Свет Надежды

      Первый день лета подходил к концу, облака лениво плыли, солнце красным заревом разливало по небу вечерние краски. Было слишком тихо — птицы, что по обыкновению заливались чудесными трелями, сейчас, словно предчувствуя что-то нехорошее, прятались в своих гнездах; леса опустели — все животные укрылись, словно в ожидании; лиса, выглянув из своей норы и насторожив уши, смотрела на восток. И вот, первые тяжелые свинцовые тучи поплыли по небу — начал подниматься ветер, разбавляя духоту вечера. С каждой минутой облака все плотнее затягивали небо, их становилось все больше, и они с ужасающей силой надвигались на солнце, будто желая поглотить его навсегда.       В саду, под мерно раскачивающимися листьями плакучей ивы, окруженная прекрасными цветами, гуляла пара. Их взор услаждали сотни ярких бутонов, точно кто-то рассыпал тысячи самых разных драгоценных камней. Наливные яблочки свисали с веток деревьев. Огромные ели, мощные стволы дубов, прекрасная вишня — всё это гармонично сочеталось в саду. В центре находился небольшой фонтан, который питало расположившееся в лесу озеро. Поодаль, под раскидистыми ветвями дуба, стояла беседка, обвитая плющом. Будучи сокрытой топиаром, пара наслаждалась обществом друг друга, говоря на отвлеченные темы.       — Смотри, дорогой — солнце почти село, сегодня прекрасный закат, не правда ли? — женщина ласково улыбнулась своему супругу, что на протяжении всей прогулки не выпускал её руки.       — Ни один закат не затмит твоей красоты, Лотанариэ*, — улыбнувшись, мужчина обнял свою супругу. — Но меня тревожит несколько иное: ты заметила, как сегодня тихо весь день? И с востока надвигаются густые грозовые облака.       — Конечно, все мои любимые птицы спрятались, а ипомея и мальва больше не радуют взор своими цветами. Даже фиалки опустили свои прекрасные глазки - будет сильная гроза, — она остановилась, оглядывая грустным взором свой прелестный сад. Ветер игрался с её длинными золотыми локонами, словно стремясь испортить её чудесную прическу.       — Пойдём внутрь, Лотанариэ, уже вечер, и я не хочу, чтобы ты попала под дождь, — мужчина протянул руку своей супруге, и та, обхватив его ладонь, последовала за ним.       — Конечно, Аркуэнон*, пойдем быстрее, мне не терпится уже увидеть её.       Пара двинулась в сторону замка, покидая роскошный сад, в котором любила гулять королева.       А за стенами величественного замка жители, что находились на улице, принялись закрывать окна, матери звали своих детей домой. Город быстро опустел — закрылись лавочки, хозяева плотно затворяли двери и окна, подставляя изнутри тумбы и стулья. Вскоре тучи растянулись по всей линии горизонта, полностью закрыв солнце, в воздухе повисло напряжение, ветер стих и стало неимоверно душно. Люди опасливо прятались дома, лишь маленький мальчик бежал за своей собакой, которая так не вовремя вырвалась у него из рук. Он почти добежал до конца улицы, когда случайно поднял глаза к небу — солнце, что ещё минуту назад ярко светило, радуя глаз, скрылось за тяжелыми черными тучами. Они, словно дракон, медленно, неумолимо приближались к крышам домов, тёмно-синего цвета, почти чёрные, как тьма подземелий Мордора. На улице стало темно, будто глубокая ночь вдруг опустилась на город, только ночь эта пугала. Никогда ещё здесь не видели таких грозовых облаков, они были настолько мрачные, что невольно подавляли настроение даже самого светлого человека. Когда тучи окончательно заволокли небо и последние лучи солнца исчезли, наступила тишина. Словно затишье перед бурей, она давила на каждого жителя, сам воздух пропитался безысходностью. Маленькие дети попрятались под кровати, другие же, прижавшись к родителям, плакали. Все чувствовали приближение чего-то страшного, тёмного, создавалось ощущение, что само зло накрыло этот город.       В полной тишине раздался первый раскат грома. Затем второй, следом третий, каждый громче предыдущего, словно сами Валар гневались на них. И вдруг первая капля пронзила хмурое небо и, столкнувшись с сухой землей, разбилась на тысячу осколков. Следом за ней, будто получив сигнал, посыпались новые, большие тяжелые капли, их становилось всё больше, размер их всё увеличивался. Начался ливень — точно стена отгородила человека от улицы. Плотным потоком срывались капли со свинцовых туч, уже не разбиваясь о землю, а сливаясь в единый поток, образовывая огромные лужи и ручьи, что стекали обратно в реку. Прошел час, два, а дождь всё набирал силу, молнии одна за другой разрезали воздух, стремясь достигнуть земли, но, каждый раз находя преграду, они с новой силой и злостью разрывали небеса.       