Savior

Мария не обманула, она, действительно, не храпела. Все было намного интереснее. Она разговаривала во сне. - Нет, не назначайте седативное, оно тормозит процессы в коре головного мозга. – Ее тихий, еле слышный, чуть хрипловатый со сна голос служил мне своеобразным радио. Интересно, что такое «седативное»? Я бы затормозил в своей голове пару процессов… Тихий щелчок в правом ухе. Я вставил второй наушник и сделал музыку громче. 01:06 Kris Fedorova: Мир, милый, как ты? Я так за тебя переживала! Надо же, думал, что она все поймет с первого раза. Добавить Кристину в черный список у меня не хватало духу, это казалось мне ребячеством. 01:07 Miron Федоров: Лучше, чем сутки назад. Я готов был бить себя по рукам за то, что ответил ей. Сердце предательски ныло, напоминая о счастливых моментах. Почему судьба выбрала для предательства именно этого человека? Я посмотрел на свое запястье. Свет уличных фонарей скользил по бледной молочной коже. Пусто. Хотел ли я в Розовую Луну узнать имя своего Соулмейта? Я бросил взгляд на руки Марии. Правое запястье девушки было плотно схвачено тугим кожаным браслетом с тиснением. Да такой даже если очень захочешь, быстро не снимешь. Либо бережет имя любимого, либо отчаянно не хочет его знать. До Розовой Луны оставалось шесть дней. Пальцы сами дотянулись до эластичного бинта, лежавшего на прикроватной тумбочке. Тридцать лет я не смотрел имя Соулмейта, надеясь, что появление Возлюбленной должно быть спонтанным явлением, а не результатом целенаправленного поиска. Видимо, этому году суждено стать таким же. С помощью зубов я плотно забинтовал запястье. Сейчас, беспомощный, лишенный возможности самостоятельно передвигаться, я знал абсолютно точно одну вещь: я не хочу видеть имя Кристины на своей руке. Знать, что человек, который предал, должен был являться самым светлым моментом твоей жизни, стимулом открывать глаза каждый день, было невыносимо. - Паша! – Громкий крик заставил меня подпрыгнуть на своем месте. Были бы нервы послабее, вскрикнул бы от испуга. – Сказала же, мои - с картошкой! Твои – треугольные. – Уже тише. Кровать Мария так и не отодвинула, видимо, забыла, а я не напомнил. Сейчас тело девушки было на расстоянии вытянутой руки. Пальцы сами дернулись к ее лицу: ей мешала челка, она постоянно смахивала ее, но, впрочем, без особого успеха. Ладонь застыла в сантиметре от ее кожи. Что я творю? Она же нравится Ване. - Что-то случилось, Мирон Янович? – Это уже ко мне. Мария смотрела на меня абсолютно осмысленным, трезвым взглядом. - Нет. – Я поспешно отдернул руку от ее лица. Кажется, даже покраснел, словно мальчишка, застуканный за подглядыванием. - Что с вашей рукой? – Она пристально уставилась на мое запястье и попыталась его перехватить, приподнимаясь в своей кровати. - Все в порядке. Так нужно. – Я отмахивался от нее, но девушка была настырной. Ее тонкие пальцы пытались выхватить край бинта, но я не уступал ей в ловкости. – Да прекратите вы! Я не резал себе вены! – Последнее я произнес чуть громче, чем нужно. Мария выдохнула и опустила руки. На лице промелькнула тень осознания. - Боитесь Розовой Луны? – Ее взгляд погрустнел. Она подняла колени к подбородку и обняла их руками. - Боюсь. – Почему-то не солгал я. – А вы? – Я кивнул на ее браслет. 1:21 Kris Fedorova: Когда ты вернешься? Наш дом пустует без тебя. Я с раздражением захлопнул крышку ноутбука. Как она смеет? - Это мой дом! – Я зло крикнул это в пустоту. – Мой! Он никогда не был нашим! Ложь. Глупая и очевидная. Мария тихо подползла ко мне и прижала мою горячую, распухшую от ярости и ненужных мыслей голову к своей груди. Ее колючий вязанный свитер царапал мои впалые щеки. Этот жест был настолько странным, неожиданным, выбивающим из колеи, что я даже забыл, что, наверное, должен был взбрыкнуть. Меня никогда не успокаивали подобным образом, даже мама в детстве предпочитала иные методы. - Мне предложили работу главного врача районной больницы в Москве. А я отказалась. – Она осторожно, как-то неуверенно провела холодной ладонью по ежику моих колючих волос. - Почему? – Я старался не шевелиться. Все происходящее казалось нереальным, плодом воспаленной фантазии. - В шестнадцать лет гадалка на площади сказала мне, что я встречу своего Соулмейта в Питере. – Она усмехнулась и продолжила меня гладить. Головная боль утихала от ее нежных прикосновений. - И вы верите в это? - Почему бы и нет? – Она пожала плечами. Я не видел, куда она смотрит, моему взгляду открывался лишь край ее рукава и кусок стены с часами. - Моя девушка предала меня. Продала желтым газетенкам дело всей моей жизни. – Слова лились из меня против моей воли. – Теперь я не могу заниматься любимой работой. Теперь я вообще ничего не могу! – Я зло стукнул кулаком по безжизненной ноге. - Вы ехали от нее? – Мария перестала меня гладить и аккуратно разжала мой кулак и оставила свою ладонь на моей кисти. - Да. Перебрал…со скоростью. – Поспешно поправился я. - Мне очень жаль. – Ее интонация дала понять, что это была не просто дежурная фраза. - Да, мне тоже. – Как ни странно, но жалел я даже не о аварии. Не о своих бесполезных на несколько месяцев, а то и лет, ногах, даже не о чертовом альбоме. Я жалел о том, что кольцо, которое я купил для девушки своей мечты, останется без хозяйки.

