***
Элен очнулась от громкого шума, показавшегося ей сначала неестественным; лишь отогнав легкую пелену сна, она поняла, что вызвало этот шум. Поднявшись и откинув плед, девушка шагнула вперед, даже сейчас, находясь на расстоянии нескольких футов от ровного ряда стражников, она видела, насколько они напряжены. — Пропустить, — четкий приказ, строгий голос и ничего лишнего, чуть склонив голову, она, с едва заметным интересом наблюдала, как фрейлины протискиваются сквозь чуть расступившихся стражей, впервые за последние несколько дней. — Что привело вас сюда? — Ваше Высочество, — учтиво поклонились девушки, стоило последней недовольно толкнуть мужчину в бок и предстать перед госпожой. Фиалковые глаза внимательно изучали пришедших, даже не удостоив столь не любимое ей раньше обращение толикой внимания, принцесса чуть улыбнулась их явному страху. — Господин Полдон хотел видеть Её Высочество, что-то срочное. — Насколько? Что он просил передать? — строгий голос несколько испугал даже саму его обладательницу, не говоря уже о придворных, мужчина едва заметно дернулся — настолько суровым и грозным казался её тон, эхом отлетавший от стен и разрезавший недвижимую тишину библиотеки. — Приносим свои извинения, господин Полдон ничего не говорил… он встал, — дрожащим голосом ответила светловолосая прислуга королевы, конец фразы шепча настолько тихо, что прочесть можно было только по губам. Фрейлины сжались, склонили головы, и плотнее прижавшись друг другу, ожидали вердикта принцессы. — Как вы могли допустить это? Вас назначили следить за его состоянием. Вам лучшие лекари прописали инструкции. Вам было велено не позволять ему вставать?! Или вы не знаете, чем может окончиться такая выходка? — Элениэль хоть и была ростом едва ли выше этих хрупких девушек, однако, сейчас возвышалась над ними подобно грозной скале, с которой в любой момент могли обрушиться камни, раздавив их. На лице принцессы не проявилось ни единой эмоции, она не подошла ближе, лишь чуть заметно повысила тон, однако, взгляд лавандовых очей, направленный на нарушительниц её покоя, уничтожал, давил и упрекал в халатности, безответственности, глупости наконец. Строгий, надменный, не допускающий осечек и возражений, он вызывал стаи мурашек у подданных. — Вы должны были ежеминутно следить за состоянием вверенного вам больного. Однако вы допустили ошибку. Осечку, которая могла стоить ему жизни… благодарите Эру, что находитесь под покровительством моей матушки… иначе бы не видеть вам боле замковых стен. Больше не удостаивая их ни взглядом, ни словом, эллет удалилась, пройдя меж расступившихся фрейлин, так и не поднявших голов, и стражников, поспешивших было за ней, но остановившихся после лёгкого жеста рукой. Стоило дубовым дверям библиотеки закрыться за спиной Элен, как девушка почти перешла на бег.***
— Аркуэнон, я не представляю, как мы будем проводить праздник… — прошептала златовласая королева, устало потерев переносицу; она опустилась в кресло и откинула голову, закрыв глаза. Хрустальные капли скатились по бледной, почти прозрачной коже, оставляя после себя влажные дорожки. — Это кощунство… я… я. — Тише, — темноволосый эльф оторвался от отчета, представленного Храваноном по поимке ведьмы, нарушившей столь важное событие для королевской семьи — пятисотлетие дочери, — который содержал лишь отрицательные результаты, и, подойдя к спинке кресла, успокаивающе погладил по плечам Лотанариэ. — Тише, родная. Я понимаю, но народ встревожен, слухи расползаются слишком быстро, и что бы я ни делал, не получается скрыть этот инцидент. Мы переносим праздник в третий раз. — Знаю, сейчас это повод доказать народу, что всё хорошо и бояться нечего, — тихо, почти не слышно прошептала нимфа, едва находя в себе силы говорить. Больше всего ей было жаль сейчас одинокую и брошенную юную девушку, на плечи которой было взвалено слишком многое. Больше всего королева хотела заключить её в объятья, скрыть от всего мира и не позволять горю и несчастью пробиться за стены покоя, возведенные ею, но прошла неделя, а правительницу всё больше мучил новый совет, собранный после отъезда Трандуила, по причине того, что всё старые лорды подверглись суду. — Просто… мне дурно от одной мысли о празднике. — И мне, — тихо согласился он, и тёплые губы прижались к виску любимой, окружая её заботой и хрупкой иллюзией уюта, которая, казалось, могла рухнуть, стоит легкому ветерку влететь в комнату, настолько всё сейчас было непостоянно и шатко. — Настойка от хандры готова. — Завтра вечером перед праздником приму, — благодарно приподняла уголки губ королева, чуть приоткрыв глаза и встречаясь с встревоженным взглядом синих глаз супруга. — Нужно будет и Элен отнести. — Обязательно. Мне доложили, что она сейчас у Полдона, не будем пока тревожить её. Мы обязательно найдём и накажем всех причастных к этому происшествию. — Обязательно, — вторила ему женщина, уткнувшись носом в грудь Аркуэнона, оказываясь в его объятиях, и позволив себе проявить маленькую слабость, отпустив чувства. Жаль, что хрустальный замок спокойствия легко разрушить, и сейчас, подобно лёгкому ветру, пошатнувшему его и разбившему о пол на тысячи осколков сожаления, чуть слышно постучавшись в дверь и почти невесомо залетая в комнату, разрушила их спокойствие Роавин. Сейчас она была встревожена и расстроена, волосы, всегда аккуратно убранные, растрепались и походили на воронье гнездо, а глаза наполнены отчаяньем и тревогой. Женщина была настолько взволнованна, что, несмотря на излишнюю полноту, двигалась быстро, едва касаясь пола, и казалось, будто она летит. — Госпожа! Ваше Величество! Молю, помогите! — женщина остановилась посреди комнаты и, согнувшись, уперлась руками в колени, пытаясь привести дыхание в порядок после долго бега по лестницам и коридорам замка. Лотанариэ покинула объятья мужа и предстала перед старшей фрейлиной уже полна серьёзности, хотя следы усталости и отсутствие сна наносили свой отпечаток на лицо правительницы, как бы она ни старалась этого скрыть. — Фрейлины отказываются подходить к Её Высочеству Элениэль. Даже под страхом ухода — не хотят. Я выгнала уже восемь девушек, однако оставшиеся… боятся за свою жизнь. После гибели Госпожи Исилиэль напряжение только возросло… но сейчас, — женщина опечалено покачала головой, не в силах продолжить, поклонившись, Роавин смиренно ожидала решения королевы Линдора. — Спокойно, поднимись Роавин. Отдай приказ страже созвать всех фрейлин, кроме тех, что ухаживают за Полдоном, сама отправишься со мной в зал. Я лично отберу двух претенденток. — Будет исполнено, Ваше Величество, — и, поклонившись, русоволосая помощница Лотанариэ выпорхнула за дверь. — За что Эру так наказывает нашу дочь? Одно несчастье за другим падает на её хрупкие плечи, — покачала головой златовласая нимфа и длинные светлые локоны скрыли её тонкой завесой от всего мира. Тёплые ладони легли на плечи, оказывая молчаливую поддержку, словно говоря: «я верю, у неё всё будет хорошо». Звонкий стук каблуков отражался от стен коридора, разрезая тишину между старшей фрейлиной, которая впервые за всё время управления не могла решить проблему самостоятельно, и повелительницей, к которой та обратилась за помощью. Тихие шаги женщины полностью заглушал стук каблуков, мысли роились в голове русоволосой, чуть полноватой женщины, одна перебивала другую, но все они летали вокруг одного источника — вины. Роавин каждую ночь благодарила Эру за то, что он дал возможность служить королевской семье, она несла это звание с честью, и больше всего на свете боялась подвести тех, кто однажды даровал ей жизнь. Установилось длительное молчание, которое королева просто не хотела нарушать, хоть и догадывалась, какого рода мысли мучают женщину, за столь долгое время ставшую ей намного ближе, чем обычная фрейлина. Сама же Роавин боялась это сделать. Внезапно остановившись перед высокими дверьми зала, Лотанариэ остановилась, а ушедшая в свои переживания управляющая, едва успела остановиться в паре дюймов перед спиной своей госпожи, которая также резко сменилась её спокойным лицом. — Роавин, ты верой и правдой служила мне все эти годы, — сердце женщины замерло, пропуская удар, а спина покрылась холодным потом, живое воображение быстро нарисовало картину, воплощая самые глубокие страхи в реальность. — Только тебе в столь тяжелые времена я могу доверить все сомненья сердца моего. В том, что происходит сейчас, нет твоей вины. Людям свойственен страх и только правда сможет разрешить этот вопрос. — Госпожа, разве это не…? — Строжайшая тайна. Да. Только те, кто будет каждую минуту своей оставшейся жизни находиться подле моей