Без всяких условий

      Гэри не спалось уже третьи сутки.       Обычно для него не составляло труда заснуть и проснуться к нужному времени, но в последнее время чувство неясного беспокойства всё время давало о себе знать слабым трепетом где-то на задворках сознания.       От размышлений его отвлёк звук звонка. Джим, подумал он про себя, ожидая вестей от Кирка, так как они уже давно не общались лично, и Гэри будто бы чувствовал, что нужен другу. Но на этот раз молодой Митчелл ошибся: звонила мать.       — Рада видеть тебя, дорогой! Совсем не звонишь.       — Было много дел, мам. Ты же знаешь, работа на корабле никогда не заканчивается, — Гэри принялся перечислять всё, чем он занимался в последний месяц. С особым трепетом он упомянул доктора Денер и её статью про псионике.       — Она такая глубокая и такая… содержательная. Невозможно оторваться было.       — Впервые слышу, чтобы кто-то называл женщину содержательной, — возразила Аннабель, так что Гэри не знал, хмуриться ему или смеяться.       — Я вообще-то про статью, а не про Элизабет, мам.       — Ах, так её зовут Элизабет!.. И давно вы встречаетесь? Ты говоришь, она тоже психиатр? А расскажи мне…       Они продолжили шутить про интрижку Гэри с его новой приятельницей, и он с трепетным удовольствием осознал, что ждёт встречи с этой девушкой не только из-за её научной работы, которая, естественно, касалась его особых способностей. Хотя и эту тему он не преминул обсудить с Аннабель, ведь ему было, чем похвастаться. Недавно он научился ставить кружку на блюдце одной лишь силой мысли. Правда, он пока мог тренироваться лишь с пустой кружкой (полную он всегда умудрялся пролить), но это мало тревожило Гэри. Было очевидно, что в занятиях наблюдался прогресс, и регулярность тренировок очень способствовала этому.       — Гэри, расскажи мне, как дела у Джима, — внезапно попросила его Аннабель. — Что-то давно от него нет вестей. У него всё в порядке?       — Вполне. Наш капитан наслаждается обществом своей пассии, хотя периодически их отношения штормит. Милые бранятся — только тешатся, — Гэри был убеждён в том, что говорил.       — То есть, ты хочешь сказать, что Хан в курсе болезни Джима?       Убеждённость в голосе матери заставила Гэри вздрогнуть. Всё это время, что они разговаривали, он раскачивался на стуле, рисуя воображаемый узор пальцами на столе и переводя взгляд с одного предмета в комнате на другой. Лишь иногда он поглядывал на монитор, чтобы убедиться, что чуть запаздывающее изображение матери всё ещё на месте.       — Ну… Вообще-то… Нет. Насколько мне известно, он ему не говорил.       Аннабель на какой-то момент зависла. Гэри даже показалось, что возникли проблемы со связью, но дело было совсем не в этом.       — Мам? Ты ещё тут?       — Да, разумеется.       — Извини, я просто подумал, что связь снова глючит. Я…       — Гэри, как так получилось, что партнёр Джима не в курсе его проблемы? Я знаю, милый, я должна его об этом спрашивать, но он не выходит со мной на связь, и мне это не нравится.       — Мне тоже это всё не нравится, мам, — вздохнул Гэри, наконец, усевшись прямо и глядя в камеру. — Но это их дела. Я не должен влезать. Не могу же я сам прийти к Хану и всё рассказать ему.       — Да. Но на Джима-то ты можешь повлиять?       — Да пытался я, — с ноткой нетерпения в голосе ответил Митчелл. — Но у меня ничего не вышло.       — Значит, пытайся лучше, сын. Джим должен понять, что ему нельзя оставаться в одиночестве. Убеди его. Я знаю, никто не сможет сделать этого лучше, чем ты.       Гэри с сомнением покачал головой.       Внезапно изображение на экране дёрнулось и замерло.       — Мам?       Он прикоснулся к экрану, пытаясь понять, что случилось и ругаясь про себя на плохое соединение, но теперь изображение исчезло вовсе. Компьютер совсем вырубился, и экран был теперь абсолютно чёрным.       — Да что ж такое, — пробормотал Митчелл, нажимая на кнопку загрузки, но она не сработала. Он ещё пару раз нажал на кнопку, но компьютер никак не желал включаться. В растерянности Гэри бросил взгляд на планшет, взял его в руки и обнаружил, что тот тоже вырубился. Кажется, отказ электроники принимал массовый характер. Озадаченный,       Митчелл попытался связаться с инженерным:       — Инженерный, ответьте! Инженерный!       