — Марин, — позвала она. — Что? — Марина подняла на неё глаза — и снова в них отразилось беспокойное ожидание. Похоже, этот короткий разговор выматывал её. «Почему ты поцеловала меня?» — крутился на языке вопрос, но задавать его сейчас было бы глупо и опрометчиво. Алиса чувствовала, что ещё не время, ей нужно было собрать все пазлы головоломки воедино. — Кофе у тебя есть? — На верхней полке, слева от раковины, — отрывисто сказала Марина и следом хлопнула дверью. Оставшись одна, Алиса вздохнула свободнее: что же, у неё будет время спокойно над всем поразмыслить. Но сначала — завтрак. Холодильник своим содержимым не порадовал: готовой еды там не обнаружилось, а делать самой что-то сложнее бутербродов не было вдохновения. Ими она и решила ограничиться. Соорудив несколько штук, Алиса отправила их в духовку, а сама в это время взялась за кофе. Занятая мелкими задачами, она не думала о чём-то конкретном, мысль порхала, как бабочка, не задерживаясь на предмете дольше нескольких секунд. Когда с завтраком было покончено и Алиса устроилась на диване с кофе и шоколадкой, найденной в одном из шкафчиков, она впервые с удивлением отметила, что чувствует себя до странности нормально. Она помнила всё, что привело её сюда, но, казалось, это случилось так давно и будто бы не с ней. Наверное, её психика таким образом решила уберечь себя от перегорания, выстроив барьер от всех без исключения сильных эмоций. Алиса не знала, как долго продлится такое состояние, но собиралась воспользоваться этим временем с пользой для себя. Ей необходимо было взять тайм-аут и отгородиться от проблем, которые ожидали её вовне. Именно поэтому предложение Марины остаться оказалось так кстати. Даже мысли о Кирилле вызывали лишь сухое раздражение. Она успеет ещё о нем надуматься. До тошноты. Но сейчас у неё есть дела поинтереснее. Ещё одной причиной была сама Марина. Точнее, загадка её поведения, которая безумно интриговала. Вчера у Алисы не было ни времени, ни возможности удивиться всем странностям, но сегодня чем больше деталей прошедшего вечера она припоминала, тем больше убеждалась, что ничего не понимает. Её незыблемая уверенность в том, что Марина её ненавидит, пошатнулась и рухнула в тот момент, когда сестра взяла её за руки. От того, как она это сделала. Нет, так не ненавидят. Но что тогда? Не укладывалось в голове, как можно было говорить те жестокие слова, а через минуту утешать и заботиться. Ещё более странным оказался её поступок в конце. Нет, это не было похоже на поцелуй в привычном для Алисы понимании, но он никак не вписывался в рамки их отношений. Она напрягла память: Марина совершенно точно коснулась её губ, пусть это и было так осторожно и длилось недолго. Но факт остаётся фактом, осталось лишь найти ему объяснение. Здесь Алиса терялась, ничего стоящего не приходило в голову. Можно ли было назвать этот поцелуй сестринским? Нет, ничего подобного между ними раньше не происходило, и это было так… нехарактерно для их отношений. Случайностью он тоже не мог быть. Интуиция подсказывала, что за этим крылось что-то значимое. «Ей нравятся девушки? Ей нравлюсь я?» Предположение вызвало недоверчивый смех. Нелепость. Марина слишком правильная для подобного. Нужно искать другие варианты. И всё же… «Ты ничего не знаешь обо мне». К сожалению, это было правдой. Марина и раньше казалась ей малопонятной, но только сейчас Алиса поняла, насколько та была запутанной головоломкой. Слова звучали как вызов. — Да, не знаю, — вслух согласилась она, — но обязательно попробую узнать. Из квартиры ей всё же пришлось ненадолго выйти — в ближайший магазин, где она купила зубную щётку и упаковку любимого печенья. А вернувшись, направилась в душ, предварительно отыскав в комоде чистые полотенце и халат. В конце концов, Марина же сказала, что она может чувствовать себя как дома. Спустя полчаса, с наслаждением потянувшись, Алиса упала поперёк кровати. Волосы сушить не стала, только вытерла их полотенцем, и сейчас они влажными прядями рассыпались по покрывалу. Как же хорошо просто лежать и ничего не