[Janet Suhh — In Silence] https://vk.com/audios115755283?q=in%20silence%20janet%20suhh
В мире принято считать обман чем-то плохим, но, я думаю, порой он может быть во благо. Все зависит лишь от перспективы восприятия. Если обман вскроется, он закономерно будет считаться чем-то ужасным и немыслимым. Но если он останется тайным, и обманутый не узнает ничего? Я бы все отдал, чтобы оставаться в неведении. Моя жизнь была спокойной, мирной и беззаботной. И я планировал прожить в этом мире еще долго, отдаваясь обычной повседневности обеспеченного, полного развлечений существования. Но стоило обману раскрыться, как все мое представление о будущем разбилось, и я остался один на один с реальностью, в которой мне была уготована жизнь во лжи, опасности и крови. Иногда я на самом деле думал, как было прекрасно тогда, когда мои руки еще были чисты, а жизнь, хоть и не была примером праведности и скромности, но хотя бы не напоминала дешевый боевик 90-х. Я вырос с другим представлением будущего. Возможно, если бы мне изначально готовили такую судьбу, она бы мне так не претила. Но история не терпит сослагательного наклонения. Все мое естество на самом деле ненавидит то, что мне приходится делать и чем приходится жертвовать. Сотрите мне память, верните меня на пять лет назад и никогда не рассказывайте мне всего этого. Оставьте меня в блаженном неведении богатенького избалованного мальчика, чья единственная забота и волнение — это девушка с острым языком. Нацу Драгнил.
***
Нью-Йорк встретил их проливным дождем, и Люси уловила в этом иронию. Ведь улетали они из солнечного Лондона. — Надеюсь, ты не веришь в знаки, — усмехнулась Мизу, подняв голову. По навесу били крупные капли дождя, а небо затянули темные свинцовые тучи. Люси промолчала, лишь крепче перехватив сумку. Женщина арендовала машину. Небольшой неприметный минивен. И, уложив сумки в багажник, они выехали, направляясь из аэропорта имени Джона Кеннеди на Манхэттен. Водолей рассказала, что в каждом городе у Зодиаков были свои тайные квартиры, где они хранили все самое нужное: наличку, оружие и маскировку. — Нью-Йорк, — проговорила Водолей, когда они ехали по магистрали, — это сосредоточение преступного мира. Здесь расположен центр всех самых лучших наемников, здесь обитают самые богатые и влиятельные люди и здесь находятся самые обширные мафиозные кланы. Люси слушала ее вполуха, больше увлеченная открывающимся пейзажем. Она смотрела за размытым очертанием подступающего города сквозь бьющие о стекла машину капли дождя. Город казался больше, выше и неприступней. Можно ли было начать испытывать клаустрофобию среди небоскребов? — Если мы хотим узнать больше о местоположении Джудо, нужно хорошенько постараться, — продолжала женщина. — Я, конечно, потяну за пару ниточек, но здесь без Ночи нельзя будет обойтись. Они не помогут нам силой, но вполне могут снабдить нужной информацией. В конце концов, именно они были все время с Нацу в то время, как Зодиаки в основном были разбросаны по миру. — Почему ты уверена, что они нам помогут? Водолей пожала плечами. — Я не уверена, но будем уповать на старую дружбу, — усмехнулась она. — В крайнем случае всегда можно договориться. Зодиаки еще на кое-что способны, и Ночь это понимает. Мы им небольшую услугу, они нам информацию. — Я думала, что Зодиаки больше не вместе, — удивилась девушка. — Да, но мы все еще готовы помочь друг другу. В конце концов, нас связывает двадцатилетняя связь. Такое в нашем мире кое-что да значит, — улыбнулась Водолей. — Для Стинга все должно выглядеть так, как если бы мы серьезно взялись за их задание. Нельзя, чтобы они заподозрили, что мы копаем под Акнологию. Для начала встретимся с Ночью, выясним стандартную информацию о Нацу как о главе Ночи. Потом плавно сведем разговор к Эдо. Люси вновь перевела взгляд на проносящиеся перед глазами высотки и погрузилась в раздумья. Квартира Водолея была расположена в элитном районе Верхнего Ист-Сайда с чистыми улочками, резными балюстрадами и аккуратно подстриженными деревцами. Люси, которая представляла менее шикарную картину, чуть опешила, но постаралась не подавать вида. Однако Мизу и так все поняла, добродушно улыбнувшись: — Мы тянули жребий. И мне как всегда повезло, — она усмехнулась. — В отличие от Близнецов. Квартира внутри была аккуратной, светлой с большими окнами и просторными комнатами. Мизу деловито прошла вперед, бросив сумки на пол, и сразу достала прибор, с помощью которого начала проверять квартиру на жучки. — Апартаменты охраняются по самому высшему классу, — крикнула она с верхнего этажа. — Но лишний раз проверить никогда не помешает. Люси скинула свою ношу и медленно прошлась по гостиной. По окнам били капли дождя, на стенах играли тени, и она тяжело вздохнула, чувствуя на сердце непонятную ей тоску. Хоть в квартире было тепло, она еще никогда не чувствовала себя настолько замерзшей. Сев на диван и прислушавшись к стуку дождя и шагам Водолея, Люси, одолеваемая накатившейся хандрой, достала из сумки небольшой айпэд. В нем не было ничего необычного, за исключением того, что прислан он был ей из Клиники Святого Иосифа. Люси помедлила, набираясь духу, и наконец включила его. Она уже включала его и знала, чего ей стоило ждать. Прямая трансляция прямиком из одного из убежищ Акнологии. Небольшая камера с мягкими стенами, кроватью, санузлом и умывальником. И посреди этой комнаты ее отец. Он вел себя тихо, обычно просто лежал на кровати или медленно бродил по камере. С ним ничего не делали, лишь приносили еду или заходили, чтобы проверить его состояние. Стинг выполнил свое обещание. Она могла видеть в реальном времени, что с ее отцом хорошо обращались, и Люси периодически включала трансляцию, чтобы посмотреть на его лицо и набраться сил. Все это не зря. Все это не зря. Возможно, если она повторит это еще тысячу раз, то странное чувство в груди окончательно исчезнет.***
[IAMX— Look Outside ] https://vk.com/audios115755283?q=Look%20Outside%20(HTGAWM%20Ost)%20IAMX
Обман может служить оружием против чужих, но никогда — против своих. Ложь — это самый лакомый кусочек для того, кто собирает информацию. Люди настолько примитивны. Они обманывают своих друзей, родственников, партнеров и самих себя. Обычно люди врут, чтобы скрыть что-то, защитить кого-то, извлечь выгоду, выставить себя в наиболее приемлемом свете. Человек, который умело лжет — может править империей. Но человек, который знает об этой лжи и располагает нужными доказательствами… Ох, как назвать того, кто правит императором? Я поощряю ложь. Пусть люди лгут! Пусть продолжают погрязать в этом, и чем ужаснее будут их грехи, тем изощрённей будет вранье. Я же буду всегда где-то рядом, чтобы в нужный момент прийти и потребовать плату за мое знание. А уж оно стоит много. В одном я лжи не приемлю. Моя семья мне не врет, и я отвечаю ей тем же. Ведь ложь — это гниль, а гниль — первый предвестник конца. Акнология.
