Подшутить над толстушкой

Сегодня ей не хотелось вылезать из кровати. И не только потому, что камин давно остыл. Причин было несколько. Гермиона завернулась в одеяло, следя за яркой секундной стрелкой, которая двигалась, словно в бешеном танце, неумолимо приближая время завтрака. Девушка вздохнула и спряталась внутри кокона, поджав ноги в шерстяных носочках и вдыхая успокаивающий аромат кондиционера для белья. Полумны в комнате уже не было, поэтому никто не будет задавать вопросов о странном поведении Гермионы Джин Грейнджер, кроме нее самой. А их было много. «Во-первых, какого черта вчера было?» В памяти всплыл вчерашний вечер в библиотеке. Гермиона задрыгала руками и ногами, рыча и зарываясь краснеющим лицом в подушку. «Чертов Малфой, чертов Малфой, чертов Малфой!» Малфой, который будет ждать ее сегодня за столом Когтеврана, чтобы оттуда пойти в Хогсмид. Вдвоем. «Во-вторых, зачем я только согласилась? Теперь все будут думать, будто между нами что-то есть!» В том числе и ее друзья, которым она уже устала отвечать, что поведение Малфоя — это всего лишь его очередная странность, даже дурость, а вовсе никакая не влюбленность. «Хорошо, что вчера я успела вернутся раньше Луны и притворилась спящей, иначе она бы все у меня выпытала». Пришлось бы рассказать требовательной и любопытной подруге про то, что Драко Малфой трогал ее волосы, гладил по щеке, прижимал ее к книжному шкафу и даже… Гермиона скрестила ноги, в попытке удержать пылающее внутри возбуждение. «Нет! Луне ни в коем случае не нужно этого знать!» Гермиона откинула одеяло. Холодный воздух скользнул по ее горячей коже, и девушка поежилась. В ванной комнате было влажно и тепло. Луна совсем недавно была тут. Гермиона протянула руку к запотевшему зеркалу и нарисовала на нем сердечко. А потом безжалостно стерла его рукой. «Глупышка», — подумалось ей, — «Какие еще сердечки». Выходя из ванной она заметила записку, оставленную Полумной. На розовом стикере, обсыпанном блесками, значилось: «Мы с Невиллом сегодня зависнем в оранжерее, будем пересаживать кактусы для какого-то проекта. Надеюсь, он просто предложил мне постоять рядом, потому что… ну, это же кактусы? Я в них ничего не смыслю. Если хочешь, можешь присоединиться к нам после завтрака, хотя, уверена, ты с большей охотой проведешь время в библиотеке. Целую, твоя Лу». Гермиона хмыкнула, уловив тонкий намек подруги. Сегодня ее в оранжерее не ждали. Впрочем, все сложилось как нельзя лучше. Если все пойдет «как надо», то ее друзья даже не узнают, что она проведет время вне замка с Малфоем. Отчего-то Гермионе не хотелось распространяться на этот счет. Возможно, роль играл и тот фактор, что Луна с Невиллом были слишком наивны и очарованы Малфоем и ей не хотелось выслушивать фантазии на тему «их отношения».Это раздражало. Будто бы они забыли, какой урон был нанесен его поведением. Но главная причина была в том, что подобные фантазии разжигали в Гермионе надежду на то, что это все могло оказаться правдой. И как бы она тогда поступила? Закрывать глаза, плыть по течению и не принимать решений, не давать ответов было куда безопасней и предпочтительней. Как жаль, что Малфой только и делал, что выбивал почву у нее из-под ног. «Бессовестный!» Стрелка часов показывала без пятнадцати минут восемь, когда Гермиона приблизилась в своему шкафу. На субботний завтрак она спускалась в восемь утра, ну максимум в восемь тридцать, а потом шла в библиотеку или в гостиную Когтеврана, ждала Луну с Невиллом, и они вместе ходили в деревню. Сначала заглядывали в «Сладкое королевство» за зефиром, шоколадными перьями и взрывной карамелью (преимущественно для друзей, Гермиона не особо любила сладкое), потом в «Писарро» за наклейками и блестками для Луны, маскирующей пастой* для Невилла и ручками для Гермионы, затем в «Дэрвиш и Бэнгз»* посмотреть на книжные новинки. Заканчивался поход в баре «Три метлы», где каждый мог найти себе напиток по настроению: Невилл — кофе с ореховым сиропом, Луна — какао с посыпкой из зефира, Гермиона — лавандовый чай. Но сегодня Гермионе предстояла иная прогулка. Девушка открыла дверцы шкафа и недовольно вздохнула. На полочках была аккуратна разложена вся ее одежда. Вся ее однотипная, скучная одежда: уютные свитера, не обтягивающие брюки, джинсы и толстовки. Все преимущественно черного, серого или бежевого оттенков. Собирая чемодан, Гермиона была довольна универсальным набором, который она выбрала для школы. Большую часть дня она проводила в форме, лишь по вечерам или выходным им разрешалось надевать что-то иное, поэтому тащить что-то сверх нескольких пар брюк и свитеров было попросту незачем. «Лучше взять книг», — подумала тогда