Единственным местом, в котором люди, похоже, даже не замечали разбушевавшейся природы, был замок. Слуги, занятые каждый своим делом, бегали по коридорам, лестницам; кипела работа на кухне, в комнатах, в библиотеке, в кабинете короля, даже стража обеспокоенно перемещалась по замку, выполняя всевозможные поручения, приказы и пожелания своих господ.       Сам король, мрачнее тучи, мерил шагами коридор, его тело было напряжено, складка залегла между бровями, глаза упорно смотрели в пол, будто пытаясь прожечь дыру в ковре. Причиной такого состояния была его жена. Опять. Как бы он ни любил её, с момента их знакомства и по сей день, она постоянно заставляла его волноваться, пусть даже и не по своей воле. Сегодняшний день не был исключением, его обожаемая Лотанариэ должна была родить ему второго ребенка. Первые роды прошли без осложнений и здоровье жены не пошатнулось — дочь родилась здоровой.       В этот раз все целители предсказывали хорошие роды, но что-то пошло не так. Схватки затянулись, и, вместо семи-восьми часов, они шли уже двенадцать. Самым страшным для мужчины были крики, он каждый раз вздрагивал и, останавливаясь, поднимал испуганный взгляд. Король боялся и не узнавал своей жены, голос был словно не её. Пронзительный, полный боли, страданий и усталости крик вспорол воздух, терзая любящее сердце эльфа.       Мужчина яростно боролся сам с собой, его разрывало на две части, одна стремилась выбить двери вместе со стражниками, растолкать всех лекарей и успокоить любимую, другая понимала, что он не сможет ей помочь, а лишь причинит вред ребенку и матери. Поэтому он мерно ходил по коридору, разделяя страдания своей любимой за стеной.       Яростный крик, похожий на рычание медведицы, заставил его поднять голову. Слившись с громовым раскатом, он звонко отдавался в голове ещё не пришедшего в себя короля. Последующие мысли затмило одно единственное желание — защитить дорогое сердцу. Эльф не помнил, как в одно мгновение оказался у дверей, как расталкивал стражу и врачевателей, угрожая им казнью, он видел лишь её лицо.       Лотанариэ была не похожа сама на себя, она извивалась словно береста на огне, тонкие руки с силой сжимали простыни, пальцы побелели, грудь часто и рывками вздымалась. Лицо выражало такие муки, что ему захотелось обнять её, прижать к себе, переняв всю ту боль на себя. Аркуэнону впервые стало жалко Лотанариэ, мужчине хотелось кричать и плакать. Из её осипшего горла вновь вырвался глухой рык, а из налитых кровью глаз вновь брызнули слезы.       — О, Эру, — прохрипела она, кусая посиневшие губы, а из глаз, будто потускневших, всё лились горючие слезы мучительных страданий, всё тело женщины извивалось с такой силой, что, казалось, могло сломаться.       Аркуэнон схватил руку своей жены и начал читать заклинание на квенья, пытаясь хоть как-то облегчить боль. Спустя мгновенье раздался оглушительный грохот, сильный порыв ветра выбил стекло, которое с треском разбилось о каменный пол комнаты. Черное небо разорвала яркая вспышка молнии, осветив маленькое тельце, через секунду комната наполнилась яростным криком. Гроза, словно проделав свою работу, отступила, сквозь образовавшийся просвет комната озарилась тусклым светом звезд.       — Аркуэнон… — сил королевы хватило лишь на хриплый шепот. Целители омыли ребенка, готовясь сообщить его пол, но она уже знала, чувствовала её. — Мы назовем её Элен… Элениэль*, так будут звать нашу вторую дочь.       Обессиленная, Лотанариэ опустила голову на подушки, протягивая руки, чтобы прижать к себе дочь. Король ласково сжал руку любимой и трепетно поднял на руки младенца.       — Элениэль… моя маленькая звёздочка, — уставший голос пронёсся по комнате, эхом отдаваясь в сердцах присутствующих.       Слуги, что столпились за дверью, разнесли весть в каждый уголок замка и за его пределы, везде слышались радостные разговоры, выкрики: «принцесса родилась». Весь замок словно ожил после мрачной грозы, зло отступило, вновь уступая место свету, что лился из сердец подданных, искренне любящих своего короля и королеву.