***
В поместье было тихо. Привычная тишина воскресного вечера, разрываемая лишь шумом дождя за окном и треском огня в камине, была разорвана громогласным возгласом вошедшей в гостиную женщины: — Хартфилия прибыла в город! Акнология вздрогнул, отвлеченный от своей работы. На большом холсте два на два метра вырисовывались очертания пока еще не ясные для стороннего зрителя, но прекрасно видимые для самого творца. Мужчина поднялся выше по стремянке и выразил заинтересованность лишь чуть поднятой бровью. — Зачем же принцесса пожаловала в город? Сейра прошлась, как всегда драматично растягивая паузы. — Не знаю, может, желает отомстить? Акнология усмехнулся. Он определенно знал, что малышка Люси не была из той породы людей, которые желают мести. Она из тех, кто переносят горе с достоинством, оплакивают красиво, скорбят долго, но никогда не идут на низость вроде мести. Боже упаси, в конце концов, в ней течет благородная кровь Хартфилиев! Такой была ее мать, Лейла. Таким был Джудо, пока жажда власти не помутила ему рассудок. Нет, Люси, определенно, ненавидит его. Ненависть не является порочной для благородства. Но пасть до уровня плебеев? Смехотворно. — Люси не из тех, кто мстит, — подала голос девушка, до этого хранившая молчание. Она сидела на кресле ручной работы, следя зорким взглядом за тем, как Акнология пишет на холсте. Изящная, хрупкая, она аккуратно держала в руках чайную чашку и в исконно английской манере сделала короткий глоток. — Мавис знает, о чем говорит, — хмыкнул мужчина. — В ней тоже течет благородная кровь английских аристократов. Сейра картинно надула губки, подойдя к девушке, и также картинно, не отрывая взгляда от нее, макнула палец в ее кружку. — И что же, вы совсем-совсем не мстительны? — пролепетала она, облизав палец и пару раз невинно взмахнув ресницами. Если Мавис и задело это, она не подала вида, сохраняя титаническое спокойствие. Акнология, наблюдавший за ней, улыбнулся. Что-то азартное было в этой игре. Что-то, что так сильно щекотало его внутренности. Насколько ее хватит? Где эта грань? Насколько долго она позволит фарсу затянуться? Скольких еще позволит убить? Вот в чём-чём, а в том, что Мавис Дреяр ненавидела его каждой клеточкой своего естества, он был уверен. Она пылала этой ненавистью, сгорала в ней и ждала лишь часа, когда сможет ее вылить. Справедливости ради, его это забавляло, и только потому, что это его забавляло, он позволял ей сидеть сейчас здесь. — Месть — удел черни, — проговорила Мавис, поставив чашку на столик, и стряхнула несуществующие пылинки со своего платья. Сейра надулась, явно недовольная отсутствием реакции на свою выходку. — Ну, она явно не на виды приехала смотреть. — Почему бы и нет? — спросил Акнология, размашисто проводя кистью. — Нью-Йорк — красивый город, центр туризма и бла, и бла, и бла. — Может она заподозрила, что завещание было фальшивкой, — предположила Мавис. — Решила приехать и забрать то, что ей причитается. Акнология критично посмотрел на нанесенный мазок. Кажется, он здесь был не к месту. — Ну тогда ей придется постараться, так ведь? — произнес он, смешав новые цвета. — Стоило больших трудов исправить завещание. Не без твоей помощи, дорогая. Он излишне драматично поклонился Мавис, на что она тут же закатила глаза. Помощь девушки действительно была неоценимой. — Карен сказала, что искренне оскорблена, — протянула Сейра, рассматривая свои длинные черные ногти. — Столько лет была такой хорошей сестрой и тетей, а ни первый, ни второй даже не упомянул ее в завещании. «А этой мартышке только за то, что вовремя раздвинула перед Драгнилом ноги, все состояние» — ее прямая цитата. — Зато теперь ей грех жаловаться, — заметил Акнология. — Да. Она теперь миллиордерша. Сейра фыркнула, явно недовольная этим фактом, и совсем не грациозно плюхнулась на диван. — Эти деньги принадлежат семье, — заметила Мавис. — Она лишь прикрытие. — Как только мы найдем Е.Н.Д.а, спустим все драгниловские деньги на его исследования, — с предвкушением протянул мужчина. Он никогда не страдал от недостатка денег, но как приятно владеть тем, что когда-то принадлежало твоему врагу. А особенно тратить эти деньги на то, что больше всего претило их бывшему владельцу. — Вот только пока это не приносит никаких результатов, — фыркнула Сейра, недовольно скрестив руки. — Мы получили доступ ко всему драгниловскому имуществу, но до сих пор ничего. Мне иногда кажется, что никакого Е.Н.Д.а нет, и все это лишь плод твоей фантазии. — Не думала же ты, что все будет так легко? — спросил Акнология тоном, с которым обычно говорят отцы с глупыми детьми. — Я все еще не понимаю, зачем тебе этот Е.Н.Д? — подала голос Мавис. — У тебя есть все. Влияние, деньги, власть. Так зачем гоняться за кем-то по всему свету и тратить на это ресурсы? Он скосил на нее свои янтарные глаза. — Милая моя, — проворковал он, — тот, кто владеет умом, владеет миром. Вот, — он смешал цвета на палитре, — ты знаешь о Манхэттенском проекте? Мавис ответила, чуть помедлив, похоже, не понимая, к чему он вел. — Конечно. Акнология вдался в объяснения, продолжая наносить на холст все новые и новые мазки. — Группа ученых работала над созданием ядерного оружия. Более ста тысяч умов были задействованы в проекте над тем, что сейчас наводит на мир страх. В наше время главы государства могут нажать на кнопку и стереть с лица земли страну. А теперь представь, что было бы, если бы этих ученых собрало не правительство, а кто-то… вроде меня? Мавис вскинула бровь: — Ты бы уничтожил весь мир? — Нет, дорогая. Я бы заставил всех думать, что сделал бы именно это, но не сделал бы никогда. — Что это значит? — Зачем уничтожать доенных коров? — усмехнулся он. — Я предпочитаю не убивать, а держать в страхе. Человек в страхе способен сделать, что угодно, чтобы избежать смерти. Знание — это великая сила, Мавис. Информация может управлять людьми, может сделать ее владельца властителем мира. Но знание! Знание — это совершенно другое. Гениями рождаются, и именно гении творят историю. Меня гением не назовешь, но зато у меня есть деньги, есть власть и есть влияние, которое позволяет собирать этих людей у себя. — Ну так у тебя уже достаточно людей для второго Манхэттенского проекта, — усмехнулась Сейра. — Нет. Все они умны, бесспорно, но в них не хватает, — мужчина поднял на уровень глаз сосуд, висевший на серебряной цепочке у него на шее. Прозрачная жидкость мерно покачнулась, омывая хрустальные стенки. — В них не хватает бесстрашия… безумства… жестокости, я бы даже сказал, — он облизал губы, посмотрев на Мавис. — Мне нужен мой Оппенгеймер. Я нашел руки для того, чтобы воплотить все самые безумные идеи Е.