Глава 35.1
23 июня 2020 г. в 11:42
Голубые глаза с вкраплениями жёлтого внимательно наблюдали за происходящим. Мороз ледяными пальцами водил по позвоночнику, закрепляясь в толще костей, и Айрис чувствовала, откуда тянутся эти ледяные пальцы. Разминая ладонью шею, она будто бы пыталась отогнать ужасные воспоминания, но всё становилось только хуже. Происходящее впереди не спасало положение. Целительница знала Люцию, упрямство погубило многих послушниц, Элениэль либо примет это, либо погибнет. Только вот до того, как принцесса отойдет в мир иной, шатенке предстояло вытащить ту в лес, желательно ещё способную мыслить.
— Ваше поведение — плевок в лицо священной обители. Несите их, — настоятельница возвышалась над бывшей принцессой подобно огромной статуе в Храме Столицы, такая же неумолимая и пугающая. — Жизнь в роскоши развратила вас, а имя матери ложно внушило превосходство над всеми. Здесь царствуют Валар.
— Это они велят вам избивать слабых? — нагло перебивает нэллет, опухшие губы болят, почти не слушаются, Элен пусть и криво, но все равно улыбается.
— Вы не желаете расстаться со своими грехами, купаетесь в них как грязная, — старуха отходит назад, давая рьяным служительницам сделать то, от чего дочь королевы защищали несколько минут назад монахи, — мерзкая свинья, — теперь настает черед Люции насмехаться, монашка отходит назад, и с каждым её шагом раздается новый крик боли. Земля пропитывается кровью и слезами, из девушки методично выбивают жизнь. — Думаете, имя матери дает хоть какую-то власть? Ты никогда не будешь править, — настоятельница приказала привести в чувство потерявшую сознание нэллет. — Отрекись при всех от греховного имени. От греховной жизни. Боги помилуют тебя, — монахиня наклонилась, вглядываясь в разбитое лицо, взгляд на котором был дезориентированным. Но в глубине, за пеленой боли, скрывалась твёрдость. Всё, что смогла сделать Элениэль, это закрыть глаза и чуть-чуть повернуть голову в сторону. Люции хватило и этого. — Тогда нам остается только одно. Очистить вас от них.
«Позор! Позор!», — доносилось со всех сторон, у Полдона всё внутри сжалось от страха, Айрис приложила ладонь к его лбу, и последнее, что он увидел — мужские руки, удерживающие его на месте. Шатенка вздохнула, попросила братьев положить эльфа на ближайшую лавочку. Она бы с удовольствием вместе с ним провела остаток вечера в лазарете, закрыв все двери и ставни, а ещё лучше заколотив их. Глава монастыря запирала все двери на время обряда, да и целительницу не оставляли без работы.
Мутное озеро с черной, стоячей водой, заросшее осокой, было единственным местом, куда не боялись ходить местные обитатели. Его благословила сама Первая Нимфа, оно было надежно защищено от посторонних глаз. Кто знает, кого таким образом пыталась защитить ученица самой Йаванны?
Айрис последней подошла к принцессе, умыв её лицо водой, аккуратно начертила на лбу знак. Все остальные в это время распевали тексты молитв. Руки и ноги девушки связали таким образом, чтобы она оказалась в позе молящегося. Элен закрыла глаза, звуки вокруг смешались в один гул, разрывающий голову изнутри. Слабый отголосок темной силы потянулся изнутри, однако силы демоницы было недостаточно. Два человека подняли её, несколько мгновений полета, а затем болезненный удар о темную гладь. Воздух кончился, Элениэль открыла рот, внутрь попала вода. Холод пришел вместе со жгучей, разрывающей легкие болью. Принцессу вытащили, когда она уже потеряла сознание, развязывали, целительница откачивала русоволосую. Ребра под сильными руками трещали, хруст слышала даже стоящая рядом Люция. Элен приходила в себя и всё начиналось заново. Вода, сжигающая изнутри, адская боль, сильные руки. После четвертого раза, настоятельница махнула рукой, и обезумевшую нэллет оставили на берегу.
Только когда все ушли, обладательница фиалковых глаз перевернулась на спину, закрыв глаза, провалилась в небытье. Мокрая, под уже холодным вечерним ветром, она лежала на берегу, веревки по-прежнему обматывали её тело. Кровь, песок, водоросли, растения, все смешалось в сплошной слой грязи.
Шатенка раздраженно поджала губы, проворчав что-то под нос. Прийти за новообретенной сестрой ей удалось только по наступлению ночи. Конечно, Люция прекрасно знала, что фиалковоглазую «ведьму» спасут, но желала как можно дольше помучить её. Ночь забиралась в спальни, одна за другой гасли лучинки, колокол прозвонил пол лучины назад. За годы верной службы целительница получила много поблажек, и эта была одной из них. Ловким движением руки она сворачивала ткань на треугольники, запихивая их в банку с алкоголем. По лазарету разносился едкий запах спирта, Айрис тихо напевала неизвестную мелодию, на ходу сочиняя слова песни. Когда с подготовкой материала было закончено, девушка начала обход.
Элен очнулась посреди ночи от сильной боли, стоны разбудили сидящую в кресле шатенку. Сонно озираясь, Айрис подбежала к нэллет, по дороге поправляя белый фартук.
— Смотрю, действие макового молока закончилось.
— И-исль? — из-за расползшихся фингалов Элениэль ничего не видела, голос собеседницы был болезненно похож на…
— Кто это? Ты уже вторая, кто бормочет это имя.
Айрис поднесла к губам больной кружку с маковым молоком, девушка выпила всё за два глотка, мышцы тянуло, синяки ныли, суставы выворачивало, и каждая секунда приносила страдание.
— Потерпи, потерпи, милая, — целительница бережно отерла лоб больной, принцесса начинала лихорадить, и это совершенно не нравилось шатенке. — Руку я тебе зафиксировала, мазь нанесла, ранки обработала, синяки тоже. У нас с тобой есть две большие проблемы, и похоже к ним прибавилась третья. Первая – голову тебе сильно побили. Вторая – поломанные кости. Третья – температура, — Элениэль слабо разбирала слова, смысл и окончание фразы потерялись в шуме. Лекарша оставила холодную марлю на лбу нэллет. — Эй, эй, эй. Оставайся со мной.
