Жемчужный перстень

Чайная ложка позвякивала в стакане в такт ударам колёс. Марина сидела, подперев щёку ладонью, и без интереса смотрела на знакомый до оскомины пейзаж за окном. Вдоль путей мелькали столбы линии электропередач, зелёные холмы с редкими вкраплениями построек сменялись посёлками. Искоса Марина поглядывала на экран своего телефона. Двадцать минут… Девятнадцать… Осталось недолго. На несколько мгновений купе погрузилось в кромешную темноту, словно кто-то выключил снаружи свет — поезд заехал в туннель и почти сразу же вынырнул из него, вновь наполняя окружающий мир красками уходящего лета. Хлопнули двери — в купе вошла хмурая и молчаливая Алиса, с полотенцем, перекинутым через плечо, зубной щёткой и косметичкой в руках. Беглым взглядом Марина успела отметить, что та собрала волосы в высокий хвост и подкрасила тушью ресницы. Алиса села на свою полку и принялась собирать вещи в рюкзак, всё так же не говоря ни слова. Они не играли в молчанку намеренно, но за прошедшее с пробуждения время сказали друг другу не более десятка слов. Такой расклад устраивал. Всё самое важное они донесли друг для друга вчера, и по-хорошему следовало разойтись сразу же, но обстоятельства вынуждали провести бок о бок чуть больше времени. Марина думала об итогах случившегося со спокойным принятием — вероятно, все лимиты злости она исчерпала ещё вечером. Странно было вспоминать панику и метания прошлых двух дней. Она так боялась этого разговора, но оказалось, что раскрывать карты — не так уж и страшно. Ей даже стало от этого легче. Ну и что с того, что Алиса знает, — главное, она не сможет, да и не захочет играть дальше. — Когда мы приезжаем? — В 8:32. — Марина не стала напоминать, что время прибытия написано на билете. Наконец поезд начал замедлять ход и с радостным свистом остановился. Захлопали двери купе, коридор наполнился шумом торопящихся к выходу людей. Не мешкая, Марина подхватила свои вещи и побросала в сумку, ей нестерпимо захотелось оказаться снаружи. Человеческий поток подхватил их и вынес сначала на платформу, затем через пешеходный мост в сторону выхода в город. Они шли с Алисой рядом, будто бы так и нужно, и только у остановки, не сговариваясь, обе затормозили. Вот здесь они и разойдутся, поняла Марина. Нужно бы сказать что-то на прощание, не уходить же молча. Но когда она подняла на Алису взгляд, то обнаружила, что не знает подходящих слов. Да и какие могут быть применимы к ним? Сказать «пока»? «Прощай»? «Ну, я пошла, удачи»? Пока она мучительно пыталась подобрать правильные, Алиса заговорила первой: — А не рано ли нам сейчас к тёте Лиде идти? На сколько вы договорились? — На одиннадцать, — машинально ответила Марина, и только после этого до неё дошёл смысл Алисиной фразы. — Постой, «нам»? Ты что, тоже к ней собираешься? — А разве мы об этом не договаривались? — А разве у тебя здесь нет других дел? — в тон ей спросила Марина и тут же пожалела о вырвавшихся словах. Не произнесённое имя Кирилла, казалось, плотным осязаемым облаком повисло в воздухе. Однако Алиса ответила невозмутимо: — Другие дела подождут. Раздражение уже пульсировало в висках. Нужно было прояснить ситуацию, но на повторение вчерашнего разговора не было ни сил, ни желания. Да и неуместным он представлялся здесь, рядом с проезжей частью и толпившимися на автобусной остановке людьми, среди шума машин и какофонии чужих голосов. И всё-таки избежать его она никак не могла. — Тебе не кажется это лишним? Мы же вчера всё обсудили и вроде как пришли к некоему подобию понимания. Я не права? Так зачем ты сейчас?.. — Марина запнулась. Если вчера она с лёгкостью говорила прямо, то сейчас выбирала самые окольные пути, чтобы донести мысль. Алиса прикрыла на секунду глаза и устало потёрла лоб, затем коротко взглянула вверх, на затянутое клубистыми облаками небо, и вздохнула с досадой. Заговорила она торопливо, с неохотой в голосе, словно старалась как можно быстрее покончить с неприятной