Но даже этот вызов не был отправлен. Недоумевая, Гэри встал и направился к выходу из каюты, но какая-то неведомая сила остановила его. Прозрачная пелена сияющего фиолетового света взялась из ниоткуда и прошла сквозь всё пространство — сквозь Гэри. Он даже не смог осознать, сколько времени длилось это наваждение. Секунды? Минуты? Целый час? Будто что-то — кто-то? — разрезал пространство их корабля гигантским прозрачным ножом, пытаясь понять, что же за начинку содержит в себе «Энтерпрайз», и исчез так же внезапно, как и появился.       Гэри открыл глаза и часто заморгал. Только теперь он осознал, что видел всё в каком-то странном свете. Словно бы он надел линзы, позволявшие ему смотреть на мир по-особенному. Вот, например, компьютер: он только что выключился. Нужно его запустить.       Не успел Гэри подумать об этом, как монитор загорелся, инициировалась программа запуска. Молодой штурман аж подскочил от неожиданности. Он же ничего не делал! И с чего это электроника так чудит сегодня?       В растерянности он огляделся вокруг. В его комнате царил беспорядок, которым он собирался заняться вот уже целую неделю, но никак не находилось времени и желания. Однако, сколь ни незначительна была мысль об этом, Гэри в шоке дёрнулся ещё раз, увидев, как кровать сама себя застелила, а грязные вещи полетели в корзину для белья. Он открыл рот и тут же закрыл его, пытаясь осмыслить, что только что произошло.       — Капитан? Нам удалось опознать обнаруженное записывающее устройство.       Джим дёрнулся и резко заморгал. Ухура выжидающе смотрела на него, протягивая ПАДД.       — Что? Простите, лейтенант, я что-то… Я отвлёкся.       Я заснул, чёрт возьми, с досадой подумал он, чувствуя себя совершенно неловко под взглядом Ухуры. Молодая женщина явно сомневалась в том, что он только что сказал. Отвлёкся, сидя в кресле и ничего не делая.       Шёл лишь второй час альфа-смены, и Джим никак не мог сосредоточиться на деле. Раньше ему без проблем удавалось перебороть это противное состояние, которое возникало каждый раз после бессонной ночи, но не теперь. Очевидно, возраст всё же даёт о себе знать. Ну или ещё что-то.       Всё утро, будучи в душе и за завтраком, Кирк размышлял об их с Ханом отношениях и о том, что аугменту удалось всколыхнуть в нём давние страхи. То, что Хан обладал невероятной проницательностью, не было для Джима сюрпризом. Он просто злился на то, что его партнёр — чёрт, к этому просто невозможно привыкнуть — так сильно стремится вникнуть во все детали его, Кирка, прошлого. И дело было даже не в том, что Джим так уж не хотел делиться с аугментом своими проблемами. Скорее, он сам настолько боялся вновь столкнуться с воспоминаниями, что проще было огрызнуться на Хана, попытаться побольнее ужалить его грубым словом, чем просто открыто признаться в том, что у него есть проблема.       Он же сверхчеловек. Он лучше тебя. К чему ему знать о твоих слабостях? Неужели ты серьёзно можешь хотеть открыться перед ним? Ты же самозванец. Ты не только получил своё место здесь по протекции адмирала Пайка. Всё ещё хуже. Ты так и не научился соответствовать. Столько людей погибло из-за тебя в Сан-Франциско! Столько невинных жизней! Ты мог бы всё это предотвратить. Ты мог бы предотвратить Тарсус. Ты мог бы спасти…       Заткнись, чуть было не сказал себе Кирк вслух, сжимая кулаки. Ещё до всей этой истории с Ханом Джим буквально гордился собой и своими успехами с Аннабель. Ему удалось, наконец, заткнуть этот проклятый голос внутри себя. Этот вирус, который разъедал его разум, обесценивал его успехи и делал его настолько несчастным, что он мог часами не вставать с кровати и днями не выходить из своей комнаты. Конечно, иногда было хуже, иногда — лучше, но в целом у него был прогресс. Ему казалось, что он справляется. Но он был не прав.       Стресс является известным триггером в подобных ситуациях. Но с его, Джима, работой без стресса никак нельзя было обойтись. Со временем, правда, он научился управляться с делами на корабле — не без помощи матери Гэри, конечно. И вот теперь оно снова началось.       