***
Они подходили к пёстрым шатрам, около которых тренировались девушки и юноши всех возрастов и народов, стройные, поджарые, с мускулистыми телами и короткими волосами. Впервые Ангуль увидела магию в действии. То тут, то там, вспыхивало пламя, пролетала метель, сверкала молния или проносился ветер. Порой плескалась вода. Ангуль завороженно наблюдала за всем этим. И тут мимо неё пронеслась струя пламени, едва не опалившая девушку. К ней подскочил парень шароварах. Его белозубая улыбка особенно выделялась на фоне кожи цвета шоколада. — Нравится? — спросил он обомлевшую Ангуль. — Что значит «нравится»?! Да меня чуть не задело! — возмутилась та. — Но не задело же, — не смутился он. — Я такой же горячий, как этот огонь! Можешь убедиться в этом, — подмигнул он ей. — Тхари, не демонстрируй готовность приступить к брачным играм незнакомой девушке, которую только что напугал своей огненной атакой, — вмешалась одна из девушек. Она, видимо, была одной из тех «людей севера», о которых рассказывала Цайиль. У неё были кудрявые волосы чуть светлее, чем солнце, и глаза цвета неба. И кожа, очень, очень бледная, цвета слоновой кости. Тело маленькое и худое, даже более худое, чем у Ангуль. На щеках были розовые узоры. Ангуль завороженно смотрела на неё. Никогда она прежде не видела таких белых людей! — Мелиора, сколько лет, сколько зим! Цайиль обрадованно побежала навстречу девушке и затрясла её руки. — Если быть точной, то прошло всего два месяца. За это время, как вы понимаете, никакого лета, а тем более зимы, пройти не могло. — А что тут… собственно… такое? — ошеломленно спросила Ангуль. — Это временный полигон Императорских наземных войск, состоящих преимущественно из боевых магов и целителей, — отрапортовала Мелиора, — Здесь проводятся тренировочные бои новобранцев, в конце июня выпустившихся из Академии подготовки Боевых магов при великой императрице Ахель Унат хур Естер. Я, Мелиора Куини Слин, Анахори Мевината и Варсин эль Урионитсу присутствуем здесь в качестве практикующих целителей, дабы оказать подобающую помочь при несчастном случае. — Эээ… — Не грузи девчонку почем зря, — отмахнулась Цайиль, — Какой это тебе полигон? Так, тренировка для несмышлёных детишек. Мелиора насупилась при слове «несмышлёных». — В любом случае, мы здесь остаёмся на ночь, — заявила Цайиль. — А завтра приступим к твоему первому уроку. Ангуль, не сдержавшись, обрадованно запрыгала на месте. Она боялась и в то же время так хотела приступить к тренировкам. Магия манила её. Пугала, но манила. Интересно, что же из себя представляет эта… чёрная магия? Этой ночью небо было безоблачным. Земля нагрелась за день, животы были полны жаренной дичи. Маги, натренировавшиеся и уставшие, полные знаний и впечатлений, лежали на земле, вглядывались в созвездия и думали о небе своих земель. Ангуль знала эти созвездия. Вот Речные Сёстры, отец рассказывал, что когда-то они были такими же девушками, как Ангуль и её сёстры. Подземный Король, покинув своё царство и отправившись на прогулку, как это делает каждое полнолуние, увидел их, собирающих цветы. Смеющиеся и болтающие, с глазами, сияющими, словно звёзды, они олицетворяли саму жизнь, которую так любил Подземный Король. Но он пугал жизнь. Цветы, к которым он прикасался, вяли. Бабочки, которые приземлялись на его руки, умирали. Вода, в которой он купался, превращалась в кровь. Но он так любил это всё. Он вышел к ним, тёмный, могучий и пугающий, и запел им о своей любви. Одна из них, самая младшая и самая беспечная, подошла к нему. Он обнял её, и она упала замертво. Остальные в страхе убежали от него, но он погнался за ними. Тогда они взмолились луне, чтобы она защитила их. И тогда порыв ветра подхватил их и унёс в небо, где они превратились в звёзды, а Подземный Король остался горевать о них. Его можно и сейчас увидеть, снизу тянущего свои руки к ним и тоскливо