Н.Д.а. Осталось найти мозг, который смог бы этими руками управлять. NK-6 уже сослужил мне службу, а теперь представьте, что бы этот человек сделал, не впади Джудо Хартфилий в безумство. Хотя, не уверен, что у Джудо хватило бы ума найти правильное применение мозгам Е.Н.Д.а. — Ты слишком помешан на нем, — фыркнула Мавис. — Я предусмотрителен, — не согласился он. — Если не я найду его, то может найти кто-то еще. Именно поэтому Драгнила надо было убрать. Этот его наркотик… Какая насмешка надо мной. Иронию я оценил. Чисто игниловские приемы. Хочешь спрятать дерево, прячь его в лесу. Причем к наркотику явно приложил руку сам Е.Н.Д. Такой идеальный продукт. Еще бы чуть-чуть и, возможно, я бы потерял Азию. И вот, чем опасен человек, обладающий гениальным умом. Мы способны сражаться против изведанного, но так легко можем пасть перед тем, что за гранью нашего понимания. Целые миры могут рухнуть лишь от ума, который мыслит нестандартными категориями. Сейра вдруг встрепенулась, вскочив с дивана. — Кстати, насчет нестандартных категорий, — воскликнула она. — Львенок очнулся. От Акнологии не ускользнуло то, как вздрогнула Мавис. Если бы она продолжала держать чашку с чаем, то определенно пролила бы его на себя. Он же воодушевился новостью. — Что ж, — Акно окинул взглядом полотно, — тогда это подождет. Мужчина проворно спрыгнул со стремянки и, отложив палитру и кисть, вытер руки от краски. Его дожидался совсем другой холст.***
После смерти Нацу, Ночь на время отсутствия Кобры возглавил Вакх. Люси помнила его лишь мельком, высокого рослого мужчину с собранными на макушке волосами. Он был на похоронах Зерефа, стоял позади Мавис и, насколько Люси знала, был тем, кто обнаружил его вместе с другими людьми Ночи. Больше она его не видела и сейчас, сидя в небольшой VIP-комнате элитного нью-йоркского клуба, она не представляла, чего ей стоило ожидать. — Ты уверена, что он нам поможет? — спросила она тихо, бросив взгляд на Водолея. У женщины на лице читалось спокойствие. — Да. Он проверенный человек, преданный Ночи. Третий после Нацу и Кобры. Веди себя спокойно, скажи, что интересуешься делами Нацу, как убитая горем возлюбленная. В моем присутствии он все выложит. Я гарант того, что ты не шпионка, и информация, полученная здесь, за пределы комнаты не уйдет. Как только язык у него развяжется, спросим о том, что нас действительно интересует. Спустя пару напряженных минут дверь открылась, и комната наполнилась отдаленными звуками музыки, которые тут же прекратились, как только вошедший мужчина закрыл дверь. Люси осмотрела Вакха. К образу из воспоминаний можно было добавить несколько новых татуировок и одежду на пару тысяч баксов посолиднее. Мужчина молча сел на диван перед ней и сразу же налил в граненный стакан виски. Только после того, как вторая порция была осушена, он начал разговор. — Так чем могу служить, Водолей? Мизу не повела и бровью, стоя за ее спиной подобно телохранителю. — Нам нужна информация, Вакх, — с этими словами она положила руку на плечо Люси. — О Нацу. Вакх перевел темный взгляд с лица Мизу на ее руку и, наконец, впервые за вечер посмотрел прямо на Люси. Она не моргнула, выдержав тяжелый оценивающий взгляд, после чего мужчина откинулся на спинку дивана, вальяжно расставив ноги, и неприятно усмехнулся. — Слушай, Водолей, я встретился с вами только потому, что уважаю тебя, — проговорил он, чуть покачнув стакан. По комнате разнесся стук льдинок. — Ты не представляешь, сколько дерьма после себя оставил Драгнил. Все идет по пизде, а сейчас ты говоришь мне, что я трачу свое время на одну из его бывших шлюх? — Осторожнее со словами, — зарычала Мизу. — Успокойся, — мягко произнесла Люси, легко коснувшись ладони Водолея на своем плече. — Меня это никак не трогает, — она перевела спокойный взгляд на парня. — Возможно, вы меня не помните, но я Люси Хартфилия, и мы с вами виделись при весьма печальных событиях пятилетней давности. Насколько я помню, смерть Зерефа Дрейса была для вас большой потерей. Что-то во взгляде Вакха изменилось, и он, не сказав ничего, только повел рукой, давая ей возможность говорить дальше. — Нацу был важным для меня человеком, и я понимаю, что, возможно, сейчас наш приезд не совсем к месту, и все же мы хотели бы попросить у вас помощи. Люси не знала, что послужило для него доводом: ее дипломатичный подход, напоминание о Зерефе, а, возможно, он ее вспомнил, или же роль сыграла давящая аура Водолея, но Вакх проговорил: — Что вы именно хотите знать? Люси сделала глубокий вдох. Перед глазами пролетели все события за последние пару лет. Все вопросы, которые бы она хотела задать. Все обвинения, о которых она узнала. Было ли это правдой? Насколько он изменился? Каким стал человеком Нацу Драгнил за то время, которое они провели врозь? — Нацу уехал, оставив после себя много вопросов, — наконец, произнесла Люси. — Я бы хотела узнать ответы хотя бы на некоторые из них. Многое не дает мне покоя. Он умер у меня на глазах, и я просто хочу разобраться, что он делал в Лондоне. Что вообще привело его к той перестрелке и аварии. Вы были с ним перед тем, как он уехал… Что вы можете мне рассказать? Мужчина с минуту помолчал, задумчиво разглядывая жидкость на дне стакана, после чего сделал один большой глоток и вперил в нее тяжелый взгляд. — Да что говорить, — фыркнул Вакх. — Ночь просто начала разваливаться, как только все узнали, что Драгнил отдал концы. Все