Без всяких условий

      Новый мир, в котором они высадились, оказался приятной отдушиной, как Кирк и ожидал. В месте их высадки вечер лишь начинался, и солнечные лучи разукрасили яркими красками небосклон, так что теперь с одной стороны он был ало-оранжевый, а с другой — сине-фиолетовый. Сильные ветры причудливо обработали морковного цвета скалы, и пейзаж вокруг был воистину неземным. И посреди всей этой красоты, ничуть не нарушая гармонии и не вторгаясь в природу, высились городские строения: небоскрёбы, чьи макушки терялись в синеве небес.       Джим был рад сменить обстановку, поэтому вертел головой по сторонам, пытаясь разглядеть и впитать в себя как можно больше деталей: аккуратно подстриженных газонов, деревьев с кронами строгих форм и чудных пропорций, людей, которые, не обращая на них внимания, спешили по своим делам. Концентрация кислорода в атмосфере пьянила, и уже через несколько минут Кирк и Ухура начали по очереди с непривычки зевать и бороться с сонливостью. Спок же, напротив, был как всегда твёрд и собран, поэтому он первым заметил приближение к ним посольской миссии, призванной сопроводить их к самому канцлеру.       — Капитан Кирк, мистер Спок, мисс Ухура, — почтительно обратился подошедший к ним сзади посол, облачённый в торжественное по такому поводу одеяние. — Мы рады приветствовать вас в нашем доме. Следуйте за мной.       Кирк ответил в приличествующей случаю манере и последовал за их проводником. Плюс — он настоял на том, чтобы все называли его Фридрихом, потому что это было единственное имя, близкое к земному произношению — учтиво расписывал им то, с кем они увидятся, как будет проходить ужин и, самое главное, как нужно себя вести. Джим старался уделять внимание каждой детали, и всё равно через несколько минут он поймал себя на мысли, что уже не в состоянии вспомнить всего. Он не преминул в полушутливом тоне пожаловаться о своих трудностях послу:       — У вас действительно очень много правил поведения, о которых в моём мире не имеют ни малейшего представления и которые бы наверняка сочли довольно странными, не сочтите это за грубость. Как же вы можете их все вот так помнить?       Посол улыбнулся с каким-то особенным пониманием, и у Кирка тут же отлегло от души, когда он увидел эту улыбку. Он было подумал, что проявил дерзость, но тут же расслабился.       — Запомнить что-либо становится очень просто, капитан, когда наказание за ошибку достаточно сурово, ведь главная ценность нашего общества — это, как вам теперь известно, строгость и подчинение законам.       Кирк удивлённо посмотрел на посла.       — Это очень интересно — то, что вы говорите. Но какое наказание может быть за столь невинную — разумеется, на взгляд иноземцев — оплошность, как, например, ошибка в использовании не того столового прибора?       — Телесное наказание в виде ударов плетьми, — спокойно ответил тот. — За более суровые проступки или неоднократное их повторение — смерть. Разумеется, если это происходит прилюдно, а не в семье. Поверьте, когда знаешь, что тебе грозит за ту или иную провинность, память очень сильно улучшается. И хотя в современном мире у нас есть некоторые вольнодумцы, которые считают, что законы старины слишком суровы и нуждаются в том, чтобы их пересмотрели, пока что мы не считаем нужным идти на поводу у либеральной оппозиции и отказываться от наследия прошлого. Разумеется, в рассуждении оппозиционеров есть определённая логика. Они утверждают, что когда-то давно наши законы действительно имели смысл, так как семьи были слишком большими, и нужно было как-то регулировать деторождение, однако теперь эти правила перестали оправдывать себя. Наше население не увеличивается вот уже несколько веков подряд, поэтому — возможно — имеет смысл пересмотреть некоторые законы и, возможно, уменьшить их строгость.       Кирк переглянулся с Ухурой, вид у которой тоже был не самый радостный. Но посол, по всей видимости, тоже уловил их замешательство, потому что в следующий момент он произнёс:       — Я думаю, вам не стоит так волноваться. Вы иноземцы, поэтому это естественно, что вы не можете знать всех наших обычаев. Единственное, что мы не прощаем никому, это то, что вы могли бы назвать «потерей лица».       — Что это значит? — поинтересовалась Ухура.       — Разные вещи, в зависимости от ситуации, — пожал плечами посол. — Всё, что приводит к изменённому состоянию. Например, опьянение или потеря ориентации в присутствии других лиц, особенно тех, кто старше и по возрасту, и по социальной лестнице. Впрочем, я надеюсь, что это правило достаточно просто запомнить, и вы все будете вести себя благоразумно, ведь вы же у нас в гостях. Кирк вновь переглянулся со своими спутниками, которые в молчании шествовали рядом с ним. Было совершенно очевидно, что они разделяют его мнение относительно обычаев их новых знакомых. Однако это было внутренним делом инопланетян — их законы. Для Кирка и команды главное было «сохранить лицо», как выразился посол.       Их ввели в богато украшенный зал с уставленными в ряд столами с поистине царской сервировкой. Во главе сидел, несомненно, сам канцлер, который встал, чтобы поприветствовать гостей. Кирка и компанию усадили рядом, предварительно забрав у них все электронные средства связи и всего, что могло нарушить спокойствие трапезы. Скрепя сердце, Джим положил на поднос слуги свой коммуникатор и трикодер, чувствуя себя практически голым.       — Мы вернём вам ваши средства связи сразу же после ужина, капитан, — улыбнулся канцлер. — Просто наш обычай диктует нам воздерживаться от использования отвлекающих средств во время приёма пищи. Мы считаем это невежливым.       Кирк вынужден был согласиться с этим. В общем и целом, вокруг не было ничего подозрительного или того, что так или иначе могло бы угрожать им, и волноваться было в принципе незачем. Впрочем, эта мысль тут же покинула Джима, как только первые блюда стали появляться на столе. Нет, для них действительно было приготовлено настоящее пиршество, и другие гости, которые присоединились к ним чуть позже, ещё раз доказали своим присутствием то, что это было очень важное и хорошо продуманное мероприятие. Но проблема была не в этом. Кирка занимал вопрос, что из этого он мог попробовать, не опасаясь аллергического приступа. Его трикодер унесли, о местной еде он не знал ничего от слова совсем, но игнорировать пиршество, сидя по правую руку от канцлера, он не имел права. Бросив лихорадочный взгляд на Спока, а затем на Ухуру, он понял, что те думали о том же, но не могли ничего поделать в данной ситуации. Джим вздохнул и положил себе на тарелку несколько тёмно-фиолетовых плодов, памятуя о золотом правиле от доктора Маккоя: не есть ничего жёлтого, красного и оранжевого. Скорее всего, чем темнее была еда, тем меньше вероятности анафилактического шока.       К несчастью Джима, канцлер заметил, как осторожно тот ведёт себя за столом, и с ноткой юмора в голосе сказал:       — Вы совсем ничего не едите, капитан. Я надеюсь, ваша сдержанность не исходит из-за страха быть отравленным?       — Ну что вы, канцлер. Благодарю вас за заботу, мы просто проходим период акклиматизации, только и всего. Ваш стол, вне сомнения, выше всяких похвал.       Канцлер улыбнулся.       — В таком случае, я не буду на вас давить. Единственное, на чём я хотел бы настоять, так это чтобы вы попробовали вот этот пирог. Он приготовлен по рецепту моей младшей дочери. Пожалуйста, капитан. Иначе я очень сильно на вас обижусь.       Кирк перевёл взгляд с лица своего собеседника на великолепное произведение кулинарного искусства, стоящее всего в одном футе от него. Канцлер самолично отрезал кусочек пирога. Начинка алого цвета тут же стала кровить на блюдце. Кирк нервно сглотнул, глядя на красную лужицу из сочных ягод.       — Ну же, капитан, попробуйте, — вновь сказал канцлер, теперь уже с большим нажимом в голосе.       — Кусочек пирога моей любимой дочери: неужели я прошу столь многого?       Может быть, всё обойдётся, подумал про себя Джим, беря вилку и цепляя кусочек. Он успел почувствовать лишь нежный вкус ягод, который оттенял карамельный крем, после чего понял, что больше не может дышать.