Драконье Сердце

      Руки дрожат от усталости. Длинный меч в который раз взмахивает над головой и врезается смертоносным лезвием в плоть. Корпус разворачивается вокруг своей оси, высвобождая клинок, и эфес тут же оглушает раненого в ногу имперца. На секунду воцаряется тишина, а вслед за ней — оглушительный рёв трибун, ставший уже привычным.       — Зрители Арены: поприветствуйте нашего победителя!       Фелис выпрямилась и вложила в ножны свой многострадальный меч. Деньги, вырученные из сегодняшнего боя, обязательно пойдут на его ремонт. Она помогла поверженному противнику подняться и дойти до лекаря, после чего по обыкновению в спешке удалилась с арены. Вся эта кровища и хруст сломанных костей… ы-ых.       В Храм она возвращалась уже под вечер, и очень довольной: появился новый боевой опыт, в кармане куча монет, и никто напрасно не убит — день прошел не зря. Когда Фил отвлеклась от мыслей о ноющем локте и осмотрелась, она увидела, что вокруг была глухая ночь, и её лошадь еле разбирала дорогу в темноте. Факел она зажгла уже тогда, когда обнаружила, что они перешли через ворота Храма. Как всегда — вовремя. Нет, это настоящий дар, не иначе.       Матово-черные фигуры постовых сонно пошатнулись и сошли со стены к прибывшей, а их место тут же заняли другие солдаты. Лязг доспехов не смолкал здесь ни днем, ни ночью, так что чувствовать себя одиноко не приходилось. Вот почему Фелис любила проводить здесь время.       Час был поздний, но сонливость вдруг куда-то испарилась, когда у самого входа навстречу Фил выбежал взволнованный Джоффри.       — Фелис! — задохнувшийся старик остановился и тяжко выдохнул. — Слава богам.       — В чем дело, Джоффри? — как всегда с улыбкой спросила Фил, похлопав верную лошадку по сытому круглому боку. Не иначе, как опять что-нибудь стряслось. Но после всех пройденных испытаний Фелис стало самоуверенно казаться, что для неё уже не может быть ничего невозможного. Очень скоро она поймет, как сильно ошибалась.       — Мартин… — старость и одышка — не лучшие помощники повествования.       — Что? — перепугалась Фелис и, схватив Джоффри за плечи, потребовала ответа. — Что с Мартином? Он цел?       — С ним всё в порядке. Но…       — Ради Талоса, Джоффри! — не выдержала Фелис.       — Лучше поговори с ним об этом лично. Ох… Может хоть тебе удастся его вразумить.       Джоффри моргнул, и в следующую секунду Фелис перед ним уже не было. Старые двери Храма тяжело хлопнули за ней, и Джоффри вновь пришлось бежать.       Увидев на входе рыжую имперку Мартин тут же встал из-за своего рабочего стола.       — А вот и ты.       Джоффри и его сопение, похожее на свист пара из закрытого котелка, догнали Фил.       — Да. Посмотрим, что она скажет о твоём плане.       Фелис пристально посмотрела Мартину в глаза и молча сложила руки под грудью. Ему показалось, что не заговори он сию минуту — она обязательно надерёт ему уши.       — Тебе это не понравится… — робко предупредил император.       — Начало многообещающее, — иронично подметила Фелис.       Наконец она окинула взглядом Мартина и заметила, что его синяя роба куда-то подевалась. Вместо неё на нем была надета легкая кожаная броня, а на поясе висели ножны. Фелис округлила глаза.       — Мартин?..       — Ах да, — Септим потупил взгляд и коснулся эфеса стального меча на своем бедре. — Знаешь, раз уж так вышло, что я подобающе одет — мы можем поговорить в тренировочном зале.       Фелис проследила за Мартином и недоуменно уставилась на Джоффри. Тот лишь обреченно пожал плечами и указал рукой в сторону зала для тренировок Клинков.       