и так не было гладко, но по крайней мере держалось на Нацу. А тут он сваливает зачем-то в Лондон, берет с собой Кобру и ни слова объяснения. А сейчас у нас ни босса, ни того, кто должен его заменить. У нас горят все сделки, и мне приходится со всем разбираться, чтобы всё окончательно не рухнуло. Так что, крошка, я нихуя не знаю, зачем Саламандру понадобилось лететь туда. — То есть, — протянула Люси, — он не дал никаких объяснений? — Никаких. Сказал, что вернется через две недели, все дела оставил на меня. Я еще удивился, нахуя он Кобру с собой забрал. Обычно, если ему нужно было отлучиться по делам, он всегда оставлял его за себя. Охрана ему не нужна, — он бросил взгляд на Водолея. — Никто, блять, в здравом уме не позарится на хозяина Зодиаков. — Акнология позарился. — С чего ты решила, что Акно в здравом уме? — усмехнулся он, наливая себе новую порцию виски. — Ко мне обращалась полиция, — поделилась Люси. — Сказали, что Нацу разыскивал Интерпол. Что-то насчет торговли оружием и наркотиками. Вакх тут же напрягся. — Они только этим интересовались? — спросил он, сжав стакан так, что костяшки его пальцев побелели. — Да. На его лице сразу же появилось облегчение, и он, расслабленно откинувшись назад, залпом осушил стакан. — Блять, — выдохнул он, — слава богу. Люси непонимающе нахмурилась. В ее представлении подобные обвинения явно не сулили ничего хорошего. — Чему вы радуетесь? Вакх рассмеялся, налив себе новый стакан, а Люси обеспокоенно посмотрела на Водолея. Мужчина, казалось, пил слишком много. Но Мизу только коротко качнула головой, явно давая понять, что все под контролем. Казалось, эта новость Вакха изрядно порадовала и развязала ему язык. — Слушай, вот как обстоят дела. Нью-Йорк город маленький, — на вопросительно выгнутую бровь, он добавил. — Маленький для мафии. Когда мы приехали, здесь уже были установленные порядки. Пять семей держали весь город, и вклиниться в этот идеальный симбиоз не представлялось возможным. У каждой семьи есть свой источник дохода и рычаги давления. Акнология в основном занимается экспортом оружия в Азию и импортом проституток в США. Он же водит дружбу с азиатскими семьями, отчего и имеет такой вес. Плюс он собирает по всему миру умных и необычных людей. Те создают ему всякие яды, новые виды оружия и наркотиков. Это позволяет ему не терять актуальность, расширять свой бизнес и границы влияния, а также держать в страхе тех, кто собирается перейти ему дорогу. Когда мы прибыли в Нью-Йорк, нам нужна была своя ниша, чтобы начать нарабатывать репутацию. Что-то, что еще не было занято. Что-то, что мы могли осилить. Оружие отпадало, его распространением на территории Северной и Южной Америки занималась семья Фернандесов. Наркотики была нишей семьи Бастия. Связями же с наемниками промышляла семья Секвин. Акнология в принципе понемногу занимается всем. И тогда Нацу предложил кое-что, что выходило за обычные мафиозные традиции, и мы заняли нишу, которой до этого еще не было, — он замолчал на мгновение, переведя взгляд с Люси на Мизу и обратно, и широкая улыбка озарила его лицо. — Двойники, — торжественно произнес он. — Нацу открыл подпольные хирургические клиники для тех, кому нужны двойники. Настоящие, готовые полностью стать тобой и, допустим, отсидеть за тебя срок или обеспечить тебе алиби. На самом деле спектр услуг был огромным. Люси нахмурилась, пытаясь уложить у себя в голове информацию. — Не легче самому сделать пластическую операцию, если скрываешься от преследования? — спросила Люси. — Да, но от этого преследование не прекратится, — заметил он. — А вот если преступник уже пойман или допустим цель уже убита, станут ли тебя искать дальше? Нет, — он усмехнулся, — мертвых не ищут. — Кто захочет умирать за другого? — рассмеялась она. — Детка, в мире семь миллиардов людей и у всех разные истории. Кто-то подыхает от рака и хочет обеспечить свою семью. Кто-то в принципе больной на голову. У нас был парень, который тащился от пыток, и заказчик, который ой как не хотел попадаться на глаза мясникам Акнологии. Мы сводим таких людей. Есть база заказчиков, есть база исполнителей. И есть целый штат профессиональных пластических хирургов, которые и выполняют всю грязную, но не менее волшебную работу. Серьезно, наш Эригор вместе с Кинаной просто кудесники. Такие финты проворачивают, не отличить от оригинала. — Но полиция… Они же снимают отпечатки пальцев, слепки зубов, ДНК? — непонимающе произнесла Люси. — Детка, мы не тупые и свою работу знаем. Никто нахуй не подкопается к трупу нашего производства. Он говорил об этом так деловито, будто они вели беседу не о живых людях, а о партии отборного мяса. Люси бросило в дрожь. — А как же все эти обвинения в наркоторговле от Интерпола? — Нам нужно было прикрытие, — просто пожал плечами Вакх, так, будто это было само собой разумеющимся. — Нацу всегда говорил: если хочешь что-то спрятать, прячь у всех на виду. Как только наше дело начало давать плоды, и мы поднялись в иерархии нью-йоркской мафии, федералы конечно же заинтересовались нами. Это обычная практика для них. Все мафиозные группировки у них под наблюдением: списки членов, обхват влияния, деятельность. Все всё знают, но только доказать пиздец как сложно. Так вот, когда на арене появляется новый игрок, они собирают базу. А особенно, когда этот новый игрок резко растет и обзаводится влиянием. За год пребывания в Нью-Йорке Ночь неожиданно поднялась из никому неизвестной кучки людей до третьей по величине и влиянию семьи. Нам нельзя было, чтобы Интерпол узнал о нашей основной деятельности, поэтому Нацу придумал для нас прикрытие: производство, поставка и сбыт собственной наркоты. Мы убивали двух зайцев: не посягались на рынок героина и кокаина, а также обеспечивали вполне убедительное прикрытие для других. Наш основной целевой обхват люди обоих полов с ярко выраженными симптомами депрессии. Таблетки вызывали эффект эйфории, возвышенности и расслабления и разлетались как горячие пирожки. В больших городах спрос на такое огромен. Люди и так готовы