Я не уверен, что могу здесь дышать. Пытаюсь отвести взгляд от умирающего парня, но чужие руки не позволяют этого сделать — держат голову, призывая смотреть только на него. А внутри всё разъедается от дикости бёновского: «Скажи, зачем я спасаю тебе жизнь, Чанёль? А ведь не первый раз уже…» Разве я просил, господин Бён? Можно мне на место этого парня?..
Впиваюсь ногтями в пальцы Криса, отчаянно пытаясь выбраться из капкана его рук. Бён равнодушно стоит, повернувшись ко мне. Кажется, что мысли его далеко — так задумчиво с виду он смотрит в окно, но краем глаза видно, как он еле щурится, пытаясь вслушаться в тихий голос допрашиваемого парня. И я слушаю. Ужасаюсь каждому слову, боясь сдвинуться с места, в итоге понимая, что причиняю боль Крису, не для того, чтобы он отпустил меня, а наоборот: чтобы помог удержаться на ногах.
Парень говорит и говорит,
говорит и говорит! Я хочу, чтобы он заткнулся и больше не мог произнести ни слова. Уже предчувствую, как разрывается его грудная клетка от безысходности, от невозможности вдохнуть. Стискиваю зубы до такой степени, что начинает болеть челюсть. Мне больно от его слов, столько отвращения я ещё никогда не чувствовал, слушая чужое признание… в любви. Разве любимый человек может причинять боль, имея тебя где угодно? Разве любимый человек бьёт, насилует и убивает на твоих глазах других людей? Разве можно считать любовью то, что навязано насильственным путём? Он просто привык: понимаю. Это отвратительно — то, что я слышу. И мне отчаянно хочется вырвать из себя воспоминания о том, что я услышал.
Бён слушает, я слушаю, Крис слушает, а допрос всё продолжается и продолжается. Даже на последнем издыхании парень утверждает, что хочет моей смерти, красочно описывает то, что хотел бы сделать со мной. Ревность и жажда мести льётся из него с такой силой, что я отшатываюсь к охраннику, который неожиданно подхватывает меня, падающего назад. Неверие настолько чётко отпечатывается на лице, что хочется ударить себя. Я не могу понять этого парня. Мне не подвластно понимание происходящего, ведь этот человек…
— … он же монстр, — выдыхаю, в отчаянье хмуря брови. — Как ты мог это терпеть?..
— Он любил меня, понял? — парень тихо рычит, тяжело дыша. Буквально сваливается со стула, что даже другим охранникам приходится поддерживать его. —
Любил меня. Дарил вещи, позволял отдыхать, вызывал к себе…
— Да он как чудовище! — рычу, дёргаясь.
У Криса рефлекторно срабатывают руки, возвращая на место.
— Это с тобой он был грубым, — слабо улыбается, яростно глядя на меня затуманенными глазами, — а со мной в последнее время всё было иначе.
«В последнее время»? Так сколько же ему пришлось
терпеть, чтобы заслужить ласку и подобное внимание, чтобы
полюбить? Это слово… Я буквально выплёвываю его, ошарашено понимая, что не могу понять всего этого, что слово вызывает во мне только боль. Вспоминаю Тао, единственного человека, который проявлял ко мне подобные чувства, и то не до конца. Я не знаю, каково это — любить. Мне неподвластно это чувство. Я не хочу его чувствовать. Любить больно.
Поднимаю взгляд на парня, шепчущего о том, что я никогда не пойму, что такое быть на грани смерти ради любимого человека. Кривлю губы в слабой улыбке, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Я практически оказался на том свете и был бы счастлив, если бы не… Бён. Поворачиваю к нему голову, чувствуя, как слабеет тело от усталости и накатывающих чувств. Крис ослабляет захват — чувствуется по напряжению опускающихся рук. У Бёна чёрные глаза, они смотрят точно на меня, и слёзы неизменно скапливаются в глазах, потому что я не такой, как тот парень. Он смог всё это вынести, чтобы заслужить чью-то любовь, а я…
— Ты просто слабый кусок дерьма, — хрипит голос, и больше его не слышно.