Ещё много раз за эту ночь принцесса теряла сознание, лихорадка терзала тело, сжигая изнутри. Даже раны не мешали ей беспокойно вертеться в кровати, от высокой температуры начались галлюцинации. Для Айрис это было долгое, мучительное время. Все запасы воды ушли на то, чтобы сбить температуру. Лишь утром огненная хворь, как прозвали её на родине женщины, отступила. Целительница нашла новый способ борьбы, пришлось достать чистый спирт, раздеть принцессу и растирать тело, обмахивая полотенцем. Элен стонала, даже в бреду пыталась укрыться, но холодный поток воздуха догонял её, а влажная кожа делала его ледяным. С первыми рассветными лучами Элениэль заснула, целительница внимательно наблюдала, как слабо, едва заметно поднимается и опускается грудная клетка принцессы. Дыхание было таким тихим, что пришлось приложить зеркальце к носу, чтобы можно было увидеть, как оно покрывается теплой влагой. И это стало победой. Никогда Айрис не вела таких тяжелых боев за нить судьбы больных.
Солнечные лучи украсили золотым макушки сосен, женщина вздохнула с облегчением, сон сморил её прямо на стуле рядом с кроватью нэллет. Две послушницы отдыхали в своем островке спокойствия, и, казалось, сама судьба защищала их сегодня.
Люция вошла в столовую, оглядев всех, с торжествующей улыбкой поздравила вновь присоединившихся. Только радовалась глава монастыря совсем по другому поводу. Утром голубь принес радостную весть от покровителей. В их монастырь направят внушительную сумму, старушка уже знала, как распорядится ей. Была и вторая причина — Ваниэль передала своё почтение и пожелала держаться намеченного курса. Каша в тарелке была отвратительно пресной, и настоятельница кивком приказала заменить эту гадость чем-то более вкусным, тогда ей подали хлеб с земляничным вареньем, кусочком масла и нарезанными фруктами, и Люция смогла улыбнуться по-настоящему. Улыбка в этот раз соответствовала как происходящему, так и мыслям. Уж она-то намеченного курса держаться сможет. Самое главное у них сделать получилось, подмены никто не должен заметить. Дело осталось за малым — добить последнюю наследницу.
— У вас сегодня прекрасное настроение, ваше святейшество, — улыбнулась Авалаида, на завтраке она сидела по левую руку от главы этого богами забытого места. — Вы не видели соль? Что-то не могу найти… — растерянно произнесла монахиня.
— Хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место, — Люция чуть подвинула сахарницу, и за ней оказался нужный предмет.
— И правда… — удивилась девушка, лицо её приняло глуповатый вид, но сегодня это не злило старуху, как это бывало обычно. Слишком хорошо начинался день.
Прошла неделя, все занимались работой, Люция всё чаще была в приподнятом настроении, что не могло не радовать, Полдону нашлось место в дружной общине мужской части монастыря. В этот последний вечер июля эльф, как и всегда, направлялся к Айрис, чтобы пойти в лес. Однако сегодня обладательница столь родного его сердцу голоса не ждала гостей. Настойчивый стук разбудил шатенку.
— Что же ты, госпожа целительница, солнце только успело скрыться за горизонтом, а ты уже спишь, — Айрис изменилась, если в первую их встречу она была точно живое солнышко, то теперь даже расшитое платье не спасало положение. Желтые вкрапления в радужке как будто исчезли, а золотые искорки больше не вспыхивали. Полдон вздрогнул, на краткий миг ему показалось, что вместо глаз он увидел черноту. Морок исчез так же быстро, как появился. Эльф знал, кто выкачивает жизнь из целительницы. Причина лежала укрытая одеялом, от посторонних взглядов защищала только легкая занавеска. — Прошу тебя, — мужчина схватил за плечи лекаршу, пытаясь силой вразумить её. — Она убила свою сестру… сильнейшую из нимф. Погубит и тебя. Одумайся!
Шатенка едва успела вовремя одернуть себя, чтобы не возразить. Никто не должен знать, что убило Исилиэль.
— Сколько раз я просила о том же?! — с вызовом ответила она, злость распалила огонь внутри, и фэа разгорелось с новой силой. — Сколько?!
— Это другое… — Полдон замялся, отпустил подругу, потупив взгляд.
— Нет, не другое! — Айрис злилась всё больше. Рассеянность ото сна ушла, уступив место злобе. Пусть взъерошенные волосы и перекрутившийся фартук никого не смущали, однако достаться могло любому. — Это опасно! Тебя ведь уже мучают кошмары наяву! А голоса?! Ты что, милок, возомнил себя самым умным?! А обо мне ты подумал?! Сколько ещё трупов мне нужно вытащить?.. — злость целительницы быстро сменилась отчаяньем, она с обидой ударила кулаком по плечу синды, тот даже не пошатнулся. Шатенка всё давно поняла. Как бы она не просила, как не умоляла, Полдон не отступался. Горькая усмешка исказила красоту её лица. Конечно, куда уж ему слушать полоумную лекаршу, когда тут такие результаты. Монах попытался приобнять девушку, но та откинула его руку, нахмурилась. — Неужели ты такой простак, что поверил в вернувшуюся силу? — слова застряли поперек горла, Айрис видела метнувшуюся к углу тень, чувствовала, как глотку будто кто-то сдавливал, но в отражении зеркала стояла только девушка. — Ничто не дается просто так, — голос стал совсем тихим, лекарша опустила голову, рассматривая пол.
Синда замолчал, отвернулся, выражая своё несогласие, а затем примирительно произнес:
— Пойдем на улицу. Там малина созрела, собрать нужно.
Шатенка зажмурилась, печати жгли, она чувствовала, как сила, заключенная в них, готова вырваться, но время ещё не пришло. Оглянувшись на больную, Айрис открыла окно, запуская свежий летний воздух. В голубых глазах на мгновение появились золотые искры, они вспыхнули и погасли, как и сострадание к юной девушке. Всем будет лучше, если Хранитель Леса завершит своё дело.