Гермиона. Сейчас, разглядывая свои варианты, она уже не была так довольна своим выбором. Стоило подстраховаться и положить в чемодан одно-два платья. — Чушь, — прошептала Гермиона, нервно вздохнув, — Еще чего. Явиться к Малфою в платье — это… «Безумие!» Еще не хватало, чтобы он подумал, что она для него нарядилась. Если бы их в таком виде увидели вместе, то точно бы решили, что у них пресловутое свидание. И тогда слухов было бы не избежать. — Это не какое-нибудь свидание, — проворчала Гермиона, злясь на саму себя. То, чем она сейчас занималась, никак не отвечало утверждению, что ей все равно на Драко Малфоя. Луна бы обязательно ей это припомнила. Когда-нибудь. «Стоит одеться попроще, чтобы потом можно было сказать, что они случайно столкнулись в деревне и решили поболтать. Ничего такого, разговор чисто по учебе. Да». — Джинсы — лучший выбор. Вполне себе неформально, — пробормотала Гермиона, сбрасывая с себя пижаму. Ей нужно было поторопится, чтобы успеть к завтраку вовремя. Конечно, он был до десяти утра, но она всегда была одной из первых, кто появлялся в зале. Если она прибежит последней, то это будет выглядеть подозрительно. «И Малфой обязательно что-то про нее надумает». Темно-серый свитер был также выбран в качестве утеплителя. Погода за окном стояла дивная, однако именно в такую пору простудиться было очень легко. Солнце обманчиво греет, но быстро исчезает, оставляя студентов один на один с осенней стужей. Скользя взглядом по верхней одежде, Гермиона увидела черную кожаную куртку. Она никогда не выбирала для себя подобные вещи, но это был подарок матери на ее шестнадцатый день рождения... — Пусть она придает тебе уверенности в себе, милая, — мама улыбалась, когда Гермиона распаковывала коробку из бутика «Celine», — У всех твоих однокурсниц ведь есть брендовые вещи. Пусть всего одна, но и у тебя должна быть такая. Мама просияла. Папа был крайне доволен. Даже Живоглот по достоинству оценил подарочную коробку. По правде говоря, для них это было несколько дорого, особенно учитывая, что родители потратили еще немалую сумму на ее книги, форму и школьные принадлежности, поэтому Гермиона сдала вид, что куртка ей безумно понравилась. Она даже надевала ее несколько раз при родителях, но в школу брала с мыслью, что это ненужный груз, необходимый только для того, чтобы порадовать маму. Гермиона вытащила куртку из шкафа. Она вспомнила, что Малфой часто носил подобные вещи. Почему бы… Она примерила ее. Куртка смотрелась на ней весьма неплохо. Проведя по куртке рукой и вдохнув запах кожи, Гермиона почувствовала себя в ней уверено. «Может, мама была права?» Оглядев себя в зеркало, Гермиона была более чем довольна. И тепло, и комфортно, и Малфой вряд ли подумает, что она готовилась к их совместному походу в Хогсмид. — А то его эго и так безмерно раздутое, — прошептала она себе под нос. Сумку Грейнджер брать не стала, рассовав по карманам джинсов все необходимое: телефон и деньги, а резинку для волос нацепила на запястье. Краситься она не стала, только тщательно расчесалась, приводя свои кудряшки в порядок, и воспользовалась подаренной Луной розовой водой. Спускаясь в Большой зал, Гермиона вдруг почувствовала сомнения. Ей стало страшно. Почему Малфой позвал ее сегодня в Хогсмид? Почему так изменилось его поведение? Что вчера вообще было? Эти вопросы до сих пор раздирали ее. В глубине души она знала, что верить Малфою нельзя ни при каких обстоятельствах, как сильно бы ей не хотелось поверить. Нельзя позволять своему сердцу согреться в лучах его влияния. Иначе… Иначе он разобьет его, как делал всегда. Она могла бы сейчас войти в столовую, сесть на стол Когтеврана и вести себя как ни в чем не бывало, а затем соврать, что ей необходимо помочь Невиллу с проектом. Или Макгонагалл с проверкой домашних заданий первокурсников. Профессор всегда была ей рада. Или можно сказать, что ей стало плохо. «Лгать». Гермиона втянула в себя воздух. «Зачем тогда согласилась?» Она не знала. Вернее, знала, но признаться себе в этом было еще страшнее, чем зайти в Большой зал. Поэтому ее и пугало, что они проведут так много времени наедине. Конечно, по дороге им встретится много студентов… «Которые будут пялится на нас во все глаза!» …но в целом, они будут вдвоем. Им нужно будет о чем-то говорить, что-то обсуждать. Как же ей в это время не думать о том, что любую сказанную информацию он может обернуть против нее? Перемирие когда-нибудь закончится, и что тогда? Каждый раз смотря на Малфоя, Гермиона вспоминала все те моменты, когда ей приходилось плакать и жалеть саму себя. Она вспоминала прозвища, толчки и смешки, оскорбления, шутки и розыгрыши. Нанесенные обиды никогда не