… слабый. Я это и без тебя знал, — думаю, закрывая глаза, ощущая слёзы на щеках. Может, ещё и глупый, что не нашёлся, чтобы привлечь чем-то внимание главы клана. Может, настолько неумелый, что не смог зацепить его своим телом. Может, я просто не тот, кто ему нужен, он ведь говорил об этом… говорил, что я слишком плох, для такой мрази, как он. И Крис говорил не сравнивать главу с Бёном. Все они говорят, говорят, говорят!
Обращаю внимание на бездыханного парня, думая, каким спокойным он выглядит. Будто заснул, если бы не залитая кровью рубашка. Он вызывает во мне отвращение вперемешку с восторгом, но последнее касается лишь того, что он пережил своего главу хотя бы несколько суток. Он смог. Сумел выжить в том дерьме, в которое попал наверняка в моём возрасте. Я моргаю, чувствуя удушающую тоску.
Сглатываю, сглатываю, сглатываю плотный комок в горле, а он никак не проходит. Ужас цепляется за меня, вынуждая дёрнуться, просипев вопрос: я могу уйти, господин Бён?
Он не был слаб ни на минуту, — думаю, ударяя себя по груди. Закрываюсь в комнате, затем в ванной, упираясь ладонями в раковину. — Он боролся за жизнь, нашёл цель и исполнил её. Я отобрал у него смысл жизни. Парень отчаялся и возжелал мести. Так почему же я не чувствую вины? Почему меня сжирает не она, а чувство безысходности, затмевающее рассудок настолько, что я не могу вдохнуть?!
Вместе со стуком колен об пол ломается надежда на нечто лучшее. До встречи с тем человеком я и подумать не мог, что кто-то осмелится влюбиться в таких тиранов. Не думал, что можно провести столько лет жизни на одном месте, бесконечно раздвигая ноги. Я пугаюсь своего будущего. Мне страшно от того, что я ничего не могу с этим сделать. Знания, умения, чувства — всё это пустое. Я здесь больше полугода, но никак не могу найти себе иного применения. Был ли я рождён для такой жизни? Могу ли я и дальше бессмысленно продолжать опускаться на самое дно?
Может ли быть смерть единственным выходом из ситуации?.. В дверь стучат, но я не молчу. Отзываюсь. Выхожу из комнаты и встречаюсь с напряженным Крисом, навевающим лишь чувство отвращения. И его я тоже ненавижу?.. Он не сделал мне ничего плохого, а я вот так.
Разуваюсь и ложусь на кровать, укутавшись в одеяло с головой. Практически невозможно дышать, но не это ли возможность лишить себя чувства истинного удушения, вызванного собственными действиями и жизнью?..
— Сотворишь хуйню — получишь по полной программе, — грубо говорит Крис, сдёрнув с меня одеяло.
— Я понял, — шепчу, вновь накрываясь по шею.
Всё это кажется нестерпимым. Я хочу иного исхода своей жизни, я хочу по-другому! Но у меня отобрали все права. Я знаю, кого больше всего ненавижу: Тао и себя. За то, что ещё раньше не умер, за то, что недостаточно боролся за свою жизнь и вовремя не смог лишиться глупых бесполезных надежд и веры на что-то лучшее. Я не достоин такой жизни. Я достоин чего-то лучшего, чем погрязнуть в чужих играх, на ближайшие десять лет застывая в коленно-локтевой позе на одной и той же кровати.
Что я могу сделать? Я знаю, где находится выход, — думаю, слыша, как закрылась дверь, — но не смогу пробраться через ворота. Я знаю охранников, которые стоят на посту, но не могу подойти к ним с каким-либо предложением. Какую дать взятку людям, преданным работодателю? Кроме собственного тела я ничего не имею. Откажутся ли они от этого? Рисковать не стоит, ведь я не могу выйти из здания просто так. Поймать их после пересменки тоже не получится: они не остаются в общем зале, а как их найти по-другому неясно.
Я могу попытаться вылезть через окно поздно ночью, но по территории наверняка проводится обход. Возможно, стоит попытаться… а что я буду делать за пределами здания? Как долго я буду на свободе, учитывая слова Тао о том, что все под колпаком. Как Бён смог всё это провернуть? Я пугаюсь этих мыслей. Он кажется всесильным и от этого неприятно колит справа, вынуждая перевернуться на спину.