дочери, должны знать, с чем им придется столкнуться. Порой, незнание порождает страхи, а правда не столь страшна, — королева мягко улыбнулась, и приглашающе обвела ладонью распахнутые двери, открывающие проход в один из десятков залов для отдыха гостей. — Ваша правда, госпожа. Пока мы можем бороться с ней, всё будет хорошо, — служанка проследовала в зал за златовласой нимфой, бесшумно ступавшей по мягкому ворсу ковра. После длительного разговора, в течении которого отсеивались кандидатки на роль фрейлин принцессы Элениэль, взору королевы предстали две оставшиеся девушки, которые сегодня утром прибыли в замок из далекой провинции Линдора и пока ещё не знали правил и условных запретов, о которых никто не говорил официально, но и обсуждать это было запрещено. Правительница внимательно рассматривала двух эллет, одна из них явно нервничала, а другая, казалось, не понимала всей важности разговора, но одно их объединяло — они держались вместе. — Вы можете задать мне любой интересующий вас вопрос, но только один. После чего я определю, где вы будете работать, — серьезный тон никак не вязался с мягкой, располагающей к себе улыбкой, спокойствие, волнами исходящее от персоны королевы, плавные, размеренные движения, не лишенные аристократической грации, успокаивали. — Ваше Величество, а почему принцесса Элениэль не выходит за пределы замка и живет отдельно? — задумчиво склонила набок голову одна из девушек, но потом поспешно добавила: — Нам так другие рассказывали… — Тише ты! — шикнула на неё стоявшая рядом шатенка, обладательница заплела свои локоны в легкую косу, в незамысловатых переплетениях которой было несколько ромашек и незабудок, что так удачно сочетались с простым, но от того не менее утонченным платьем. — Не хватало мне, чтобы из-за твоей глупости мы лишились работы! Простите госпожа, нечистый спутал язык её. — Я всё понимаю. Иногда любопытство бывает полезно. Принцесса находится в отдельном корпусе и не может выйти за пределы замка, потому как злые люди пытались отнять её жизнь. — Ох, какой кошмар, но кто мог? Когда мы были на последнем празднике, имя которому «Восход Солнца», жители с большим почтением относились к Её Высочеству… я бы даже сказала, с любовью, — морщинка пролегла меж бровей фрейлины, что было вполне естественно, живя настолько далеко от столицы, что слухи очень редко доносились до их деревни, девушка не могла знать о том, что происходит внутри королевской семьи. — Проделки демонов, не иначе, — закончила встревоженная русоволосая красавица, стоящая подле своей подруги, поджав губы. — Что ж, Роавин, я приняла решение. Эти две девушки отправятся к Элениэль, ты расскажешь им, что входит в их обязанности, а также всю историю. От начала и до конца. Только учтите, если об этом узнает кто-то ещё, — глаза королевы сузились, а облик почти мгновенно сменился вместе с настроем, из добродушно-доброжелательного в угрожающе-опасный. Эллет буквально всеми фибрами души, ощутив перемену, вытянулись как по струнке и прижались друг к другу. — Я лично запру вас в темнице. — Будет исполнено, Ваше Величество. Мы унесем эту тайну с собой, — поклонилась эллет, провожая госпожу, и, стоило той покинуть комнату, как Роавин приступила к исполнению приказаний. — Госпожа Элениэль много чего пережила в своей жизни. Сейчас ей очень тяжело, и я хочу, чтобы вы помогли ей выплыть из этого океана отчаяния, — тяжело вздохнула старшая фрейлина и начала свой рассказ. — Много лет назад…***
— Полдон, о Эру, что случилось? — ахнула девушка, прижав ладонь ко рту и тут же кинулась к кровати, падая на колени перед побледневшим лицом друга. — Зачем ты пытался встать, мог бы позвать меня… я накажу всех, кто не… — Тшш, — едва слышно прошелестел эльф, растрачивая последние силы, чтобы повернуть голову и встретиться взглядом с подругой. Каждый вдох стоил ему огромных усилий, и иногда он просто хотел перестать дышать, но тело продолжало цепляться за этот мир, хотя душа уже давно стремилась покинуть его. — Мне нужно было поговорить с тобой. Наедине. — Я выгоню всех. — Там, где… никто не усл… — окончание фразы потонуло в хрипах и глухом кашле, но эллет не дала воину умереть от удушья, подсунув руку под спину и заставив принять сидячее положение, а затем быстро поводила перед носом открытым флаконом с зелёной настойкой. После возвращения способности дышать, Элен отдав несколько распоряжений, влила в несопротивляющегося мужчину две ложки горького отвара. — Чем они тебя поили? — разочарованно прошептала принцесса, зажмурив от досады глаза, скрывая тем самым слёзы от Полдона. — Хорошо, ты только не волнуйся. Я всё исполню, поговорим в саду. — … спасибо, — прохрипел мужчина и попытался откинуть одеяло, но сильная рука эллет остановила его порыв, «и когда она успела стать такой сильной… или я настолько ослаб». — Помогите надеть одежду вашему господину и соберите все лекарства в корзину. Поторапливайтесь, — жесткий голос перестал удивлять юную принцессу, которая уже для себя решила, что так будет легче, однако, сидящего рядом русоволосого эльфа он заставил вздрогнуть; единственное, на что у него сейчас хватило сил — устало прикрыть глаза. — Стража, передайте приказ моей охране не приближаться к нам, а фрейлинам принести из моих покоев меховую накидку и плед. — Будет исполнено. Прикажете идти, Ваше Высочество? — обращение стражи передернуло русоволосую красавицу, тем не менее, она ничем не выказала своего неудовольствия, кивком отправив охрану исполнять поручения, она расстроенно отметила, насколько сильно изменилась. Однако пути назад она не видела, да и не хотела видеть. — Скажи мне, когда ты успела так сильно изменить себе? — тихий голос вклинился в поток мыслей, временно отгородивших Элениэль от остального мира, моргнув от неожиданности, она обернулась на полностью готового Полдона. Оттолкнувшись от стены, к которой позволила себе прислониться в ожидании друга, обладательница фиалковых глаз первой двинулась в путь. — Наверное, тогда, когда все отвернулись от меня, — медленно вышагивая по серому камню, дочь королевы считала шаги, пытаясь взять под контроль мысли, логические цепочки, которые неизбежно привели бы к самому страшному — воспоминаниям. Меньше всего Элен сейчас хотела распыляться на откровения, когда стража, охватывая мощными руками спину бывшего начальника королевской охраны, помогала ему передвигаться. Однако не ответить не могла. — Элен… — Не нужно. В моём сердце уже нет злости. Знаешь, — горькая усмешка исказила юное лицо, хотя Полдон мог рассмотреть только спину впереди идущей подруги, это не помешало ему по тону понять, что отображалось на её лице и что она на самом деле чувствовала, — я бы и сама себя ненавидела. — Прости, м… — начал было вновь голубоглазый жених Исилиэль, стоило страже оставить их, по причине прихода к назначенному месту — весь их путь прошёл в молчании, — но вновь был перебит твёрдым, решительным тоном. — Нет. Я никогда не прощу за то, что тогда ты не убил меня. — Ты должна жить, — после приёма настоек и отваров эльфу стало немного лучше и теперь, помимо боли на лице лучшего друга принцессы можно было заметить живые эмоции, сейчас это были уверенность и раздражение. — Королева Лотанариэ не сможет… потерять тебя… слишком сильный удар. — Хорошее это слово — должна, — усмешка заметнее проступила на губах юной девы, впервые за столь долгий срок Элен позволила себе откровенный разговор с этим эльфом. — Жаль, что все помнят чужие долги, а о своих забывают. Только вот одного вы никак не хотите учитывать — моего желания. Думаешь, всё это так просто — поплакала на похоронах и забыла? Помучилась и живи дальше? Да я дышать не могу, зная, что своими руками лишила её жизни! Думаешь так легко закрывать глаза и видеть кошмары, слышать её голос? Снова и снова… — в очередной раз позволив слезам пролиться, эллет не сопротивлялась, когда голубоглазый друг заключил её в слабые объятия, поток эмоций и сжимающей, душащей, разрывающей сердце на части боли, добивал израненную фэа, растаптывал тлеющий уголек жизни внутри тела младшей сестры величайшей нимфы своего поколения — Исилиэль. — Не бросай меня, Полдон… пожалуйста, — лёгкий шепот сорвался с её губ, сливаясь с шелестом молодой листвы. — …не выдержу… — Элениэль, я понимаю… — лишь спустя некоторое время, позволив девушке придти в себя, мужчина заговорил тихо, почти касаясь губами уха русоволосой подруги, так, чтобы слышать могла только она одна. — Мне нужно серьёзно с тобой поговорить. Это касается тебя, расследования и того что сказала мне Исиль, перед… всем этим. — Говори, — также тихо шепнула она, прижавшись к телу Полдона плотнее и