Без всяких условий

      — Компьютер, свет на тридцать процентов.       Хан уселся на кровати, прислонившись спиной к стене. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться на внутренних ощущениях, вызвав перед глазами пелену голубого света. Сосредоточиться не получалось. А всё из-за размышлений об их вчерашнем вечере.       Всё начиналось так чудесно…       Когда смена подошла к концу, капитан явился к Хану даже быстрее, чем тот ожидал. Наверное, бежал бегом, подумал аугмент, усмехаясь, в тот момент, когда Кирк буквально набросился на него. Они даже не дошли до кровати: Хан прижал его к стене прямо у входа и обработал языком так, что капитан стонал, как шлюха, и выкрикивал непристойности. Потом аугмент разложил его прямо на столике в гостиной, благо, тот был сделан из сверхпрочных материалов, иначе травмы были бы им обеспечены.       Капитан многому научился за то небольшое количество встреч, которое у них было. Теперь аугменту не приходилось сомневаться в том, что Кирк получал удовольствие от их близости. Было ли дело просто в новизне опыта, сказать не представлялось возможным: их любовные игры настолько захватывали самого Хана, что мыслить рационально не было никакой возможности. Настоящим — без сомнения, приятным — открытием для аугмента стало то, что у капитана, похоже, была та самая пресловутая оральная фиксация, и Кирк уже без какого-либо стеснения прибегал к разным трюкам языком.       Они наслаждались друг другом, никто из них двоих уже не пытался отрицать этого. Однако в их близости доминировала всё-таки физическая составляющая. Вернее, нет, не так: их близость исключительно из неё и состояла.       Время сделать следующий шаг и перейти к новому этапу, подумал Хан, когда капитан отдышался после второго оргазма за этот вечер. Они перестелили постель, и Кирк, заняв левую часть кровати, уютно расположился рядом. Его глаза были закрыты, но по темпу его дыхания и трепетавшим векам Хан мог сказать, что капитан не спал.       — Джим?       — М-м-м?       Хан легко прикоснулся пальцами к мочке его уха: так, чтобы это не выглядело с претензией на какие-то чувства с его стороны, а, скорее, лениво.       — На сегодняшний день из всего времени, что мы проводим вместе, больше половины мы посвящаем сексу.       Кирк заворочался, но глаза не открыл.       — А это что, плохо?       Хан усмехнулся, укладываясь так, чтобы иметь возможность поближе наблюдать за лицом капитана. Тот старательно держал глаза закрытыми, но было очевидно, что в его голове роился ворох мыслей.       — Я этого не говорил. Но раз уж мы всё равно в одной лодке, то мы могли бы… Ну, например, узнать друг друга получше?       Джим усмехнулся и перевернулся на спину, закрыв глаза тыльной стороной ладони. Хан по-прежнему не спускал глаз с его лица.       — Обо мне нечего рассказывать. Тем более, я абсолютно уверен, ты и так уже всё знаешь.       — Ну, может быть, не всё.       — Я правда не знаю, что тебе рассказать, — ответил Джим, на этот раз открыв глаза. — Что конкретно тебя интересует?       — Всё. Как насчёт твоей семьи?       Кирк вздохнул и потёр глаза.       — Она вся здесь.       — Ты понял, что я имею в виду, — мягко упрекнул его Хан. — Или у тебя дома всё всегда было настолько плохо, что и рассказать совсем нечего?..       — Ну, как сказать. Я вырос на ферме своего отчима, ублюдка дяди Фрэнка, пока моя маман искала себе приключения в космосе. Мы почти не общались до того момента, как я не угодил в полицию раз так… третий? После этого она, наконец, спустилась с небес на землю, но поняла, что было слишком поздно, чтобы пытаться установить со мной доверительные отношения и как-то повлиять.       — А отчим?       — А что отчим? Я редко помню его трезвым. Думаю, дальше тебе всё должно быть понятно.       — Да уж.       Хан тряхнул головой, припоминая ещё детали из биографии капитана, за которые можно было бы зацепиться.       — Неужели у тебя нет ни одного нормального родственника? Вроде бы есть брат Джордж?       — Был. Был у меня брат, — Кирк снова закрыл глаза, отворачиваясь. — Только его звали не Джордж, а Сэм. Вернее, Джордж — официально, а Сэмом его начал звать я, чтобы как-то отличать от отца. Он был на год меня старше.       — Что с ним случилось? — спросил Хан, уже зная примерный ответ. Тем не менее, он хотел услышать его лично от Кирка.       — Он умер.       — Это было давно?       — Ты поднял не очень приятную тему для разговора.       Хан замолчал, пытаясь упорядочить мысли в голове. Прошло уже достаточно времени с момента смерти брата. Любой бы уже принял то, что случилось. Зачем вся эта драма?       — Я просто хочу лучше понимать тебя. Я ведь тоже готов поделиться с тобой своими проблемами. Я не хочу, чтобы ты думал, что ты должен справляться со всем один.       Кирк молча лежал какое-то время, сосредоточившись на какой-то одному ему ведомой точке на потолке, так что Хан начал уж было думать, что тему с семьёй действительно пора сворачивать, но капитан заговорил вновь:       — Мы с Сэмом были очень близки. Из нас двоих он был ответственным: просто потому, что старшие братья всегда такие. Им всё равно приходится присматривать за кем-то. Конечно, нас объединяло невнимание матери и то, что Фрэнк всегда пил и поколачивал нас обоих. Друзья по несчастью. Мне кажется, сейчас мы были бы лучшими корешами.       — Что с ним произошло?       — Он… В общем, ты же в курсе про Тарсус IV, да? Вот мы и оказались с ним там вдвоём. Я выжил, он — нет. Вот и вся история.       — Как он умер?       — Чёрт возьми, почему ты — из всех вещей — решил спросить меня именно об этом? И тем более сейчас? — внезапно взорвался Кирк. — Нам было хорошо, зачем всё было портить?! Это дела давно минувших дней. Всё закончилось, неужели ты не понимаешь? Почему я должен вспоминать всё это снова?       Хан нахмурился, пытаясь разложить на отдельные составляющие тот клубок чувств, который вдруг образовался внутри у Кирка. Гнев и возмущение совершенно точно преобладали, но откуда там взялся страх, было неясно.       — Прости, Джим. Я совершенно не этого хотел.       — Не этого? — продолжил капитан. Теперь он уже сидел на кровати: напряжённый и хмурый, будто всех приятных минут до этого разговора не существовало вовсе. — А чего именно?       Хан не ответил, ожидая, когда злость капитана уляжется. Негативные эмоции доставляли дискомфорт им обоим.       — Успокойся, пожалуйста. Я всё понял и больше не буду тебя об этом спрашивать.       — О, я непременно успокоюсь, когда ты перестанешь лезть не в своё дело.       Аугмент не стал показывать, насколько неприятно ему было слышать последнее. Он искренне не понимал, чего такого он спросил, что это вызвало подобную реакцию. Видимо, он нащупал какое-то болезненное воспоминание в прошлом капитана, иначе тот бы так не реагировал. В конце концов, даже о своих собственных людях Хан не стал бы говорить с такой горячностью, хотя их судьба была далеко не на последнем месте для аугмента. Кирк же вспылил так, будто все через одного каждый день спрашивали его о брате и о его смерти, заставляя каждый день переживать что-то очень мучительное. Однако, было совершенно очевидно, что к этому разговору капитан готов не был.       — Я в душ, — буркнул Джим, поднимаясь с кровати и оставляя Хана наедине со своими мыслями.       Кирк пробыл в душе явно больше необходимого. Когда же он вернулся, аугмент сделал вид, что уснул, чтобы не смущать капитана, который, казалось, до сих пор пребывал в мрачном расположении духа и какой-то… Панике?       Джим улёгся на край кровати, но думал он о чём угодно, только не об их недавней близости. Правда, в определённый момент Хан задремал, но сон его был краток. Капитан невзначай разбудил его странным бормотанием. Слов было не разобрать, так как Кирк произносил всё это во сне, и то, что ему снилось, явно было не очень приятным. Капитан в панике метался на кровати, так что аугменту пришлось разбудить его: терпеть страх, исходивший от Кирка, становилось всё более некомфортно с каждой минутой. Когда же Джим полностью пришёл в себя и осознал, что это был всего лишь сон, он настороженно спросил у Хана, не говорил ли он во сне, после чего снова отвернулся, всем своим видом показывая, что не хочет, чтобы к нему приставали, и больше уже не спал в ту ночь.       