Будь у меня деньги, я бы выбрался. Я бы смог кого-нибудь подкупить, хотя бы чёртовых бойцов из обхода, которые сопровождают парней к «гостям». Но это невозможно. На кой-чёрт я написал письмо Бёну, отказавшись от того охранника? Даже если бы мы потрахались, я бы смог уговорить его на эту авантюру.
— Господи, — шепчу, закрывая лицо руками.
Это же настолько я отчаялся, что рассматриваю свою продажу тела, как оплату за какие-то услуги. Мне настолько противно от самого себя, что я иду в ванну, склоняясь над унитазом. Я ненавижу свою
слабость. Слабость. Слабость. Слабость. Парень был прав. Я ничего не могу. Ничего не имею, чтобы вырваться из порочного круга. Могу ли я быть достоин иной жизни, если ни на что не годен, кроме как раздвигать ноги, как говорил господин Бён?..
***
— Спасибо, — скупо улыбаюсь, отставляя от себя тарелку. — Можно воды?
Бармен ставит стакан и отходит к другой половине, заметив нескольких охранников. Скольких здесь поселили? Интересно, они действительно могут здесь жить?.. Встаю с места и замираю, заметив, как дверь возле шкафа с алкоголем открывается, впуская в зал парня из персонала.
— Машина приехала, — негромко говорит он напарнику, — надо разгрузить будет.
— Сейчас, — отвечает тот.
Я медленно сажусь на место, застывая у стойки. Неужели там есть выход? В противном случае как они тогда будут заносить внутрь продукты?! Если бы у меня была их форма и возможность пробраться к машине, я бы спрятался и выехал за пределы территории. Глупости, — думаю, дожидаясь, пока парни вернутся на рабочее место, — я неуклюжий, разволнуюсь, не смогу сориентироваться и как дурак попадусь. Точно бред.
— Не засиделся здесь? — неожиданно звучит голос позади.
Дёргаюсь, оборачиваясь к Крису. Мужчина недовольно вглядывается в меня, и я неловко облизываю губы, пытаясь понять: заметил ли он мои действия. Почему он, собственно, подошел ко мне?
— Что-то не так? — стараюсь спокойно отреагировать, не принимая во внимание то, что уже испуганно дёрнулся от его голоса.
— В комнату иди.
Он отходит первый. Я поджимаю губы и встаю с места, в последний раз обернувшись на закрытую дверь. Единственная приемлемая для меня идея канула в лету. Я совершенно бесполезен в разработке планов. Вздыхаю и направляюсь к лестнице, замечая Криса. Слишком предан Бёну, — думаю, когда мужчина сворачивает от лестницы вправо на балкон. — Он его правая рука и не посмотрит на то, кто я такой. Я никакой ценности не несу, только навлеку на себя беду.
Не замечаю, как останавливаюсь, впиваясь взглядом в охранника. Он что-то докладывает Бёну, стоящему у перил. Думаю, его постоянная слежка за мной — это огромный минус для моего плана. Мужчина разрушит его в мгновение ока, появившись из ниоткуда. Крис неожиданно переводит на меня взгляд, застывая, как и я. Следом за ним поворачивается Бён, сканируя меня равнодушным взглядом, и я быстро отвожу взгляд, стремительно поднимаясь по лестнице вверх.
А ещё камеры… — со вздохом думаю, оглядывая потолок коридора. Они двигаются вслед моему передвижению, насколько им хватает радиуса. Запрограммированные, они сразу же показывают все данные на человека, появившегося в коридоре. Я читал книгу по программированию, знаю, с чем имею дело.
— Чанёль! — окликают позади.
Чёртыхаюсь про себя, поняв, что стоял и пялился на камеру.
— Сказано было вернуться в комнату, а не стоять столбом.
Неловко улыбаюсь, оборачиваясь к Крису. Мужчина прищуривается и не сбавляя темпа ходьбы вцепляется в руку, резко потянув вперед. Буквально вбрасывает в комнату, вынуждая ошарашено замереть у стены. Испуганно гляжу на него, с силой захлопнувшего дверь. Он кажется настолько злым, что я по стенке отхожу к ванной, замирая с оглушающим «Стоять!»
— Крис…
— Что ты там, блять, устроил? — рычит охранник, упёршись руками в стену. — Какого хрена ты пялился на меня?