приготовившись внимательно слушать. — Эта мысль пришла мне сегодня утром. Мне кажется, Исилиэль с таким рвением училась искусству Нимф не только ради того, чтобы избавить тебя от демона внутри, — заметив, как тело девушки напряглось и готово было отстраниться, Полдон успокаивающе провел ладонью по спине, убивая двух зайцев сразу. Успокаивая Элен и показывая наблюдателям — он абсолютно был уверен, что они есть и не допустят такого промаха как открытие новой информации — трогательную картину дружеской поддержки. — Спокойно, расслабься и внимательно слушай. В нашем с тобой положении есть один огромный плюс. Меня и тебя сбросили с игровой доски. Они считают, что ни я — убитый горем и подкошенный болезнью, ни ты — страдающая и постепенно сходящая с ума принцесса — опасности не представляют. Элен, послушай меня очень внимательно. У нас мало времени. Я уверен — всё это время Исилиэль, так же, как и ты, искала разгадки, причину возникновения этого существа, его историю и… нашла ответ. Возможно, ты не знала, так как в это время уезжала в Лориэн с госпожой и была совсем мала, но после одного вечера… она резко захотела закончить обучение как можно быстрее, тогда Исиль очень долго спорила с Его Величеством. Настаивала на том, чтобы древний ритуал, который не использовался уже несколько столетий, хотя нимфы продолжали выпускаться из школы, вновь возобновился и отправили туда… именно её! — О Эру, Полдон, — выдохнула принцесса, теперь перед её глазами маленькие, почти незаметные детали, складывались в одну большую картину, которая девушку совершенно не радовала. События, причины, поведение, фразы, малейшие детали, жесты — всё это связывалось воедино и приводило к одному выводу — она узнала слишком много. — Ведь именно после нашего с мамой приезда она стала странно себя вести, отдалилась от меня… хотела обезопасить? Нет, не то. Всё не то. Неужели она уже тогда знала… — Я уверен в этом, Исилиэль, сама того не зная, вступила в серьезную игру. Наверное, именно поэтому не смогла остаться в замке, уже тогда она знала, что рано или поздно вас столкнут, чтобы вывести её из игры. Слишком многое знала. Поэтому и ушла в лес, надеясь оттянуть момент. — О Валар… я поняла, — фиалковые глаза расширились, и, чтобы не выдать себя, эллет уткнулась лбом в плечо другу, заставляя тело дрожать, а руками сжимая ткань камзола эльфа, мастерски играя очередную истерику. — Исиль узнала что-то очень важное, настолько, что за это знание её могли убить, поэтому стала тренироваться. Естественно, на её выдающиеся успехи обратили внимание и поняли, что уничтожить это под силу только ей, потому и ушла к хозяину леса, надеясь победить в этом сражении и уничтожить угрозу раз и нав… — Нет, она не хотела тебя убивать. В тот день ты проспала не случайно, королева Лотанариэ знала, что есть вероятность её появления, знала и о возможном исходе, а потому предприняла всё возможное, дабы избежать этого. Возможно тебе… — В еду снотворное мне не могли подсыпать, в тот день я была занята и пропустила все приемы пищи, только… Это была Роавин. Вечером у меня внезапно начались головные боли, и она принесла мне чай, — нахмурилась Элен, понимая, почему фрейлина плакала в её покоях, и то, почему впервые за столько столетий кошмары были не столь яркими — «обычное снотворное так не влияет на меня, а значит…». — Рано утром Исилиэль вошла в замок и за ранним завтраком показала нам… возможное будущее, где ты, вернее демоница, убила всех. Мне кажется, любимая унаследовала возможность влиять на настроение от матери и применила её, так как госпоже стало плохо, как и Храванону и Его Величеству… только… — эльф на мгновение запнулся и внезапная деталь, сбившая его с мысли, показалась ему как никогда подозрительной. — Элен, Анариэль и Ваниэль не было на завтраке. Возможно, это совпадение, но… я не доверяю им. Будь крайне осторожна с ними. После всех этих сцен, Исиль выгнала тебя в сад, чтобы быть ближе к лесу, а также наговорила гадостей тебе, чтобы вывести из состояния равновесия. Только сейчас я понял зачем. Все её слова, жесты, мимика и взгляды. Ты знаешь, почему она лишила себя чувств? — Для того, чтобы они не мешали ей. Убить меня. — Сухо ответила девушка, воспоминания о том дне приносили эллет немало боли, и говорить о нём Элен не хотела, хотя понимала, что нужно. — Именно, Исилиэль слишком любила тебя, чтобы причинить боль. Всё это могло отвлечь, но в одном ты ошибаешься. Она никогда не хотела тебя убивать. Посмотри на ситуацию под другим углом. «Защити его Полдон. Защити самое дорогое сокровище Линдора», разве фраза, сказанная ей, не насторожила тебя? Самое главное сокровище Линдора для Исиль — ты. Твоя сестра изначально знала, что… умрёт. Знала, что ей не выстоять в этой схватке. А теперь подумай — разве будет наша рассудительная нимфа делать то, в чём заранее её ждёт поражение. Нет, здесь всё гораздо масштабней. Она погрузила тебя в бессознательное состояние, чтобы ты не чувствовала боли и не смогла очнуться в самый неподходящий момент. Скажи, что ты знаешь про «запретное заклинание»? — Это… — Элениэль нахмурилась, вылавливая из океана информации нужную. В сотнях книг о заклинаниях, исцелении, истории, которые девушка прочла, найти что-то в памяти было очень трудно. Сделав несколько логических умозаключений из названия заклинания, о котором говорил Полдон, эллет поняла, в какой части памяти нужно искать. — Запретная секция, раздел третий. Нет, четвертый. Книга закодирована «Нимфы и всё о них». Пятая глава… и вот! «Запретное заклинание», тайные знания, передающиеся из поколения в поколение потомкам первой нимфы, избирательно раскрывающиеся лучшим ученицам школы нимф, служащих в последующем в Храме. Заклятье позволяет вернуть к жизни человека… совершив обмен душ. Необходимые условия — сильная душа нимфы, истинное желание, душа жертвы находится на границе миров. Исход для нимфы — смерть, без возможности возрождения в Арде, а, следовательно, нахождение подле Эру Илуватара… вечность. — Ты знаешь больше моего. Однако суть ясна — обмен душ. В твоём теле две души, и, скорее всего, Исилиэль хотела вытащить из тебя демона. Демоница давно мертва, но душа запечатана в твоём теле и потому только путем воскрешения можно её «извлечь». Стоит демонице исчезнуть, как полноправной хозяйкой тела станешь ты, и взять контроль она не сможет, и ей остается два пути: либо найти тело, что в данных условиях невозможно, либо отправится на суд к Эру и последовать за Мелькором. Возможно, любимая допускала возможность побега из небесной тюрьмы, и хотела убить её. Элен, всё это время она в одиночку боролась с демонами нашего мира. Может быть это совет темных, может и кто-то другой, но они начали действовать и постепенно добиваются своего. Я уверен, как бы они не назывались, они замышляют ужасные вещи, иначе, зачем им понадобился демон с такой ужасающей силой? Уж не хотят ли они начать новую войну и закончить деяния Саурона. Пора вступать в эту игру, Элениэль, нужно выбираться из кокона боли, в противном случае ты будешь идти точно по их плану, и привести это может к ужасным последствиям. Пока ещё не понятно, кто наши противники, но я уверен первый ключ к разгадке — нападение на кортеж с нимфами. Кто-то очень не хочет, чтобы ты раскрыла эту тайну. — Ты прав, спасибо, Полдон. Всё было бы намного легче, будь у нас хоть одна зацепка, пленному провели внушение, единственная нимфа, видевшая лицо нападавших, скончалась от нескольких, совершенно не угрожавших жизни, глубоких порезов! Убийца обошел отряд лучшей охраны, нескольких десятков лекарей и добрался до неё раньше, чем я! — девушка резко выдохнула, опалив дыханием покрывшуюся испариной шею друга, собираясь с мыслями и решаясь перейти к теме, ради которой изначально согласилась выйти на улицу. — Полдон, продержись ещё чуть-чуть… мне, больно это говорить… но… над нашим домом нависла тень. Дай мне один шанс, пожалуйста. — Хорошо, — тихо шепнул воин, прислоняясь спиной к стволу дерева и прикрывая глаза — действие настоек ослабло и силы покидали мужчину. — Что ты придумала? — Я надеюсь уехать к давним знакомым матушки, — девушка помогла принять другу лекарство, закутала его в плед, изредка отвечала на вопросы, все эти механические действия не занимали даже сотой доли её мыслей, выполняясь автоматически, «Исиль наверняка оставила послание, подсказку. Нужно ещё раз посетить её, любая мелочь, зацепка. Скорее всего, это будет вещь, о которой знают только близкие…». После получаса пустых разговоров и создания видимости светской беседы, Элен последний раз окинула друга взглядом и, получив ободряющую улыбку, которая состояла из едва дрогнувших уголков губ, эллет отправилась в свои покои. Отдав страже, всё это время располагающейся у дверей, ведущих в замок, распоряжение доставить Полдона в покои. — Пора браться за дело.***