глядящего своими глазами-звёздами. Младшая же превратилась в белокрылого мотылька, летающего между небом и землёй. Словно снова ребёнок. Словно снова все живы и сидят на крыльце, рассказывая друг другу сказки, а в доме в камине тлеют угли и сушатся травы. Она даже слышит их голоса. Громоподобный голос отца и задорный голосок Умбре. И Миоло по-прежнему холост, он улыбается, а щёки алеют, что приводит в восторг его многочисленных поклонниц. Андуло опять дразнит Ангуль из-за худобы, а мать опять ворчит, что её так замуж не возьмут. Все нарядные и красивые, по телу разлиты благовония, ноги красные от винограда, а подвал полон вин и пряностей. Словно ничего и не было. Цайиль смотрела на Одинокую Звезду. Моряки с севера называли её Оком Пути. По ней они ориентировались в море. Люди из дождливых земель называли её Небесным Фонарём. Она помогала им не заблудиться в пути. Одинокая звезда, не входящая ни в одно созвездие, но самая главная на небе. Няня Зул-Зул рассказывала, что когда-то на земле жил один вождь, чьё сердце было подобно неукротимому ветру, а ноги его никогда не касались земли, поскольку он не сходил с седла. И его племя было таким же, как он, они называли себя Детьми Койота, Клахцы-Алым. Но вдруг на пустошь опустилась ночь, поднялась песчаная буря, небо заволокло тучами, и не было видно ни звёзд, ни луны. И напрасно племя искало другие земли, ни конца, ни краю не было видать этой буре и ночи. Тогда вождь вырвал своё сердце из груди, и все увидели, что оно сияет ярче всех звёзд на небе. Он вскричал: «пусть же моё сердце разгонит бурю и осветит нам путь!» И буря улеглась, и свет сердца вождя осветил путь племени, и они нашли плодородные земли степей, где стада оленей скакали по зелёной траве и озёра сияли на солнце. Как только копыта коней племени ступили на эти земли, вождь упал замертво, а его сердце стало звездой. И по сей день дети степей помнят подвиг Сына Койота и освещают рождение детей светом его сердца-звезды. Цайиль не раз спрашивала няню Зул-Зул, что сейчас с этим племенем, на что та лишь загадочно улыбалась, а потом с громкой бранью отправляла ей дубить для неё шкуру или освежёвывать добычу. Тогда Цайиль спрашивала у вождя, и он сказал, что это племя живёт в их сердцах. Каждый из них — Дитя Койота, если не забывает о чести и заветах предков. Если его сердце такое же чистое и сияющее, как сердце вождя, под ногами — седло, а в мыслях — дорога… Нянюшка Зул-Зул и вождь были мудрыми людьми. Нянюшка Зул-Зул была могущественной шаманкой и отдала душу своему демону, чтобы тот поверг в прах налётчиков, напавших на их племя. Вождь добил оставшихся и насадил их тела на колья, надев на них шлемы из перьев ястреба. Ястреб был покровителем их племени, ему они возносили жертвы и посвящали гимны. Ястреб не прощает. Ястреб не отпускает. Мелиора думала о северном небе её детства. Те дни были настолько далёкими, что воспоминания о них почти стёрлись. Казалось, это лишь сон — огни на горизонте, белые снега и хрустящий лёд, и, конечно же, тёмные воды океана, безмолвные и беспощадные. А с самого края неба на неё смотрел Кузнец, держащий звезду в высоко поднятой руке. Самая яркая звезда, самая красивая. Когда-то он был простым деревенским парнем с белыми, как снег, волосами и серыми, словно лёд, глазами. И он влюбился в принцессу, проезжавшую мимо на колеснице. Он предложил ей руку и сердце, на что та со смехом ответила, что как поэт посвящает стихи любимой, как художник пишет с неё картины, так и он должен сделать для неё что-нибудь красивое. Что мог сделать кузнец? Писать он не умел, его толстые огрубевшие пальцы не смогли бы передать на холсте её тонкие изящные черты. Грустным он стал, не мог больше ковать. Обеспокоились жители деревни, узнали, что случилось и решили позвать мудреца. Тот сказал ему: «я научу тебя, как выковать самое красивое кольцо, из