ей темой. — Да, я прекрасно тебя поняла, можешь не сомневаться. С моей стороны было не совсем… правильно себя так вести. Признаю, что перегнула палку. Давай… просто забудем и сделаем хотя бы на время вид, что всё о‘кей, и пойдём уже к тёте Лиде. Ты оставишь ей этот грёбаный перстень, я задам пару вопросов, и на этом закончим. Завершила она свою небольшую тираду недовольно поджатыми губами и укоризненным, чуть ли не обвинительным, взглядом. А Марина оторопело молчала, невольно про себя отмечая, что за раздражением Алиса скрывает неловкость. Можно было почувствовать если не радость, то хотя бы удовлетворение оттого, что сестра признаёт собственную неправоту, но внимание отчего-то упорно цеплялось за другое. Просто забудем. «Ну конечно, для неё всё это так просто, — издевательски шептал внутренний голос. — А для тебя?» Марина попыталась заглушить его. Нет, не сейчас. Она ждёт ответа. Что же решить? Сказать ей «нет» — и уйти? О, это потешит самолюбие на целых несколько секунд, может, подарит ощущение потерянного ранее контроля. А дальше? Она знала, что будет дальше, заглянуть в это ближайшее будущее не составляло труда, и страх перед ним, желание оттянуть неизбежное хотя бы ненадолго были сильнее. «Хуже уже не будет», — как мантру последних дней повторила про себя Марина, решаясь окончательно. — Ладно, как хочешь. Пойдём. Тень напряжения исчезла с лица Алисы и та, едва обозначив улыбку, сказала: — Ну и отлично. Здесь недалеко есть одно кафе, оно как раз скоро открывается. Успеем позавтракать. Кафе-кондитерская, о котором говорила Алиса, находилось на одной из тихих улиц в окружении старых трёхэтажных построек. На небольшой, увитой плющом террасе стояло всего несколько столиков, накрытых цветными скатертями. Один из них заняла Алиса, Марина опустилась на стул напротив. В столь ранний час они были пока единственными посетителями. — А она знает, что с тобой я приду? — спросила Алиса, листая меню. — Нет, я не говорила. Не была уверена, что ты вообще поедешь. Но я не думаю, что она будет против твоего визита. Алиса только усмехнулась, не поднимая глаз и оставляя услышанное без ответа. К их столику подошла официантка, и пока она принимала заказ, Марина обдумывала, стоит ли задавать вопрос, крутившийся в голове. До сих пор было неясно, как вести себя с ней теперь, уместно ли поднимать темы глубже обсуждений погоды или перемен в родном городе. Но раз уж они делают вид, что всё о‘кей, то почему бы и не поговорить? Вряд ли ещё когда-то представится такая возможность. — А почему тебе так не нравится тётя Лида? — спросила Марина, когда они наконец остались одни. Алиса пожала плечами и спустя несколько секунд раздумий ответила: — Сложно сказать. Я не любила у неё оставаться, потому что всякий раз у меня возникало чувство, будто бы мама подкидывает меня, как котёнка на передержку. Как показало время, я была права. — Алиса опустила взгляд, пауза, последовавшая за её словами, оказалась дольше обычной заминки, но, преодолев её, она продолжила, как ни в чём не бывало: — А от тёти Лиды я не ощущала искреннего участия, скорее такой отстранённый интерес. Думаю, ей любопытно наблюдать за чужими жизнями, коллекционировать чужие истории. Я не хочу быть одним из элементов её коллекции. — Даже если это и так, — с сомнением проговорила Марина, — хобби вполне безобидное. Она же ни во что не вмешивается. — Я бы поспорила с этим, — хмыкнула Алиса. — А вы с ней, как понимаю, сразу сошлись? — И прямо посмотрела на Марину. — Да, нас Костя познакомил, — спешно ответила Марина, отчего-то смешавшись и уводя взгляд. Она потянулась к стеклянному заварнику и неловко, едва не пролив чай на блюдце, налила себе чашку. — Иногда мы вместе ходили к ней. С ней было интересно. — А тебе не приходило в голову, что она всё это придумала? — Что? — Про перстень и проклятие. Чтобы прикарманить его себе. — Глаза Алисы смеялись, и сама она не сдерживала улыбки. — Мне всё равно на самом деле. Я