По плохо освещённому лестничному проему Фелис спустилась за Мартином в тренировочный зал. Усталость была забыта, как и надежды на сон после длительного боя. Однако это ли не шанс закрепить полученные сегодня навыки?       — Думаю, ты знаешь, зачем мы здесь на самом деле.       Фелис усмехнулась, снимая лишнюю амуницию.       — Тяжело не догадаться.       Мартин взялся за ножны и неторопливо вынул новенький, начищенный меч.       — В юности я был неплохим магом в гильдии, — сказал он, рассматривая блики света на гладком стальном лезвии. — Но сейчас хочу поучиться управляться с мечом. Если тебя не обременит стать моим наставником на следующие несколько дней — я буду очень благодарен.       — У меня скоро голова пойдет кругом от вопросов, — шумно выдохнула Фил. — И всё же меня беспокоит вся эта внезапность.       — Я понимаю, — Мартин следил за тем, как Фелис полуобернувшись ослабляет свой пояс и какие-то штуки на рёбрах.       — Давай по порядку. О чем Джоффри говорил в зале и что ещё за план?       Предприимчивый император с не слишком безопасными идеями поделился своим замыслом с Фелис. Они как раз дошли до момента с великим сигильским камнем, когда Фил с трудом вернула себе голос:       — Что?!       — Я говорил: тебе не понравится…       Фелис запустила огрубевшие тонкие пальцы в волосы и озадаченно уставилась в пол.       — Значит, ты хочешь позволить им открыть Великие Врата…       — У нас нет другого выбора, — признался Мартин.       — Знаю. Будь он — ты бы обязательно его нашел.       Фелис задумчиво поскребла подбородок и отошла к двери. Мартин шагнул за ней.       — Вот почему нам с тобой нужно урезонить графиню Брумы, — пояснил он.       — Но она ни за что на такое не согласится!       — Согласится, если её попросит будущий император на пару с героем Кватча.       — Но… — Фелис опустила плечи и резко выдохнула. — Мартин, это немыслимо. Я тебе верю, но как же Брума? Мы не можем рисковать целым городом, это идёт вразрез со всем, что я делала до этого!       — Мы и не рискнём, — голос Мартина звучал мягко и размеренно. — Ты собрала целую армию для поддержки сил Брумы. К тому же, тобою лично закрыто уже немало врат. Графиня не сможет не принять во внимание все твои заслуги. Мы вместе сумеем её уговорить, вот увидишь. А затем мы…       — Погоди-ка, — озарило Фелис, — так вот зачем ты попросил меня научить тебя обращаться с мечом? Ты сам хочешь участвовать в обороне Брумы, я права?       Воительница резко отвернулась к своим вещам и вложила меч в ножны.       — Постой, — Мартин тронул её за плечо. — Да, я действительно намерен возглавить оборону.       Ещё и возглавить. Совсем замечательно.       — Слишком рискованно. Я поведу войско.       — Фелис, пойми, пришла пора мне оправдать имя Септимов. Я не могу больше отсиживаться в храме, пока за меня гибнет народ империи. В конце концов, это я должен её защищать.       Перед Фил мелькнули строгие прозрачно-голубые глаза седого императора. Сердце в который раз беспомощно горько кольнуло, и вяжущий холод растекся по всему телу, ослабив безвольные мышцы и увлажнив глаза.       Фелис ничего не оставалось делать.       — Как прикажете, ваше величество.       Мартин нахмурился и неодобрительно фыркнул.       — Прошу тебя, друг мой… Я нуждаюсь в твоих советах, а не в подчинении.       Он взял снятый с пояса меч Фелис и с улыбкой протянул его ей.       — И ради Акатоша, никогда меня больше так не называй. Мне от этого не по себе.       Фелис снисходительно посмотрела на «Его Величество» и улыбнулась в ответ.       — Что ж… тогда советую тебе защищаться, мой друг!