***

- Добрый день, меня зовут Дмитрий Колосов, чем могу вам помочь? Гладковыбритый седовласый мужчина встретил меня на входе в свой ювелирный салон. «Kolosoff» -бренд, который сделал себе имя за последние два года. Сначала о новеньком амбициозном ювелире никто не говорил всерьез, но сейчас блеснуть невзначай на каком-нибудь светском рауте колечком или колье от Дмитрия Колосова – показатель вкуса и достатка. Его творения просты и изящны, никакой дешевой фальши и вульгарности. То, что нужно для моей цели. - Добрый день, Дмитрий Маркович. Меня зовут Мирон, я звонил вам вчера по поводу кольца. Оно готово? – Я прошел в просторное помещение и огляделся. Нас окружали стеклянные витрины, которые были систематизированы по порядку, известному лишь самому мастеру. Вокруг было так много света, что пришлось сощуриться. - Ах, Мирон Янович, как же, помню. – Дмитрий махнул рукой, зовя за собой. – Пройдемте, я закончил работу сегодня утром. Думаю, вы оцените. Ювелир подвел меня к небольшому столику из матового стекла и выложил на бархатную подушечку подложку с маленьким колечком. - Нравится? – С гордостью за свою работу, произнес мастер. - Да, это именно то, что я хотел. Кольцо было великолепно. Тонкий золотой ободок венчала россыпь мелких бриллиантов. Простота и изящество, никакой вычурности. - Оно превосходно, я беру его. – Я достал из нагрудного кармана карту, чтобы расплатиться. - Мирон Янович, вы ведь понимаете… - Мужчина осекся. – Я хотел сказать, что это не просто кольцо. Это важная веха ювелирного искусства. Такое случается не часто в профессиональной карьере любого мастера. Я хочу, чтобы вы понимали… - Он потер лоб рукавом голубой рубашки. – Оно должно предназначаться кому-то особенному. - Я все понимаю, Дмитрий Маркович, не переживайте об этом. Оно для особенной женщины. - Это я и хотел услышать. Выберете упаковку? Вчера привезли такие замечательные коробочки.