— Но я же просто… — пытаюсь понять, в чем дело, но Крис ударяет ладонью по стене, вынуждая умолкнуть.
— Ещё раз такое дерьмо произойдёт, получим оба, ты меня понял? — киваю, отчаянно пытаясь сообразить в чем проблема. — Он меня на куски разберет за поползновения в твою сторону, и ему похуй, что я начну оправдываться. Тао тоже пытался оправдаться, но сдох, захлебнувшись собственной кровью.
Ошарашено прикрываю рот руками, чувствуя, как долбит по нервам всё происходящее. За эти полгода ещё никто не повышал на меня голос. Никто не выражал такой ярости, чтобы вызвать соответствующую реакцию. Вцепляюсь в Криса, рыдая, объясняю, что не пытался как-то подставить его или привлечь его внимание. Мужчина застывает, выслушивая, а у меня сил не хватает отцепиться от него.
— Ты единственный, кто нормально относится ко мне, поэтому я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — выдыхаю. — Правда, Крис, мне очень жаль, если Бён угрожал тебе, но он неправильно понял!
Чужие руки мягко отталкивают меня. Охранник отходит, кивая на кровать, и я плюхаюсь, чувствуя, как дрожат ноги от нервов.
— Так какого хрена ты тогда там уставился на меня?
— Просто задумался, — вытираю слёзы. — Вся эта херня за последнюю неделю… это какая-то жесть. Если вы все привыкли, то я никогда не убивал, никогда не видел, чтобы человек так долго умирал и всё то, что он говорил… Бред. Я просто… тяжело это переживаю.
Я не умею врать, — утверждал Бён, но Крис не замечает или же делает вид, что ничего не замечает. Возможно, я его сильно подставляю, выговаривая лживые слова, но это лишь попытка защитить себя. Крис действительно мне не нужен. Он слишком надежен, и я никогда не смогу заполучить его расположение, потому что я всего лишь вещь босса.
— Ты нормально ко мне относишься, — вздыхаю, поднимая глаза, — я знаю, мы никогда не станем друзьями или что-то вроде того. Я не хочу, чтобы тебя убили также, как и Тао, не хочу, чтобы у тебя появились из-за меня проблемы.
— Я рад, что ты всё это понимаешь.
Киваю. Да, он подтвердил, что мы не сможем общаться, значит, план с его участием отклоняется, так и не развившись. Извиняюсь перед мужчиной и тот отмахивается, попросив в следующий раз быть более аккуратным. Задумчиво гляжу на ручку двери, думая, зачем продолжаю пытаться найти выход из этого Ада, если его не существует?..
Я действительно становлюсь аккуратным присматриваясь к окружающим меня людям. Вычислить, кто из них согласится мне помочь, совершенно невозможно. Все они словно роботы: без отдыха выполняют поручения, занимаются делами, и никогда нельзя их застать за отдыхом. Они всегда чем-то заняты и двигаются совершенно целенаправленно, не обращая ни на кого внимания. Мне кажется, это какая-то уловка. В моём коридоре стало ходить слишком много людей, и все они наверняка присматриваются ко мне.
В конце концов я и вовсе перестаю выходить из комнаты. Начинаю отговаривать себя от попытки избавиться от такой жизни. Меня действительно пугает мысль, что мне придётся задержаться здесь на долгие годы, но разве у меня есть выход? Я его не вижу: боюсь подойти к людям банально поздороваться, потому что через минуту здесь будет Бён, желающий уничтожить меня. Они работают на него. Они никогда его не предадут, а то, что я хочу сделать, можно расценить именно так.
С одной стороны отчаяние от мыслей о произошедшем тогда в кабинете Бёна уже не глушит настолько сильно, пускай и всплывает по ночам в голове. И, возможно, мне стоило бы остепениться и просто ждать, когда меня вызовут ублажать очередного «гостя», но по-блядски надеюсь хоть на что-нибудь. Безысходное ожидание ломает меня не меньше пугающих взглядов Бёна в коридоре и пропавшего из поля зрения Криса. Абсолютно всё начинает пугать меня. Каждый шорох и голос в коридоре.
Я не выхожу из комнаты. Я боюсь.
Боюсь, что остаётся один выход из такой жизни.
И он не нравится даже мне.