забудутся. Она всегда будет смотреть на него и думать: «Что для тебя изменилось?» Разве могла она идти навстречу неизвестности, спокойно относясь к любому повороту событий? Даже просчитав все риски, если вдруг их перемирие закончится, она не сможет избежать боли, потому что уже окрылена надеждой. Она поселилась в ней с самого первого их нормального разговора. И с каждым днем все больше крепла. Гермиона боялась доверять Малфою, но понимала, что это неизбежно, ведь она уже верила ему. Вот только стоило ли? Гермиона шла мимо своих однокурсников, которые, как и она, спешили на завтрак в Большой зал. Ей было слегка не по себе. Ей казалось, что каждый, кто проходил мимо, окидывал ее взглядом. Под пристальным вниманием ей стало еще более неуютно. Погруженная в свои мысли, Гермиона едва заметила, что Малфой ждет ее за столом Когтеврана. Он часто в последнее время сидел вместе с Гермионой и ее друзьями, но никогда не садился на это место раньше них. Никогда не ждал их прихода. Но только не сегодня. Малфой сидел на месте, которое обычно выбирала для их компании Гермиона. Одной рукой он переворачивал газету, а другой помешивал кофе. — Ты не подашь мне тост? — растягивая слова произнес он, обращаясь к Гермионе, когда та подошла к нему поближе. Малфой окинул ее взглядом, задерживаясь на ногах дольше обычного. Гермиона неловко плюхнулась рядом. Она ненавидела неудобные лавки в Большом зале. С ее комплекцией было неудобно перелазить через них, особенно в узких джинсах, так и казалось, что они на тебе внезапно лопнут. — Мы похожи, — он кивнул на себя. Гермиона обвела взглядом его массивную фигуру. Кожаная куртка, серый свитер и черные джинсы. Вот только Малфой чувствовал себя в подобной одежде комфортно, и Гермиона, глядя на него, сконфузилась. Теперь ей казалось, что джинсы чересчур обтягивают ее ноги. А куртка уже не предавала уверенности. Она сняла ее и положила рядом. Малфой напомнил ей про тост, и Грейнджер протянула ему тарелку. Чтобы занять неловкую паузу, она сказала: — Как в «Сумерках», когда Эдвард и Белла пошли на луг. Малфой вскинул бровь. Гермиона едва удержалась от попытки ударить себя по лбу. «Сумерки, Гермиона? Серьезно?» — Ну в книге есть сцена, когда Эдвард приглашает Беллу провести вместе время на лугу, и они ненароком надевают одинаковую одежду, — пояснила она. Краска залила ее щеки. Рядом с таким идеальным и спокойным Малфоем ей стало неуютно. — Не волнуйся, вряд ли кто-то подумает, что мы решили вырядиться в парные комплекты намеренно. Девушка кивнула. Оглядевшись по сторонам, она увидела перешептывающихся девчонок буквально в паре метров от их скамейки. Они смотрели прямо на Драко. Увидев, что Гермиона обратила на них внимание, девчонки захихикали и уткнулись в свои тарелки. Малфой толкнул ее локтем. — Ты что-нибудь будешь есть? Его голос отвлек ее от созерцания сплетниц. — Да, конечно. Гермиона взяла тост и откусила от него кусочек. Методично жуя, она разглядывала однокурсников. Вкуса еды она почти не ощущала. Спиной она чувствовала любопытные взгляды студентов. Наверное, ей бы уже стоило привыкнуть к взглядам, сплетням, к повышенному вниманию. Но, нет. Просто обычно она убегала от такого в безопасное место: в библиотеку к книгам и полной тишине, к любимым профессорам в кабинет, в гостиную факультета или в свою комнату. Она делала так всегда, из года в год, при любых обстоятельствах, когда ее унижали, обижали, когда ее недооценивали. Сейчас же, жуя тост вместе с Драко Малфоем, ей некуда было деваться. Гермиона решила, что сделает свое любимое упражнение. Мысленно она вознеслась вверх над сплетниками, недоброжелателями — всем, кто не мог оценить ее личность по достоинству, оставив их всех далеко позади себя. Она знала, что многого добьется в жизни. А они, завистливые и жестокие дети, так и останутся где-то далеко позади ее успеха. Вздохнув, Гермиона почувствовала себя спокойной. Вдруг кто-то коснулся ее плеча. Гермиона обернулась. Драко смотрел на нее прищуренными глазами, в глубине которых девушка различила едва заметную ярость. Она сглотнула, испугавшись. — Ты что-то спросил? Малфой медленно выдохнул, борясь со злостью. Ему не хотелось нагрубить ей и разрушить настроение на ближайшие несколько часов. Обидеть ее не входило в его планы. — Ты совсем меня не слушала? — Ты знаешь, что у тебя проблемы с излишней агрессивностью? — Гермиона вновь откусила кусочек тоста, — Мне страшно сидеть с тобой за одним столом, когда я чувствую, что ты готов убить меня одним взглядом. Драко закашлялся. — Что? — Ты злишься из-за пустяка, — пробубнила Гермиона обижено. Малфой расправил плечи и нахмурился. — Я не люблю, когда меня игнорируют. — Я