Они дождались утра, лёжа в постели, но ни один из них не сомкнул глаз. Когда прозвенел будильник, Кирк встал, оделся и вышел из спальни, сдержанно пожелав аугменту доброго утра, но не сказав больше ни слова.       Прошёл целый день с того момента, и Хан никак не мог выбросить из головы эту размолвку между ними. Он сидел перед свечой и размышлял, что же было не так с капитаном. Очевидно, существовал какой-то вопрос, который очень сильно волновал Кирка. Но что это могло быть? И кто мог пролить свет на эту загадку?       Аугмент усмехнулся. Был на корабле человек, вернее, не совсем человек, который задолжал ему с тех пор, как они с Кирком соединились. Уж кто-кто, а он-то должен был знать капитана лучше, чем Хан. Пора было потребовать вернуть должок.       Смена Спока не была особенно насыщена событиями. В лабораториях велось несколько экспериментов, которые требовали наблюдения, но в основном не было ничего срочного. Ботаника не была специальностью вулканца, и он с удовлетворением, граничащим с радостью, передал часть задач под наблюдение мистера Сулу, который вызвался ухаживать за некоторыми растениями в свободное от основной работы время.       Теперь же стоял глубокий вечер, и Спок предвкушал провести его с книгой.       Радость, удовольствие… Он мог честно признаться в этом хотя бы самому себе, что действительно испытывает эмоции. Вопрос был в том, как сработаться с ними так, чтобы они не мешали двигаться к намеченным целям, не создавали преград к достижению эффективности и душевного равновесия.       Впрочем, сладить с кратковременными положительными эмоциями было легче, чем с негативными. Размышления о подписании мирного договора с клингонами всё ещё беспокоили его, если не сказать больше. Что уж было думать об органианцах! Эта раса могла — и, возможно, даже представляла — угрозу для всех в этом квадранте, но разговор с Джимом на эту тему пока как-то не задавался. Да и сам тот факт, что договор был подписан не по искреннему и обоюдному желанию Федерации и клингонов, вызывал… Пожалуй, можно было назвать это беспокойством.       Все эти новые неприятности добавлялись к уже существующим, которые тоже не рассасывались сами по себе. Были предметы, над которыми он провёл в медитации несколько ночей, но толку от этого особенно не было. Даже Нийота устала твердить ему, что какие-то вещи случаются в этом мире сами по себе и что в этом нет его, Спока, вины. Но вулканец не был склонен согласиться в этом со своей подругой. Он был виноват: хотя бы в том, что не предупредил Джима, что с древними вулканскими артефактами нужно было вести себя осторожней.       Со временем чувство вины, столь острое в первые дни, стало уменьшаться. Логически Спок уговаривал, умолял себя принять то, что случилось. Не было никакого смысла продолжать казнить себя за то, что капитан обрёл ментальную связь с человеком, который стал причиной его смерти и которого ненавидел. И всё же… Отчасти именно из-за его, Спока, непредусмотрительности случилось то, что случилось. Жизнь его друга была… ну, не то, чтобы разрушена, но она безвозвратно и непреодолимо текла теперь по другому руслу.       А если принять во внимание тот факт, что Джиму всегда нравились женщины…       Спок внутренне содрогнулся. Несмотря на скабрёзности других членов экипажа относительно типично вулканских слишком изящных пальцев и ухоженного внешнего вида, гомосексуальные союзы на Вулкане имели место крайне редко, ведь они были в высшей степени нелогичны. Спок даже не знал ни одного такого случая лично, только читал о том, что они якобы существовали когда-то в древности. Разумеется, всё это больше напоминало легенды, чем реальность.       