наложить на себя руки, а тут оп, и маленькая пилюля от всех забот. Цена за него была небольшая, но это возмещалось масштабами потребления. Плюс, Нацу потом заключил сделку с азиатскими семьями и организовал поставку в Японию, Корею и Китай. Так там ЕНД стал просто хитом. Люси вздрогнула. — ЕНД? Парень будто и не заметил ее реакции. — Ага. Так называется наш наркотик. Люси переглянулась с Мизу, но та не выглядела удивленной. — Собственно, Драгнил был действительно хорошим боссом, который знал не только, как подняться, но и как обеспечить должное прикрытие. — Удивительно, что торговлю наркотиками вы считаете прикрытием, — пробормотала тихо Люси, и чуть громче спросила: — А что насчет громких убийств, к которым он причастен? — О, это наши заказчики, — хмыкнул мужчина. — Нацу меньше своим красивым личиком нужно было светить. Он организовывал перемещение одного очень высокопоставленного чиновника, не буду называть имен. И по ходу операции кое-что пошло не так. Его двойника должны были убить наши люди, но кто-то прознал про операцию, и в назначенный час киллера не было на месте. Короче, Нацу самому пришлось пристрелить его. Никто, конечно, не мог повязать Драгнила. Доказательств никаких, но имя Саламандра связали с убийством чиновника, и от этого уже было не отмыться. Хоть эта жирная свинья и проживает сейчас спокойно в теплых странах и трахает местных девчонок, — усмехнулся он, после чего чуть понизил голос. — Слушай, Драгнил не белый и пушистый это точно. Но он избегал марать руки за зря. Люси сама не заметила, как расслабилась. Будто все это время из Лондона, когда Юрий Кэмпбелл сказал ей о том, в чем подозревают Нацу, а Кобра спокойно это подтвердил, она провела в напряжении. Странно. Это уже не было важным. Нацу мертв, так какая разница, чиста ли была его совесть. Да даже будь он жив, имело ли это значения? Она не собиралась связывать свою жизнь с ним тогда, не собиралась бы и после. Но само знание, что на его совести было чуть меньше грехов, делало ее спокойнее. Может, ей просто хотелось верить, что он все еще оставался тем Нацу, которого она знала? — Нам нужно встретиться с Эдо, — разорвала тишину Мизу. Парень посмотрел на нее удивленно. — С Эдо? Гиблое дело. Он залег на дно после последней операции. Драгнил должен был дать ему следующее задание, но сейчас, когда босс приказал долго жить, парниша не выходит из своего убежища. Мизу такой ответ не устроил, и она вышла чуть вперед, засунув руки в карманы своих брюк, открывая взору кобуру, до этого скрытую кожаным плащом. — Он был последним, кто контактировал с ним в Нью-Йорке, — мягко проговорила она. — Он был его приближенным и знал обо всех его передвижениях. Нам нужно с ним встретиться. Люси перевела взгляд с Мизу, которая спокойно смотрела на Вакха, и на босса Ночи, который отвечал ей тем же. Казалось, физически можно было потрогать возникшее напряжение. — Слушай, — наконец, сдался Вакх, — я правда не знаю, где сейчас находится эта заноза в заднице. С ним имел контакт только босс. Блять, да никто даже не видел этого ублюдка в лицо. Только Драгнил. Единственный, кто мог бы вам помочь это Кобра. Этот-то точно был посвящен во все. Люси переглянулась с Мизу. Это усложняло задачу. — Что ж, — женщина улыбнулась, вынув руки и поправив плащ. — Рада была тебя видеть, Вакх. Ты очень нам помог. Он проникновенно посмотрел в глаза Водолея. — Надеюсь, что в будущем, когда мне понадобится ваша помощь, вы не забудете об этом. Люси встала и искренне ответила: — Не забудем. Выйдя из шумного клуба, Люси бросила взгляд на Мизу, которая задумчиво притихла. — Нужно будет связаться с Коброй, — проговорила Хартфилия, чуть поежившись. Хоть на улице стояло лето, погода после дождя была зябкой. — Да, — кивнула Водолей, достав телефон и начав что-то активно печатать. — И это лучше сделать тебе. Он не очень жалует Зодиаков. Люси удивилась. — Действительно? Мне казалось, он в хороших с вами отношениях. Мизу усмехнулась чему-то, но никак не прокомментировала. — Ладно, значит, позвоню я, — кивнула себе Люси. — Как это лучше сделать? Женщина, казалось уже занималась этим вопросом, сканируя улицу, и, наконец, победно улыбнувшись, потянула ее вперед. Как поняла Хартфилия через пару минут, путь их лежал к видавшему виды старому уличному телефону. — Ты уверена, что он вообще работает? — скептически спросила Люси. Водолей достала из кармана плаща пару четвертаков и закинула в щель, после чего в трубке раздались гудки. — Старые добрые автоматы. Главные друзья тех, кто не хочет быть прослушан. Ты знаешь какой-нибудь из номеров-однодневок Кобры? Люси тут же покачала головой. Откуда? Водолей кивнула, задумчиво закусив губу, после чего набрала какой-то номер. Через минуту в трубке раздался дружелюбный женский голос: — Госпиталь Святой Марии, чем можем помочь? — Здравствуйте, вы можете соединить меня с палатой номер девять? — Как мне вас представить? — Элеонора Стеркиз, кузина. — Подождите минуту. Через три протяжных гудка раздался мужской голос: — Водолей, какого хера? — И я рада слышать тебя, дорогой, — добродушно проворковала женщина. — Я бы с радостью продолжила этот обмен любезностями, но с тобой жаждет поговорить одна очень пылкая юная леди. — Какая еще, нахрен, леди? — раздалось бурчание в телефоне. — Привет, Эрик, — поприветствовала Люси, взяв трубку у Мизу, которая сразу же отошла от нее подальше. — Люси? Какого хрена происходит? Девушка неловко помялась на месте, решая, как бы начать разговор. С их последней беседы прошло не так много времени, и тогда, сидя у него в палате, она так уверенно заверяла его в том, что намеренна прожить долгую и спокойную жизнь, что сейчас, когда это было далеко от реальности, она не знала, как подступить. — Мне нужно встретиться с Эдо, — решив не юлить, выпалила Люси. — С Эдо? — спросил Кобра, и в голосе его слышалось явное недоумение. — Зачем? — Нужна информация об Акнологии, — Люси бросила взгляд в сторону, нервно потеребив провод. — Водолей сказала, что он располагает нужными данными. — Люси, Эдо