***

      Весь следующий день Фил и Мартин посвятили интенсивным тренировкам. Как отметила мечница, у императора были прекрасные задатки. Истинный наследник своего рода.       В тренировочный зал время от времени наведывался Джоффри, и как всегда не давал покоя Баурус. Чтобы найти ему хоть какое-то применение, Мартин и Фелис дружно спроваживали его за водой, полотенцами и прочей нужной ерундой.       На следующий вечер была запланирована битва. В перерывах между тренировками Фелис подробно рассказывала Мартину о том, как выглядят и как сражаются разного рода даэдра. В её голос то и дело прокрадывались нотки ледяной ненависти, как бы она ни старалась их скрыть.       — Эти твари даже не смотрят, куда бьют, — говорила она, в который раз стиснув зубы. — Если на пути к жертве вдруг окажется другой демон — они ни на секунду не замедлятся, и рука их не дрогнет…       Безусловно, Фелис многое довелось повидать на своем пути. Однако до этого момента Мартин был точно уверен, что впервые они оба столкнулись с даэдра в Кватче.       — Ты так много о них знаешь, — заметил Септим. — Неужели всё из книг?       Фелис горько усмехнулась.       — Хотелось бы. Да только нет в книгах такого, — она подошла к полке с кувшином, налила в оловянную чашку воды и оперлась о полку рукой. — И хорошо. В жизни хватает.       Пока она допивала воду, Мартин наконец решился задать ей вопрос, который уже долгое время был на языке:       — Расскажи, как это произошло. Когда ты впервые с ними столкнулась?       Фелис вздрогнула, и чашка вылетела из вдруг ослабевшей руки, упав и расплескав на полу оставшийся на дне глоток. Мартин подскочил и шагнул к ней, но что-то возникло между ними незримой стеной и помешало ему приблизиться. Фил закашлялась, но даже когда её дыхание возобновилось — она не подняла на него пустых глаз.       — Это не важно, поверь, — выдала она осипшим от кашля и воспоминаний голосом.       Мартин вновь настойчиво шагнул к ней прямо сквозь толщу невидимой стены. Казалось, он так давно её знает… Он уже успел привыкнуть к мысли, что ближе Фелис у него никого нет. Но теперь она казалась далекой, безумно далекой от него. Застрявшей в прошлом. Утонувшей в себе.       — Откройся мне. Прошу тебя, — это тихое обращение звучало как мольба.       Прошлое. События, которые закапывались ею тринадцать долгих лет, с надеждой однажды наконец накрыть их тяжелой каменной плитой. Могила так или иначе останется внутри, зато её призраки больше не будут впиваться холодными скользкими пальцами в сердце. Фил никогда не думала, что заживо хоронит саму себя. До тех пор, пока на этом пустом кладбище не появился он.       Он. И всё это.       Фелис закрыла глаза…       Как же давно это случилось. Тогда будущей героине было всего девять, но именно те события были и остаются самыми яркими воспоминаниями в её жизни, и их багровые краски, казалось, никогда уже не выцветут. Маленькая Фил — попрыгунья с веснушками и двумя рыжими косичками, вместе с родителями гостевала на ферме дяди — седого и довольно высокого для имперцев человека. Совсем недавно его выгнали из Университета волшебства Имперского города за «опасные эксперименты», и теперь он утешался, показывая любимой племяннице разные фокусы. Старый колдун всегда говорил, что в умелых руках безопасна любая магия, даже запрещенная.       В тот день дядя решил это продемонстрировать, и вызвал трех дремор-керлов. Увидев их, мать и отец Фил не на шутку испугались, но убедившись, что демоны полностью подчиняются призывателю, расслабились: стали с интересом их разглядывать, даже нахваливать доспехи, в то время как маг отошел в свой кабинет за какими-то свитками и пером. Тогда один дремора улыбнулся, глядя на то, как самая маленькая смертная восхищенно ахнула над его мечом. Это было самое удивительное из всего, что видела Фил на тот момент. И демон, разумеется, сразу это понял. Он присел на корточки рядом с малышкой, вынул из кармана красивый гладкий камушек с рунами, и с улыбкой протянул его Фил.       Дядя бросился к ним, едва заметив, как эта штука падает в крохотные детские ручонки. Но не успел. Едва Фил коснулась камня — двое других дремор сорвались с места и словно дикие звери набросились на её родителей. Девочка приняла подарок от призванного существа. Не зная, разумеется, что вместе с этим контракт между мирами разрывается, и даэдра получают полную свободу от призывателя. Последним, что услышала Фил, был леденящий душу материнский крик. Потом она увидела, как седой маг развернул один из своих свитков и воздел руки. А после — яркая вспышка, онемение по всему телу и… темнота.       