Тем не менее, Спок не мог и помыслить, что, допустим, завтра его семейство представило бы перед ним человека его же пола, с которым ему отныне и впредь предстояло делить кров и… всё остальное. Невозможно, как Джиму удалось принять это?       Kaiidth, вновь повторил он про себя. Джим должен меня ненавидеть за то, что случилось. Но он слишком благороден и великодушен, и от этого мне ещё горше. Если бы я мог как-то изменить произошедшее! Если бы только мог помочь!       Он не заметил, что так и не сел за книгу. Нужно больше концентрации, сердито пожурил он себя и взял с полки увесистый том. Бумажные книги настраивали его на мирный лад и внушали определённое спокойствие.       Звонок в дверь нарушил его планы. Подавив всплеск удивления и возбуждения, вулканец поднялся с кушетки и нажал на кнопку у двери, гадая, кто бы это мог быть в такой час. Он рефлекторно сделал шаг назад, когда увидел фигуру Хана, решительно обозначившуюся в проёме.       — Мистер Спок. Прошу прощения, что явился к вам без приглашения на ночь глядя. Я надеюсь, что я не сильно отвлёк вас и что ещё не очень поздно.       Сказать по правде, Спок в некотором смысле стушевался. Он совершенно не был готов к тому, что их вынужденный член экипажа посетит его так поздно, да ещё и станет этот визит извиняться. Тот факт, что Хан явился без предварительного предупреждения, обескураживал ценящего приватность вулканца не меньше. Наверное, в связи со всеми этими причинами Спок без малейших раздумий сказал:       — Вовсе нет, мистер Сингх. Вы не доставили мне никакого беспокойства. Я просто читал.       — Я могу войти?       — Разумеется.       Спок отступил в сторону, пропуская аугмента внутрь. Насколько он помнил, это был их первый личный разговор за всё то время, что Хан служил на корабле в новом качестве. И уж точно это был первый раз, когда аугмент явился к нему прямо в каюту. Интересно, с чем же он пришёл? Спок был заинтригован даже больше, чем раздражён тем фактом, что его личное пространство нарушили столь бесцеремонно.       — Я так понимаю, ко мне вас привело не праздное любопытство?       — Вы всё правильно понимаете, — улыбнулся Хан, усаживаясь за столик.       Вулканцу ничего не оставалось, кроме как расположиться напротив. С самого начала Хан задал темп их встрече, и это, даже несмотря на интригу, представлялось довольно неприятным.       — Я хочу ещё раз принести извинения за поздний визит без предупреждения, — повторил аугмент. — Действительно, я явился к вам не без причины. И, я думаю, вы должны хорошо понимать, какое именно дело привело меня к вам.       — Это связано с Джимом? — уточнил Спок, уже заранее зная ответ.       — Разумеется. Дело в наших с ним отношениях.       Вулканец в непонимании склонил голову набок.       — Я боюсь, у меня по-прежнему нет знаний о том, как разорвать вашу связь, если вы об этом. Я…       — О нет, — прервал его Хан, и вновь с лёгкой улыбкой. — В этом нет никакой нужды, мистер Спок. Уверяю вас, у нас с… Джимом всё прекрасно. Насколько это может быть на нашем этапе, разумеется. Мы адаптируемся ко всему новому. И иногда это крайне приятный опыт, поверьте.       Спок приподнял бровь. Ему было не совсем ясно, к чему клонит аугмент. Уж не к тому ли, что он спит с его капитаном? Но Спок точно не хотел знать об этом никаких подробностей.       — Я рад, что у вас прогресс, — осторожно ответил он. — Но чем я могу вам помочь, в таком случае?       — Я просто хотел узнать кое-что у вас как у вулканца. Любопытно то, что мы с Джимом чувствуем эмоции друг друга. Это невозможно скрыть, от этого некуда бежать. С этим приходится лишь мириться, так как тем, чем живёт он, вынужден жить и я. Причём, с течением времени это только прогрессирует. Я уверен, что теперь я чувствую его ярче и полнее, чем, скажем, ещё две недели назад.       — Интересно, — вставил Спок, заинтригованный. — Значит, эмпатические способности, в зачаточном состоянии существующие у представителей вашего вида, можно развивать. Это даёт мне возможность предположить, что со временем у вас разовьётся и телепатическая связь. Так случается со всеми вулканскими парами.       Теперь, кажется, была очередь Хана удивляться.       — Видите ли, мистер Сингх, Джим — мой лучший друг. И мне не безразлично то, что происходит с ним. Мысль о том, что я отчасти виноват в том, что случилось с вами обоими… С ней не так-то просто ужиться. Поэтому я провёл довольно много времени, изучая природу вашей ментальной связи.       — Да? И как, поиски привели к результату?       — Вообще говоря, нет, — ответил Спок. — Чудесного лекарства от неё я не нашёл, как я уже сказал.       — Тогда, возможно, вы прольёте свет на какие-то моменты из биографии Джима? — с вежливой улыбкой спросил Хан. — Разумеется, исключительно для того, чтобы я лучше понимал его. Мы ведь теперь вместе.       Сказать по правде, Спок совершенно не ждал подобной просьбы. Факты из биографии Джима? Но какие? Зачем? Что могло быть такого, чего Хан не мог спросить у самого Кирка?       — Я правда не знаю, чем я тут могу помочь, — настороженно ответил вулканец. — Почему бы вам самому не спросить у Джима всё, что вас интересует? Он, как правило, очень открытый и честный и готов поделиться абсолютно всем.       — Ну, вот в этом вы не правы.       Спок ничего не ответил, ожидая услышать от аугмента больше.       — Не волнуйтесь, мистер Спок, я не собираюсь выведать у вас ничего такого, что бы навредило нашему золотому капитану. Моя цель как раз заключается в том, чтобы помочь ему — и нам обоим, разумеется — наладить более комфортное существование друг с другом. А для этого мне нужно прояснить, скажем так, некоторые моменты из биографии Джима.       — При чём же тут я?       — При том, что вы его близкий и давний друг, — улыбка Хана стала ещё шире и приторней, — и можете знать что-то, чего не знаю о нём я. Видите ли, личное дело представляет нам очень скудные сведения о человеке.       Споку совсем не нравилось, куда шёл этот разговор. Это было очень похоже на Хана — выведать что-то исподтишка. Не исключено, что делал он это в каких-то своих, лишь ему ведомых целях, и их с Кирком совместное благополучие было тут ни при чём.       — Некоторые факты являются тайнами частной жизни Джима, и я не могу разглашать их вам при всём желании.       Хан усмехнулся, откидываясь в кресле.       — Да ладно вам, мистер Спок. Бросьте. Я был не прав, когда сказал, что вы не в состоянии преступить правила. Вы в состоянии, и ещё как! Пожалуйста, сделайте ещё милость: расскажите мне пару фактов из этой, как вы говорите, частной жизни Джима. Поверьте, никому от этого хуже не будет. Данная информация останется лишь моей, и я буду использовать её только во благо.       Спок нахмурился.       — Вам лучше задать интересующие вас вопросы самому Джиму. Отвечать на них или нет, будет его выбором.       Наступила пауза. На какое-то мгновение Спок было подумал, что проявил достаточно настойчивости и аугмент вынужден будет уйти, но не тут-то было. Изящным движением Хан закинул ногу на ногу, приняв совсем уж хозяйский вид. В его, Спока, каюте!       — Мистер Спок, я вижу, что по-хорошему вы не понимаете. Что ж, давайте начистоту. Я правда не хочу расшатывать наше с вами и без того хлипкое перемирие. Тогда давайте поговорим вот в каком ключе. Частной жизни, о которой вы так печётесь, наш капитан лишился исключительно благодаря вам. Мы с капитаном Кирком не чужаки, так как попали под влияние вашего артефакта с вашей же подачи. Вы так или иначе несёте ответственность за то, что произошло с нами. И вы теперь должны и расхлёбывать этот суп с нами вместе.       Ублюдок, чуть было не высказал Спок Хану вслух, но сдержался. Аугмент без труда раскусил его: нащупав слабое место, он теперь давил на него без зазрения совести!       — Мне удалось убедить вас, мистер Спок?       