Нельзя трогать древние артефакты))

Джесс умиротворённо раскладывал травы на куске полотна, тщательно следя за тем, что бы каждый стебелёк получал достаточное количество солнечных лучей. Из отвара этих растений он собирался сделать мазь, которой Фол натирал кожу Стаса, во избежание пролежней. Уже больше года прошло с того дня, как обезумевший Маар проломил ему грудную клетку. Каким-то чудом сердце не пострадало, но одно из рёбер пробило легкое. Эвкил и вовремя подоспевший Фол, решивший тогда всё же последовать за ними, ценой собственной жизненной энергии смогли спасти Стаса. Оба после этого ещё неделю не могли нормально ходить и почти всё время спали. Что ждало Маара, Джесс не знал. По словам Эвкила, он сошёл с ума и на момент его последнего визита в селение старейшины решали: убить его из милосердия или же ждать исцеления. Стас же так и не пришёл в себя. Сумасшествие, как и кома, были неизвестны этому миру, и потому все, кроме Джесса, так до конца и не поняли, что происходит. Юноша рассказал всё, что знал, включая теорию о том, что люди, впавшие в кому, просто не хотят возвращаться. Тогда Фол прошептал лишь: - И последнее, что он чувствовал – ненависть ко мне. Сам Джесс тоже немало натерпелся в тот период. Изначально решив, что его любовь к Эвкилу сильнее обиды на его молчание, после случившегося он сломался. Больше месяца он метался в абсолютно противоречивых чувствах. То он винил Эвкила, то Стаса. То твёрдо решал вернуться домой, то понимал, что и вернувшись не сможет уже жить нормальной жизнью. После пришло опустошение. Он не понимал, чего хочет на самом деле, что ему нужно. Но всё же он сумел взять себя в руки. Однажды он, как это бывало в лучшие дни, проснулся ещё до рассвета, и вышел из пещеры. Вдыхая полной грудью свежий, ещё отдающий ночной прохладой, воздух, он наблюдал, как первые лучи окрашивают небо нежно-розовым. Именно тогда он понял, что слишком любит этот мир. После всего, что он пережил и увидел здесь, собственный мир будет ещё серее и никчёмнее, чем раньше. К тому же, ему всё-таки не хотелось доставлять неприятности Эвкилу. О Фоле он не думал. После случившегося у них был только один разговор, оставивший в душе юноши отвратительный осадок. Тогда кентавр сказал, нервно комкая в руках рубашку Стаса: - Я всегда хотел контролировать его, каждый шаг, каждый поступок. Я был рад, что нас изгнали из селения, ведь это давало мне полный контроль над Стасом. Он полностью зависел от меня. И никто не мог теперь причинить ему вред или доставить радость. Кроме меня и Эвкила. Скажи, я ведь люблю его? Ведь именно это вы называете любовью, правда? Джесс молча ушёл, ему было противно и тошно. А потом началась та самая эмоциональная ломка, от которой он избавился лишь через месяц. С Эвкилом его отношения теперь напоминали соседские. Они жили вместе, ели за одним столом, Джесс помогал кентавру в работе, но они теперь почти не занимались любовью, больше не было нежностей и глупых прозвищ вроде «солнышка». Юноша видел полные тоски взгляды мужа, но просто не мог вести себя, как раньше. Нет, он по-прежнему любил его, по крайней мере, ему так казалось, но между ними словно пролегла невидимая стена. А то, что они виделись каждый день, лишь усугубляло положение, поэтому юноша старался подолгу не появляться дома. Это было не проблемой. У Джесса словно глаза открылись. Ведь это был целый мир, населённый разумными существами, а он, кроме своих кентавров и Стаса, даже и не общался ни с кем! Теперь же у него появилось много друзей. Стремясь обучиться всем доступным тут ремёслам, он оброс кучей знакомых по интересам, учителей и приятелей. Он учился рисовать, играть на местных инструментах. Одним из ближайших его друзей стал Риг – тот самый наг, напавший на него в начале его пребывания здесь. Оказалось, что они оба обожают ботанику, и теперь они могли целыми днями обсуждать разные свойства растений, способы обработки, выращивания. Насчёт того инцидента они всё выяснили с самого начала. - Понимаешь, это было бы круто, съесть тебя. Мне бы все наги завидовали. Но я рад, что не успел этого сделать, ты хороший друг, а наги ценят это больше всего. Да и, если честно, я сам тогда трусил жутко. Мы не едим других разумных существ. Но ты, на тот момент, был исключением, вот ребята и заключили пари: кто поймает тебя, тот займёт место вожака в нашей компании. Время от времени Джесс видел общие черты между его родным миром и этим. Он любил делиться с Ригом своими наблюдениями. А тому нравилось слушать о такой нелепой планете Земля, как