была бы даже рада, если так. Он мне не нужен. — А как ты познакомилась с Андреем? — тоже наливая себя чая, спросила Алиса. — Ты… знаешь, о каком Андрее речь? — Да, я видела как-то ваши фотки в Инсте и узнала его, — небрежно ответила Алиса, рассматривая цветочный узор на скатерти. — Так что? Это, должно быть, какая-то невероятная история. — Ничего особенного. Он приходил к тёте Лиде, там и познакомились. А потом ещё раз случайно встретились на пляже в тот день, когда ты уехала. — Мне кажется, ты незаслуженно преуменьшаешь. Я помню, ты говорила, что он в тот день нашёл перстень и подарил его тебе. — Да… — И ты ведь узнала его сразу? Почему приняла? Нет, нет, я ничего не имею против, я сама его выбросила. Просто интересно. И Алиса, действительно, смотрела с чистым, беспримесным интересом. Как давно они разговаривали с ней так много и открыто? Возможно, следовало бы помнить о дистанции, не позволять себе лишней откровенности и ограничиться односложными ответами, но сейчас Марине хотелось послать к чёрту свою осторожность. — И мне было просто интересно, — ответила она и, немного помолчав, добавила: — К тому же я знала кое-что о нём ещё до того, как прочла письмо тёти Лиды. Когда-то она рассказала нам с Костей одну сказку-легенду о жемчужном перстне. Не знаю, придумала она её сама или нет, но я почему-то запомнила её, и когда Андрей нашёл перстень… — А что за сказка? — перебила её Алиса. — Ты мне её никогда не рассказывала. — Я плохо помню детали… — попыталась отмахнуться Марина. — Разве тебе это интересно? — Конечно. Почему нет? Тем более нужно чем-то занять время. — Ну хорошо, — сказала Марина, хватаясь, словно в поисках поддержки, за чашку с чаем. Её рассказ занял минуту, от силы полторы. Она начала говорить спокойно, запнулась только в самом конце, на самоубийстве героини, тут же мысленно обругав себя: ведь могла же заменить его на несчастный случай. Но Алиса будто бы и не заметила её заминки. — Что же, меня это вообще не удивляет, — сказала она, откидываясь на спинку стула. — Ты всегда была очень впечатлительной. — В каком смысле? — Ну, в детстве ты любила сказки и всегда просила тётю Веру читать их нам на ночь. А ещё придумывала им продолжения и даже сочиняла свои собственные. Получалось интересно, я бы так не смогла, — добавила она с улыбкой, а затем взяла со стола салфетку и, положив перед собой, принялась складывать её. — Я хочу кое о чём спросить тебя, может, ты опять посчитаешь, что я лезу не в своё дело, но всё-таки спрошу. — Звучит угрожающе, — усмехнулась Марина, наблюдая за её руками. — Спрашивай. — Вы с Андреем расстались? Вместо того чтобы любым из возможных способов уйти от ответа, Марина сказала просто: — Да, — и удивилась тому, как легко у неё это вышло. — А… почему? — Алиса подняла глаза. А вот с этим уже было сложнее. — Наверное, дело в том, что я… не люблю его. — Но вы так долго были вместе. — Да-да, а поняла я это только сейчас, — раздражённо барабаня пальцами по столу, сказала Марина. — Я не об этом, — спокойно ответила Алиса. — Я просто сомневаюсь, что ты смогла бы так долго встречаться с тем, кто тебе безразличен. — Я не говорила, что он был мне безразличен, просто… — Марина перевела взгляд на пару подростков, успевших к этому времени занять дальний столик. Сосредоточилась на том, как они смеются, выбирая что-то из меню, и продолжила немного свободнее: — Того, что у меня было к нему, оказалось недостаточно. Для меня самой. Я чувствовала, что он любит меня намного сильнее, чем я его, а я не могла ответить ему тем же. — И это всё? На секунду показалось, что Алиса шутит, но, повернувшись к ней, обнаружила лишь искреннее удивление на её лице. — Да. — Марина выразительно развела руками, не найдя больше слов для ответа. — То есть проблема в этом? В неравнозначности чувств? А что с этим не так? Это же не он тебя меньше любил, а ты его. По-моему, удобное положение: можно пользоваться всеми ништяками, отлично проводить время, но