заметила. Тебе стоит проработать с психологом эту проблему. Драко зло хмыкнул. — Ты не первая, кто мне это говорит. Ты случайно не состоишь в команде Блейза Забини? — сказал он, наклонившись к Гермионе ближе. Гермиона кивнула. — Мы вместе играем в «разреши проблемы Драко Малфоя». — И как, получается? — Ты шутишь? Легче убедить сообщество плоскоземельщиков, что Земля круглая. Драко засмеялся. Гермиона зачарованно уставилась на ямочки, выступившие на его щеках. — Когда ты улыбаешься или смеешься, то становишься милым, — сказала она, покраснев. Юноша уставился на Грейнджер с притворным недоумением. Драко не ожидал, что услышит от девушки когда-нибудь что-то похожее на комплимент. «Я ей нравлюсь», — пронеслось в голове. — Разве я не всегда милый? — его голос стал низким, волнующим. — Нет, милый ты только когда смеешься или улыбаешься искренне. В остальных случаях тебя можно считать лишь красивым. Неожиданная сладость события разлилась по его телу волной острого удовольствия. — Значит, ты считаешь меня красивым? — Все считают тебя красивым. Скажешь нет? Он смахнул прядь волос с лица и ухмыльнулся: — Все так и есть. Молодые люди посмотрели друг другу в глаза. Гермиона отметила, что настроение Малфоя изменилось на более игривое. Он улыбался ей. И не только губами. Глаза его тоже лучились чем-то добрым, искренним. В этот момент, она могла сказать с уверенностью, что его можно было назвать по-настоящему красивым. — Так что ты говорил? — переспросила Грейнджер у него, дожевав наконец свой многострадальный тост. На лбу Драко появилась чуть заметная морщинка. — Кажется, я предлагал прогуляться до Визжащей хижины… Но сейчас я понимаю, что это плохой вариант. Давай лучше сходим в место поприятнее. Гермиона подавилась соком и закашлялась. «Надеюсь, он не намекает на ту кафешку, где нужно есть из тарелок-сердечек». Малфой сочувственно постучал ей по спине. Его теплая рука остановилась на ее пояснице, чем вызвала у Гермионы новый приступ кашля. — В Три метлы? — сипло произнесла она. Драко задумался. У него был несколько иной план. — Может сходить в кафе мадам Пади… — Ну уж нет! — перебила его Гермиона, — Хочешь, чтобы на нас обрушилась ничем не затмеваемая слава? Потом даже сам Гарри Поттер не сможет перебить такой эффект. — Ты его недооцениваешь. Гермиона хмыкнула. — Нет, в это кафе мы не пойдем даже в том случае, если Три метлы будет забит твоими поклонницами под завязку. Там же все в сердечко. И в бантиках. И в полуголых детях. Малфой засмеялся в голос, чем привлек внимание половины зала уж точно. Гермиона вновь услышала шепотки, поэтому чуть отодвинулась от собеседника. Его рука соскользнула с ее талии, но Малфой, заметив ее передвижения, вместо того, чтобы отстранится, придвинулся еще ближе, нависнув над ее телом, словно коршун. Гермиона почувствовала, как жар стыда расползается по ее телу. — И что, — Малфой наклонился к ней, томно шепча, — мы тогда с тобой будем делать? Гермиона впустила в легкие воздух, наполненный его ароматом — сладким и волнующим. Она облизнула губы. Его взгляд тут же опустился на них. Драко выдохнул, и Гермиона ощутила холодок на губах. Девушка перевела взгляд на стол, скрывая лицо за кудрями. «Несносный, несносный слизеринец!» Гермиона считала эти заигрывания с собой неприемлемыми. Зачем он дразнит ее? Разве не понимает, чем это может для нее закончиться? «А вдруг понимает? Желает именно этого?». Грейнджер судорожно вздохнула, панически разглядывая закуски перед собой. Кроме несчастного тоста она больше ничего не съела. Желудок сокращался, охваченный ужасом и волнением. Она вряд ли бы смогла проглотить еще что-то в его присутствии. Драко не сдвинулся и на миллиметр. Пряди ее волос раздувались под его дыханием. Гермиона вновь предприняла попытку отодвинутся, на этот раз более удачную, и посмотрела в глаза парню: — Будем распихивать твоих фанаток, разумеется. По-дружески. А если не договоримся, придется мне отдать тебя им в жертву. Драко хмыкнул. Ответ ему понравился. Гермиона будто бы и флиртовала с ним, но в то же время и отстранялась от него, чем еще больше заставляла себя желать. Ему хотелось заходить в их взаимодействии все дальше и дальше, находить все новые способы контакта, ведущие к близости, чтобы снова познать то чувство удовольствия и восторга от ее компании. Раньше он испытывал подобное только от особенно острых реакций Гермионы на его агрессию. Теперь же Драко обнаружил, что может получить намного больше от их новой игры. Острой. Дикой. Обоюдной страсти. Которая никогда не приведет их к нечто большему, потому что Драко не собирался позволить этому случится. Как только он узнает, что она испытывает к