тех, что дарят богиням, но смертный не сможет его выковать, не отдав за это свою жизнь». Но кузнецу было всё равно, он готов был пожертвовать своей жизнью, ведь он считал, что принцесса прекрасней любой богини. И тогда мудрец научил его… Девять дней и девять ночей провёл кузнец в пути и наконец взошёл на вершину самой высокой горы. Он вытянул вверх руку и сорвал с неба звезду, и была она самой большой, самой яркой и самой красивой. Она жгла его пальцы, причиняя невыносимую боль, но кузнец терпел это, помня о своей любви. Вернулся он в мастерскую и выковал кольцо с этой звездой. Вскоре принцесса вновь проезжала мимо деревни, возвращаясь к себе в замок. И тогда кузнец подбежал к ней, надев кольцо ей на палец. Как только он это сделал, то тут же упал замертво. И луна, пораженная его самоотверженностью, взяла его к себе на небо. Однако же, как принцесса отреагировала на подарок, Мелиора не помнила. И как ни старалась вспомнить, не вспомнила. Как и того, кто рассказал ей эту сказку. Северное, холодное небо… Ледяные просторы и светловолосые люди. Можно отвергнуть свои корни, но никогда нельзя забывать о них. Тхари вспоминал о звёздах его пустыни. О жарких днях, полных жажды и песчаных бурь, и холодных ночах. О мерно покачивающихся боках верблюда. Он помнил о двух звёздах-близнецах, которые назывались Глаза Шари. Старики поговаривали, что когда-то эта пустыня была плодородной прерией, где паслись антилопы и охотились львы. И жил там Высокий Народ, и кожа его была чернее ночи, а волосы были белыми и кудрявыми, словно облака. А прекрасней всех была принцесса Шари, которая жила в хрустальном замке. В глазах её сияли звёзды, а под ногами распускались цветы, а голос подобен грому. Она была так же отважна и сильна духом, как и прекрасна, и была настолько метка в стрельбе, что могла попасть в мотылька, находящегося за много миль от неё. Тогда в неё влюбился Песчаный Лис, был он хитёр и изворотлив, и речи его были сладки и лживы. Не поддалась ему Шари, холодно взирая на него глазами-звёздами. Тогда Песчаный Лис похитил её и увёз в пустыню, оставив без еды и воды на солнце. Вечером он пришёл к ней и спросил ещё раз, и снова она ему отказала. Так продолжалось, пока она не умерла. Разозлился тогда Лис и наслал засуху и песчаную бурю на земли, где жил Высокий Народ, и погибло там всё. Сам же Лис погиб тоже, заживо погребённый в песчаных бурях, а Шари и по сей день смотрит на младших братьев Высокого Народа с неба своими глазами-звёздами.***
Свет молод. Свет слаб. Звёзды гаснут. Пламя гаснет. А тьма остаётся. Тьма, что древнее мироздания, древнее материи и мысли. Жадная, бездонная, разинувшая свою пасть в глубинах Вселенной и затягивающая всё внутрь себя. Когда-нибудь все туда попадут. Все звёзды, все ветры и все смертные. И будут падать вечно среди влажного, липкого смрада, там, докуда не доходит свет, откуда нет возврата. И смерть покажется им избавлением, но её не наступит, ибо Бездна сильнее смерти, сильнее законов этого жалкого мира. Ангуль бессильно упала на колени. Множество голосов шептало внутри неё, и, казалось, разрывало все внутренности. Вокруг всё стало красным, ярким, недобрым. Она чувствовала металлический привкус крови во рту. Множество голосов тех, кого больше давно нет. Бездна поглотила саму вероятность их существования. Они стали подобным ей — жадные, ненасытные, желающий всё вокруг сделать агонизирующим, гниющим, нечестивым. — Чего раскисла?! Голос наставницы доносился до Ангуль словно сквозь бурю. Собрав остатки силы воли в кулак, она заставила глаза замолчать, а мир вокруг — стать прежним. Проклятие было побеждено. Урок усвоен. Ученица повалилась без сил на землю, тяжело дыша. Во рту всё ещё оставался привкус крови. — И с чего ты взяла, что у меня какой-то там талант? — прохрипела она. — Я из простой семьи, ни разу в жизни не колдовала… — Значит, ты