при этом не впадать в зависимость от другого человека и не бояться, что тебе когда-то разобьют сердце. — Всё в этом не так, — горячо возразила Марина. — Может, только поначалу это «удобно», но чем дальше, тем больше чувствуешь себя виноватой, должной, при том, что никак не можешь отдать этот «долг». — Ерунда какая-то, с чего быть должной, разве что ты клялась в вечной любви. Впрочем, — Алиса усмехнулась, — и это не показатель. Но, может, мне просто не понять, я ведь в таких отношениях никогда не была, — сказала она с едва заметной улыбкой. — Хотя не думаю, что для меня это оказалось бы проблемой. Если выбирать из двух вариантов… — Зачем выбирать? Есть же третий. — Какой? — чуть сощурившись, поинтересовалась Алиса. — Ну… взаимная любовь, — Марина попыталась ответить как можно непринуждённее — так, словно сообщает общеизвестный факт, не более. Нормально ли то, что они с Алисой так просто беседуют о любви? И когда их разговор успел повернуть в это русло? — Ага, штука о которой все говорят, но никто не видел. — В мире существует столько пар, чисто статистически не может быть такого, чтобы ни одна из… — Вот только любовь может закончиться, — невозмутимо возразила Алиса. — Это же твои слова, разве не помнишь? — Помню. — Она хорошо помнила и эти свои слова, и все детали их разговора трёхлетней давности. Неприятных холодок прошёлся в районе грудной клетки. Зачем Алиса вспоминает об этом теперь? В её глазах Марина не видела враждебности или желания предъявить прошлые обиды, но, по правде сказать, она и вовсе не понимала, что сейчас видит в них. — И хорошо, если у обоих заканчивается одновременно, — как ни в чём не бывало продолжила Алиса, вернувшись к складыванию салфетки. — Но ведь обычно не так происходит. — Не так, — согласилась Марина, делая глоток чая. — Считаешь, что риск слишком велик и оно того не стоит? — Считаю, что лично я уже сыта этим по горло. Лет десять ни в кого не хочу больше влюбляться. — Если бы это зависело от желания, — вполголоса проговорила Марина. На глаза очень вовремя попалась сложенная из салфетки лилия. — Классно вышло, — она кивнула в сторону цветка, радуясь возможности сменить тему. — Да это просто. — Алиса положила лилию на ладонь. Несколько секунд она рассматривала её, прежде чем протянуть Марине: — Хочешь? Дарю. — Нет, — Марина покачала головой. — Спасибо, но нет. — Не бойся, она не проклята и мы не умрём. — Алиса старалась сохранить серьёзный тон, но глаза её смеялись. — Лучше не рисковать, — улыбнулась ей в ответ Марина. Наконец принесли заказ. Только увидев перед собой сырники, присыпанные сахарной пудрой, Марина вспомнила, что вообще-то голодна, — со вчерашнего вечернего перекуса ничего не ела. В голове царило смятение, поэтому возможность переключиться на еду оказалась как нельзя кстати. И всё-таки удивительно было обнаружить, что они с Алисой могут общаться нормально даже после всего произошедшего между ними. Пусть не дружески, но хотя бы без явного намерения задеть или обидеть. «Не обольщайся — это ненадолго», — напомнила она себе. Завтракали в молчании. Марина старалась занять голову случайными мыслями, ближайшими планами, только чтобы не замечать странное ноющее чувство, иголкой засевшее в груди. И не думать о том, чем оно вызвано. И всё же, чем больше отгоняла его от себя, тем яснее становилось, что чувство было не чем иным, как тревогой перед несущимся вперёд, ускользающим временем и безнадёжным желанием это время остановить. А ведь ещё недавно она была готова, даже хотела поскорее разойтись, и вот, двадцатиминутный разговор всё изменил, перевернул с ног на голову. Теперь хотелось говорить с ней, пусть и с оглядкой на безопасные темы, смотреть на неё, пусть и с напоминанием почаще уводить взгляд. И эту совсем уж детскую радость от простого нахождения рядом, казалось, ничем не перебить. «Как мало тебе надо», — ухватилась за привычный сарказм Марина. «И как много», — прошило её внезапным и своевременным