Элениэль открыла глаза, теперь она могла это сделать практически безболезненно. Больше всего на свете ей хотелось, подобно ящерицам, сбрасывающим шкурку, избавиться от тела. Но тело никуда не исчезало. Аккуратно вздохнув, принцесса попробовала оценить урон. Неделя, проведенная в лазарете под чутким контролем целительницы, определенно пошла ей на пользу, принцесса не знала, каким образом Айрис удалось уговорить Люцию не трогать новую пленницу столь долго, но каждый день благодарила Валар за это. Облизнув пересохшие губы, нэллет с трудом села. Это был третий раз, когда она смогла принять сидячее положение. Сегодня ей во что бы то ни стало нужно встать. Напряженно вслушиваясь, Элен всё же решилась спустить ноги на пол. Схватившись за спинку кровати, она с ослиным упорством встала. Сердце билось так гулко, что девушке казалось, оно заглушит шаги незваного гостя. Айрис была хорошей, с непривычным слуху говором, интересными привычками, умная, всегда готовая прийти на помощь. Но друзей в этом месте у Элениэль больше не было. Судя по тому, как часто к ним приходил Полдон и как себя вел с шатенкой, никто не должен знать о планах принцессы. Обладательница фиалковых глаз сморщилась одновременно от омерзения и раздражения. Ноги не слушались, суставы болели, двигать левой рукой принцесса боялась. Глотая слезы и сопли, Элениэль дошла до стола Айрис. Закрыв глаза и отсчитав про себя до десяти, она выдохнула и снова поковыляла до кровати.
— Моргот вас раздери, — прошипела принцесса, когда услышала шаги. Она как раз застряла посередине очередного маршрута. Голоса приближались, страх сжал горло, сердце забилось так часто, что, казалось, его будет слышно за лигу. — Эру, пожалуйста.
— Ротвальд, давай быстрее, они могут в любой момент вернуться, — грубый мужской голос заставил эллет ускориться, до кровати оставалось два шага, боль пронзила всё тело.
— Иду я, иду! — издалека послышался ответ, судя по голосу, это был совсем юный мальчик, сильно запыхавшийся. Элен коснулась руками матраца, за её спиной скрипнула ручка, дверь начали открывать.
Зажмурившись, она приготовилась быть пойманной и отправленной в общий кампус. От ужаса девушка почти не могла дышать, рефлекторно поднимая ноги.
— Кого я вижу, — раздался посторонний голос с противоположного конца коридора, ручку отпустили, принцесса успела лечь. — Герольд! Снова пытаешься украсть спирт у Айрис?
— Нет, — хмуро ответил собеседник, к нему, наконец, подошли двое. — Ротвальду нужно лекарство, эта стерва не хочет давать его.
— Чего это так? — мужчины вошли, Элениэль задержала дыхание, ей пришлось контролировать количество и глубину вдохов и выдохов, чтобы никто ничего не заподозрил.
— А то ты не догадываешься, — хмыкнули в ответ.
— Да я не об этом, характер этой ведьмы известен всем. С мальком что? — судя по звукам, посетители обыскивали помещение.
— Посвящение в этом году было… особенным, — Элениэль замерла, она могла только предполагать, но отвечавший был очень напряжен.
— Особенным?
— Ты очень многое пропустил, пока на севере зад морозил. Видишь вон ту, лежит тут уже неделю. Все никак отойти не может.
— Н-да-а-а, знатно её…
— Дело совсем не в ней. Вернее, в ней, но не совсем…
— Герольд, ты что, в эти байки поверил?
— При чем здесь байки? Люции-то, конечно, хоть бы хны, она новых баб всегда найдет. Думается мне, новенькие у нас долго не протянут. В ночь, когда они расправу над ней устроили, вся чертовщина из леса повылазила. Дюка помнишь? По ночам всегда выпивку тырил. Так вот, та ночь последней для него была. Беднягу так растормошили, что даже в мешок свалить только с лопатами получилось. Ещё и крыльцо всё заляпал своими внутренностями.
— Не надо, — сзади раздался тоненький голосок, в ответ на это раздался грубый, но нервный смех Герольда.
— Не боись, найдем сейчас эту ерунду, заснешь как… — конец мужчина решил не договаривать.
— Они же никогда не заходили так далеко. С чего вы решили, что это они?
— Ротвальд наткнулся на него, когда эта тварь ещё пировала.
— Малец, — удивленно протянул третий, единственный, кого не представили невольной слушательнице. — Да ты чудом выжил.
— Он не успел перешагнуть порог, сразу захлопнул дверь. Потом на крик сбежались мы, — голос Герольда стал более приглушенным, послышалась возня, Элениэль подумала, что мужчина скорее всего нашел тайник целительницы, теперь пытался достать нужный отвар. — Уж не знаю, что за волшебные кирпичи, но твари боятся заходить внутрь.
— Твари? — неизвестный пугающе приблизился.
— Я не оговорился. Каждое утро начинается с отмывания стен и окон. Они все в крови, Рогир. Следы из остатков тел ведут в лес. Вчера вот почти половину скота испоганили, даже не забрали. Уже не то что после заката, вообще выходить страшно. У Люции трое на тот свет откинулись. Одна чего-то в колодце интересного разглядела, другую нашли с раздробленным черепом. Девушки боятся работать в одиночку. К амбару вообще не подходят. Знаешь, что сделала Люция?
— Ничего, полагаю? — раздалось совсем рядом, принцесса чувствовала, как мужчина навис над её кроватью. Девушка держалась, как могла, дыхание не должно было сбиться. Не волноваться, не дрожать, ни малейшей оплошности.
— Именно! Сидит себе фрукты ест. Чего ты там застрял?
— Да так, ничего.
— Очередная умная мысль посетила твою пустую голову? — в голосе мужчины чувствовалась издевка.
— Такая кроха, а наделала столько шума, — эллет едва сдержалась, чтобы не дернутся, когда широкая ладонь коснулась головы. Монах поправил бинты.
— Ты же знаешь, всё решает происхождение, — неодобрительно хмыкнули в ответ. — Родись она в обычном мире, давно была бы мертва.
— Да уж… Что ты планируешь делать с Люцией?
— Мне надоело вечно «что-то делать», пусть решает свои проблемы сама. Отныне мужская часть монастыря не расходный материал. Больше их не отправят на растерзание. Так, мелкий, ты чего уши развесил? Ищи давай быстрее! — мальчишка получил подзатыльник и принялся усерднее перерывать полки.
— Как ты до сих пор не придушил её? Я бы сразу ей шею свернул после той… резни, битвой-то назвать язык не повернется.
— Никогда не забуду, как эта тварь закрыла двери, оставляя нас на растерзание! — не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Герольд был в ярости. — Это просто чудо, что нам в помощь выслали Исилиэль и отряд стражи во главе с этим Полдоном.
— Этим Полдоном? — заинтересованно переспросил Рогир.
— Я и не признал его поначалу, сильно изменился. Видать, совсем болезненным стал. Но этой ведьме Айрис удалось вернуть ему приличный вид.
— Насколько же он изменился, что ты так говоришь?
— Он ведь тоже эльф, вы же вечные мальчишки. Я когда его увидел, думал очередной калека. Ходить даже с тростью не мог. Видок такой, как если бы покойника воскресили. Наши старики живее выглядят, а здесь молодой эльф, в расцвете сил!