нему больше, чем ненависть, Малфой выведет игру на новый уровень. Главное, соблюдать баланс. Будет плохо, если он чрезмерно увлечется. — Ты странная, — пробурчал он. Гермиона не ответила. Все время, пока ее собеседник о чем-то размышлял, она пыталась успокоиться. Ей казалось, что краска не покидала ее лицо с того момента, как Малфой придвинулся к ней, и жалела, что не может в его присутствии чувствовать себя хоть немножко более свободно и уверенно. — Может, пойдем? — предложила она Драко. Гермионе хотелось наконец покинуть Большой зал. С другой стороны, как только они сделают это, им предстоит остаться наедине. А это пугало. — Хорошо. Раздался резкий звук от скольжения ножек деревянной лавки по бетону. Гермиона твердо поставила одну ногу на пол, но вторая… Немного не рассчитав, Гермиона запнулась, и, судорожно вздохнув, рухнула бы на пол, если бы не вовремя подхвативший ее Драко. Девушка зажмурилась, ударившись о его твердое мускулистое тело и чувствуя щекой жар, исходящий от кожи сквозь свитер. Его запах окружил ее. Она почувствовала страх от ужаса чуть не совершившегося падения и панику от того, что Малфой настолько близко к ней. Ей было стыдно и неловко. И эти чувства усиливались из-за осознания того, что вокруг было полно народу, и каждый считал своим долгом оценить данную сцену. Она прижалась к парню, судорожно цепляясь рукой за его свитер и вдыхая, выдыхая воздух. — Все хорошо? — спросил ее Драко, обхватив талию девушки руками. Внезапная близость Гермионы, ее тепло вскружили ему голову. По телу Малфоя расползался сладкий яд возбуждения. Он провел носом по ее волосам, вдыхая манящий и дразнящий его запах. Драко почувствовал, как сжалась ее ручка, вцепившаяся в ее свитер, и резко вздохнул. Он представил, как она проводит рукой по его коже в том же самом месте. Все было бы куда более волнующе, если бы они были обнажены. Она кивнула, откликаясь на ранее заданный вопрос. Еще несколько секунд и, к его разочарованию, Гермиона отстранилась от Малфоя. Он поджал губы, стараясь скрыть горечь. Ему понравилось обладать ей. Хоть это и было недолго. Физический контакт с ней был настолько же сладок, насколько и флирт. Гермиона отступила на несколько шагов назад. Краска стыда обожгла ее щеки, что Драко счел довольно милым. «С каких пор я считаю ее милой? С каких пор меня так возбуждает все, что бы она ни сделала?» Собственные нелепые мысли и желания привели Малфоя в бешенство. Он было сам чуть не разорвал все их планы в клочья, мечтая только об одном — бежать от Грейнджер без оглядки в гостиную факультета, где он мог бы предаться разврату со всеми желающими, чтобы избавится от малейшего признака одержимости данной особой. Но он знал. Этого бы не хватило, чтобы вышвырнуть ее образ прочь. Всех развлечений мира было недостаточно, чтобы перестать думать о ней. Только она была лекарством от этого безумия. «Это пройдет», — утешал себя Драко, выходя очередной раз из душа, сгорая от стыда за свой порок. Он окинул взглядом свою смущенную спутницу. Гермиона неловко натягивала на себя куртку. Драко помог ей справиться с этим, а затем спросил: — Значит, идем в Три метлы? Идея посетить кафе, где постоянно толпились его однокурсники, почему-то беспокоила его. Нет, ему было плевать, кто и о чем подумает. Но вот если они начнут окутывать его спутницу сальными взглядами, смешками и намеками, сможет ли он удержаться? И что его больше волнует: оскорбление в ее адрес, собственная агрессия или что остальные воспримут его заступничество как признак влюбленности? Малфою было все равно, но его спутнице, кажется, доставляло дискомфорт, когда на нее обращали чрезмерное внимание. И это почему-то его волновало. Драко даже пожалел, что предложил сходить ей в деревню. Стоило отвести ее куда-то в более интимное место, где они могли по-настоящему остаться одни. Вот только он был совершенно не уверен, что в такой обстановке смог бы удержаться от близости. *** Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке всю дорогу до Хогсмида. Ее предполагаемый собеседник задумчиво молчал, да и ей не хотелось выдумывать темы для разговора. Поэтому, ограничиваясь дежурными фразами, они бодро шагали по протоптанной дорожке из замка вместе с другими студентами. Ее уже даже не пугало повышенное внимание к их персонам. Вряд ли случится что-то такое, что смогло бы затмить падение в его объятья в Большом зале. К слову, объятия были чересчур долгими для сокурсников. Гермиона успела несколько раз покраснеть и побороться с желанием сбежать, чтобы в тишине своей спальне зарыться носом глубоко в подушку и кричать столько, чтобы забыть обо всем этом позоре. Вот только сбежать от своего собственного