***

      Комната озарилась детским смехом, маленькая златовласая эллет выбежала из своих покоев, дабы избежать сурового наказания — щекотки. Весело хохоча, она легко пробегала по коридорам, постоянно петляя, пытаясь скрыться от сестры. Малютку почти ухватили за руку, но она вовремя схватилась за стоявшего рядом стражника, и резко свернув, съехала по перилам в холл. Не отставая от нее, приподняв полы платья, бежала темноволосая эллет, пытаясь схватить сестренку и забрать браслет, подаренный её другом. Чуть не сбив зазевавшихся стражников, они оказались в саду. Дитя, петляя между клумбами и стенами топиара, наконец оторвалась от преследовательницы и, прыгая от радости, приземлилась на длинные полы платья. Путаясь в них, она начала падать и, зажмурившись от страха, приготовилась встретиться личиком с землей и получить новые синяки. Секунда, две, но падения не происходило, открыв глаза, она поняла, что её поддерживают чьи-то сильные руки.       — Элен, ты не меняешься… — молодой лир усмехнулся, качая головой. — Опять утащила вещь Исиль*, — он скорее утвердил, чем спросил. И снова улыбнувшись, отпустил маленькую эллет.       — Полдон*, это неправда! Я всего лишь хотела примерить, а Исиль разозлилась! — возмутилась Элен, активно при этом жестикулируя.       — И поэтому ты решила разозлить её еще больше, — он, снова усмехнувшись, чуть склонил голову и приподнял бровь, выражая всё недоверие и сомнение.       — Нет! Вечно ты не дослушиваешь, — сердито отозвалась девочка, возведя глаза к небу. — Она не хотела со мной играть! Всё время сидела, смотрела то на браслет, то на небо. Такая скучная!       Полдон удивленно поднял брови, а затем ласково улыбнулся Элен и задумчиво посмотрел поверх её светло-русой головки. Девчушка, поняв, что сболтнула лишнего, быстро сообразила, как повернуть ситуацию в свою пользу.       — Ой, кажется, я сказала что-то лишнее, — притворно удивившись, Элениэль прикрыла рот ручкой, в маленькой голове уже созрел коварный план, и девочка предвкушала большое веселье. — Но за ценную информацию ты должен мне заплатить. А иначе я расскажу Исиль о том, как ты целовал Анариэль*, — прищурив глазки и чуть наклонившись вперед, ткнула в него пальцем эллет, при этом хитро улыбаясь.       — Она тебе не поверит. И я её не целовал, она сама… — весьма скептично ответил Полдон, но и невооруженным глазом было видно, что он смущен.       — Ещё как поверит, а потом ещё и у Анариэль спросит, а та из вредности всё подтвердит, — с чувством превосходства заявила Элен, при этом важно показав язык Полдону, что по её мнению означало полное его поражение и, соответственно, её безоговорочную победу.       Вблизи послышались легкие шаги, шорох полов платья. Исиль все ближе подходила к ним, и чем ближе раздавались шаги, тем больше волновался Полдон, и тем увереннее становилась Элениэль. Маленькая эллет знала, что в любой ситуации останется победительницей, главное в нужный момент уметь состроить невинное выражение лица, улыбнуться и раскаяться в своих проступках.       — Элен, маленькая проказница, выходи! Я все равно найду тебя и уж тогда пощады не жди! — голос Исиль был весел, да и сама Нимфа выдала себя смешком в конце, ибо уже представляла сладкую расправу. Может, она и была немного несправедливой, но зато полезной.       — Ну же, решайся! Либо ты помогаешь мне, и я молчу, либо мы стоим здесь, и я случайно проболтаюсь. Но знай, если Анариэль скажет ей сама, то она ей не поверит, а вот если скажу я, то ты пропал, Aras*, — возбужденно шикнула Элен, сердито взмахнув руками, весь её вид говорил о напряженности и нетерпении — ей хотелось провернуть ещё одну небольшую шалость.       — Ладно, я дам тебе время. Уходи, — шепнул эльф, однако Элен ответ не понравился, и она начала сердиться.       — Ты должен сказать, что не видел меня, если тебя спросят!       — Хорошо. Иди уже, — шикнул на неё Полдон.       Девчушка кинула быстрый взгляд на Полдона и, решив всё же довериться ему, быстро сорвалась с места. Сверкнув пару раз русой макушкой между стволами деревьев, она скрылась. Стоило только Элениэль покинуть поляну, как на ней появилась Исилиэль.       — A Elbereth, gen suilon, Poldon!* — радостно улыбнувшись, всплеснула руками Исиль. — Ты не видел Gwilwileth*?       — Она опять что-то натворила? — мягко улыбнувшись, произнес Полдон.       — Она взяла мою вещь. Мне нужно забрать её.       — Стоит ли так волноваться из-за этого, моя госпожа? — чуть склонив голову набок, произнес Полдон, специально растягивая слова.       — Ты видел её? — смущëнно покраснев и опустив глаза, тихо спросила Исиль. Ответом ей послужила тишина, а Полдон лишь прикрыл глаза.       — И где она? — мягко, словно подталкивая его к ответу, спросила Исиль.       — Я пообещал молчать, — как бы невзначай кивая в нужном направлении.       В это время персона, о которой так мило беседовали, чихнула. Весьма удачно, на рядом сидевшую Анариэль и, воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась на брезгливое вытирание себя, маленькая проказница сняла красивую заколку с её волос и, хихикнув, убежала. Вконец разозленная эллет, готовая накричать на ребенка, бросилась следом. Её ярко-рыжие волосы расплелись из прически и теперь развевались на ветру, глаза горели злобой, она всё больше походила на разъяренную ведьму. Элен легко оторвалась от Анариэль, неудобные туфли рыжеволосой красавицы мешали передвигаться, вызывая боль при каждом движении, да и тугой корсет с тяжелой юбкой не располагали к бегу.       Пару раз свернув, Элен нашла сестру в компании Полдона, что было чрезвычайно кстати для неё. Маленькая принцесса выбежала на поляну и, скорчив рожицу, потрясла браслетом перед сестрой. Исилиэль, будучи взрослой, не пошла на её провокации и, вопреки плану малышки, не кинулась за ней. Тогда маленькая эллет надела браслет на руку и пригрозила, что расскажет отцу о том, что это свадебный подарок.        Девушка вовсе не хотела, чтобы отец узнал о нём, тем более после недавней ссоры, и, зная характер сестры, допускала, что такое могло произойти. Темноволосая эллет дала знак Полдону и они с двух сторон кинулись на неё. За мгновение до того, как её схватили, Элен увернулась от рук. Дальнейшая картина сложилась как нельзя лучше, ибо Исилиэль, не рассчитав, упала на Полдона. Он, пытаясь предотвратить столкновение, схватил её за талию, но, сделав шаг назад, запнулся о корень. В итоге, Полдон лежал на земле, сверху темноволосая красавица, их лица почти соприкасались, создавая видимость поцелуя. Спустя мгновение Анариэль, тяжело дыша, вбежала на поляну, рыжие локоны окончательно потеряли свой прекрасный вид, все украшения перепутались, а платье было безнадежно испорчено. Её руки сжались в кулаки, а саму зеленоглазку начало потряхивать от злости. Медленно повернув голову, она натянуто улыбнулась:       — Принцесса Элен, у Вас прекрасное чувство юмора, — словно ядовитая змея, она выплюнула имя девочки, со злостью вырвав из рук улыбающейся принцессы свою вещь. — Жаль только, не у всех оно есть.       — Спасибо тебе, Анариэль, — еще шире улыбнувшись, ребенок повернулся к сестре.       Стоило только рыжеволосой красавице покинуть поляну, как Элен расхохоталась. Один вид разозленной противной эллет вызывал улыбку, а провернутая шалость закончилась как нельзя лучше. Улыбнувшись на прощание смущенным Исиль и Полдону, она побежала в комнату делать уроки, ведь вечером на неё будут ворчать, потому что Анариэль обязательно расскажет отцу о её проделках.

***

      790 лет спустя.       Солнце зашло за горизонт, закончив свой длинный путь. Сумерки сгущались над городом, на небе появлялись первые звезды. Молодая эллет стояла на балконе, с распущенными волосами игрался ветер, глаза её были закрыты. Грудь медленно поднималась, улыбка не сходила с лица. Определенно, она любила это время суток, когда день уже закончился, а ночь ещё не вступила в свои права. Своего рода грань между днём и ночью, светом и тьмой, добром и злом, жизнью и смертью, грань, по которой ходила она. В это время её никто не тревожил, можно было отдохнуть от осуждающих взглядов и нескончаемых интриг. Можно было снять маску и быть честной с собой. Только в это время она могла дать слабину, открыть свои истинные чувства, свидетелем которых становились звёзды и одинокая луна, что разделяла её печаль. Воспоминания затягивали с головой, даря на некоторое время тепло и нескончаемую, тупую, ноющую боль в сердце. Снова и снова вскрывалась рана, доходившая до самой души. Звёзды были единственными, кому могла она открыться, и она открывалась. Одинокая луна была свидетельницей её слёз, что непроизвольно текли из глаз. Только с ними она могла быть слабой, только с ними была откровенной, естественной, настоящей. Она. Будущая королева Линдора, та, которую любят и ненавидят, боятся и уважают. Принцесса Линдора, младшая дочь Аркуэнона — Элениэль.