— Ничего себе, надо будет посидеть, поговорить. Давно мы с ним не виделись. Ладно, пошли отсюда. Смотрю, наша голубка из леса идет, — Рогир последний раз взглянул на принцессу и двинулся к выходу, на ходу захлопнув ящик, который забыл закрыть Герольд.
Элениэль тихо выдохнула, лежа в кровати и рассматривая потолок, она размышляла над услышанным. Вопросов пока что было больше, чем ответов. Нэллет уже знала, о чем будет говорить с Айрис. В этот раз отвлечь разговорами на пустые, никому не нужные темы у целительницы не получится. Она должна узнать, что здесь происходит, и понять, как избежать этого ада.
— Глядите-ка, проснулась наконец, сонная царевна? — Айрис ворвалась в комнату, точно ураган, снося на своем пути табуретки, а занавески, отгораживающие кровати, цеплялись за неё. Нэллет лениво повернула голову в её сторону, целительница пребывала в бодром расположении духа.
— Тебе прекрасно известно, отчего я такая сонная.
— Признаю, это моя вина, — разложив урожай на столе, шатенка подняла руки в примирительном жесте. Запах сладкой малины заполнил помещение.
— Ты переборщила с дозой.
— Гундосить вздумала? — голос, вызывающий стаю мурашек, тянущий за собой тяжелые воспоминания, изменился, стал суровым, строгим и усталым. Как будто неразумное дитя в сотый раз просили успокоиться, а то, в свою очередь, лишь сильнее начинало кричать. Во всём этом Элениэль заинтересовало слово. Попытки оскорбить её больше не трогали, неважно, намеренными они были или нет.
— Гундозидь? — со смешным произношением переспросила принцесса. Раздражительность как рукой сняло, Айрис же на секунду замялась, а потом рассмеялась.
— Бурчать, — привела синоним целительница, наблюдая за реакцией собеседницы. Не заметив просветления в фиалковых глазах, монахиня продолжила. — Браниться. Что, тоже не знаешь? Брюзжать? Тоже нет?! — чем дальше заходило дело, тем больше веселилась женщина. Пододвинув кресло, она опустилась в мягкие подушки, поставила на кровать блюдце с ягодами для Элениэль, а сама принялась закидывать малину в рот прямо из корзины. — В каком же ты мире жила? — покачав головой, Айрис тепло улыбнулась. Облизав пальцы, вымазанные сладким соком, она задумалась. — Хмм, может быть у вас говорят… ворчать?
— Так вот, что это значит, — теперь пришел черед Элен смеяться, но в этом смехе не было ни крупинки злости. Лишь веселье и радость. — Откуда ты?
Айрис хитро прищурилась, оценивающе взглянула на принцессу и вновь вернулась к корзинке с лакомством.
— Я приехала сюда из далеких земель. Мы жили у самой границы Линдора. Кто-то говорил, что наша деревня уже стоит в вольных землях, — женщина пожала плечами, на Элениэль она не смотрела, погрузившись в глубокий омут воспоминаний. — Хотя это и не важно. Сборщики податей никогда не посещали наши края, а враги не забредали так далеко, — шатенка замолчала, а затем ловко выкрала с тарелки принцессы огромную ягоду, подмигнула обладательнице фиалковых глаз и продолжила. — Мы жили на северо-западной границе королевства.
— Ты была на Тол Химринге? — Элениэль приподнялась, опираясь на локти. Пусть нужно было быть осторожнее, но послушать хорошие истории о путешествиях нэллет всегда любила. — Видела остатки Химринга?!
Ведьма пожала плечами, её лицо осталось беспристрастным.
— Мы плавали туда пару раз. Всё поросло мхом ещё до моего рождения.
— Как жаль! Это же была одна из величайших крепостей.
— Мне известна её история. Прошлое не имеет значения. Сейчас это просто крепость, — Айрис пренебрежительно повела плечами. — Прежде, чем я попала сюда, мы объехали всё королевство.
— Вот это да, а я в сознательном возрасте почти не выезжала за пределы замка. Сколько бы не прочитала я книг, они не заменят реальности. Как бы мне хотелось прожить жизнь обычной девушки...
— Не стоит обелять жизнь деревенских девок. Тебе крупно повезло, что никто не выпускал тебя из замка. Один день, и ты бы очень жалела, что нельзя вырвать кусок памяти, чтобы никогда не вспоминать тот ад.
Элениэль замолчала, сникла, слова целительницы ничуть не задели её, но нужно было грамотно сыграть эту роль. Девушка съела ягоды, отвернулась, Айрис тоже не спешила раскрывать своё прошлое. Обе желали больше узнать друг о друге.
— С кем путешествовала? — нэллет пожалела, неудачный поворот стоил ей комфорта. Вдыхать стало больно, сморщившись, принцесса попыталась устроиться поудобнее.
— Много будешь знать — быстро сост... одряхлеешь.
— Когда Люция придет сюда? — Элен надоело ждать, говорить о себе шатенка не желала, раскрывать тайны лечения - тоже, оставалось спросить напрямую.
— Люция не придет. Мы с Авалаидой приведем тебя в часовню через три дня на Обретение.
Элениэль хмыкнула, ей оставалось лишь удивляться, как это место до сих пор не закрыли.
— Ты была во всех уголках страны. Назови мне хоть один храм, который проводит Обретение в среду, — принцесса покачала головой. — Не назовешь. Таких нет.
— Все ради тебя, царевна, — Айрис улыбалась, но ничего искреннего в этой улыбке не было.
Следующее утро началось с того, что шатенка после сытного завтрака помогала Элениэль заново учиться ходить. Час мучений закончился возгласом отчаянья целительницы и усталым выдохом нэллет. Принцесса могла скрываться за отвлеченными мыслями, обманывать саму себя, но всё её хроа сотрясалось от ужаса перед Люцией. Каждый взгляд в окно кончался тем, что всё внимание нэллет занимал злосчастный корпус. Айрис ёрничала при каждой удобной попытке, девушка улыбалась, отшучивалась в ответ, но взор эллет всё равно стремился к этому проклятому месту. Мысленно Элен уже была там. До их встречи оставалось семьдесят два часа. Обладательница фиалковых глаз застыла, побледнев сильнее обычного.
— Да успокойся ты, у нас есть ещё три дня, — шатенка подмигнула, в глубине её голубых глаз сверкнули золотые искорки. Легко поднявшись со стула, она открыла дверь ранним посетителям.