возбуждения было уже не так просто. Невозможно было забыть его прикосновений, запаха, тепла, его низкого тембра голоса, который утешал ее. Ладонь Гермионы до сих пор горела от ощущения кашемира в ее руке. — В бар? — спросил Малфой. Она кивнула, сжимая кулачок. Они прошли мимо нескольких магазинов. Одним из них был ее любимый «Дэрвиш и Бэнгз»*. Гермиона бросила на него жалобный взгляд, обещая, что на следующих выходных она в него обязательно заглянет. Острый взгляд Малфоя подметил, что его спутница стала какой-то вялой, и он поспешил поинтересоваться: — Куда вы обычно ходите с друзьями? Гермиона пожала плечами. — Да как все. «Сладкое королевство», «Писарро», «Три метлы». Тут особо и нет больше ничего. — «Дэрвиш и Бэнгз»*, наверное, твой любимый магазин, — усмехнулся Драко. — Верно, — Гермиона с вызовом вскинула голову. — Хочешь, зайдем? — спросил юноша, но Гермиона покачала головой, отказываясь. — Я не люблю ходить туда с кем-то. Меня начинают отвлекать и торопить, а я люблю долго разглядывать книги. В этом есть нечто… — она задумалась, — особенное. — У каждого есть дело, процесс которого для него особенный. — Для тебя это футбол? — спросила Гермиона. «Вовсе нет», — подумал Драко, но кивнул. Не мог же он ей сказать, что его любимым делом было прокручивание в голове всего, что было связано с ней. «Решит, что я псих. Впрочем, никому это не покажется нормальным или романтичным». Драко открыл дверь бара и пропустил Гермиону вперед. На них тут же обрушился шум множества голосов, скрипа стульев, звона посуды. Повсюду раздавались крики, смех и царило оживление. — Шумно, — проворчала Гермиона, обращаясь к Драко. — Еще не поздно передумать и пойти… Она не дослушала его, направившись к бару. Малфой ухмыльнулся. «Трусиха». Гермиона стремительно шла по направлению к стойке, игнорируя поворачивающиеся головы студентов. Драко следовал за ней. Она чувствовала позади себя тепло его тела и запах парфюма. От этого ей становилось чуточку спокойней, будто бы она взяла в это шумное место кусочек библиотеки. Парфюм Малфоя теперь стойко ассоциировался с этим местом. Внезапно она ощутила прикосновение к своей руке. Драко притянул ее ближе и прошептал, опаляя жаром ухо: — Видишь, — он указал рукой в нужное направление, — займи нам столик, я принесу напитки. Что тебе взять? Гермиона пожала плечами. — Сливочное пиво*? — предложил он. Девушка кивнула. Ей удалось занять столик в самой глубине зала, около нависающих сверху балок. Такое местоположение открывало вид на все пространство бара, но при этом столик не было видно со входа. Гермиона сняла куртку и села спиной к стене. Она огляделась, удовлетворенно заметив, что больше не является центром всеобщего внимания. С другой стороны, сокурсников тоже можно было понять. Раньше Малфой все время изводил ее, с начала года же их можно было заметить вместе в замке: в библиотеке, в столовой, в коридорах. Однако все, кто мог слышать их разговоры, знали, что отношения у них были сугубо деловые. Одно дело проводить время, обсуждая уроки, но совсем другое дело прийти вместе в бар, чтобы пропустить по кружечке пива. Из раздумий ее вывел стук стекла о столешницу. Драко подвинул к ней бокал с яркой трубочкой, расположившись напротив. — Спасибо, — поблагодарила Гермиона. Драко тоже снял с себя куртку и закатал рукава свитера, обнажая светлую кожу. — Красивая татуировка, — заметила Гермиона. Драко улыбнулся. — Благодарю. — Вкладывал ли ты нее определенный смысл? Юноша задумался. — Нет, просто хотелось выбесить родителей. — Ясно, — Гермиона поджала губы, не зная, стоит ли спрашивать подробности. Вдруг ее собеседнику эта тема будет неприятна? Ей никогда не хотелось конфликтовать с родителями. По правде, они позволяли ей буквально все, никогда и ни в чем не отказывая. Но и она ничего не просила, зная, что семье приходилось довольно непросто. Поэтому Гермиона замолчала, ожидая, когда Малфой продолжит разговор. Он, в свою очередь, прокручивал в голове то, о чем он мог бы ее спросить и что ему было бы по-настоящему интересно узнать. Конечно, можно было бы выбрать универсальную тему — Хогвартс, учеба, успеваемость, обязанности старосты. Но все было не то. Драко думал и о том, что он сам мог бы рассказать ей. Например, можно было бы затронуть тему родителей. Это могло произвести на нее сильное впечатление. Но он был не уверен, что готов выглядеть в ее глазах слабым и беспомощным прямо сейчас. Почти вся его жизнь обличала либо его слабость, либо его порочность, либо его мерзость. А ему хотелось, хоть ненадолго, сделать или сказать что-то, что возвысило бы его в глазах Грейнджер. В бессилии он наблюдал, как ее пальчики перебирали