— … именно поэтому вы должны внимательно следить за состоянием принцессы, поддерживать и оберегать её. Не верьте слухам, у Элениэль доброе сердце, она справедлива и совершенно не жестока. От вашего отношения зависит душевное здоровье младшей наследницы Линдора, — Роавин открыла перед подругами двери покоев младшей принцессы, и вздохнула, мысленно молясь Эру, о том, чтобы всё прошло хорошо. — Удачи, — шепнула женщина, пропуская эллет внутрь. — Спасибо, — почти синхронно ответили девушки, чем вызвали у старшей фрейлины улыбку, и, легко поклонившись, отправились выполнять свои обязанности. — Ты помнишь всё, что нам наказали? — строго спросила обладательница каштановых волос свою непоседливую подругу, стоило дверям закрыться. — Да, помыть, постирать, заменить вещи, шторы, тюль, окна, купальню и… вроде что-то ещё было, — задумавшись и возведя указательный палец к потолку вместе очами цвета хмурого неба, русоволосая усиленно пыталась вспомнить распоряжения добродушной Роавин, которую она стала уважать ещё больше после рассказанной истории. — Ну конечно, о Эру, за что мне это?! — отчаянная мольба не была услышана Всеотцом, и рассудительной эллет, всю жизнь запоминающей и пытающейся сделать свою подругу более серьезной, чудом удалось успокоить бурлившую в ней злость. Капля за каплей возрастало раздражение в почти безмерной чаше спокойствия и снисходительности этой девушки. — Наверное, ты никогда не станешь взрослее. Это невыносимо, почему же я до сих пор с тобой общаюсь? — риторический вопрос, не требующий ответа, сразу же получил его в лице улыбающейся и подпрыгивающей от радости подруги, всё ещё, после сотой проваленной попытки, пытающейся обнять шатенку. — Потому что ты любишь меня! А ещё, потому что ты добрая, как бы ни пыталась это скрыть… ну и на каждую хмурую эллет должна быть своя Тилея, — как ни пыталась оттолкнуть её «взрослая» подруга под напором доброты и буквально светящейся от радости Тилеи, и, безусловно, упорства достойного любого гнома, она сдалась. Ворча и кряхтя, всячески отнекиваясь от довольного выражения лица непоседливой эллет, схожесть которой с довольным котом возрастала на глазах, кареглазая фрейлина всё же обняла ту в ответ. Слегка. — Хорошо, хорошо, но это в последний раз. И прекрати улыбаться как Антарон после хорошей пьянки! — возмутилась эллет, пытаясь выбраться из объятий девушки, только Тилея совершенно не хотела разрывать их. — Нам пора за работу. — Совершенно согласна, — сухой, слегка надменный, и содержащий едва уловимую усмешку голос мгновенно вызвал давящую тишину. В весьма интересной позе Элен застала в своих покоях двух странных персон, поведение и поза которых ввели её в ступор, но, тем не менее, вызывали лёгкую усмешку, впервые за столько дней, показывать которую она не собиралась — губы так и остались сомкнуты в тонкую линию. — Приносим свои извинения, госпожа, — фрейлины мгновенно выстроились в ровную линию, присев в придворном реверансе и склонив голову, ожидая реакции принцессы. — Представьтесь, — настороженным, слегка прищуренным взглядом Элениэль внимательно окинула каждую фигуру, чуть отведя подбородок в сторону и вверх, замечая малейшие детали и делая ей одной известные выводы. Повелительный, строгий тон не давал поблажек, младшая дочь королевы всё также возвышалась над склонившимися в реверансе девушками, уже успев догадаться кто они и что привело их в одну из самых заброшенных частей замка. — Амелия и Тилея, прибыли из южной провинции, Её Величество лично отобрала нас для службы Вам. Госпожа Роавин велела прибраться здесь. Приносим извинения за неподобающее поведение и непотребные слова, которые не должны звучать в этих стенах, — эллет всё также не решались поднять взгляда, а русоволосая красавица не спешила их отпускать. — Не знаю, как выглядит Антарон после пьянки, но не советую улыбаться, как пьяный мужчина, — усмехнулась она, в фиалковых глазах впервые промелькнули искорки смеха. Чуть склонив голову набок, всё еще держа подбородок приподнятым, нимфа смягчила взгляд — маленькая шалость удалась, — Однако думаю, мы подружимся. Как давно вы прибыли в замок? — Сегодня утром, на заре, госпожа, — более спокойно ответила кареглазая эллет, мысленно выдохнув — буря миновала. — Отлично, значит вам уже успели рассказать много интересного обо мне. И как соответствуют действительности страшные истории? — насмешка настолько явственно проступала в тоне принцессы, в её позе, взгляде, что её можно было потрогать руками. — Можете не отвечать, у вас ещё всё впереди. Насколько я понимаю, вам сообщили, что появиться я здесь не могу, отсюда и… нестандартное поведение. Что ж, понимаю-понимаю. Первая встреча, и так оплошать. Хотя признаться, вы меня даже позабавили, уверена это будет интересно, — Элен отвернулась, и, не глядя, бросила лёгкое «можете встать», позволяющее девушкам разогнуться и потереть затекшие спины, пока обладательница необычного цвета очей искала в пыльных шкафчиках нечто важное, фрейлины приступили к уборке. Спустя несколько минут, так и не найдя желаемого, она обернулась к исполняющим свои обязанности неожиданным гостям покоев «или это я нежданный гость?». Заправив выбившийся локон за ухо, юная дева, несколько дней назад справившая своё пятисотлетие, прикрыла глаза и легко улыбнулась, а затем оттолкнувшись от пыльного подоконника и взметнув за собой несколько слоев пыли, нарушила молчание. — Приготовьте покои к моему приходу, надеюсь, за оставшуюся часть дня закончите, и сообщите швее, что мне нужно новое платье — завтра пройдет великий праздник Первоцвета. — Госпожа… мы не считаем их истории правдивыми, они не знают правды, оттого и… — Незнание порождает страхи? — усмешка легла привычной тонкой линией на губы, но затем догадка посетила русую голову, и мягкость сменилась жесткостью, живые эмоции заменила сталь в глазах, дочь короля буквально менялась на глазах. — Хотите сказать, вы знаете? — Д-да, — настолько резкие изменения смутили Амелию, и, склонив голову и позволив темным прядям скрыть её от жесткого, буквально пронзающего взгляда Элениэль, которая застыла сбоку от неё. Даже воздух вокруг неё сгустился, настолько тяжелой была аура, вопрос пока ещё не слетевший с уст их новой госпожи, уже посетил голову кареглазой. — Её Величество приказала рассказать… — фраза оборвалась, а голос её хозяйки дрогнул, всегда рассудительная и от природы чуткая к настроению собеседника, Амелия совершенно не знала, что сказать. — Понравилась история? — усмешка превратилась в ядовитую ухмылку, а желчь так и сочилась из голоса Элен, прожигая пространство между девушками. — Наверное, уже успели сделать выводы. Пожалеть меня… или себя. Тогда позвольте и мне. Вы не из столицы, а значит приехали сюда либо, спасаясь от кого-то, но это маловероятно, ваша радость, никакой скованности и страха… так что, скорее всего, приехали за деньгами. Руки, которые вы усердно прячете за длинной тканью рукавов, излишне худые. Когда Тилея тебя обнимала ткань платья открыла их… да щёки почти болезненно впалые, а значит, недоедали, из этого следует, что моя теория о причине переезда верна. Платья выглядят как новые, но у Амелии под складкой юбки ткань немного выцвела, — эллет оттянула юбку, расправляя ткань и обнажая пятно, выбивающееся из красивого узора тем, что на несколько тонов светлее. — а у Тилеи потерты ленты корсета… — тонкие пальцы легко, едва уловимо коснулись натянутых нежного цвета полосок атласа. Фиалковые глаза сразу отметили потертости и неравномерную, местами растянутую структуру лент. — несколько раз стирали значит, относитесь к ним бережно. Скорее всего, купили на последние деньги, худоба не смертельно ужасная, а значит купили относительно недавно, несколько дней… нет явно больше двух недель, — цепкий взгляд замечал малейшие детали и когда глаза Элен, до этого изучающие черты лица, формы тела, одежду, наткнулись на очи своих собеседниц, принцесса вздрогнула и словно вынырнула из своих мыслей, разрушив, продолжившимися рассуждениями, затянувшееся молчание. Русоволосая красавица явно заметила нечто важное, то, о чем в слух говорить не принято, а потому рассуждения далее последовали несколько сумбурные, однако чуть менее жесткие. — так как такого фасона в Лауриэне нет, то куплено либо дома, либо в дороге. Я была в южной провинции — графстве Aer* (прим. автора — графстве морей), цветовые гаммы более мягкие, холодные, одежда просторнее, из легких