в Нью-Йорке, — осторожно заметил Кобра. Девушка замерла и затаила дыхание. — Эм… Повисла тишина, и она могла поклясться, что слышала, как медленно мужчина на том конце провода закипает. — Люси, только не говори, что ты сейчас в Нью-Йорке! — разнеся тихий, но от этого не менее опасный голос. Господи, лучше бы он накричал. Люси нервно рассмеялась. — Хорошо, не буду. Какое-то время Кобра сохранял тишину, и Люси искренне надеялась, что избежит его праведного гнева и потока наставлений. Эрик был тем человеком, который всегда настаивал на том, чтобы она оставалась вдали от всего. Он поддерживал ее в решении, принятом два года назад, и пытался предостеречь ее недавно. «Нет ничего ценнее, Люси, чем жизнь, лишенная опасности», — говорил он ей. Она это ценила. Всегда ценила, потому что порой внутренний голос толкал ее на безумства, которые противоречили ее совести. И Эрик всегда был тем, кто готов был прийти и образумить. Сейчас же была другая ситуация, и ей не нужен был голос разума. — Ответь мне только на один вопрос, — наконец, заговорил он. Люси осторожно выдохнула: — Да? В трубке вновь повисла тишина, и она где-то на подсознательном уровне уже понимала, что он хотел сказать. — Это не из-за Нацу? — наконец спросил он. И у Люси давно был заготовлен честный ответ. — Нет. — Хорошо, — удовлетворенно произнес Кобра. — Тогда, что случилось? — Я не успела тебе рассказать, но мой отец у Акнологии. Кобра удивленно воскликнул: — Джудо Хартфилий? Как это возможно? — Оказалось, что клиника Святого Иосифа принадлежит Акнологии. Я приехала туда, а вместо отца встретила Стинга и, — она постаралась, чтобы ее голос звучал спокойно, — Роуга. Если Кобра что-то и заметил, он ничего не сказал и не стал заострять внимание на предательстве ее бывшего парня. Люси была ему благодарна. — Они сказали, что отец сейчас у Акнологии, и единственный способ вернуть его — это найти Е.Н.Д.а. — С чего они решили, что ты знаешь? — удивился он. — Они не решили, — ответила она. — Но они уверены, что Нацу оставил мне какие-то подсказки. Не знаю, почему. Кобра замолчал, явно обдумывая сказанное, и спустя пару мгновений тишины, осторожно спросил: — И что ты планируешь делать? — Я не собираюсь искать им Е.Н.Д.а, если ты об этом, — заверила его Люси. — Я уверена, что Нацу никаких подсказок мне не оставлял. Да и зачем? Но под видом его поисков я хочу узнать, как можно освободить отца. Мне главное его вернуть. Он болен… Я просто не могу остаться в стороне. — Понимаю, — мягко произнес мужчина, и тут же продолжил уже более деловитым тоном. — Ну тогда ты действительно права. Лучше Эдо тебе информатора не найти. Он был нашей самой лучшей находкой. Поставлял информацию прямиком из логова Акнологии. — Это как? — удивилась она. Кобра усмехнулся. — Эдо работает на Акнологию. И был в свое время подослан к нам, чтобы следить за Драгнилом. Но мы его перевербовали. — То есть у вас был прямой шпион в логове Акнологии, который при этом являлся шпионом самого Акнологии? — Да. Эдо очень ценен. Он с Акнологией с давних пор и вхож самый близкий круг приближенных. Не думаю, что Акнология действительно подозревал его в предательстве, — рассказал Кобра. — Все было настолько секретно, что Эдо не показывался никому, кроме самого Нацу. — Даже тебе? — Даже мне. Нацу считал это дополнительными предосторожностями, чтобы никто не смог в случае чего его сдать. В этом Нацу доверял только себе, и Эдо, судя по всему, ценил подобное отношение к своей безопасности. Я же имею с ним связь только потому, что организовывал кое-какие моменты, вроде передачи налички или заданий. Лично никогда с ним не встречался. Люси помолчала с минуту, ожидая дальнейших слов, но когда в трубке продолжала сохраняться тишина, она осторожно спросила: — Так что, ты поможешь мне встретиться с ним? Кобра усмехнулся. — Хорошо, мелкая. Эдо человек скрытный и очень осторожный. Я пришлю Водолею адрес, как только все с ним согласую. И да, Люси, напомни, какая сейчас дата? Люси бросила взгляд на экран телефона. — Двадцать шестое июля, — проговорила она. Кобра, казалось, над чем-то задумался, а потом удовлетворенно произнес: — Отлично. Значит уже все должны были сделать. — Ты о чем? — Тебе незачем об этом знать, — добродушно произнес он. — Запомни самое главное. Не торопи его. Я пришлю пароль, который он скажет. Ждите ровно столько, сколько он решит. Не стучите повторно, иначе он вам не откроет и, скорее всего, сразу же исчезнет, тогда новую встречу организовать будет сложно. Он ценит свою жизнь, поэтому помешан на предосторожностях. — Хорошо, — тут же согласилась Люси. Прежде чем в трубке разнеслись гудки, Кобра сказал только: — Удачи. Спустя два часа у Люси был адрес загадочного информатора.***
Обман — это всего лишь еще одна грань правды. Можно ли считать обманом то, что стало частью повседневности? Можно ли считать себя лгуном, если вся твоя жизнь это одна сплошная ложь с редкими проблесками правды? Как называть человека, само существование которого для мира — это ложь? Возможно, мое восприятие правды и лжи размыто, потому что я и не помню того времени, когда мне должны были объяснить эти понятия. Врать — плохо, говорить правду — хорошо. Там, где выросли мы, это значило остаться без еды, воды и получить тридцать ударов указкой госпожи Кипри. Ты должен уметь врать так, чтобы другие верили. Ты должен уметь врать так, чтобы и для тебя самого это стало правдой. Ни один детектор лжи никогда не сможет поймать на лжи близняшек из приюта Колпен-Хайз. Уж там над этим постарались. То, что является ложью для обычных людей, стало для нас обыденностью, и мне сложно на самом деле понять моралистические догмы, царствующие в мире. Конечно, по долгу службы мне приходится подстраиваться под них, но сам я никогда не понимал, что значит «хорошо», а что значит «плохо». Кейт называет это проблемами социализации. Я же больше склонен спрашивать: а кто придумал эти нормы и отчего они считаются истиной? Мне комфортно жить в своем пузыре лжи, потому что для меня это и есть истина. Ник.
