Savior

Ты – сумасбродный кретин! Губы помимо воли растянулись в широкой улыбке. Она думает обо мне прямо сейчас. Да, она злится, но даже злость или ненависть – признак небезразличия. В груди разлилось странное чувство, не понять, приятное или нет. Все мое существо охватывало волнение. Я не мог там находиться. Это место убивало меня. Выглядит жалко. Как попытка оправдаться, открещиваясь от всего мужественного, что во мне оставалось. Маша вышла из сети и больше ничего не ответила. Я дотянулся до наушников и поставил проигрываться какую-то аудиокнигу. Это оказался «Собор Парижской Богоматери». Книга была озвучена на английском, что не помешало ее восприятию. Мерный голос диктора убаюкивал, выбивая паршивые мысли о собственном одиночестве из головы. Так странно, что в окружении лучших друзей, которые практически преступили закон ради того, чтобы вытащить мою задницу и лечебницы, я чувствовал себя одиноким. И дело было далеко не в них, и даже не во мне самом. Вся соль, а точнее сладость и острота ситуации заключалась в девушке с большими наивными глазами, которая не умела сидеть, как нормальные люди.

***

Пробуждение было не очень радостным. Я проснулся от того, что чуть пьяный Порчи тряс меня за плечо. - Hey, Miron, wake up! – Его язык заплетался, а тело слегка покачивалось. - Что случилось? – Голос был хриплым со сна. В нос ударил запах спирта и аниса. Он что, абсентом облился? - Все собрались! Как вы, русские, это говорите? Party на хате! – Он поднял руки вверх, расплескивая содержимое бутылки, горлышко которой он обхватывал пальцами. - Встаю, встаю. – Я потер ладонью глаза, прогоняя остатки сна. – Скоро буду. Дарио пьяно кивнул и поплелся к двери. Я упал головой на подушку, пытаясь вспомнить, что мне снилось. Это было что-то хорошее. По ногам разливалось тепло, а сердце сладостно щемило. Даже настроение улучшилось, что весьма странно. Я сел в кровати и положил ладони на колени. Странное ощущение тепла и тяжести отозвалось в ногах, стрелой пролетело по нервам в мозг и, наконец, ворвалось в сознание. Я чувствовал! Руки в беспамятстве стягивали тугие джинсы, я ломал пальцы о жесткую ткань и чувствовал, чувствовал скольжение денима по своей коже. Это было слаще, чем первый секс с одноклассницей после уроков. Я снова и снова прикасался к ногам, боясь, что мне померещилось. Чувствительность восстановилась не полностью, если выше колен я мог безошибочно угадать точку прикосновения, то к лодыжкам сделать это становилось значительно труднее. Пальцы ног по-прежнему были холодные и бесчувственными. Я натянул джинсы и перебрался в коляску. Уже несколько минут я боролся с желанием написать Маше, но боялся, что это будет выглядеть насмешкой. - А вот и гвоздь вечеринки! – Ко мне широким шагом шел Ресторатор. Его широкая улыбка, казалось, освещала все вокруг. Бокал с пивом в его руке был уже наполовину пуст, а то, что Саша был уже более чем хорошим, подсказало мне, что стакан явно не был первым. - Привет, Саш. – Я приобнял старого друга. – Рад тебя видеть. Ко мне по очереди подходили друзья и знакомые (ребята бессовестно обманули меня, когда заявляли о паре человек!), все здоровались, справлялись о здоровье, желали дальнейшего выздоровления и удалялись, унося с собой запах перегара и соря конфетти, застрявшими в волосах. Играла ненавязчивая музыка, какой-то тихий бит, все были заняты, а я как-то незаметно остался предоставлен самому себе. От скуки я попросил Илью пересадить меня на диван около камина. Подбрасывая щепки в костерок, я рассматривал пеструю толпу. Все они пришли, зная, что я разнес в прах, в дребезги нашу дружбу и хорошие отношения со всей рэп-тусовкой. Из моих твитов делались мемы, а громкие слова летели еще дальше дурной славы. За время болезни я оскорбил всех, каждого из них. А они все равно пришли. Может, тут просто бесплатно наливают? - Почему виновник праздника такой грустный? – На мое плечо легла узкая женская ладонь. Аромат ванили и еще чего-то сладкого окутал меня, я обернулся и увидел свою собеседницу. Высокая, примерно 175 сантиметров, рыжие высветленные волосы, прядями спадавшие на лицо, острый нос с трепещущими от волнения или опьянения крыльями, пронзительные зеленые глаза и тонкие губы. - Выпьешь со мной, Мирон Янович? – Она протянула мне бокал с коньяком. В благородном Hennessy семилетней