— О, ты здесь.
— «Я рад тебя видеть», или «мы так давно не виделись», ну или хотя бы «утречка, Айрис». Ты мог сказать что угодно, хлопец. А всё что ты смог выдать: «О, ты здесь», — женщина взмахнула руками, состроив смешную рожицу, передразнила даже голос посетителя.
— А я вот очень рад тебя видеть, наша могущественная повелительница склянок, — рассыпался в комплиментах второй.
Элениэль, занятая растиранием руки, повернулась на голоса позже, узнав в зашедших вчерашних гостей. Нэллет сделала в меру заинтересованное лицо, про себя усмехнувшись, по ней можно было книгу писать, только она не знала, что та будет называться «Как начать и закончить карьеру голиарда за один день».
— Рогир, — Айрис от радости чуть ли не сияла, однако хитрый, игривый голос выдавал её. — Ты в прошлый раз обещал мне коприну привезти. Потом пропал, а я и знать не знаю, что думать. Ух, окаянный, верно, плохо тебе спалось.
От побледневшего, вытянувшегося по струночке мужчины Элен стало смешно. Она не могла даже представить, что задолжал вчерашний посетитель целительнице, но в одном была уверена — Айрис ещё долго может мучить беднягу.
— Принес? — вся веселость мгновенно испарилась из голоса шатенки, скрестив руки на груди, лекарша с самым грозным видом двинулась на незваных гостей.
— Айрис, милая, не нашел. Эру Илуватаром клянусь, из всех душу вытряс! Нет его, хоть убей!
— Ах ты ж, — тут хрупкая женщина в порыве ярости проявила невиданную силу, схватив за виновника за рясу. — Вымесок! Лябзя! Обдувало! Пшли прочь, — целительница отпустила его, махнула рукой, она уже не просила, но приказывала. Элениэль не могла понять такую перемену настроения, как и то, почему женщина позволяла себе такое обращение с монахами. Больше всего в этой ситуации настораживали нэллет словно стянувшиеся к их углу тени. Сама принцесса сидела в кровате у окна и находилась внутри небольшого ореола света. Мурашки пробежали по рукам принцессы, заставив поежится. Хозяйка лазарета уже выталкивала мужчин. — Кукиш, вот что вы у меня получите!
— Зачем они приходили? — спросила нэллет, как только закрылась дверь.
— Эти двое… очень большая проблема. Люция запретила мне отдавать то, зачем они пришли. Она считает, что у бедняги проблемы другого рода и лечить их нужно в часовне.
Элен кивнула, сама не зная зачем. В памяти всплыл вчерашний разговор, рассказывать о незваных гостях сразу пропало желание. Нэллет не знала, действительно ли у ребенка проблемы с фэа, но девушка уже на себе успела почувствовать всю справедливость главной сумасшедшей.
— Садись, — Айрис подкатила к кровати кресло для калек. У принцессы это вызвало усмешку, ведь обладательница фиалковых глаз в каком-то роде ею и являлась. — Вот так, поехали в огород, поможешь мне с поливом помидоров.
Элениэль не удержалась и глубоко вдохнула душный, пропитанный теплом и летом утренний воздух. Запахи вскружили голову, дорога до парников проходила между прекраснейших клумб, чередующихся с грядками ягод и овощей. Дуновение ветра принесло свежести во влажный, парной воздух. В теплице они провели почти два часа, Айрис не пошла на обед, оставшись вместе с нэллет. Элен настолько увлеклась сбором огурцов, что не заметила отсутствие целительницы.
— Айрис, не поможешь? Я не могу дотянуться, — только когда ответом послужила тишина, принцесса поняла — она осталась здесь одна.
Какое-то время она ещё сидела в кресле, прислушиваясь к звукам. Издалека доносились мужские голоса. Подняв голову, она разглядывала старое стекло на крыше парника, пока злость разъедала её изнутри. Толкаясь правой рукой, девушка медленно выкатилась из душной теплицы. Лесная полоса по левую руку была соблазнительно близко, нэллет устало выдохнула. Разум говорил, что это абсолютно бессмысленно. Обречено на провал в трёхстах случаях из десяти. Элениэль стиснула рукой деревянный подлокотник. Она должна восстановиться. Демоница будто спряталась, да так глубоко, что принцесса не была уверена, существовала ли та вообще, или все эти годы были её личным бредом. Без неё она чувствовала себя беспомощной, отчего злилась ещё больше. Так быть не должно. Она не кукла. Пора самой за себя постоять. Кулон под ненавистным серым платьем приятно оттягивал шею, с нежностью коснувшись рукой этого места, Элениэль закрыла глаза, подставив лицо согревающим лучам. Вокруг был только шелест трав, жужжание насекомых и ветер. Такой свободный, такой необходимый. Уединение нарушили самым наглым образом, закрывая источник света. Открыв глаза, она увидела утреннего дебошира.
— Решили умереть, перегревшись на солнце? — усмехнулся мужчина, в этот раз его сопровождал худощавый, высокий юноша.
— Снова задумали наведаться к Айрис? — получив в ответ улыбку, Элениэль продолжила, решив не сопротивляться тому, что её катят под тень, на крыльцо. — Она давно оставила меня.
— Да нет, захотелось познакомиться поближе с новой проблемой.
— А вы не мастер знакомств, насколько я вижу, — голос получился слишком злым, пришлось сгладить высказывание улыбкой.
— Первое впечатление обманчиво, — скованно ответил эльф, затем он всё-таки решил представиться. — Моё имя Рогир.
— Необычное имя для эльфа.
— Лишь последствие войны. Меня вырастили люди.
— Сожалею.
— Не стоит, вы не искренни. Мои родители были прекрасными людьми, — мужчина пожал плечами, он совершенно не выглядел расстроенным.
— Не могу не согласиться с вами, подлости хватает среди всех рас, как и доброты. Вам повезло.
— А вам разве нет?
Элениэль смерила эльфа взглядом. О чем она думала в этот момент, неизвестно было никому, но слишком большая задержка могла вызвать подозрения, поэтому ей пришлось говорить, хотя она предпочла бы сейчас молчание.
— Отнюдь. Моя жизнь была наполнена безграничным счастьем… до определенного момента. Давайте же отбросим ненужные разговоры, — девушка устало выдохнула. — У вас, как и у меня, есть обязанности. Айрис не уточнила, когда вернется, если дело не срочное, приходите вечером.
Рогир склонился к принцессе, нависая над ней, точно коршун.
— Я знаю о вашей тайне.