тканей, отличает её от моды Лауриэна, серебряный орнамент, обязательно вплетающийся в одежду. Орнамент отсутствует, следовательно, куплено в дороге, — принцесса обходила девушек по кругу, и словно не замечая, вернее не желая замечать их напряжения продолжала озвучивать догадки, которые подобно бурному потому одна за другой лились в голову. Наконец собрав мысли и организовав себя Элениэль вернулась в привычный, уже ставший родным, образ. — Для чего? Ответ прост, в последние годы в отношении служащих замка приём несколько ужесточился, отсюда и желание выглядеть достойнее. Костей не видно, а значит, вас либо кормили добрые люди… Денег не осталось, так как пришли рано утром, вас пустили на отдельную территорию, где можно остановиться путникам, там вы и ждали возможности войти в замок. О том, что вы не останавливались в тавернах и достаточно долго не опускались в купальни, свидетельствует грязь, скопившаяся под ногтями, сухие мозоли и огрубевшая кожа. Этикет хоть и знаете, заметно, что не тренировались, а, следовательно, ни при дворе, ни в богатой семье не служили. — Это всё Ваше Высочество? — тихо спросила Тилея, придя на помощь поникшей Амелии, язвительность и резкие выводы, слетающие с губ словно стрелы, заставили её сжаться, а угнетающая атмосфера вернула лёгкую сутулость её осанке. Даже жизнерадостная Тилея была подавлена. — Нет, ещё одна маленькая деталь. Вы обе очень боитесь того, что вас могут выгнать, скорее всего, согласились, несмотря на все слухи, работать здесь, только потому, что ещё страшнее принцессы-монстра может быть только ужас, ждущий вас дома, — Элен во время своей речи медленно обходила фрейлин по кругу, сейчас этот круг был завершен, и принцесса остановилась напротив служанок. — Однако вам нечего боятся, вы будете под моей защитой, и никто не посмеет даже пальцем тронуть вас… но при одном условии. Согласны? — Какое условие, Ваше Высочество? — Очень простое, вы полностью и безоговорочно подчиняетесь и доверяете мне. Любое странное слово, жест, взгляд, хоть какой-то намек, говорите только мне. Никому о моих разговорах не сообщать. О нашем договоре тоже. Даже правителям. — М-мы согласны, — после недолгого молчания, переглянувшись с подругой, ответила Амелия, слабо выдохнув, страшные воспоминания, яркими вспышками взрывающиеся в голове после колких метких фраз принцессы, отступили, и лицу постепенно возвращался нормальный цвет. Элениэль резко раскрыла двери, проверив коридор, а затем, захлопнув их, на мгновение прильнула спиной, закрыла глаза, втянула воздух, полный танцующих пылинок, и резко выдохнула, вместе с тем открывая фиалковые глаза. Два шага, приглашающий жест рукой и сосредоточенный шепот — шорох звуков наполнили комнату. — Вы наверняка знаете мою историю, но в обычном состоянии демон слаб и не может установить контроль над телом. Его сила огромна, и кто-то хочет взять её под контроль. Поэтому, мне нужно полное доверие, сейчас вы будете жить среди других фрейлин. Подтверждать слухи, но позже — после того как я узнаю, кто предатель, вы станете моими приближенными и будете жить в замке наравне с лордами. В городе о вас никто не знает, не составит труда придумать историю, где вы можете быть дальними родственниками новых лордов, а можете совершить подвиг в сценке, которую мы разыграем и получить награды. Решать вам. Однако помните, стоит вам хоть одним словом предать меня, я обязательно узнаю об этом. Перехитрить меня не получится. Стоит вам совершить одну осечку, как вы вернетесь туда, откуда приехали и я лично прослежу за этим. — Мы не предадим вас, обещаем, — прошептали девушки, опасаясь говорить громче. — Ах да, и никакой жалости, — и эллет, выпрямившись, покинула свои покои, возвращаясь к изначальной цели — покои Исилиэль, в которые следовала, «отлично, рыбки пойманы на крючок, теперь можно будет посмотреть истинному врагу в лицо. В случае другого исхода у меня будет два человека, которым можно доверять. Что ж, не самый плохой исход. Игра начинается».***
Rob Simonsen — Sad News Вечер плавно окутывал столицу тёмной дымкой, а солнце медленно завершало свой путь. Лауриэн продолжал жить своей жизнью, люди, эльфы, гномы сновали меж домов и улочек, встречая знакомых и здороваясь, иногда завязывался длинный разговор. Улыбки, музыка слов, шаги, шорох одежд, смех, весёлые выкрики детей, фырканье лошадей — всё это составляло вечерний Лауриэн. — Смотри! Ну, посмотри же! — от нетерпения девочка подпрыгнула и сжала кулачки. — Что? Куда? — остановив свой ход рядом с сестренкой, сидевшей у окна, удивилась девушка. Она стояла, держав в деревянной кадке белье, только снятое с веревок. — Посмотри… небо, — тон ребёнка изменился и стал похож на шелест листьев, настолько тихо и восторженно она произнесла последнее слово. — Небо, — кивнула девушка, светлые волосы которой были покрыты белым платком, совершенно не понимая, что такого необычного увидел в нём ребёнок. — Оно сегодня особенно красиво, — восторженно прошептала девчушка, затаив дыхание. Нежно персиковый цвет, устилающий горизонт — остатки некогда заливающих поля лучей золотистого солнца, постепенно смешивался с голубым, лёгким, воздушным, почти белым. Пара тоненьких воздушных ниточек — облаков — проплывали у линии горизонта, окрашиваясь в прекрасные переливы, там, где места касались лучей — светло-розовый, а ложащаяся тень окрашивала другие части в сиреневый. Сложив ручки в замочек и опираясь локтями о деревянный подоконник, светловолосая непоседа с мечтательной улыбкой наблюдала за ним… небом. Вечным, прекрасным спутником, всегда развлекающим своим разнообразием, сменяющим пейзажи как маски. Всегда разным, но таким единственным. Неповторимым. Объединяющим. Это непревзойдённое произведение природы объединяло целый мир, и сейчас далеко от столицы заканчивал свой день народ Линдора: пахари, сенокосцы, следующий день которых начнется с первыми лучами восходящего солнца. На юге королевства лето давно вступило в свои права, едва ли не самый любимый простым народом праздник, после «Восхода Солнца» — Первоцвет, уже прошел. Во всех, даже самых маленьких селениях, в каждый дом разносилась благая весть — первоцвет расцвел. Символом праздника являлось два цветка: Крокус и Подснежник. В домах господ подоконники, тумбы, столы, любая поверхность заставлялась вазами с землей и Шафранами, приносящими в дом благополучие и удачу. Иногда лорды доходили до того, что заставляли слуг вешать специальные шторы с отверстиями, куда вплетали свежие цветы. Для этого их выращивали на специальных полях, полностью усеивая фиолетовым цветом. Однако стоило королеве во время одной из поездок по стране узнать про это, как все были наказаны. Простые жители несли в дом несколько цветочков подснежников и обязательно ставили у открытого окна, веря, что это отпугнет нечистую силу. Среди людей ходило поверье, что Подснежник — любимый цветок Йаванны и, — стоя в открытом окне, он притягивает взор великой владычицы, даря её благословение. Работа закончилась и мужчины, собрав все инструменты, направлялись домой к детям и вкусному ужину. Солнце вместе с ними уходило на покой, прячась за горизонт вишнёвого небосклона. Мягкие лучи касались всего, до чего могли дотянуться: крыши домов, верхушки сосен, макушки спешащих домой горожан. Дождь закончился совсем недавно, тёплые капли летней влаги уютно располагались на кончиках листьев, грозясь разбиться на тысячи хрустальных осколков о землю, но не падали. Через такие капли можно было увидеть целый мир, смешной, искривленный, но живой — последнее воспоминание капли перед падением. Кап. Но нет, земля суха. Проказница разбилась о лысую макушку дедушки, который нетерпеливо попытался вытереть её, но стоило его взгляду подняться и увидеть красоту заходящего солнца, как он остановился и, удивившись своей глупой раздражительности, рассмеялся. — Надо же, вот это наработался! — дедушка присел на сено, которое сам же недавно скосил, одежда пропиталась влагой, однако, даже это не стёрло с его лица улыбки. — Эх, поглядела бы моя старушка, красота-то какая, — покачал головой старичок и, опираясь о мотыгу руками, сидел, вдыхая пряный запах трав свежескошенной травы, и росы. После дождя всегда пахнет по-особенному. Пыль оседает, цветы, травы, деревья — всё наполняется жизнью. Они словно начинают петь свою песню, и стоит человеку посмотреть на это великолепие, ощутить настоящий, живой запах природы, услышать её звуки, как и душа в нём тоже поёт. Ласковые лучи пробиваются сквозь иголочки сосен, украшая лес паутиной бликов, капли подсвечиваются золотом на короткий миг полёта. Ветра нет, и деревья молчат. Всё замерло в ожидании, даже