Грань

Натягиваю на себя рубашку и выдыхаю напряжение, скопившееся за всю ночь. Не замечаю, что Чанёль наблюдает за мной, проснувшись. Он садится на кровати, привлекая моё внимание, а сам не может отлипнуть от моего тела, которое я стремительно укрываю за пуговицами от его глаз. Юноша выдыхает еле различимое «Потрясающее тело» и смущённо подрывается с места, пряча глаза. Усмехаюсь, ловлю его по пути к туалету и, не сдерживаясь, целую в губы. Теперь его интересуют мои губы, а не желание побыстрее скрыться от моего взгляда. Я прижимаю его за талию к себе и чувствую, что утренняя проблема не обошла его стороной. Дикое смущение. Чанёль отталкивает меня и выбегает в коридор, вынуждая тихо посмеяться. Мне приходится идти умываться в туалет для персонала, где я, собственно, чищу зубы и привожу себя в божеский вид. Такая возможность есть у каждого воспитателя, ибо бывают моменты, когда у него не остаётся выбора и приходится оставаться с ночёвкой у воспитанника. Это абсолютно нормальная вещь, поэтому никто не косится и не смотрит на меня так, будто я нарушил закон. Кажется, такие мысли перестали терзать мою голову. Чанёль нашёлся в столовой, которую постепенно начали заполнять дети. Я прошёл к прилавку и купил себе пару булочек с кофе. Только отвернувшись от прилавка, я сразу же обратился к женщине с просьбой о двух кексах с шоколадом. Тягучая смесь из потребности быть дружелюбным и показать, как мне нравится делать ему приятно, поработила меня. Юноша удивлённо посмотрел на блюдце с десертом и перевёл взгляд на меня.       — Надеюсь, ты попробуешь, — хмыкаю, перемешивая сахар в чашке.       — Обязательно, — смущённо улыбается Пак, игнорируя взгляды других детей. Мы говорим обо всём, что нас не интересует, оставляя пикантную тему для его комнаты. Кажется, даже там мы не сможем толком поговорить, потому что ему ужасно неловко, а я до сих пор не могу точно знать, чего же хочу от этого юноши. Вздыхаю и оставляю на его подносе свою чашку, пытаясь подавить зевок. Ночь, проведённая за наблюдением, даёт о себе знать. Завтра выходные и телефон подтверждает мои догадки. Чанёль так быстро ест, что я не могу сдержать усмешки. Он поднимает на меня смущённый взгляд, и я мягко улыбаюсь ему, отводя взор, чтобы не стеснять его. Другие дети ведут себя как-то странно. Я вижу, что девочки со своих столов поглядывают на столик в нашей части зала. За ним сидят какие-то два парня, буравящих друг друга взглядом. Я припоминаю их воспитателя, но имен никак не могу вспомнить. Они подрываются с места так внезапно, отчего я подрываюсь с места следом за ними. Воспитателям не позволено трогать чужих воспитанников, но эти бьют сильно и до крови. Такой жестокости я ещё не замечал ни за кем из детей. На автомате кричу, чтобы позвали из второй столовой воспитателей, и продвигаюсь через поднявшихся с мест детей к парням.       — Успокойся! — рычу, положив руку одному на плечо, другого отталкивая от него. — Ты меня слышал?! Я сказал, чтобы ты остановился!       — Да пошёл ты нахер! — восклицает один из них зло, глядя на меня.       — Скорее ты пойдёшь, когда воспитатель До сюда придёт, — фыркаю, резко толкая их в разные стороны. Они падают на пол и я, не чувствуя подвоха, поворачиваюсь к тому подростку, что говорил. Кажется, ошибка была именно в этом, потому что рука, перехватившая шею, выбила из меня дух. Резко цепляюсь за его руку и сгибаюсь, переворачивая юношу через себя. — А вот это ты зря.       — Бён! — подскакивает ко мне До. — Что за?..       — Вы уж разберитесь, Кёнсу-щи, в чём дело, — фыркаю, поправляя на себе костюм, — не то дети цапаются между собой. Нехорошо получается. Мужчина недовольно смотрит на меня, ведь он недостаточно хорошо исполняет работу, раз я делаю замечание. Думаю, сейчас он будет о том, что ему тяжело с двумя такими характерами разобраться, но я и с тремя справлялся, так что его оправдания ничтожны. Я подсаживаюсь обратно к Чанёлю, который странно на меня поглядывает, но решаю, что об этом можно поговорить и в комнате. Стягиваю пиджак, чуть преклонившись перед столом. Стоит съездить домой в перерыв и переодеться. Рубашка, будто маленькая, облегает тело настолько, что, кажется, пуговицы сейчас не удержат ткань между собой. Поправляю элемент одежды и отпиваю свой кофе, спрашивая, поел ли Чанёль. Кивок служит ответом, а отведённый к окну взгляд заставляет прищуриться, но ничего не сказать.       — Первый урок есть? — интересуюсь.       — Да, — вздыхает юноша, — английский. Улыбаюсь.       — Хорошо постарайся, — усмехаюсь, — я поеду домой, вернусь к тому моменту, как у тебя закончатся уроки.       — Сегодня до пяти, — удивляет Чанёль, объясняя, в чём дело.       — Хорошо, до пяти. Поднимаюсь с места и отношу поднос с посудой ко второму прилавку. У выхода меня уже ждёт Чан, сжимая пальцами мой пиджак. С еле заметной улыбкой принимаю его и хлопаю по карману, проверяя, на месте ли телефон. Чанёль еле слышно просит провести его до комнаты, и я смотрю в его искрящиеся глаза и понимаю, что не могу отказать, даже если должен. Ничего не отвечая, обхожу и иду в его комнату. Я захожу и сразу же оборачиваюсь, чтобы втянуть юношу в комнату и толкнуть к стене, прижимаясь к нему. Тихий вздох вырывается из его рта, а я мысленно уже расчленяю себя, потому что его руки так нуждающееся притягивают к себе, что я не могу воспротивиться. Звонит звонок на урок, а Чанёль даже не взял с собой тетрадки с учебником. Я пытаюсь отстраниться, на что юноша стонет в губы настолько тягуче, что сжимает живот в мгновение ока. Лучше остановиться, лучше остановиться, лучше остановиться! Но рука сама лезет туда, куда не надо, заставляя Ёля положить руки на плечи и снова простонать. Я пытаюсь себя остановить, но такое ощущение, что я сейчас же умру, если это не сделаю. В один момент я думаю, что вот-вот, сейчас же отстранюсь, и даже готов это сделать (!), но его пальцы, сжимающие рубашку на спине, чувствуются так остро, что нет сил отстраниться для вдоха. Всё-таки разрываю поцелуй. Тяжелое дыхание возбуждённого парня давит на сознание. Я заглушаю свои желания, которые невозможно сдержать, и резко сдёргиваю с него штаны. Он ничего не замечает, только выгибается и упирается затылком в дверь, тихо всхлипывая от того, что я делаю. Губы встречаются с его шеей, целуют всё, до чего дотягиваются. До зуда хочется всосать эту кожу, просыпаются какие-то первобытные инстинкты с метками. Однако я могу только легонько прикусить изгиб плеча, вместе с этим касаясь его члена. Чанёля дёргает, он, кажется, приходит в себя, но я сметаю его сознание, двигая рукой и с силой прикусывая шею, выцеловывая её. Он скулит, хныкает, пытается хоть как-то заглушить себя, потому что стены тонкие, а в коридоре ужасно тихо. Мне не страшно быть замеченным несмотря ни на что, потому что юноша со своими вздохами и тяжелым дыханием срывает всё на своём пути. Чанёль просит быстрее, толкается в руку, и пока я перехожу к его плечу, он опускает голову и стонет на ухо, срывая голову. Довожу до оргазма, закрывая рот своими губами. Он с такой силой сжимает пальцы, что я еле подавляю шик и углубляю поцелуй. На еле держащихся ногах он цепляется за меня и стесняется смотреть в глаза. Я чуть отстраняюсь, замечая, что смог удержаться и его шея, хоть и покрасневшая, всё равно осталась без меток. На мгновение прикасаюсь губами к его подбородку и отстраняюсь, переводя дыхание, которое почему-то сбито. Кажется, я неосознанно начал дышать в унисон с ним. Чанёль облизывает губы и натягивает одежду обратно, пока я подхожу к столу и стягиваю из коробки салфетку.       — А вы?.. — я громко усмехаюсь, оборачиваясь, потому что этот тон не может не позабавить. Потрясающий юноша, так стесняться абсолютно всего надо уметь.       — А это уже не твоя проблема, — говорю, проверяя время на телефоне, — ты опоздал на десять минут урока, а тебе ещё учебники брать.       — Не хочу теперь никуда идти, — плюхается на кровать, опустив голову.       — Надо, — решительно произношу. — Сегодня я не смогу остаться с тобой ночью, но посижу допоздна, — обещаю. Чанёль поднимает на меня взгляд, и я не могу сдержать свои губы. Они против воли улыбаются ему, а внутри что-то тяжелеет от осознания того, что я снова не смог остановиться. Почему же так хорошо вместе с ним?..       — На уроки, Чанёль, — подгоняю, — а я поехал. Только продвигаюсь к двери и открываю её, как юноша окликает меня, заставляя обернуться.       — Господин Бён, я… Прикладываю палец к губам и подмигиваю, окончательно покидая пределы комнаты. Господи, хоть кто-нибудь, объясните, почему так хочется остаться в той комнате жить? Я не понимаю своих чувств, они больше не давят на меня так, как раньше, но я снова влюблён, будто юноша. Чанёль многого не понимает, не всегда знает, как поступать, а мне этого только легче становится. Хочется… быть главным. Снова, как с женой, доминировать, выражать свою любовь всеми возможными способами, доставлять удовольствие, доводить до полуобморочного состояния и.… Прикрываю глаза и выезжаю за пределы здания, пытаясь очистить свои мысли от того, что произошло минутами ранее. Отчего же я счастлив? От того, что нашёлся человек, который вернул мне любовь? Или это потому, что я чувствую превосходство над ним? Мне хочется оберегать, поддерживать, до ужаса опекать, но в тоже время обладать, терзать, ломать в нём эту неуверенность и смущение. Я слишком много хочу, и всего Чанёль мне не может дать. Иногда в голове проскальзывает мысль, что я сам возьму то, о чём мечтаю, только… когда я вхожу в его комнату, у меня отключается мозг. Я стараюсь руководствоваться умом, но он даёт сбои каждый раз, когда я слышу его стоны. Дайте таблетку от влюблённости, она погубила меня окончательно.

***

«Алло? Бэкхён, это я, в смысле Лана. Вей хотела встретиться с тобой на этих выходных, ты не занят? Перезвони, как придёшь с работы. Буду ждать» Почему она позвонила на домашний, если могла на мобильный?       — Лана, привет.       — Привет, Бэкхён.       — Извини, что так поздно, вчера остался с ночёвкой на работе, — прикусываю губу от волнения, — буду рад, если эти выходные Вей проведёт вместе со мной.       — Хорошо, — кажется, слышится облегчённый вздох, — я привезу её утром в субботу, ладно?       — Конечно, — одобряю, — часов в десять.       — Отлично, — неловко произносит она, — ну, тогда до выходных.       — Да, — киваю, не понимая, зачем, — хорошего дня. Сбрасываю вызов и накрываю глаза рукой, думая, что будет сложно провести выходные в спокойствии. Вей, как нормальный ребёнок, должна спросить о нашем разрыве. Интересно, она уже встречалась с новым возлюбленным Ланы? Иду на второй этаж и вздыхаю, открывая дверь в спальню. Отмахиваюсь от дурацких мыслей и подхожу к шкафу, откуда достаю один из костюмов. В душ идти почему-то неохота, но я всё равно раздеваюсь и становлюсь под воду. Провожу рукой по волосам и понимаю, что в голову снова лезут воспоминания о том, что произошло совсем недавно. Боюсь, что всё выйдет из-под контроля и мотаю головой, резко цепляясь за мочалку. Всё равно возбуждение ни на миг не отпускает, думаю совсем о другом и вздыхаю, прислоняясь лбом к перегородке. Почему моё тело предаёт меня? Я пытаюсь игнорировать то, что внутри меня. Хочу оставить эти воспоминания у него в комнате, но ничего не выходит, потому что я слишком хочу Чанёля, но не могу позволить себе сделать его своим. Ставлю руку рядом с головой и тяжело вздыхаю, открывая глаза. Вода разбивается о мою сгорбленную спину, внутри что-то с невероятной силой тяжелеет, а я не могу справиться с собой. Рука тянется к паху, и я закрываю глаза, проклиная себя, потому что Пак просто невыносимый. Как же хочется обладать им…