Элениэль осталась внешне абсолютно спокойной, но внутри была не столько напуганной, сколько растерянной. Нэллет не понять, что делать, как поступить с Рогиром, ведь они были в равном положении.
— Вы слишком громко сопите, ваше высочество.
— Молчание — золото, не правда ли?
Рогир улыбнулся, кивнул, а потом продолжил.
— Айрис — эгоистичная тварь, если вы не поможете нам, мальчик умрет.
Девушка не ответила, да и что она могла сказать. Если целительница узнает о пропаже, даже думать не нужно, кто вор, пока она единственный обитатель лазарета. Принцесса закрыла глаза, от эльфа приятно пахло травами, и это навеяло ей интересную идею.
— Я не настолько глупа, чтобы доверять первому встречному.
— По-волчьи жить, по-волчьи выть? — мужчина отошел от кресла, похлопал по плечу товарища. — Ты провела здесь так мало времени, и уже потеряла сердце. Айрис продержалась почти три года.
Принцесса осталась одна, Элен устала, разговор задел её больше, чем она могла подумать. Больше всего на свете ей хотелось вернуться. Вернуть то, что никогда уже не наступит. Вернуть детство.
Айрис вернулась к подопечной после полдника, принеся с собой столько еды, как будто собиралась накормить целый отряд солдат. Шатенка счастливо смеялась, Полдон шел рядом, помогая нести корзины.
— Ты упала и не смогла залезть обратно?
— Я пыталась встать, — покачала головой нэллет, наконец посмотрев на женщину. — Надоело сидеть в этом ущербном кресле.
— Какая нетерпеливая, — рассмеялась глава лазарета, эллет впервые видела её в прекрасном платье, расшитом чудесными узорами. Хоть шатенка едва не светилась от счастья, всё внутри эллет напряглось, предупреждая держаться как можно дальше. Окончательно утвердиться в своих предположениях ей позволило то, что произошло по окончании их милого ужина.
— Элен, прошу, не смотри так на меня.
— Полдон, тебе лучше не поднимать эту тему, — резко и грубо ответила нэллет, больше походя на задетого зверя.
— Злиться на эльфа за то, что он стал счастлив, жестоко, не находишь? — в расплавленном шоколаде глаз сверкнули первые искры.
— Влезать в разговоры, которые не имеют к тебе никакого отношения — не лучшая идея.
— Какие мы грубые, — насмешливо произнесла Айрис, придвигаясь ближе к синде, готовая защитить его. Это стало отправной точкой.
— Смотрю, уже нашел замену моей сестре?
Эльф попытался успокоить подругу, коснуться её, но русоволосая с презрением оттолкнула его.
— Ты поехал со мной лечится, а не заводить новую…
— Хватит. Тебе лучше остановиться, — теперь уже злился бывший глава королевской стражи. — Я никогда не предавал Исилиэль. Даже если бы решил вновь стать мужем, спросил бы твоего совета в последнюю очередь. Не забывайся. Ты убила Исиль. Ты повинна в смерти моей возлюбленной, моей жены. Тебе отвечать за все те беды, которые пришли к нам после. Никогда не смей обвинять меня в том, что я, наконец-то, стал с улыбкой встречать новый день.
Элен замерла, внутри бушевала злость и ярость. В первую очередь на себя. Девушка отвернулась, рассматривая прыгающую по веткам сосен белку, лес возвышался в пяти лигах справа. Айрис подсела слева, пока нэллет не видела, и положила ей руку на плечо, меж пальцев засверкали золотые искры.
В следующее мгновение яркая вспышка осветила пространство вокруг, столкнувшись с клубящейся тьмой, погасла. Элениэль очнулась спустя несколько минут в кустах пионов. Айрис откинуло на две лиги в сторону теплицы, Полдон лежал на крыльце лазарета. С трудом сев, нэллет испуганно озиралась, звон в ушах медленно превратился в писк, после чего слух вернулся. Вместе с ним и ориентация, а после пришёл гнев.
— Ты пыталась использовать на мне магию? — сжав руки в кулаки, принцесса попробовала подняться, ноги с трудом поддались, через четыре шага она упала, но поднявшись вновь, медленно, шатаясь всё же добралась до бывшего друга, убедившись, что тот в порядке, нэллет обратилась к зачинщице. — Зачем?!
Айрис не ответила и не поднялась. Тогда принцессе пришлось подползти к ней, от её руки расползлись черные полосы, по краям из них сочилась кровь. Мерзко пахло горелой плотью, кружилась голова.
Люция внимательно наблюдала за разворачивающейся сценой, сидя у окна в своей спальни. Женщина не заметила, как чистый лист заполнился узорами. К следующему утру она уже знала, как поступить с эллет.
Рассвет окрашивал небеса в персиковый. Амбарато обошел сонного стража, юный мальчишка проснулся от хлопка закрывшейся двери, но было уже поздно. То, что творилось вокруг него, не могло остаться незамеченным.
— Что здесь происходит?! — его голос, прозвучал абсолютно неожиданно для собравшихся, лорд даже не пытался скрыть грубость, требовательность.
Темноволосый князь медленно - даже спокойно - прошел за стол, сел за свободное место в полной тишине. Пусть ни выражение лица, ни походка, ни движения не выдали его, но ярости в нём было столько, что собравшиеся ощущали её всем своим существом, для этого не требовалось осанвэ.
— Надеюсь, я не занял ничье место? — нолдо повернулся к своему соседу по правую руку, получив едва заметный кивок от побледневшего мужчины, продолжил. Сам Амбарато прекрасно знал, тот, кто должен был сейчас сидеть здесь, лежал в темнице. — Итак, друзья мои, не поделитесь, о чем шепчитесь последние четыре дня?
— Мы рассуждали о защите наших земель…
— Мне прекрасно известно, о чьей защите вы беспокоились в первую очередь. Вопрос второй, вы действительно думали, что я не узнаю?
— Конечно нет, князь. Такие вопросы не могут решаться без вашего ведома.
— Предполагаю, что ты, Салгард, рассказал бы мне самым первым. Так ведь? — человек напротив закивал.
— Конечно, Ваше Светлейшество. Я лишь хотел разузнать, что здесь происходит… для вас.
— Да-да, понимаю, эти письма прекрасно поведали мне обо всех ваших намерениях, — Амбарато кивнул, даже улыбнулся, а затем бросил на стол стопку вскрытых конвертов. — Они написаны вашей рукой, можете не отрицать. Вы для моих родителей так сильно старались, плетя интриги с советом тёмных?