***
Ник ненавидел Нью-Йорк. Слишком большой и шумный, он выводил его из равновесия. Ник привык выслеживать людей. Тихо и незаметно, одурачивать их, внушать ложное чувство безопасности… Люди были как животные. Если не чувствуют опасности, с удовольствием подставят живот и шею. А ему это и было нужно. В большом же городе его чуть шатало. Слишком много посторонних звуков и объектов. Как будто посадили на карусель и запустили самую большую скорость. Его крутило и мутило от этого. Кейт же было все равно. В их тандеме она всегда была человеком-действия, и если Ник выслеживал и продумывал, то она приводила в исполнение. — Нужен тот, кто проберется туда, — проговорила сестра, смотря экран планшета, где была открыта схема здания. Схема была далека от совершенства. Только контуры и никакого наполнения. Это была резиденция Акнологии — Драгон Фейм, находящаяся в центре Ист-Хэмптона. Огромное неприступное поместье, в которое они планировали пробраться. На кровати были разбросаны бумаги, постель была смята и рядом с планшетом стояла шахматная доска с расставленными фигурами. Им это помогало сосредоточиться. — Нам нужна точная схема. Это поместье просто огромное и, даю зуб, там куча ловушек. Настоящая крепость. Ник скучающе смотрел из окна. Квартирка Близнецов находилась на оживленной улице в Бушвике, откуда открывался вид на каменные высотки. Серый, ничем не примечательный пейзаж. — Не хочешь связаться с Дианой, Эриес, Локи и остальными, кто прилетел в город? — спросил он сестру. — Пробовала. Никто не выходит на связь. — Датчики молчат, — заметил он. — И именно поэтому я не бью тревогу. Ник снова устремил взгляд на улицу. Датчики были вживлены им при вступлении в Зодиаки. Специальные чипы, которые отслеживали уровень их адреналина в крови. Если с кем-то из них что-то случалось, другие об этом обязательно узнавали – на их ключи поступал сигнал. Когда они передавали свои ключи Нацу и говорили, что вверяют ему свою жизнь, они не кривили душой. — Что ты думаешь? — перевела тему Кейт, кивнув на планшет. — Через месяц, — сказал он, не отрывая взгляд от окна, — Акнология будет проводить ежегодный бал для нью-йоркской элиты. Попасть в резиденцию в обычное время невозможно, но вот во время бала, когда ворота откроются для гостей, — он посмотрел на сестру. — Нужно найти человека, которого бы Акнология хотел видеть в их числе и которому бы сам прислал приглашение. Кейт нахмурилась, начав в привычной манере накручивать на палец рыжую прядь. — Мы сразу отпадаем, — заметила она, убирая с шахматной доски двух слонов. — Он слишком хорошо знает Зодиаков. Ночь также не подходит. Не хочу я с ними связываться, — она смахнула ряд пешек и задумчиво прикусила губу. — Есть предложения? Ник следил за тем, как люди на улице шли по своим делам. Простые люди со своими простыми целями и простыми проблемами. — Е.Н.Д. был бы идеален, — протянул он. — Да, если бы мы только знали, кто это, — усмехнулась Кейт, закусив губу. Люди продолжали идти также быстро, как мысли в голове Ника сменяли одна другую. — Но ведь и Акнология не знает, кто он, — наконец, проговорил Ник, переведя взгляд на сестру. Кейт понадобилась доля секунды, чтобы уловить ход мыслей брата, и она широко улыбнулась. — Можем предоставить его ему. — Да, — подхватил он. — Нужен кто-то, кто был достаточно близок с Игнилом раньше… Кто-то в его биографии, кто обладал обширным авторитетом, кто-то, кто был уважаем, кто водил дружбу с Джудо Хартфилием и, кто при этом исчез также внезапно, как и появился. Акнология должен поверить в то, что этот человек может быть Е.Н.Д.ом. — У тебя уже есть кто-то на примете? Ник усмехнулся, нарочито задумчиво протянув: — У тебя в записной книжке не осталось номера Змееносца?***
[Lee Su Hyun — In Your Time] https://vk.com/audios115755283?q=In%20Your%20time%20Lee%20Su%20Hyun
Обман — размытое понятие. Он бывает во благо, а бывает во вред. Порой мне кажется, что все разграничено лишь тем, обманываешь ли ты или же обманывают тебя. Когда это делаешь ты, все сразу же предстает в правильном свете. Ты не плохой, просто обстоятельства такие. Ты не лгун, просто ты не хочешь расстраивать человека. Ты не обманщик, ты просто знаешь, что есть благо. Все по-другому, когда врут тебе. Тут уже нет места оправданиям. Не это ли является одной из лучших иллюстраций лицемерной человеческой натуры? Я не знаю, как отношусь к этому. В этой жизни врала я и врали мне. Порой это была безобидная ложь, порой очень болезненная. Я думаю, что каждый человек должен сам определить для себя границы: насколько крупно он может солгать и насколько крупную ложь простить. Для разных людей это никогда не будет одним и тем же. Кто-то никогда не простит за ложные данные, а кто-то готов простить измену. Кто-то ограничится мелким враньем, вроде: «Мне двадцать три», а кто-то без зазрения совести может сказать: «Я не насиловал эту женщину». Все люди разные. У всех разные понятия морали и чести. Нужно просто принять это и быть готовыми к тому, что люди не будут с вами также честны, как честны с ними вы. Эрза Скарлет.