напоминанием. — Счёт, пожалуйста, — махнула она проходящей мимо официантке. — Надо уже идти. Алиса кивнула и задержала взгляд на её лице. — У тебя тут пудра осталась. — На секунду она коснулась уголка своих губ, а затем протянула руку вперёд. Прежде чем Марина успела что-либо осознать, она инстинктивно отшатнулась, откидываясь на спинку стула. — Спасибо, — выдохнула она, хватаясь за салфетку и вытирая лицо. С недоумением и обидой в глазах Алиса отдёрнула зависшую в воздухе руку и взялась за чашку с чаем. — Пойдём на автобус или есть время пройтись пешком? — бесстрастно поинтересовалась она, уже не глядя на Марину. — Есть время, — сказала Марина, чувствуя, как пустившееся вскачь сердце постепенно успокаивается. *** Они шли по малолюдной улице, то и дело огибая поблёскивающие в солнечных лучах лужи. К счастью, было не жарко. Прохладный ветерок сопровождал их, шумел в кронах деревьев, и те изредка роняли листья из своей пока ещё густой шевелюры. Один из таких листочков, кружась и падая, врезался в плечо Марине и затем упал в её раскрытую ладонь. Она сжала его на несколько секунд и отпустила дальше лететь с ветром. — Странно как-то приезжать сюда через такое время, — говорила Алиса, шагая рядом. — Вроде бы ничего не поменялось, но город кажется меньше, чем помнился. — Она задумалась о чём-то, а потом спросила: — Ты к родителям сегодня заходить будешь? — Да, наверное. — Марина ещё не думала об этом, хотя само предположение казалось логичным. Действительно, что ещё ей делать после визита к тёте Лиде? Обратный поезд только вечером. Спрашивать о том, куда после направится Алиса, она конечно же не стала. И так всё предельно ясно. — Вот чёрт. — Она остановилась от внезапно посетившей голову мысли. И как только не подумала об этом раньше? — Что такое? — Алиса тоже затормозила, с удивлением оглянувшись на неё. — Тогда мне придётся всё им рассказать. Про Андрея и расставание, — с досадой сказала Марина и двинулась дальше. — Ну и что в этом такого? — Моя мама. Могу представить, что начнётся. — И что же? Тётя Вера, конечно, непростой человек, но и ты уже взрослая девочка. Сама можешь решать, с кем хочешь быть, а с кем нет. — Всё сложнее. Она ведь уже вообразила себе идеальную картину моего будущего, а мне придётся её разбить. — Так боишься её расстроить? — спросила Алиса, и в её словах Марине почудилась ироническая насмешка. — Тебе не понять, — сухо ответила она и следом же пожалела о необдуманных словах, которые могли быть расценены не так, как следовало бы. — Да, не понять. — Прости, я не это имела в виду, — преодолевая виноватое смущение, попыталась объяснить Марина. — Просто… она всегда возлагала на меня столько надежд, а я пыталась им соответствовать. Но, видимо, со мной что-то не так, раз та жизнь, которую она мне желает, совсем мне не подходит. — Да что с тобой может быть не так? Ты-то ведь нормальная. Марина даже взглянула на неё, чтобы убедиться, что услышанное в голосе недоумение было ненаигранным. — В каком смысле «нормальная»? — Ну, без сломанных установок, — не задумываясь ответила Алиса. — То, чего желает тебе твоя мама, по большому счёту не отличается от того, что нужно тебе самой. И того, что когда-то у тебя будет. Муж, дети, я об этом. На Андрее ведь свет клином не сошёлся. Не он, так другой. Марина поняла: она действительно так считает. Сказанное не было попыткой утешить или заверить в обратном. Алиса говорила обыденным тоном, как о давно известном факте, в котором даже не сомневаются. Какой же глупостью было бы оспаривать его сейчас, но всё-таки Марина спросила: — С чего ты так уверена в этом? — А разве я не права? Ты не этого хочешь? Вот теперь точно нельзя отвечать. Потому что немыслимо было произнести вслух: «Нет, ошибаешься, всё, чего я сейчас хочу, — это ты». Остатки здравого смысла она пока не растеряла. Но эта непроизнесённая мысль щёлочью разъедала её изнутри: «А что, если так будет всегда? Что тогда станешь делать?» Пока