человек задержал дыхание, и вот! Выглядывают первые птички, начиная свой весёлый разговор — гроза миновала. За ними спешат и другие жители леса — быстрее бы подтянуться к общей беседе! Вот уже белочка, смешно морща носик и дёргая ушками пытается стряхнуть несколько упавших капель, а затем бежит с ветки на ветку, лёгкими прыжками добираясь до цели и пряча заветный клад — орешек. Медленно, ловя последние лучи солнца, цветочки закрывают лепестки, пряча красоту до следующего, первого рассветного луча, засыпают сладким летним сном. Небо постепенно становится насыщенней, голубой, а затем и синий вытесняют тёплый цвет дневного светила. Как по волшебству на уже тёмном небе зажигаются белые фонарики — звезды, словно художник случайно уронил банку с блёстками. — Смотри, светлячки плилетели! — кричит маленькая девочка и дёргает за руку маму, указывая пальцем на блестящие огоньки, широкая улыбка украшает лицо, открывая миру два просвета там, где ещё недавно красовались зубики. — Сегодня они осветят нам путь, — лёгкая улыбка касается лица женщины и она, погладив по голове дочь, перехватывает другой рукой корзину спелых ягод. Сегодня все жители этого маленького селения наслаждаются красотой, которую дарит матушка природа. Кто-то любуется закатом, кто-то звёздами, а кому-то по нраву пение ночных птиц, но все они схожи в одном — «природа прекрасна». В Mallentalath* (прим. автора — Золотая равнина) травы, цветы, деревья набрали цвет и силу — уже как неделю начал свой ход июль. Здесь, в долине солнца, заливных лугов и золотых полей, неизбежно вступило в силу самое прекрасное время года — лето. Неописуемой красотой славились эти земли, и природа властвовала испокон веков, а всему живому отводилась роль созерцания прекрасного. В отличие от каменной столицы Линдора, домики у жителей были маленькие, деревянные, очень редко встречались двухэтажные постройки. Всё здесь находилось в гармонии с природой, пшеницы собирали ровно столько, сколько требовалось, лес сам открывал поляны, наполненные сочными ягодами, а люди взамен берегли любимую землю Йаванны, и ни одно живое существо не смело нарушать это равновесие. Тихие, мирные люди населяли Золотую равнину, они никогда не интересовались политикой, любили королевскую семью, и верно служили своим господам. Лотанариэ лично покровительствовала этим землям, защищая их от набегов пиратов и множества других невзгод, так как они являлись границей королевства. Она подарила им свободу, помогала взращивать первую пшеницу и чаще других посещала, когда с семьей отправлялась в поездку по владениям. В этом округе редко встретишь эльфа, ещё реже гнома — люди населяли эти земли, кто-то бежал в этот наполненный жизнью край, спасаясь от голода, кто-то желал обрести спокойствие, а некоторые семьи ещё несколько десятков поколений назад обосновались здесь. К таким относилась семья Кастамира — лорда-наместника королевы Лотанариэ, единственного, кого из лордов не постигла участь быть изгнанным после отъезда Трандуила. Дом его находился на вершине холма и значительно отличался от построек небольшого поселения, окружавшего его. Это был двухэтажный дворец, с множеством комнат, балконов и прекрасным садом. Мужчина находился в тронном зале вместе с дочерью Халет, последним близким человеком, когда решалась судьба правителей провинций. До сих пор его память не покидал образ взъерошенной принцессы, запыхавшейся, с помятым платьем, далеко не идеальной прической и потрепанным видом в целом, ворвавшейся в зал. Кастамир помнил, как плакала дочь, как тряслись его руки, помнит он и биение сердца, и холодный липкий пот, когда Лотанариэ сухо, строго и безапелляционно выносила обвинительные приговоры, как страшно стало ему, как ноги налились свинцом и отказывались сделать те три шага и предстать перед правителями. Ровно три, он считал. Тогда правительница бросила на него один единственный взгляд полный такого разочарования и сожаления, и сжатые до этого в тонкую линию губы уже начали произносить страшные слова, как небывалый грохот пронесся по помещению — дубовые двери встретились с каменными стенами. На пороге зала стояла она. Фиалковые глаза бегали по помещению, явно кого-то ища, а когда встретились с его — серыми, мужчине на миг показалось что он даже услышал облегченный выдох, настолько смягчился её вид. Руки опустились, девушка склонила голову и, втянув воздух полной грудью, уже спокойнее выдохнула, тут же, вздернув упрямый подбородок и легко улыбнувшись всем присутствующим, словно на неё не взирали несколько сотен глаз, две пары из которых были явно недовольны. А затем прозвучало спасительное «стойте!». Кастамир был слишком подавлен и напуган, слова, защищающие его честь, словно пытались пробиться через толщу воды. Однако он хорошо помнит счастливый вскрик дочери и общие слезы. Жаль, что порой отвергаем мы правду, слепо доверяя лжи.***
Этому округу по праву называющемуся золотой жилой страны только предстояло праздновать Первоцвет, вместе со столицей весна отчаянно цеплялась за каждый уголок земли. Здесь работали, днями не видя света — гномы, добывая золото и драгоценные камни, которые потом продавали королевству. Работяги Синих гор хоть и считались независимым народом, заключили союз с Линдором, а точнее с его армией, которой командовал Аркуэнон, и спокойно существовали под покровительством короны. Им единственным позволялось устанавливать цены на товары самим, однако, не выше установленного ограничения и за покровительство гномы платили в казну определенную сумму. Другие округа, полностью зависящие от короны, были обязаны платить дань в виде зерна, древесины — всё, что могли произвести, а часть доходов казны отправлялась жителям. Советники лично отправляли лордам деньги, а те в свою очередь обеспечивали жителей. Жители сами выбирали, что хотели получать, кто-то выбирал продукты, кто-то деньги, если же они желали большей свободы, то могли получить свой дом и небольшие земли, но ровно с того момента добивались всего сами. Людей, что выбирали последний способ, было очень мало по нескольким причинам, хоть королевство и после выбора и подписания нескольких свитков делало годовую выплату. Во-первых, было очень трудно договориться с торговцами, которые обычным жителям продавали товар за несколько золотых, а цена для таких людей возрастала в десятки и сотни раз. Во-вторых, трудно было взрастить овощи, фрукты, злаки, ибо на поля очень часто в помощь отправляли нимф, да и урожай был гораздо меньше. В-третьих, из-за трудностей выращивания приходилось поднимать цену и покупателей становилось в разы меньше. Несколько дней пути до столицы если злаки и выдерживали, то полученных денег было мало. В-четвертых, выбравший этот путь обязался выплатить короне две полученных суммы. Хоть Лотанариэ и Аркуэнон пытались поддерживать такое хозяйство, лишь единицы выбились в свет, имена которых знал каждый в столице. Первый среди них был известный торговец редкими вещами — Кардолан, лучший пекарь королевства — Алассон, игрушечных дел мастер — Лакрим и кудесник Гадот — мастер музыкальных шкатулок. Хоть Лауриэн и считался самым развитым городом, с самым образованным населением, однако, в Линдоре были земли, которые по праву называются матерью наук — Tawar (прим. автора — Великий лес), в народе люди величают этот округ Hethu ardh (прим. автора — Земля Туманов). Густые хвойные леса, устланные пуховыми одеялами — туманами, солнце редко дарует возможность насладиться теплыми днями. Нетронутые земли богаты редкими видами растений и животных, промерзшая и вечно холодная почва не позволяет вспахивать поля. Закат окропляет алыми лучами бескрайние пустоши, покрытые редкими кустарничками и слабой растительностью. Лес стоит бастионом тьмы, не пропускающим царя дня — солнце. Владычица этих земель — ночь, неохотно уступает золотому гиганту. Дома местных обитателей расположены на берегу бескрайнего зеленого моря — лесной чащи, и никто не решается забираться в темную глушь. Военные отряды каждую вторую неделю месяца мозолят глаза жителям, взращивая семена сомнений в их душах. Дети в этом округе не бегают весело по улицам селений, не ходят бесстрашно по дорогам. Люди вырастают суровее и угрюмее, мрачно и злобно разглядывая любого незнакомца. Подозрительно, исподлобья посматривают на стражу, хотя и кланяются, а каждую ночь все фонари гаснут, ставни и двери запираются изнутри. Поначалу ребятишки в страхе замирают и жмутся к родителям, однако, с годами сердца их черствеют, ведь каждую ночь из леса слышатся они. Крики. Десятки, сотни. Леденящие кровь, заставляющие внутренности испуганно замереть, а тело трястись от