***
Эйлин сидела изящно, поджав под себя ноги и держа спину прямо. В одной руке у нее была кисть, а другой она придерживала локоть, выводя на белой ткани иероглифы. — Надеюсь, полет прошел нормально? — спросила она, не отрывая взгляда от чернил. Эрза в черной юкате с вышитыми лепестками сакуры сидела поодаль, наблюдая за тем, как мама предавалась своим обычным занятиям. Казалось, что ничего не изменилось с тех пор, как она уехала из Токио в Лондон. Мама все так же занималась каллиграфией, звуки сямисэн все также разносились по коридорам поместья, и лишь отца, мерно тянущего трубку, не хватало во всей этой картине. — Благоприятно, — ответила она. Возле матери лежали две ее катаны: Алый Вихрь и Плач девы. Сколько она себя помнила, они всегда были с ней в черных и красных лакированных ножнах. Ее мать не была благородных кровей, и многие часто гадали, где господин Тецуро нашел эту своевольную девицу. Многие верили в байки, созданные ими же самими, что Эйлин была обычной шлюхой в одном из чайных домов и являлась истинной ведьмой, околдовавшей бедного хозяина. Правда же была такова, что никакой шлюхой Эйлин Балерион не была. И уж тем более колдуньей. Мама преподавала боевое искусство в одном из сельских классов кендо, и никогда еще Эрза не видела более быстрого и уверенного клинка, чем у нее. Это, скорее всего, и покорило отца. Он всегда ценил превыше всего силу, а Эйлин была ее воплощением. Эрза уважала свою мать. Так же, как и отца. Но дела, которые они вели, никогда не были тем, что она хотела для своей жизни. Отец уважал это решение. Мать с этим согласна не была. Пока отец был жив, ее не трогали. Но сейчас… — Я рада, что ты не воспротивилась приезду, — проговорила мама, окунув кончик кисти в чернила. Ее голос был обманчиво мягок, и Эрза прекрасно знала, что за ним стояла сталь, не дававшая право на возражения. — Отец умер, — ответила девушка. — Как я могла не приехать? Эйлин замерла, бросив на нее взгляд. — То есть отцу нужно было умереть, чтобы ты почтила нас своим присутствием? Она спокойно выдержала напор матери. За те годы, что они не видели друг друга, она и забыла насколько это на самом деле сложно, вести с ней беседу на равных. Отец когда-то был громоотводом, способным в любое время перевести удар на себя. Уж он-то умел справляться с бойким нравом Эйлин. — Ты прекрасно знаешь, что это не так. Но отца здесь не было, а это значило, что ей нужно было учиться противостоять матери самой. Тем более, что она чувствовала всем своим нутром, еще тогда, когда ей сказали ехать в Токио, что противостоять придется. Приглашение матери домой больше напоминало приказ. И теперь, когда мама управляла якудза, Эрзе предстояло изрядно постараться. — Оставим все обиды в прошлом, — Эйлин вернулась к каллиграфии. — Сейчас самое главное удержать власть. Эти шавки уже пытались посягнуть на мою голову. После похорон я введу тебя в курс дела. Эрза напряглась. Если честно, она думала, что мама подождет с этим разговором до похорон отца. — Что значит введешь меня в курс дела? — осторожно спросила она. В голосе матери начала проскальзывать сталь, как клинок катаны, касающийся твоей шеи. Пока мягко надавливая, давая ощутить тяжесть и остроту металла. Только почувствовать, чтобы ты смог во всех красках представить, что этот клинок мог сделать с тобой в случае неповиновения. — То и значит, Эрза. Пора тебе прекратить отсиживаться в стороне и приготовиться к тому, что в будущем ты возглавишь эту семью. Отец слишком берег тебя. Даже готов был одобрить брак к этим бастардом Фернандесом. Но сейчас, когда Тецуро нет, я решаю, что для тебя лучше. А для тебя лучше быть подле меня, набираться знаний и умений, которыми должен обладать глава нашей семьи. — Ты же знаешь, что я… — Да, знаю. Ненавидишь то, на что мы положили с отцом жизнь. Я не доверяю никому, Эрза. И не смогу доверять. Единственный человек, которому я смогу в будущем передать семью, это ты — плод нашей с Тецуро любви. — А если я не захочу, — сглотнув, решила выдавить из себя девушка. Эйлин не торопилась с ответом. Звуки сямисэн разбивали тишину, изящная рука сжимала кисть и безукоризненно ровные иероглифы появлялись на белом полотне. — Тогда мне придется лишить тебя головы, — проговорила она, не отрываясь от написания. — Мы позволили тебе пожить для себя, — Эйлин отложила кисть и вперила взгляд в дочь. — Теперь твоя очередь отдать долг семье и посвятить остаток своей жизни нашему делу. Таков путь, предначертанный тебе с рождения. Смирись.***
Обман неприемлем с теми, кто нам дорог. Мысль, что он может послужить во благо человека эгоистична и пропитана удовлетворением собственного потаенного страха. Формулировка: «Я не договариваю потому, что желаю блага» — всего лишь еще одна отговорка слабовольного сознания. Поверьте, любой обман рано или поздно раскроется. Для этого понадобится время: день, год или десятилетие, но любая ложь в конечном итоге всплывает на поверхность, и чем дольше вы продолжаете ее подпитывать, тем больнее будет потом, когда истина откроется. Нельзя построить ни одни отношения: дружеские, любовные, семейные — на лжи. Это в конечном итоге разрушит их. Так что будьте максимально честными. Правда в любом случае намного ценнее. Будь она даже более болезненной. Люси Хартфилия.
***
Люси подняла взгляд с бумажки на неприметное здание. — Странное место для информатора, — проговорила она. Водолей усмехнулась, сканируя своим внимательным взглядом одно из десятков зданий на пересечении восьмой и девятой улицы. Пять этажей, серое, с ржавыми лестницами и чуть облупившейся облицовкой. — Самое то, — заключила она. — Чем неприметнее, тем лучше. — Ну не знаю, — протянула Люси. — Я ожидала большего пафоса. Женщина удивленно посмотрела на нее. — Что? Бункер со сканером отпечатков пальцев и сетчатки глаза? Люси неопределенно пожала плечами, чувствуя себя ребенком, которого обманул Санта. — Почему бы и нет? В Лондоне ведь все так и было. — Ох, это американцы, — отмахнулась женщина. — Никакого чтения шпионских традиций, заложенных многоуважаемым Бондом. Люси тут же представила, как Игнил Драгнил пересматривает бондиану, решая, как именно обставить свое убежище. Фантазия была настолько комичной, что она не смогла сдержать улыбки. — Так все эти пафосные подземные бункеры и скрытые комнаты были для вида, а не для надобности? Мизу закатила глаза, беря ее под руку и, наконец, ведя к двери. — Не стыди нас, Люси. У нас жизнь и так не сахар, так не отбирай у нас хотя бы шлейф загадочности, которым мы так гордимся. Люси еле сдержала смех. По правде говоря, всю дорогу сюда она чувствовала, как у нее трясутся поджилки. Все, что она делала до этого, казалось каким-то прологом, в котором она еще могла повернуть назад. Но сейчас, переступив порог этого дома и узнав то, что ей предстояло узнать… Повернуть назад было бы уже невозможно. Квартира информатора находилась на третьем этаже. Ничем не примечательная дверь на чистой лестничной площадке. Люси посмотрела на Водолея и, увидев одобрение, шагнула вперед, а затем сделала семь уверенных стуков с тактом «один»-«три»-«один»-«два». Первые три минуты не происходило ничего, и Люси, которая от этой звенящей тишины слышала лишь стук собственного пульса в ушах, готова была постучать вновь, но предупреждение Кобры, что им откроют, когда будут готовы, остановило ее. Наконец, за дверью послышался шум, секундная тишина, и, наконец, щелчок замка. Люси натянула на лицо улыбку и готова была уже поприветствовать информатора, когда дверь открылась, и она увидела его. Резко ей показалось, будто кто-то вытянул весь воздух из легких, и перед глазами заплясали точки. Розовые волосы, большие зеленые глаза, знакомые угловатые черты лица… Люси схватилась за Мизу, не в силах сделать вдох. Весь мир пошатнулся перед глазами, и, прежде, чем темнота окутала ее, Люси сумела выдавить тихое: — Нацу?!