— Совет тёмных? Этой сказке тысячи лет, — Салгард почти рассмеялся, но никто не поддержал его веселья.
— Как было бы замечательно, если бы ты, Салгард, кроме ловкого вранья, научился бы держать язык за зубами. Хватило трех кружек эля, и ты рассказал нам всё.
— Никого из вашего отряда не было в таверне, — мужчина разозлился, взгляды товарищей ему не понравились, он поднялся, желая как можно быстрее покинуть город.
Кровь в сердце князя бурлила, вскипала, подобно бушующему горному потоку, разносила по организму пламя злости и гнева, ломая слабые попытки оправдания предателей.
— Что ж, не стану уподобляться вам, расскажу большую тайну прежде, чем её узнает весь народ, — Амбарато поднялся, он медленно прошелся вокруг длинного дубового стола, остановившись у главы этой компании. — Вчера вечером я впервые пожалел, читая свод наших законов. Вам, наверное, прекрасно известна каждая его строчка, не так ли, лорд Ронульд?
— Конечно, ведь ваши родители назначили меня законотворцем. Мы разрабатывали их совместно с учеными из столицы.
— Прекрасно. Тогда начальнику наших войск прекрасно известно, что мы не имеем права выступать против королевской армии?
— Да, князь Амбарато.
— И главе монетного двора прекрасно известно о том, что королева в этом году должна была лично участвовать в сборе податей?
Мужчина, сидевший по правую руку от князя, кивнул. От тяжелого взгляда серых, точно металл, глаз, он растерялся, страх сковал сердце, и в голове осталась пустота.
— Замечательно. Просто замечательно. Как же удачно все складывается, не так ли? Наш милый, любимый советник уезжает в восточный округ и совсем случайно решает заключить союз против королевы, — Амбарато навис над сидящим Ронульдом, тот не решался поднять взгляд. — Так вот, перечитывая закон, я впервые пожалел, что мы не можем убивать предателей. Зато моим новым друзьям с севера ничего не помешает это сделать.
Он оттолкнулся руками от стола, на который опирался, и направился к выходу.
— Я — начальник армии. Они последуют за мной.
Князь остановился, хмыкнул и, не поворачиваясь, ответил:
— Уже нет. Я подписал указ о разжаловании всех вас. Бегите, если сможете.
Амбарато наблюдал, как его наёмники издевались над кучкой предателей. Прошло две недели с момента, как Элениэль ценой своего заключения выкупила ему свободу. Как радовались родители, когда он вернулся... конечно, о том, что сделала с ним королева, матери уже сообщили. Никто иной, как Ваниэль, лично написала ей письмо. За завтраком отец сообщил ему, что пять округов уже официально объявили о желании выйти из состава королевства. А ещё вчера, в то время, как он проезжал по главной площади, направляясь домой, из Серой Гавани уже отправились в путь гонцы к лордам из других семи округов. Слова матери о том, что теперь они официально объявят войну королевской семье, поразили и одновременно разозлили нолдо, но он не высказался ни за, ни против. Амбарато не знал, как ему поступить. Закрывать глаза на то, что Лотанариэ сделала с ним и со своей семьей, князь не собирался. Решение осложнялось ещё и тем, что нолдо не знал, как поступит Элен. Ведь начать войну против короны, означало поднять меч против принцессы. Эльф не собирался быть среди тех, кто воткнёт ей его в спину.
Мать встретила его в столовой, поджатые губы, скрещенные руки, суровый взгляд. На её недовольство эльф ответил легкой улыбкой.
— Не ехидничай, Амбарато, — женщина не отступала.
— Я ничего не говорил, — нолдо был сделан из той же стали, славился своим упорством.
— А мне и не нужно. Одного твоего взгляда хватило, — матушка подошла к сыну ближе, всё равно, что бы не творило её чадо, эльфийка любила его всем сердцем, как и любая мать.
— Тебе через два месяца исполнится семьсот лет. Ты наследник Серых Гаваней, этим всё сказано.
— Матушка, давай взглянем на ситуацию здраво. Если сейчас в Линдоре начнется гражданская война, это вновь приведет к разрухе. Никто из лордов округа не сможет защитить себя от нимф, пусть после чумы их стало меньше. Даже если Лотанариэ уже не так сильна, как в молодости, она всё равно обладает огромнейшей силой. Прошу тебя не забывать о пиратах и орках, которые, пусть и очень редко, но бывают у нас. Эариэль, ввязываясь в это, мы подставим себя под удар куда больше, чем если будем держать нейтралитет.
— Я прекрасно знаю, что ты нейтралитет держать не собираешься. Твой сегодняшний поступок прекрасно мне всё показал. В любом случае, отец уже отправился к лорду Золотых Долин. Как только они прекратят поставлять зерно и дань, ей придется туго.
— Откуда в тебе столько жестокости?
Злой, колкий взгляд серых глаз был ответом князю. Амбарато остался в одиночестве в столовой. Нолдо зарылся пальцами в волосы, медленно вдохнул и резко выдохнул, внутри гнев полыхал точно огонь, но направить его в нужное русло он не мог. Родители были правы, нужно в первую очередь защищать свой народ. Весь оставшийся день эльф провел в тяжелых раздумьях, а когда голова его коснулась подушки, на сердце легче не стало. Мужчина ещё не знал, какие вести принесет ему ранним утром гонец из далекой столицы, не ведал, как сильно изменится его жизнь.
Луна главенствовала на небосводе, взирая на жителей Средиземья холодным, отстраненным взором. На другом конце королевства дева, закутавшись в плед, наблюдала за царицей ночи также внимательно.
— Ваш чай, — мужчина сел рядом, одет он был значительно теплее собеседницы, из его рта вырвалось облачко пара. Температура ночью в Мерсилии опускалась ниже, чем могла представить нимфа. На поясе у местного жителя угрожающе блеснул кинжал. — Могу поинтересоваться, каким ветром занесло в наши края особу столь…
— Не стоит, в любом случае уже утром я уезду, — девушка перебила его раньше, чем он смог высказать свой саркастичный комментарий относительно её происхождения. Аккуратно осмотревшись, гостья плотнее завязала платок и уподобилась гостью, наконец отпив из кружки.
— Вы спрашивали, кто едет на восток. Хотите отправиться в такое опасное время, не называя ни имени, ни цели.
— Что вам даст моё имя? Что вам даст моя цель? — нимфа сжала в руках горячую кружку, согревая пальцы. — Всё, что вам нужно знать — мешочек золотых.
— За одну поездку?!
— По прибытию.