сказки или фантастические истории. - Зачем устраивать войну за землю? Неужели нельзя просто обсудить, кому что нужно, и найти компромисс? Например, поставка воды в засушливые земли? А те взамен давали бы бесплатно металл. - В нашем мире натуральный обмен уже неактуален. Каждый хочет урвать кусок, не доставив при этом пользу другим в убыток себе. Ведь гораздо проще напасть и насильно забрать лакомый участок земли. То есть, зачем платить за то, что можно отобрать? Вот логика нашего мира. Риг этого не понимал, и Джесс был искренне рад этому. Стаса он навещал каждый день. Изначально он хотел забрать его к себе, но Фол не позволил. Это было единственное, что он не разрешал Джессу. Во всём остальном он слушался его до абсурдных деталей. Взять хоть ту же мазь, которую Джесс сам придумал, основываясь на своих скудных медицинских познаниях, и в действенности которой, на тот момент, даже не был уверен. Кентавр втирал её до десяти раз в день. Также он три раза в день выносил супруга на свежий воздух, раскуривал его любимое цветочное масло, ежедневно менял постельное бельё. Юноше иногда даже жаль его становилось, но он тут же вспоминал мать Стаса и вновь погружался в состояние глубокого презрения. Джесс склонен был видеть тут некую иронию. Отобрав у беззащитной парализованной женщины сына, он теперь сам был вынужден ухаживать за лежачим человеком. Джесс не оставлял надежды вывести друга из комы. Он рассказывал ему истории, подолгу говорил о том, как провёл день, рассуждал, шутил. Иногда описывал, что увидел в тот день через портал в пещере, строил догадки о том, каков сейчас их мир. Стас не реагировал ни на что, но юноша не унывал. Он знал, что люди выходили из комы и через несколько десятков лет, а времени у него было более, чем достаточно. Ему отчаянно не хватало друга, но он готов был ждать. - Ты спи, сколько нужно. Я понимаю, что сейчас тебе противно всё, что здесь осталось. Так что расслабься. А я подожду. А когда ты проснёшься, мы вместе решим, что нам делать. Такие разговоры приносили ему облегчение, и иногда юноше казалось, что друг улыбается в ответ на его слова. Сегодня Джесс принёс с собой большой букет цветов. Устраивая их в вазу, он трещал об идее Рига попробовать скрестить три вида цветов. Они поссорились из-за этого, потому что юноша крайне скептично отнесся к этой идее, учитывая отсутствие нужных знаний и условий. В итоге упрямый наг надулся и уполз куда-то на вершину дерева, в упор отказываясь вступать в дальнейший контакт. - Ну, ничего, сам же приползёт помириться, червякообразное. Вообще, жаль, что мы с ним не начали общаться раньше. Ты бы с ним поладил. Может, я вас обоих заставил бы петь «Yesterday». Весело было бы. А ты помнишь тот день? Я действительно был тогда счастлив, как никогда раньше. Все мои прошлые дни рождения проходили в одиночестве. Отца никогда не было дома, да я и не горел желанием видеть его, а звать, по сути дела, чужих людей, не хотелось. Сейчас у меня много друзей. Я иногда думаю: может, когда меня распределяли по миру рождения, что-то напутали? Молчишь? Ну и молчи себе, вредина. Хотя, я бы очень хотел снова услышать, как ты поёшь. У тебя действительно красивый голос, не то, что у меня. И вообще, я скучаю по тебе, так что просыпайся, слышишь? Ответом ожидаемо послужила тишина. Вздохнув, Джесс сел на кровать и стал бездумно перебирать пальцы Стаса. - Знаешь, я бы многое сейчас отдал за то, что бы всё вернуть назад, как бы глупо и банально это не звучало. Не уговаривать тебя тогда пойти за ними. Правду говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Хотя тебе это дрыхнуть не мешает. Знаешь, я сейчас чувствую себя, как герой этой битловской песни. Жил сегодняшним днём, не задумываясь о завтрашнем. Помнишь, как там пелось? Yesterday, all my troubles seemed so far away Now it look as though they're here to stay Oh, I believe in yesterday Джесс оборвал себя, закусив губу и еле сдерживая слёзы. Эта песня и раньше доводила его до слёз, а теперь… Его сказка под названием «любовь» увяла, как цветок, не успев толком раскрыться, и еле подаёт признаки жизни, его самый дорогой друг лежит бессознательным бревном и не известно, откроет ли когда-нибудь глаза. Его собственное будущее вообще сплошная неизвестность, тогда как он всегда любил знать, что его ждёт завтра. Неожиданно его ладонь словно иглой кольнули, вырывая из нерадостных мыслей. Тонкие пальцы Стаса слегка шевельнулись. Не смея поверить, Джесс перевёл взгляд на лицо друга, окунаясь в такую знакомую синеву. - С возвращением, соня...