соломинку, следил за бликами в волосах от проникающего сквозь окна солнца. Мысли расползались в разные стороны, не в силах сосредоточится на чем-то одном, он попросил: — Расскажи мне о своем детстве. Она недоуменно моргнула. Драко отпил немного из своего бокала. В уме он прикинул то, что может сам рассказать о своем детстве. Что-то безопасное и милое. Хорошее. Чем было можно поделиться с Грейнджер. Можно было бы и выдумать приятное воспоминание, что-то про парк или поход. Взять историю Нотта и выдать за свою. Он был приучен врать. Но как раз этого делать и не хотелось. Драко понимал, что она будет предельно с ним честна. Вряд ли ложь сможет тронуть ее сердце. Гермиона задумчиво посмотрела на Малфоя. Он был будто погружен в свои мысли. Она кашлянула. — Что именно тебя интересует? — спросила она. Ее голос звучал несколько неуверенно. — Хмм, — расспросить ее хотелось о многом. Жизнь девчонки была насколько ему интересна, что он почти все, что было в свободном доступе и так знал. Но была информация, которую он был не в силах получить, сокровенные воспоминания или эмоции, — Почему ты такая умная? Она громко рассмеялась, обнажая крупные передние зубы, за которые он часто дразнил ее бобрихой. Эта ассоциация вызвала у него улыбку. — Ну, в детстве я любила много читать. Мама или папа читали мне перед сном с ранних лет, поэтому с книгами я почти не расставалась. Пока другие дети играли, я старалась выяснить, что будет с любимыми героями дальше, — она сделала глоток Сливочного пива и посмотрела на реакцию Драко. «Никто и не сомневался, что ты с раннего детства не расставалась с книгой», — подумал он, показывая всяческую заинтересованность разговором. — Мне нравилось узнавать что-то новое. Из-за этого я не воспринимаю учебу как что-то скучное. Меня не нужно заставлять или мотивировать. Правда, так далеко не со всеми предметами бывает… — Серьезно? — одна бровь Малфоя поднялась вверх, — Даже не подозревал, что ты можешь относиться к какому-то предмету с нелюбовью. Гермиона пожала плечами. — Ну я же человек. Мне тоже могут не нравиться какие-то вещи. Но даже если урок мне не интересен, я все равно стараюсь найти что-то, что могло бы мотивировать меня. Иногда мне не нравится не сам предмет, а стиль преподавания. Так было с химией. Снейп невыносим. — Правда? Неужели, я думал, он милашка, мисс Грейнджер. Девушка улыбнулась. — Его мало кто любит. Но его предмет важен. Мои родители — врачи, им было бы неприятно, если бы их дочь завалила химию из-за обычной неприязни. — Твои родители — врачи? — Драко изобразил удивление. На деле же он знал эту информацию с первого класса. Кто они, где работают, адрес их клиники. Не знать о ней такие мелочи он себе позволить не мог. — Стоматологи, — подтвердила Гермиона. — Интересно. — А твои родители кем работают? Малфой прищурился. Она не могла не знать этого. Он не раз буквально угрожал ей собственным отцом. — Ты знаешь. Гермиона подавила смешок. — Я знаю, что они богатые. Что твой отец состоит в попечительском совете школы, а мать играет… — она задумалась, — вроде бы в театре? Драко вздохнул, кивая. — Все верно. — Но… и все? — на лице Гермионы отразилась смесь чувств. — А что еще, они ведь богатые. Могут позволить себе вообще не работать, — Драко откинулся на спинку стула, — Для них работа — это статус и удовольствие. Юноша немного помолчал, раздумывая. — Мама не только играет в театре. Она участвует в различных комитетах по организации мероприятий. Всякие благотворительные ужины, обеды, балы. — Наверное, это интересно. — Не знаю, по мне, скукота, — пожал плечами Малфой. — А твой папа? — спросила Гермиона. Она была с ним знакома лично. Именно он приезжал к ее родителям, когда они подписывали документы о получении гранта от Хогвартса. Он даже пожимал ей ее крошечную ручку. На вид он был очень воспитанным, галантным и добрым человеком. — Папа состоит в советах школы и города. Занимается политикой, хотя я считаю его вклад в дела города весьма сомнительным. Так же отец ведет свой бизнес. — Какой? — Строительный. — Ммм, — Гермиона потянулась к своему бокалу. Через секунду у нее в руках оказалась трубочка, которую она несколько раз прокрутила меж пальцев, — Тебе тоже это интересно? — она обратила свой взор на Драко, следя за его реакцией. Тот покачал головой. — Тогда что тебе нравится? — Мне нравится химия и … — он подмигнул ей — и биология. Ее щеки налились краской. — Невиллу тоже. Малфой рассмеялся. О да, Грейнджер вновь играла в недотрогу. Теперь вывести ее из равновесия для него было делом принципа. Ему хотелось видеть ее смущенной, влюбленной в него. Ему до ужаса хотелось сесть рядом с ней, как в Большом зале или