делать, ни о чём не беспокоиться, не бояться. Ей больше нечего бояться. Всё, чего она так страшилась, уже произошло, и она… живёт дальше. Возможно, позже её и накроет осознанием, но сейчас так не хотелось отравлять эти минуты бессмысленными опасениями. Только теперь она поняла, насколько сильно устала за прошедшие двое суток. Не физически — морально. Казалось, они выжали её дочиста, а потом перемололи в труху. Ей, действительно, необходим отдых. Вскоре её начала одолевать скука. Абсолютное ничегонеделание утомляло, требовалось занять себя хоть чем-то, но, как назло, ничего стоящего не приходило в голову. Телевизора в квартире не было, свой телефон Алиса благополучно забыла в общаге, а ноутбук Марины оказался запаролен. Попытки найти объяснение Марининому поведению тоже зашли в тупик. Они прожили бок о бок половину жизни, но так вышло, что Алиса знала её лишь приблизительно. В отличие от Марины, которая, похоже, читала её как открытую книгу. Это бесило и в то же время вызывало чувство азарта: докопаться до правды и склонить чашу весов в свою сторону. Но ей не доставало информации, чтобы прийти к какому-либо однозначному выводу. А где её взять? Разве что дождаться прихода Марины и попробовать выведать исподволь. Был один действенный способ проверить свои догадки, но слишком рискованный — если ошибётся, поставит себя в неловкое положение. Алиса хмыкнула: даже если её после такого выставят за дверь, это в любом случае должно быть забавно. И всё же нужно было занять себя чем-то. Алиса перевернулась на бок — на глаза попалась книжная полка. Несколько секунд она смотрела на неё в пустом ожидании, словно та вот-вот превратится во что-то более интересное, чем полка с книгами, но чуда не произошло. С досадливым вздохом она села на кровати. — Чёрт. — Похоже, ничего другого ей не оставалось. Алиса поплелась к полке, надеясь, что найдёт там что-то лёгкое и не напрягающее мозг: какой-нибудь тупой детектив в мягкой обложке, к примеру, или, на худой конец, «Гарри Поттера», о котором Марина в детстве прожужжала ей все уши. Читать книги Алиса не любила, но была согласна на такой компромисс. Впрочем, очень скоро она поняла, насколько смелыми были её надежды. Марина не держала у себя ничего отвечающего её запросу. Алиса вынимала книги, одну за одной, бегло пролистывала их и возвращала обратно, вынося беспощадные вердикты. Ричард Олдингтон «Смерть героя»: её никогда не интересовала война и всё с ней связанное. Джордж Оруэлл «1984»: антиутопия, жуть. Герман Гессе «Степной волк»: что-то занудное с философскими размышлениями. Альбер Камю «Чума»: бррррр, кто станет читать подобное? Неужели в школьной литературе ей не хватило тоски и тлена? На «Бремени страстей человеческих» Сомерсета Моэма она задержалась чуть дольше. Книга была увесистой и уже одним своим видом нагоняла скуку, но случайный диалог героев из середины её заинтересовал, и Алиса назначила её запасным вариантом, если не удастся найти чего-то более интересного. «Более интересное» обнаружилось быстрее, чем она ожидала: тетрадь в плотной чёрной обложке, втиснутая между двумя толстыми книгами. Алиса едва обратила на неё внимание, почти пропустила, но в последний момент что-то дёрнуло достать её и открыть. Чьи-то записи, сделанные от руки. Она пролистала несколько страниц, затем, не торопясь, перевернула ещё, уже вчитываясь в отдельные слова и предложения. Взгляд зацепился за собственное имя, которое повторялось не раз. Не отрываясь от записей, Алиса села на кровать, её вдруг осенило, что попалось ей в руки. От догадки сильнее забилось сердце — она не могла поверить в такую удачу. Сомерсет Моэм был забыт. Алиса забралась с ногами на кровать, подставив под спину подушки, и открыла дневник на первой странице в предвкушении, с которым не открывала ещё ни одну книгу. Но не успела начать, как совсем не вовремя в ней шевельнулось сомнение. Можно ли так поступать? Это ведь считается вторжением в чужую личную жизнь. Поступок со всех сторон неблаговидный и порицаемый. Кем же она будет, если пойдёт на такое? От досады