Очнулась девочка уже в приюте, в Анвиле. Почти сразу после этого она привела на ферму взрослых, но всё, что было ими увидено — это груда обуглившихся досок и золы. Изуродованные трупы родителей и дяди были рядом: на дереве, подвешенные на верёвках от детских качелей.       Запекшаяся кровь. Тошнотворный сладкий запах. Рой жужжащих мух. И красивый гладкий камушек с рунами.       Огромный ком, подступивший к горлу, дал Фелис небольшой перерыв. С каждой секундой становилось всё труднее дышать, глотку сводило от сдерживаемых слез.       — Но и это ещё не конец, — остатки мужества заставили её вспомнить всё до конца. — Не так давно по моей вине погибло четверо моих друзей. Мы возвращались из Эльсвейра, уже как раз прошли границу Сиродила, и… — Фелис всеми усилиями старалась подавить предательски нахлынувшие слезы. — Я почувствовала, я должна была предупредить их, что что-то неладно. Но решила, что мне просто кажется, от усталости… А через пару шагов у подножия холма мы увидели врата. Тогда мы плохо владели оружием, но всё равно отбивались, как могли. Когда мною была убита последняя тварь, я обернулась, и увидела, что все были мертвы. В этот момент подоспел воинский гарнизон. Конечно, ничего подобного никто из них ещё не видел. И они решили, будто это я открыла врата… Следующую четверть года я провела сидя в имперской темнице и ненавидя себя за то, что дорогие мне люди вновь погибли по моей вине.       Крупная слеза всё же сорвалась, и мокрой бороздой прошлась по некогда румяной щеке, что сейчас была мертвенно-серой. До сих пор Мартин не мог заговорить, но теперь не выдержал и он.       — Ты не виновата, — он взял её за запястья. — Фелис, это не твоя вина.       Девушка замотала головой и высвобожденной рукой закрыла лицо.       — Если бы я не взяла тот чертов камень, если бы прислушалась… предупредила ребят…       Она всхлипнула, вспомнив о последнем, и нашла в себе силы заглянуть Мартину в глаза.       — Твой отец сказал мне, что моя судьба — спасти Тамриэль. Но всё, что я делаю, всё, ради чего я здесь — это лишь попытка искупить вину. В тюрьме она травила меня каждый божий день, каждую минуту! Я больше не могла так жить. Когда там появился твой отец… В тот миг мне показалось, что я вновь увидела солнце. Но не я должна была оказаться в той камере. Кто угодно, но только не я. Получив свободу, я поклялась, что больше никто не умрет по моей вине. А через несколько мгновений у меня на руках умер сам император! Из-за моей слабости… он…       — Нет, нет, — не в силах больше слушать, Мартин крепко обнял её, устроив рыжую голову у себя на плече и успокаивающе поглаживая затылок. — Всё не так. Мы ведь знаем, что всё не так.       Похолодевшие пальцы Фил мертвой хваткой вцепились в ворот его брони, круглые плечи вздрагивали. Заметив, что после нескольких судорожных всхлипов Фелис немного пришла в себя, Мартин нехотя отпрянул, чтобы дать ей перевести дыхание. На его груди осталось влажное темное пятно, что обжигало своей горечью.       — Помнишь нашу первую встречу?       Заплаканными глазами Фелис посмотрела на человека, что оставался всё тем же милым и добродушным служителем часовни Акатоша, которого она забрала с кватчского пепелища. Воспоминания о том дне вызвали мимолетную улыбку.       — Тогда я сказал, что не хочу быть частью какого-то божественного плана. Но теперь мне ясно, что вовсе не боги привели тебя в Кватч в тот день и не они вели нас всё это время. Мы сами выбрали эту дорогу. Всё только в наших руках. А Уриэль… Мой отец не освободил бы из тюрьмы «не того». Ты же знаешь историю Нереварина?       — Но откуда он мог знать, что это именно тот данмер?.. — словно дитя, утерев раскрасневшийся нос, спросила Фил.       — Просто это был Уриэль, — улыбнулся Мартин.       Нахмурив густые брови он добавил:       — В их смерти нет твоей вины. Помню, как я рассказывал тебе свою историю; в тот момент я и подумать не мог, какой может оказаться твоя. Теперь тебе не придется нести её одной.       Улыбка на лице, вернувшем свой персиковый цвет, становилась всё шире и лучезарнее. Взглянув на дверь и убедившись, что за нею никого нет, Фил в последний раз шмыгнула, утерла нос и как всегда быстро вернула своё прежнее расположение духа. На этот раз сделать это получилось куда легче.       — Я рад, что ты доверила это мне, — Мартин протянул ей рукоять акавирской катаны, — Продолжим, Фелис?       Игриво вскинув бровь и сверкнув карими глазками, Фил выхватила меч, и, отвернувшись и шагнув к манекену, небрежно бросила через плечо:       — Офелия.       — Что? — переспросил Мартин.       — Меня зовут Офелия, — впервые за долгие годы она произносила это имя — и уже второй раз за одну минуту. Она повернулась к Мартину, глядя ему прямо в глаза. Смело и уверенно. Отныне — никакой лжи и недомолвок. Только не с ним. — Теперь уж не страшно довериться до конца.