выдержки плавали два кубика льда. - Коньяк не пьют со льдом. – Я с сожалением отставил бокал в сторону. – Тем более такой. - Тогда держи мой. – Она протянула мне свой пластиковый стаканчик с резким запахом. – Водка с соком. Ты всегда такой придирчивый? – Девушка кокетливо повела оголенным плечиком, покрытым бледными веснушками. - Не люблю, когда портят хорошие напитки. – Я остановил проносящегося мимо Ваню и отобрал у него бутылку White Horse, которую тот нес на кухню. – За что пьем? - За любовь, конечно же. Я Таша. – Она протянула свою ручку с безупречным маникюром в мою сторону. - Мирон. – Обменялись мы рукопожатиями. Девушка просияла и осушила бокал с коньяком одним махом. Да там было около двухсот граммов, кажется, кого-то домой сегодня понесут. Я отхлебнул виски прямо из горла и едва не закашлялся с непривычки. Я не пил ничего крепче кофе уже слишком давно. - Может, потанцуем? – Таша призывно развернулась в мою сторону, эффектно перекрестив ноги. Шерон Стоун местного пошива. - Ты сейчас серьезно? – Я отставил в сторону бутылку, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, кто притащил с собой эту дуру. - Думаешь, я плоха в танцах? – Еще один взгляд, который должен был пригвоздить меня к стенке. – Я много чего умею. – Девушка многозначительно провела пальцем по моему бедру. - Я инвалид. – Обрезал я, наслаждаясь ее реакцией. Таша быстро отдернула руку, будто обожглась и, кажется, даже отодвинулась подальше. – Не могу ходить. - Что, правда? – Ее лицо выражало крайнюю степень недоумения вместе с недоверием. - А есть основания сомневаться? – Я поднял бровь. Моя очередь буравить глупую шлюшку взглядом. - Прости, мне пора. – Она как-то спешно и нелепо засобиралась. – Кажется, меня зовут. - Да-да, конечно. – Тихо рассмеялся я. – Не смею задерживать. Таша быстро удалилась, оставив меня одного у затухающего камина. Хотя, почему это одного? Я потянулся за початой бутылкой и с наслаждением сделал еще глоток. Девушка, сама того не желая, лишний раз напомнила мне о моей несостоятельности в плане мужской силы. Вопрос о сексе не вставал в полный рост до этого момента. Были другие проблемы, знаете ли. Если ранее чувствительность не сохранялась, то сейчас… Ну уж нет, проверять это я точно не стану! Я подкрепил свое решение еще одним глотком и, наконец, почувствовал, как горячая волна расслабления струится по венам. Спустя полчаса я был абсолютно счастлив. Бутылка опустела, и кто-то заботливо заменил ее новой. Лица людей сливались в одну нелепую улыбающуюся маску. Музыка становилась все громче, казалось, забираясь под кору головного мозга. Я уже битый час пытался разблокировать свой разбитый телефон, чтобы сделать один важный звонок. В глазах двоилось, а непослушные пальцы никак не желали попадать по нужным цифрам. - Тебе помочь? – Ваня был лишь немного трезвее меня, но руки его слушались. - Р-разблкируй пжлста. – Выдавил я, борясь с тошнотой. - Нет проблем. – Икнул Евстигнеев и быстро справился с замком. - Отдай. – Я отобрал телефон назад и начал искать знакомый номер, который, кажется, даже помнил наизусть. Три длинный гудка и вот… - Алло? - Маша, это Мирон! – Счастливый, словно ребенок, гаркнул в трубку я. - Мирон? Почему ты звонишь так поздно? Ты пьян? – Вопросы сыпались один за одним – девушка была обеспокоена. - Совсем чуть-чуть. Маш, я чувствую, понимаешь? Чувствую. - Что ты чувствуешь? - ЧУ-ВСТВУ-Ю! – Продолжал вопить я. - Что? - Все! Я так скучал по тебе. - Зачем тогда уехал? – В ее голосе сквозила боль. Я расстроил ее. Снова. - Так нужно. – Повисла тяжелая пауза. – Маш, я ужасно пьяный и одинокий. Даже друзьям сейчас не до меня. Я звонил, чтобы услышать твой голос и потому, что трезвый бы никогда не осмелился позвонить. - Я убью Евстигнеева… -Еле слышно выдохнула в трубку Маша. - Мир, иди проспись. Завтра будет лучше. - Не будет. Приедь ко мне, а? - Я работаю, ты же знаешь. – Устало вздохнула она. – А ты уже завтра не будешь помнить этого разговора. - Если я запомню, ты приедешь? – С надеждой спросил я. Девушка размышляла около полуминуты. - Приеду. - Обещай. – Алкоголь выветривался из крови. - Обещаю. - Спокойной ночи? – Спросил я неуверенно. Комната постепенно пустела, остался только я, Мамай и еще пара ребят. - Спокойной, Мирон. Светлых снов. Я отключил телефон и повалился на диван. Посплю сегодня здесь.