Алиса цокнула языком и закрыла тетрадь. Чёртова совесть проснулась в самый неподходящий момент! И какой от неё прок? Она опустила глаза на обложку: та манила ещё сильнее. Ясно как божий день, если не прочитает, будет жалеть намного сильнее, и все аргументы «против» казались такими неубедительными, слабыми и рассыпались в пыль лишь перед одним «за». Я этого хочу. Разве мало? Нет, бой был заранее проигран, зря она только потратила время на споры с собой. Больше не колеблясь, она открыла дневник и принялась читать. Три часа пролетели незаметно. Алиса ни разу не отвлеклась, не потеряла концентрации, хотя поначалу чтение давалось ей с трудом. Дело было не в почерке, к нему Алиса привыкла за школьные годы, а в манере Марины вести дневник. У самой Алисы никогда не возникало потребности выкладывать свои мысли на бумагу, и поэтому все её представления базировались на штампах, собранных из просмотренных фильмов или сериалов. Чего она ожидала? Пресловутой фразы «Дорогой дневник» и последующего рутинного описания дня, жалоб на родителей и одноклассников, признаний, кто нравится, а кто нет? Но сложность заключалась в том, что Марина почти не описывала никаких событий. Все её записи оказались обрывками размышлений, а вот о том, что послужило причиной их появления, зачастую догадаться было невозможно. Но вскоре и это перестало мешать, Алису закружило в водовороте чужих мыслей и вынырнуть удалось, только перевернув последнюю страницу. Она отбросила дневник в сторону и легла на подушку. Идеальная белизна потолка не давала возможности зацепиться взглядом хоть за что-то, чтобы переключить внимание. Было не по себе. Она и не подозревала, что погружение во внутренний мир другого человека может настолько выбить из колеи. Нужно было как-то перезагрузиться, но голова гудела и, казалось, была готова лопнуть от переизбытка информации. Она соприкоснулась с чем-то личным, не предназначенным для её глаз, и теперь ощущала от этого почти физический дискомфорт. Она уже и забыла о причине, по которой взялась читать это, а когда вспомнила, на первый взгляд показалось, что дневник никак не помог ей найти ответ. Ничего, прямо подтверждающего её догадки, там не обнаружилось. Возможно, стоило ещё раз прочесть внимательнее, но на второй заход у Алисы не оставалось сил. Она поднялась с кровати и пошла в кухню. Чай с печеньем помогли прояснить сознание и сбросить окутавшую его липкую паутину оцепенения. И всё же мысленно Алиса то и дело возвращалась к дневнику, она не оставляла попытки разгадать этот ребус. Тем более она чувствовала: разгадка где-то рядом, просто приглядись внимательнее. Что напомнило ей это чтение? Алиса в задумчивости задержала чашку у губ, не делая глотка. Долгую одностороннюю беседу — решила она. С той лишь разницей, что говорила Марина, а Алиса — слушала. Это было непривычно и в то же время до странности увлекало. Почему Марина никогда не говорила с ней так откровенно? Не зря её посетила ассоциация с беседой: Марина обращалась к ней, почти на каждой странице, так часто, что это стало восприниматься как должное. И писала о ней тоже часто, куда чаще, чем о ком-либо другом. Не всегда приятное, иногда Алисе хотелось поспорить, но стоило отдать должное — суровой, даже беспощадной в суждениях Марина была по отношению ко всем, в том числе и к себе самой. И всё же что-то тревожило Марину. Она будто постоянно боролась с собой и всякий раз проигрывала. Алиса поднялась из-за стола и начала мерить кухню беспокойными шагами. Мозг работал на удивление быстро. Забыть. Вычеркнуть. Не думать. А потом всё равно возвращаться. Ничего не напоминает? Ну конечно же! Она остановилась в изумлении. То, что немногим ранее казалось ей маловероятным, теперь сложилось в простой и понятный узор. Как же она ошибалась. Столько лет ошибалась! Что же делать теперь с этим знанием? Оставить как есть? Ни за что. Нужно пойти до конца. В ней бурлило, будто в преддверии праздника, нетерпеливое волнение. Чему она так радовалась? Может быть, возможности наконец поставить на место эту невыносимую стерву?