библиотеке, чтобы касаться ее тела своим. Чтобы иметь возможность в любой момент стать ближе, чем она могла бы ему позволить. — Я интересуюсь несколько иным разделом биологии. — Хмм. — Если конкретно, то анатомия привлекает меня больше других наук, — сказал он томным голосом. Между ними повисло напряженное молчание. Он смотрел, как она катает трубочку между своими пальцами, и на миг в его воображении проскользнули фантазии о том, что она еще могла делать ими. Драко сглотнул. Все его нутро сосредоточилось целиком на ней, настолько, что шум бара стих, позволяя ему услышать, как быстро и глубоко она дышит. Стало жарко. Он закатал рукава свитера еще выше, чтобы хоть как-то облегчить свое состояние. — А что нравится тебе? — спросил он, желая отвлечься. Гермиона задумалась. — Наверное … — она замялась, а потом покачала головой, — Я не могу выбрать. Слишком много всего крутится в голове. — Хоть что-нибудь. Кроме очевидного. — Ты имеешь в виду чтения? Драко кивнул. — А также узнавания нового и учебы. — Хмм, — Гермиона замолчала, задумавшись, — мне нравится помогать другим. Малфой рассмеялся. — Я же сказал «кроме очевидного». — Разве это очевидно? — Мне — да. — Значит, — Гермиона нахмурилась. Она не думала, что ее так просто раскусить, — Ты довольно наблюдателен. «Для твоего сталкера — да». — Подмечаю детали. — Мне нравится разгадывать кроссворды. — Весьма предсказуемо, — хмыкнул юноша. — Ага, я довольно скучная особа. — И кем же ты хочешь стать, скучная особа, когда вырастешь? Девушка прикусила губы и пожала плечами. — Я еще не выбрала. — Ты не решила, куда пойдешь учиться? — спросил он удивленно, уверенный, что уж Грейнджер-то должна знать наперед все о колледже и своем будущем факультете. Но она лишь покачала головой. — Многие колледжи предлагают мне стипендию. Я выбираю. — Кембридж или Оксфорд? — уточнил Драко. — И тот, и другой. Колледжи разные, я подавала в несколько заведений свою анкету. Собеседование прошла в пяти, — сказала Грейнджер так, словно для нее это все было обыденностью. Неожиданно для себя самого Малфой разозлился. Вузы уже заранее дрались за это дарование, когда даже Поттеру, лучшему игроку Хогвартса, не пришло ни единого письма. В этот момент он ее возненавидел до дрожи. А если об этом пронюхает его отец… — Ясно, — в его голосе прозвенел лед. Она посмотрела на него, словно почувствовала надвигающуюся бурю, и поспешила успокоить собеседника. — Ты сказал, что я умная, разве не самой собой разумеющееся, что я успешно пройду собеседование на стипендию? Но я уверена, что многим уже пришли ответы... — Думаю, — Малфой откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, — Ты единственная, кто уже прошел собеседование и получил письмо с результатом. Она покачала головой. — Из Когтевранцев еще Майкл Корнер и Терри Бут. А так же, насколько я слышала, на спортивную стипендию рассчитывает Роджер Дэвис. Он тоже играет в футбол, думаю, ты его знаешь. Драко нахмурился. — Даже Поттер не получил ответа на свой запрос. Как удалось Дэвису получить его раньше…? Гермиона вздохнула. — Я сказала «рассчитывает». Он еще ничего не получил. Что касается тебя или Гарри, думаю, вы успешно пройдете собеседования и получите стипендию в тот колледж, который хотите. Будет неразумно с их стороны обойти вас стороной, — она успокаивающе коснулась его руки кончиками пальцев, но тут же отдернула руку назад, схватив свой бокал. — Значит, твои родители активно участвуют в социальной жизни общества? — переспросила она. — Да, — Малфой кивнул. — Это кажется мне интересным. Почему ты, человек, который вырос в такой семье, не являешься старостой, не входишь в различные советы при школе? — Мои родители задают мне такие же вопросы, — Малфой оглянулся, почувствовав прожигающий спину взгляд. На них вовсю пялился сидевший за стойкой Забини. Драко закатил глаза. Блейз начинал раздражать своим вечным вмешательством в его личную жизнь. На секунду ему показалось, что где-то мелькнула макушка Паркинсон. Присутствие слизеринцев вызвало у него чувство тревоги, даже паники. Ему страшно не хотелось, чтобы кто-то сейчас влез в их с Гермионой маленький, уютный мирок, поэтому он спросил: — Может, прогуляемся? Гермиона кивнула и начала собираться. Малфой молился, что Забини не увязался за ними следом, иначе он готов был голову ему оторвать. Гермиона в присутствии третьих лиц закрывалась от него, а он только что добился от нее настоящего искреннего разговора. И не просто на пустую тему. Девушка поделилась с ним воспоминаниями, эмоциями. Она открылась ему, увидела в нем человека, который может ее выслушать и, возможно, мог даже понравиться. И Малфой не мог упустить этот момент.