мало знаешь о своей родне, — усмехнулась Цайиль. — Талант не всегда пробуждается в богатых и знатных семьях. У нас, кочевников, денег вообще нет, но в чёрной магии нам нет равных! Цайиль помогла ученице подняться, качая головой. В её возрасте она легко могла отгонять подобные проклятия. Вот, что бывает, когда зарывают свой талант в землю. Она поймала неодобрительный взгляд Мелиоры и закатила глаза. То, чем они занимались весь день, называлось Сопротивлением. Это способность противостоять порчам, искушениям, проклятиям и прочим атакам на разум. То, что должен уметь любой чернокнижник, да и прочим магам этому бы не помешало научиться. Цайиль озабоченно наблюдала, как Ангуль подкашивало от простейших вторжений. Смотря на неё, Цайиль невольно вспоминала своё ученичество. Одним из её первых уроков было «познание смерти». Ей пришлось всю ночь пролежать в ящике под землёй, дыша через трубку, в полной темноте, чувствуя запах земли и слыша, как кто-то скребётся по дощечкам… Няня Зул-Зул была суровой наставницей. Но именно ей Цайиль обязана железным контролем над собой. — И это, по-твоему, бережный уход? — сварливо спросила Мелиора, кивнув в сторону без сил лежащей на земле Ангуль. — Разве нет? — пожала плечами Цайиль. Как только принесли еду, то Ангуль с аппетитом набросилась на неё. Порции на трёх человек мгновенно исчезали на глазах у Мелиоры и Цайиль. — Вспоминаю себя в её возрасте, — мечтательно вздохнула Цайиль. — Один раз я умяла двух коней. Ох и получила я тогда от вожака! — Чрезмерное питание вредит здоровью, — монотонно пробубнила Мелиора. — Необходимо составить сбалансированную диету… Так продолжалось несколько дней. Ангуль училась сопротивляться вторжениям в разум, Мелиора спасала её от иногда слишком увлекающейся Цайиль. Постепенно у неё стало получаться. Ангуль даже входила во вкус и теперь с лёгкостью противостояла проклятиям и страхам. И даже немного научилась насылать их сама. Цайиль говорила, чтобы Ангуль не задирала нос, потому что в её возрасте она приручила своего первого демона, но в душе была горда своей ученицей. Вскоре тренировки у боевых магов закончились, и им надо было уходить в город. Тогда Цайиль и Ангуль попрощались со всеми и ушли. Мелиора не слишком-то хотела отпускать чернокнижниц, а потом и вовсе запросилась с ними, прикрывшись изучением культуры первобытного строя — за подобное определение получила от Цайиль по голове, и это был один из немногих моментов, когда на обычно равнодушном лице северянки можно было увидеть ухмылку. Путь был долгим и приятным. Лето подходило к концу, уже было не так жарко. Солнце ласково грело плечи, ветер развевал волосы, а вода в озёрах и реках была приятной и прохладной. Вечером ноги приятно ныли, обувь была вся в пыли. В такие моменты закаты были особенно красивыми, а звёзды — особенно яркими. Вскоре они наткнулись на девушку, продающую абсолютно чёрных лошадей с недобрыми глазами, горящими рубиново-красным светом. Из-под их копыт летели искры, а дымящаяся пена, капающая из их пастей, разъедала цветы. Цайиль пояснила, что это Грозовые Кони — традиционные ездовые животные её народа. — Ездить умеешь? — спросила Цайиль, помогая ученице взобраться в седло. — Конечно нет! — взревела Ангуль, когда животное встало на дыбы. — Ну, я смотрю, ты быстро учишься, — ухмыльнулась кочевница, успокаивая животное. — Выдержала проклятие — выдержишь и в седле. — Лучше проклятие, — процедила Ангуль, мёртвой хваткой вцепившись в загривок лошади. В итоге лошадь всё-таки успокоили. Цайиль научилась верховой езде раньше, чем ходить, так что опыт в общении с лошадьми у неё был приличный. — А теперь погнали, — сказала она, дёрнув за поводья. — Куда? — спросила Ангуль, которую кое-как научили азам верховой езды. — В Изумрудные Горы. К эльфам, то бишь, — махнула рукой в сторону горизонта Цайиль. — К невыносимо эльфийским эльфам.