Марина боролась с охватившим её ужасом, Алиса, видимо, приняла её внешнее молчание за согласие и заключила: — Вот поэтому у тебя вряд ли выйдет разочаровать тётю Веру. Полквартала они прошли молча, но тягостное впечатление не спешило покидать Марину, и она озвучила не дающую ей покоя фразу: — Сломанные установки? Что ты имела в виду? — Ну, знаешь, не все способны на то, что сейчас называют полноценной семьёй. — Ты о детях? — осторожно уточнила Марина. — Да. — Алиса смотрела вперёд, и возможно было наблюдать только её напряжённый профиль. — Об этом неизменном атрибуте. — Алис… не хотеть детей — это тоже нормально… — Да, слышала о таком, вот только всё в обществе говорит куда чаще об обратном, — жёстко усмехнулась Алиса. — А нежелание иметь детей, не только сейчас, но и вообще никогда, почему-то воспринимается как что-то несерьёзное, что обязательно перерастёшь, а если же нет, то сработает волшебное: «Родишь — полюбишь». Но какая же это страшная лотерея. Разве можно играть в неё и ставить на кон счастье другого человека? Разве это не подло? Потрясённая нежданным откровением, Марина не знала, что на это ответить и нужно ли что-то отвечать. Её собственные недавние страхи разлетелись, как сухая листва под порывом ветра, не оставив после себя и следа. С замиранием она ждала, что скажет Алиса дальше, и та сказала, тише, обращаясь будто только к себе: — У нас с ним всё равно ничего бы не вышло. Я это знала, просто долго не хотела признавать. — Вы говорили с ним?.. — Всерьёз никогда. — Алиса сбавила шаг, взглядом утыкаясь в щербатую тротуарную плитку. — Мы сами были вчерашними детьми. Но для него это всегда было само собой разумеющимся. Он ведь рос в прекрасной семье и, конечно, не видел для себя другого будущего. А я… как я могла признаться ему, что не такая, как он, что я бракованная, как та игрушка, которая только с виду кажется целой, но внутри механизм необратимо испорчен. Когда его мама даже просто шутила о внуках, меня передёргивало. Взрослые почему-то очень любили шутить на эту тему, а я молчала. Разве могла я сказать, что их не будет никогда? Тогда бы наверняка услышала что-то о том, как позже я обязательно передумаю. Мне и самой так хотелось в это поверить. Что лет через десять что-то во мне изменится и я перестану испытывать панический страх только от одной мысли о ребёнке. Но даже тогда понимала, что так не бывает. Она просто не оставила мне шансов… — Губы Алисы на мгновенье скривились в искажённой улыбке. — Поэтому я никогда не узнаю, как это — не любить своего ребёнка. Она остановилась и, моргнув, будто приходя в себя, растерянно пробормотала: — Я никому ещё этого не рассказывала. Марина стояла в шаге от неё, но и это расстояние вдруг показалось ей невыносимо огромным. В следующую секунду, совсем не думая о губительных последствиях, она сделала то, что ещё каких-то пять минут назад казалось бы немыслимым — шагнула и обняла сестру. Сердце, которое ранее сжималось от незнакомой тоски и сожалений, затопило теплом и нежностью. И всё казалось правильным и нужным, будто конфликты с реальностью волшебным образом разрешились, и удалось наконец примириться с собой. Чего стоили всё её представления о нормальном будущем, если она готова променять его на возможность вот так обнимать Алису? Наваждение рассеялось утренней дымкой. Марина разомкнула объятия и отступила. Замерев на месте, Алиса смотрела на неё, но собственное сильнейшее смятение мешало понять, что выражал её взгляд. Ясно было только, что нужно срочно, хоть чем-то нарушить это молчание, и Марина сказала первое, что пришло в голову: — Наверное, надо идти? Тётя Лида… да и время… — О да, миссия по ликвидации перстня, — с готовностью подхватила Алиса и улыбнулась, как показалось, облегчённо. — Идём. Только давай там мороженого ещё купим. — Она указала на вывеску продуктового через дорогу. Машинально соглашаясь, Марина думала о том, что, кажется, она пропала. Окончательно и бесповоротно.