Вулканец сглотнул, пытаясь совладать с эмоциями.       — Ваши аргументы… убедительны, мистер Сингх. Я постараюсь ответить на ваши вопросы, если у меня будет, что ответить на них.       — Прекрасно, — кивнул Хан. — Я также надеюсь, что наш разговор останется исключительно между нами. И что впредь я смогу к вам обращаться за разъяснением каких-либо деталей из биографии капитана.       — Да. Задавайте ваши вопросы.       Вулканец проклинал себя за то, что поддался на шантаж аугмента, но поделать с собой ничего не мог: чувство вины, над преодолением которого он работал все эти недели, вспыхнуло с новой силой, как только Хан вновь упомянул о роли Спока в произошедшем.       — Известно ли вам что-либо о каких-то проблемах Джима, о которых он не любит рассказывать? Возможно, что-то семейное?       Спок внутренне перевёл дыхание. Ему казалось, что это вполне невинный вопрос, на который он может ответить, не нарушая конфиденциальности или чего-то ещё в этом роде. Он был удивлён ещё больше, когда Хан начал спрашивать его о смерти брата Кирка и об их взаимоотношениях. К счастью для Спока, здесь вулканцу сказать было практически нечего.       — Что произошло на Тарсусе IV? Почему Кирк отказывается говорить об этом?       Вот это был уже вопрос с подвохом. Но и на этот раз старпому повезло.       — Джим никогда не рассказывал мне про Тарсус IV. Я не обладаю данными о том, что конкретно там случилось, так как информация была засекречена руководством Звёздного флота. Я знаю лишь, что опыт был очень травматичен для капитана. Он потерял там своего брата.       — И вы даже не пытались понять, что именно там случилось?       — Нет.       — Он же ваш друг, — прищурившись, сказал Хан с плохо скрываемым презрением. — Вы не считаете, что какие-то события того времени до сих пор могут беспокоить Джима?       — Мы, вулканцы, уважаем право на частную жизнь. Я не сую свой нос не в своё дело, в отличие от вас, мистер Сингх. Если бы Джим посчитал нужным, он бы давно уже рассказал мне о том, что там произошло.       — Что стало с губернатором Кодосом, виновником трагедии на Тарсусе? Или об этом вы тоже ничего не знаете?       — К сожалению, нет. Только то, что он до сих пор в розыске.       — А как Джим вообще оказался на этой богом забытой планете, он вам тоже не рассказывал? И как долго после всего произошедшего он приходил в себя?       — Я боюсь, что мы не обсуждали с ним этого.       Лицо аугмента будто окаменело. Он явно рассчитывал получить от Спока большее, когда шёл сюда. Вулканец не без злорадства отметил про себя, что пока Хану не удалось выведать ничего такого, за что Споку было бы стыдно. Хан встал из-за стола, и старпом тоже. Чувствуя триумф, он направился к выходу вместе с аугментом. Развернувшись у двери, Хан, с сожалением в голосе, произнёс:       — Что ж, мистер Спок, вы оказались очень упрямы. Вижу, сегодня мне с вами не сладить. То ли вы действительно крепкий орешек, то ли просто такой плохой друг, которому плевать на душевное благополучие Джима. Вы ненавидите меня, и я даже не против этого. Просто досадно, что вы, видимо, считаете для меня хорошим наказанием наблюдать кошмары Джима каждую ночь. Жаль только, что он сам не знает о вашем равнодушии. Он бы точно поменял к вам своё отношение после этого.       Хан нажал на кнопку выхода у двери, и створки разъехались в стороны, но Спок не дал аугменту выйти из каюты. Вцепившись Хану в плечо, вулканец сократил между ними расстояние, приблизив своё лицо к лицу Хана так, что лишь несколько дюймов отделяло их друг от друга.       — Я не потерплю, чтобы ты разговаривал со мной в таком тоне. Ты, убийца моего лучшего друга!       Хан презрительно дёрнул плечом, делая шаг назад.       — Прекрасно, мистер Спок. Я аплодирую стоя. Что-нибудь ещё?       — Да, — вулканец внезапно почувствовал, как на него навалилась усталость. — Да. Я не смог ответить на многие вопросы. Но я знаю того, кто сможет. Он прожил с Джимом всю жизнь.