Конечно, Хан не знал и не должен узнать, насколько слаб и уязвим его партнёр. Кирк боялся этого момента как огня и именно поэтому так сильно сопротивлялся совместным ночёвкам. Если бы всё ограничивалось только сексом!.. Но нет.       Джим почти не спал в их первую совместную ночь. А после того, как аугмент стал задавать неловкие вопросы, Кирк с досады чуть ли не на стенку полез. Зачем, зачем тебе нужно знать всё это? Я сам хотел бы об этом забыть…       Джим давно уже научился разговаривать со всякого рода врачами и советниками. Он знал, каких вопросов ожидать, да и Аннабель здорово поднатаскала его. Он научился врать и изворачиваться так, что и комар носа не подточил бы, но вот своё собственное подсознание, он знал, он обмануть не сможет. Поэтому он никогда и ни с кем не оставался на ночь. Спал он всегда строго в одиночестве, так как знал наверняка, что если ему что-то приснится и он будет болтать во сне, то вопросов потом будет — не оберёшься.       Разумеется, настойчивые допросы Хана о семье спровоцировали один из его давних снов.       Белая плесень повсюду. Белая пыль липнет к одежде и оседает на коже, едва ты прикасаешься к любому предмету, на котором она есть. Растения, на которые попадает плесень, вскоре начинают сохнуть, а их плоды сморщиваются и загнивают, как лицо древней старухи. Белая пыль покрывает все поля, простирающиеся от горизонта до горизонта, дороги и деревья. Кажется, что из-за неё трудно дышать. Он бредёт по тропинке, стараясь ступать так, чтобы оставлять на земле как можно менее очевидные следы. За ним ведь могут погнаться охотники. Правда, все собаки давно уже сдохли с голоду, и людям Кодоса не удастся быстро найти его. Он не сдастся им так легко. Но эта чёртова пыль!.. Если бы только он мог перелетать с места на место, не оставляя следов!.. Если бы только мог добыть еды себе и остальным! Он ведь не ел уже сколько? Пять дней?..       Джим проснулся от того, что аугмент тряс его за плечо, и тут же в ужасе осознал, что мог сболтнуть во сне чего лишнего. Он трусливо убежал из комнаты Хана к себе, желая лишь одного: чтобы никто не видел его в моменты слабости. Сон-воспоминание заставил его желудок пульсировать в болезненных голодных спазмах, и в такие минуты Джим не мог рационализировать, были ли эти спазмы вызваны настоящим голодом или голодом его внутреннего зверя. Он тайком пробрался в камбуз и смёл там столько еды, сколько мог унести, так, чтобы это никто не видел, после чего он вновь вспомнил Тарсус, и белую пыль, и худые грязные лица голодных детей, о которых он должен был заботиться. Чувство вины и ненависти к себе уже по привычной схеме подкатило к горлу и заставило его выплеснуть всё назад, но не сразу. Наказывать себя нужно было неторопливо, основательно. Чтобы не забыть, каково пришлось им всем тогда. Им всем, чья жизнь зависела от него. Всем, кто уже не мог жить, потому что не мог есть. Только он выжил, и ему надо было за это нести епитимью.       …И вот теперь Кирк сидел в капитанском кресле, измученный утренним перенасыщением, бессонницей и рвотой, не в силах понять, что происходит вокруг, желая лишь одного — забыться хотя бы на время.       — Капитан, я расшифровала записи, — Ухура по-прежнему настойчиво взывала к нему. — Это телеметрия с корабля «Вэлиант». Довольно неожиданно, не правда ли?       Наверное, Ухура действительно обладала повышенным коэффициентом эмпатии, потому что она отвлекла его как раз вовремя, чтобы он не начал уплывать в эту неизмеримую бездну, куда в буквальном смысле слова не ступала нога человека, но где периодически блуждал его разум. Нийота, очевидно, каким-то шестым чувством ощутила приближение рубежа и отвлекла капитана как раз в нужный момент. Кирк зажмурился и тут же переключился на дело.       — Действительно, лейтенант. Ведь насколько я помню, «Вэлиант» пропал без вести чёрт знает когда.       — Двести лет назад, капитан, — ответил Чехов, который всегда всё знал точно.       — Записи повреждены, но мне уже удалось расшифровать большую их часть, — вновь продолжила Ухура. — Здесь содержится бортовой журнал капитана и ещё кое-какие записи. Вам следует взглянуть. Возможно, это прольёт, наконец, свет на причину исчезновения корабля.       — Да, кажется, это прямо-таки находка века. Спасибо, Ухура. Ты проделала большую работу.       Джим с благодарной улыбкой посмотрел на Нийоту, и та улыбнулась в ответ. Будто она точно знает, от чего только что спасла меня.       — Я просмотрю записи, после чего приму решение относительно дальнейшего курса полёта.       Кирк открыл документ и сосредоточился на записях. Всегда было приятно заняться реальным делом, чтобы отвлечься от собственных невзгод. Первые страницы капитанского журнала тут же заставили его позабыть обо всём на свете. Внезапно фраза «куда не ступала нога человека» приобрела совершенно конкретное значение, и место это находилось отнюдь не на задворках его сознания, как они решили вместе с Аннабель. Место это в буквальном смысле существовало в нескольких парсеках от них самих, в тех координатах, где — судя по записям — и исчез «Вэлиант».       Не исчез. Он был ликвидирован по приказу о самоуничтожении, отданному его собственным капитаном.       Кирк провёл рукой по лицу. Разгадка о том, что случилось с пропавшим звездолётом, должна была быть совсем близко, если судить по записям лога. Но что послужило причиной трагедии?..       Он не успел прочитать и половину записей, когда корабль содрогнулся, и сияющая сине-фиолетовая пелена будто прошла сквозь пространство. Кирк вскрикнул от резкой боли в голове, которая прекратилась так же внезапно, как и началась. Чувство было такое, будто его огрели по затылку чем-то тяжёлым, и на мгновение он перестал ощущать ход времени. Наконец, он огляделся вокруг и увидел, что офицеры мостика пребывали тоже не в лучшем состоянии, но все вроде бы были живы. Больше всех досталось Ухуре: у неё обильно шла носом кровь, и Спок старался поддерживать её в сидячем положении.       Чехов пытался отдышаться: очевидно, его швырнуло на панель управления с такой силой, что он здорово ударился. Остальные были не лучше, но при аварийном освещении сказать наверняка было трудно.       — Инженерный, отчёт, — хрипло скомандовал Кирк. — Медотсек, пришлите на мостик бригаду и доложите обстановку.       — Капитан, доклад из инженерного. Мы встали. Транспортёр не работает. Варп-ядро тоже повреждено. Сказать точнее пока не могу, но лететь в ближайшие часы мы вряд ли сможем. Системы жизнеобеспечения пока функционируют, но нам пришлось подключить аварийное питание.       — Восстанавливайте пока основное, а затем займитесь варп-ядром. Мистер Спок, есть информация по поводу того, через что мы прошли?       — Нет, сэр. Какой-то энергетический барьер, очень сильный. Возможно, именно он и стал причиной…       — …проблем на «Вэлианте»? Я тоже об этом подумал. Давайте пока решим основные задачи. Доктор Маккой, как у вас там дела? Скоро ли ждать медиков?       — Медотсек на связи, капитан. Было бы лучше, если бы все, кто в состоянии идти, сами бы спустились к нам. У нас много раненых и девять погибших с пятнадцатой палубы.       Твою мать, чуть не высказался Кирк, чувствуя, пытаясь подавить приступ паники. Девять — это предварительная цифра, ведь так?.. Внезапно ещё одна мысль озарила его, и теперь уже он запаниковал по-настоящему:       — Доктор Маккой, Хан у вас? В каком он состоянии?       — Мистер Сингх оказывает помощь на пятнадцатой палубе, капитан. С ним всё в порядке.       Джим медленно выдохнул, чувствуя, как ужас отступил. Ты был бы уже мёртв, если бы с ним что-то случилось, и почувствовал бы, если бы он был тяжело ранен, тут же участливо подсказало подсознание, но, как это часто бывает, разумные мысли не всегда приходят первыми. Кирк встал и, стараясь не делать резких движений, помог подняться Чехову со своего места. Все, кто мог относительно адекватно функционировать, начали помогать пострадавшим, и каждый старался отвлечься от мысли о том, что они оказались на краю галактики, и помощи в случае чего было ждать неоткуда.       Поздравляю, капитан. Снова жертвы и снова из-за твоего неверного — в который уже раз — курса. И как ты вообще живёшь после этого?       Заткнись, чуть было не заорал вслух Кирк, взваливая на себя Чехова. Сначала надо сделать дело!