страха. Вороны — их верные спутники, взлетая с веток деревьев, поднимают страшный шум, кружа над лесом. Прислужники тьмы заполняют небосклон, крича и хлопая крыльями. Жителей с каждым годом становится всё меньше, оставшиеся срывающимся шепотом взывают ко всем Валар, моля дать возможность пережить ночь. Лишь чёрное облако и зловещее карканье неизменно висят над «проклятым лесом». Здесь — сосредоточение нимф. Здесь — родоначальница наук. Здесь — главный секрет Линдора. Родина Нимф занимала обширные земли, много времени у Анкалимэ ушло на примирение народов, сотни лет прошли прежде, чем они смогли гордо встать под знамена объединенного королевства. Однако стоило печальной участи настигнуть великую правительницу, не прошло и трех веков, как люди восстали, и территория Линдора уменьшилась почти вдвое. Какие бы попытки ни принимала корона, ни единая из них не увенчалось успехом. Гномы отказывались подчиняться, а брать неприступные крепости — горы, — было бессмысленно. Война с Сауроном, в которой нимфы боролись наравне с эльфами и людьми, сильно подкосила государство, однако и положила начало развитию отношений Средиземья с доселе неизвестным государством. После прихода к власти Аркуэнон поделил государство на двенадцать округов, вновь присоединив земли гномов, и вместе с Лотанариэ восстановил былое могущество королевства. Столица, после смерти Анкалимэ перенесенная в земли, которые сейчас величают Золотыми равнинами, вернулась на своё законное место. Аркуэнон велел окружить город каменными стенами, а замок — его сердце, построить у подножья горы, на самом высоком холме, в нескольких лигах от города. Замок и город разделяла внутренняя стена, широкая, но неглубокая речушка, извивающаяся лентой за каменным ограждением, в нескольких местах пересекая его. Между городским и отдельно построенным для замка укреплениями оставалось огромное пространство, на котором вскоре построили школу Нимф и возвели Храм. Таким образом, город защищает три стены: самая мощная, самая укрепленная — внешняя, окружающая все внутренние земли, и оканчивающаяся только на границе с Великим лесом, вторая стена, окружающая город, прерывается на границе школы и храма, образуя незавершенный круг. Третья — окружает замок, помещая внутри сад Лотанариэ, оранжереи, и обрываясь в двух местах: выпуская петляющую ленту реки и касаясь леса. Древний лес, скрывающий в себе не меньше тайн, чем тайный отдел библиотеки замка, отделен от сада матушки Элениэль густыми кустами, рекой и многочисленными стражниками. Вскоре после того, как положили последний камень внутренней стены, златовласая королева решила украсить свой дом, и взрастила множество растений, разбила несколько парков, сделав Лауриэн достойным звания одного из самых красивых городов. Подняв с колен город рассветов. Город вечного счастья. Город цветов. Аркуэнон создал двенадцать округов, назначил правителем каждого своих преданных воинов, которые не раз подтвердили свою храбрость на поле боя, они верно служили ему долгие годы. Двенадцать храбрых рыцарей, доблестно выполнявших свои обязанности. Шли годы, страна медленно, но верно крепла, обретала силу, люди привыкали к правителям, к мирным дням, когда не нужно выбирать, на чьей ты стороне, когда можно спокойно просыпаться по утрам и видеть, как ласковые лучи касаются прекрасных черт любимого человека. Эльфы — единственные кто остался верен короне, а потому, с приходом к власти Аркуэнона и Лотанариэ перебрались поближе к столице. Хоть король с королевой старались всячески помогать жителям, и большинство подданных восхищались и гордились своими правителями, всё же находились и те, кто в любом добре видел зло, а в любом действии подвох. Именно эти люди, собирая по свету всех, кого не помиловала судьба, основали тайный орден, имя которому Совет Темных.***
Элен беспомощно металась по комнате, периодически чихая, комната Исиль не давала тех ответов, что искала эллет, а время в этом неравном бою одерживало неоспоримый верх. Остановившись посреди комнаты, она устало всплеснула руками и, подняв голову, уперлась взглядом в потолок. Обреченный стон наполнил комнату, а затем последовал ещё один чих, вызвавший панику среди пылинок и заставив их хаотично летать вокруг. — Будь так добра, замолчи! — прошипела девушка, зажмурившись и помассировав висок, пытаясь унять головную боль. После смерти сестры прошло много лет, и лишь спустя несколько десятилетий Элен появилась перед родителями, а всего год назад целитель вынес вердикт, что принцесса эмоционально восстановилась. С того рокового дня, перевернувшего всю её жизнь, Элениэль терзали сильнейшие головные боли, которые в последнее время даже не давали ей вздохнуть. Единственным спутником был голос насмешливый, ехидный, а иногда окрашивающийся нотками скуки и в очень редкие времена грустью. — Я пытаюсь сосредоточиться… Ах, в таком случае, почему бы Вам, столь умной и всесильной особе не помочь мне? Как же я могла забыть, Ваша низость до такого не опустится… Прежде чем говорить такое, следует помнить, что за всю мою жизнь тебе ни р… не удалось убить меня, — поспешно исправилась эллет, прекрасно помня тот единственный раз. Не имея ни малейшего желания слушать проклятья так некстати разговорившейся сущности, Элен медленно втянула воздух и также медленно выдохнула. — Что же это может быть? — вопрос повис в воздухе, и никто так и не нашел на него ответ. Все ящики были открыты, а содержимое несколько раз проверенно, комната оказалась перевернутой с ног на голову, а младшая принцесса так и покинула её без ответа. Время убегало, словно вода сквозь пальцы, и вечер уже укрыл небосклон сияющим покрывалом звезд. Проходя по тёмным коридором замка и слыша только свой размеренный шаг, девушка придавалась размышлениям, которые, к сожалению, приводили её в тупик. То, что искала Элениэль, было очень ценно, и найди она послание, могла узнать, кому противостоит, а также оно, несомненно, помогло бы в расследовании дела о покушении на нимф, и краже великого сокровища Нимф, обещанного Трандуилу в подарок в качестве компенсации за потери. «Какая потеря, ты могла бы наладить отношения, возвыситься в глазах отца, вернуть возможность перемещаться без стражи… доверие жителей… но ведь в книгах ничего нет», — зубы принцессы налетели друг на друга как коса на камень, от неожиданного вторжения она вздрогнула всем телом и напряглась как струна. Ехидный голос разливался в голове, потешаясь над юной девой, и она была уверена, что это мерзкое существо сейчас усмехается, и, словно в подтверждение этому, раздался заливистый хохот. В эту секунду, добрая от природы эллет всё отдала бы за то, чтобы убить эту мерзавку — так она окрестила её про себя, — самой мучительной смертью, и жалела, что не могла сделать это собственноручно. «Потеряла доверие отца… любовь матери… друзей у тебя больше нет, все боятся монстра. Они боятся теб…» — Неправда!!! — грозный голос гулким эхом разнесся по пустым коридорам. Поняв, что всё было произнесено вслух, Элениэль задержала дыхание, и, придя в себя после неоднократного моргания, ловя косые взгляды стражи, двинулась как можно быстрее в свои покои. Слезы наворачивались на фиалковых глазах, но принцесса давила желание разрыдаться посреди лестницы, до которой добралась за несколько секунд. Глотая вставший в горле ком и силясь перебороть его и впустить порцию воздуха в легкие, она, уже не отдавая себе отчета, бежала в покои. Этот приступ злости и гнева сильно испугал эллет, то чего она боялась, то, с чем боролась почти триста лет, вновь возвращалось. Снова. Дверь с грохотом влетела в стену, и Элениэль опрометью бросилась к маленькой коробочке в шкафчике туалетного столика, по дороге в покои Исилиэль; она лично просила Роавин принести их в новое местообитание — свою старую спальню. Судорожно открыв его, справившись с замочком лишь с третьего раза, эллет трясущимися руками достала нужные ингредиенты и, растерев их в ступке, не обращая внимания на дозировку и превысив её почти в два раза, она растворила получившийся порошок в кубке. Мысленно поблагодарив фрейлин за догадливость, и расплескав воду, она всё же наполнила кубок. Сил ждать несколько минут для полного растворения смеси не было, а страх и начавшаяся паника, давно удушив разум и спокойствие, не просто подталкивали, а кидали к следующим действиям. То, чему Элениэль несколько десятков лет назад яростно противилась, сейчас стало для неё спасением. Крайней мерой, единственной, что могла помочь. Она боялась. Боялась, что снова придется пережить тот кошмар, на который обрекла себя почти сотню лет назад. Подтянув колени к груди, тем самым свернувшись в клубочек, эллет прислонилась спиной к холодному камню, спрятавшись в пространство между кроватью и туалетным столиком. На ткань платья капала пролитая вода, оставляя темные пятна, Элен благодарила Эру, что комната была пуста. Через силу, стиснув зубы, она пыталась побороть дрожь, но даже сведенные зубы подрагивали, и хоть девушка прилагала немалые усилия, чтобы делать глубокие вдохи и медленные выдохи, выходило всё очень плохо. Она понимала, что слишком долго бежала. Знала, что её время пришло. Нельзя убегать вечность, рано или поздно страхи догонят, и сейчас кошмар младшей принцессы спертым дыханием дышал ей в ухо. — Уйди! — тонкие пальцы зарылись в волосы и, схватившись за корни, потянули, эллет словно пыталась вырвать его вместе с волосами. — Прошу, пожалуйста… — сил терпеть это не осталось, выпитая смесь ещё не начала своё действие, и девушка зарыдала, повторяя хриплым шепотом одну и ту же фразу сотни раз, словно голова её находилась под плахой и от этого шепота зависела её жизнь. — Прочь! — тряся головой и зажмурившись, Элен резко выдохнула, головная боль и образы, так любезно подкидываемых ей демонессой, схлестнулись и одной огромной волной обрушились на сознание юной девы. Закричав от нестерпимой агонии, Элениэль рухнула на пол, ударившись головой об холодный камень, который обычно немного отрезвлял её, но сейчас всё только усилилось. Девушка считала мгновения, до того, как лекарство начнет действовать, и надеялась, что большая дозировка спасет её хотя бы до утра, ещё меньше она верила в то, что ей удастся уснуть, хотя бы раз за последние несколько месяцев, но всё же слабый луч надежды был. — Ух, — выдохнув, и задышав настолько часто, словно только что прошла не несколько лестниц, а пробежала несколько километров, принцесса стеклянными глазами смотрела в потолок, мыслей в голове не было совершенно, ровно как и сил, слезы медленно стекали из уголков глаз. Девушка даже не пошевелила и пальцем, чтобы стереть выступившую испарину и солёную влагу, обжигающую истертый уголок глаза. Образ, пугающий Элен ушёл, оставив после себя неприятный осадок на душе, и девушка чувствовала, как его мерзкий длинный язык прошелся по шее, оставив после себя не менее неприятную слизь, словно всё это было не в голове, а наяву. В эту ночь эллет так и не смогла заснуть.***
*** Небо северного округа в этот вечер было на редкость чистым, и местные жители выходили любоваться потрясающим видом звёздного неба. Нандор славился крепкими морозами и дождливым летом, однако, люди, населяющие его, хранили теплоту в сердце, помогали обездоленным и редко злились. Потому и Анариэль, внезапно посетившую их село сто лет назад, приняли тепло. И она осталась, выстраивая дружеские отношения с жителями. Нимфа почти всё время находилась в замке, изредка устраивая конные прогулки, но никогда пешие. Редко отвечала на вопросы жителей, но чаще всего делала то, что получалось у неё лучше всего — распускала слухи. Особенно о королевской семье. Отъезд девушки превратился в пышный праздник, однако, сама виновница торжества в нём не участвовала, попросив у всех прощения и попрощавшись. Пока жители стукались деревянными кружками, танцевали, пока рекой лилось вино, Анариэль садилась в карету на другом конце округа? рядом с таинственным лесом, который вопреки низкой и редкой растительности, стеной рос посреди поля. — Господин сообщит о следующем посещении, — совершенно безэмоционально сообщил приставленный к Анариэль и Ваниэль слуга, который своей манерой и поведением выводил рыжеволосую нимфу из себя, собиравшую последние крохи терпения, чтобы ответить ему молчанием. Равно, как и голос, лицо его не выражало никаких эмоций. Помогая эллет забраться в карету, он закрыл за ними дверь. — Да хранит вас свет idur, нашей великой звезды. — Ибо он указывает нам путь праведный. Да приведет нас к высшей цели великий idur, — синхронно ответили девушки, склонив головы, как и их провожающий, всё это они произнесли шепотом, и лишь после этих слов «безликий», как его мысленно окрестила Анариэль, позвал кучера. — Ваше Высочество, куда везти вещи? — учтиво спросил кучер, поклонившись знатным особам. — В Зеленолесье. В великий замок таура, — ответила Ваниэль, озвучив решение за ученицу. — В Лауриэн. — Зачем тебе это? — настороженно спросила советница, слегка прищурившись и проверяя девушку на ложь. — Хочу насладиться триумфом. — Что ж, тогда не смею отказать в этом желании, всё равно ты должна будешь его посетить. — Будет исполнено, первая остановка — Лауриэн, столица Линдора. Прибудем завтра утром. Могу я поинтересоваться, почему столь прекрасные девы пользуются каретой лишь здесь, в такой глуши… на границе округа? — Нет, не можешь, — сухо ответила Анариэль и захлопнула дверь перед самым носом кучера, выплескивая накопившуюся злость. Первый час поездки прошел в абсолютном молчании, которое Ваниэль не желала нарушать, а зеленоглазка, после прошедших событий, не знала, как. Вскоре ей стало настолько скучно, а перчатки и соломенная шляпка с вуалью перестали спасать от пыли, что красавица первая нарушила молчание. — О Эру, наконец-то это закончилось. Я так устала, Ваниэль, — вздохнула рыжеволосая девушка, подпирая рукой подбородок и скучающим взором окидывая мерно проплывающие пейзажи. — Конечно, моя девочка, конечно. Ты сильная, ты у меня молодец, — советница приблизилась к собеседнице и погладила её по спине. — Скоро. Уже совсем скоро наша мечта исполнится. Просто потерпи. Ещё чуть-чуть. — Хорошо, — Анариэль прижалась лбом к плечу наставницы, небывалая усталость охватила тело, теперь, когда всё почти закончилось, эллет казалось, что всё это сон. Она мысленно улыбнулась, сил на настоящую улыбку не хватило. Воспоминания навязчиво стучались в тихий домик безмятежности, стены которого были из напускного спокойствия и невероятной силы воли, они просто не пускали непрошеные эмоции во внутренний мир. Только сейчас, пообещав себе, что это будет единственный раз, рыжеволосая красавица впустила их внутрь. Они согревали душу и дарили тепло. Такое болезненное, что ей хотелось выть, лезть на стены, лишь бы не видеть всего этого. Лишь бы всего того не было. Никогда. Обещания обещаниями, однако, эллет снова и снова вспоминала теплые прикосновения, счастливые улыбки и заливистый смех. Они были её личным наркотиком, единственной слабостью и единственной силой. Единственным сокровищем, которое бережно хранила Анариэль и больше всего она боялась именно этого. Больше всего она боялась забыть. Поэтому думала о них, думала каждый день. Представляла, как они могли бы гулять, смеяться, как улыбались бы… как… как… если бы жили. Только они не жили, а потому, каждый день наблюдая как королевская семья смеётся, разговаривает, Анариэль тихо ненавидела. Подставляя на место Лотанариэ и Аркуэнона их, она проклинала всех Валар и больше всего королеву. Однако всё, что она могла — улыбаться, поэтому и улыбки, иногда выходя из-под контроля, больше походили на оскал безумного загнанного зверя. — Хорошо, что свою задачу здесь я выполнила, и больше не нужно смотреть на этих жалких слизняков. Не могу поверить, что эти простаки верят, что я приеду снова к ним. — Это хорошо, ты сыграла свою роль идеально. -…жалкие людишки, ненавижу таких, — сморщилась рыжеволосая красавица, исказив прекрасные черты лица гримасой презрения. — У тебя характер львицы, растерзаешь и не заметишь, — лёгкий, но вместе с тем искусственный смех заполнил карету, чему Анариэль совершенно не порадовалась, но подделать эмоции на лице ей было так же легко, как и вздохнуть. — Это правильно, так и должно быть, — конечно правильно, нимфа знала, что советница перестала быть единственным верным человеком. Нет, она была самым страшным её врагом, и зеленоглазка давно переросла возраст наивности, девушка училась, и очень быстро. — Разве с этой… семейкой может быть по-другому? — усмехнулась зеленоглазка, она прекрасно понимала, что Ваниэль даже с ней неестественна, однако, интересоваться было равносильно потере отношений, а терять сильного союзника Анариэль не собиралась. Они обе использовали друг друга. Играли в схватке, итогом которой была смерть противника. Две змеи, не боявшиеся травить друг друга ядом. Использовали друг друга для достижения выгоды. Анариэль воистину была лучшей ученицей Ваниэль. Она собралась превзойти учительницу, поглотить её без остатка. Планы юной девы были грандиозны и зловещи, если только у учителя были не больше. Каждая из них обнимала другого, поддерживала, помогала, в тайне надеясь убить. И это было правильно, это было единственным верным решением. Ученица, подобная учителю…