Девушка поставила кружку на лавочку, встала, под светом луны блеснула рыжая коса, но нимфа быстро исправила это недоразумение. Поправив плед, она оставила мужчину в одиночестве.
Слухи в таком маленьком поселении разносились очень быстро, и уже с раннего утра, когда Ульв отправился за дровами, соседи неодобрительно провожали его взглядом.
— И вам доброе утром, Бертольд! — мужчина махнул рукой, на что в ответ получил неодобрительное хмыканье.
Солнце ещё не встало, поэтому приходилось пробираться через заросли кустарника с фонарем, подвешенным на длинную палку. Под ногой вместо земли в любой момент могла оказаться пустота, Ульв осторожно проверял её палкой со светильником перед каждым шагом.
— Гиблое место.
Лес будто услышал оскорбление пришедшего, с ветки сорвался ворон, он пролетел над головой Ульва, а затем стремительно скрылся среди деревьев.
— Следишь, зараза. Нет, эта дамочка не просто так в нашу глухомань пришла, — наконец, наступив на твердую землю излюбленной поляны, мужчина смог выдохнуть. — Тут не нужно быть гением, чтобы понять, что она в этот замок приезжала.
Ульв был самым обычным жителем севера; высокий, ростом чуть больше шести футов, широкоплечий, кареглазый, с темными волосами, а с недавнего времени начал отращивать бороду.
Мужчина усмехнулся, пусть девица и храбрилась как могла, но вблизи она мужчин их народа ещё не видела. Ничего, у него ещё будет время познакомится поближе с этой скрытной особой.
Хозяйка небольшой таверны, которую и назвать таковой можно с большой натяжкой, позвала единственную постоялицу на завтрак. Обладательница рыжих волос учла вчерашнюю ошибку и заплела копну вокруг головы, покрыв всё платком. Критически оглядев свое отражение, она спустилась вниз. Не считая девушки, посетителей было трое. Судя по тому, как хозяину пришлось вытащить топор, угрожая уже успевшему напиться мужчине, он был местным.
— И чтоб больше не наливала ему! — хозяин грохнул топором по стойке для алкоголя и ушел на кухню.
Нимфа приблизилась к хозяйке, та суетливо собирала осколки разбитой посуды, девушка наклонилась и подняла самый большой из них, улетевший к её ногам. Протянув женщине то, что раньше было тарелкой, дева заговорила:
— Вы сказали, завтрак готов.
— Да-да, конечно, сейчас принесу. Садитесь.
Еду принесли почти сразу же. Горячая, ароматная каша, ломоть черного хлеба и чай. Лучше, чем ничего, но гораздо хуже того, что привыкла есть дева.
— Вы надолго ещё у нас останетесь?
— Как мой провожающий соберется с силами, так и уеду.
— Так вы уже нашли того, кто проводит вас! Замечательно, в такое опасное время женщине лучше вообще никуда не выезжать в одиночестве.
Женщина нервно мяла край вязаной шерстяной кофты в пальцах, взгляд её скользил от тарелок, к стенам, столам, а к концу предложения старушка и вовсе не поднимала глаз от морщинистых, высушенных временем рук.
— Уезжай или оставайся дома, какая разница, войско королевы уже месяц как выдвинулось из столицы, — наконец-то нимфе удалось поймать взгляд пожилой женщины, теперь уже старушка не могла отвести взгляда от затягивающих, точно омут, зеленых глаз.
— Хорошо, всех разбойников прогонят.
— Разбойников у нас нет. Только разгневанные нищетой и жадностью правителей жители. Разве вы не знаете, что произошло в Улэксе? Королева отдала приказ подвесить всех бунтовщиков. Теперь почти половина города увешана мертвецами. Мужчины, дети, старики, Лотанариэ не пожалела никого.
— Улэкс? Это же в трех днях езды от нас… — хозяйка таверны в ужасе отпрянула, не было больше в её голосе такой уверенности относительно планов королевы.
Знала бы наивная женщина, что эта рыжеволосая дева уже полмесяца бродит по королевству, разнося эти слухи. Знала бы Марта, что приютила под своей крышей деву, лично от имени королевы отдававшую приказы убить, повесить, сжечь всех людей, о которых с такой горечью говорила сейчас.
Нимфа поблагодарила за еду и направилась искать своего проводника. Дела её были выполнены лишь наполовину. Теперь оставалось самое главное. В нужное время привести его армию.
— Утро доброе, красавица, — мужчина нашел её сам, он вышел из леса, неся за собой сеть, в которой лежали поленья. В дневном свете он оказался ещё более внушительным, теперь у нимфы появилась возможность рассмотреть получше своего провожатого. — Ну что, надумала сказать своё имя?
— Когда отправляемся?
Ульв прошёл мимо, насвистывая песенку себе под нос, совершенно проигнорировав стоящую посреди дороги девушку.
— Ты не слышал моего вопроса?
— Я тут подумал, вокруг полно головорезов, отправляться с неизвестной подозрительной девкой на край света не лучшая идея, как считаешь?
Нимфа гордо подняла голову, скрестила руки на груди.
— Не нужны деньги, тогда найду другого спутника.
— Дураков здесь мало, — прокричал он в спину удаляющейся незнакомке.
Когда Ваниэль рассказала ей о своём плане, он звучал не так омерзительно, каким получился на самом деле. Теперь же она застряла в глуши, без возможности не просто комфортно добраться до места назначения, а попасть туда вообще. Когда нимфа обошла все дома, солнце уже стояло в зените, пришлось вернуться к этому упертому мужлану. Собравшись с силами и усмирив гордыню, нимфа отворила калитку.
Маленькая дорожка вела к дому, по краям от неё располагались пустые грядки, поросята вытаскивали последние пожухлые ростки. Добравшись до дома под оглушительный лай собаки, Анариэль подняла руку, намереваясь постучать, но хозяин сразу же открыл дверь.
— Долго же ты думала.
Проглотив колкость, рыжеволосая посланница Ваниэль прошла внутрь, от запаха и грязи её чуть не стошнило. Видимо, за всю свою жизнь мужчина ни разу не прибирался в жилище. Выражение лица зеленоглазой гостьи рассмешило Ульва, Анариэль вздрогнула, казалось, от такого громкого смеха эта хилая постройка рухнет.
— Я пришла к тебе всё с тем же. Ты готов отправиться со мной? — заговорила девушка, когда собеседник наконец отсмеялся.
— Расскажешь куда, кто ты, зачем - сразу начну собираться, — пожал плечами Ульв, не отступив от своих условий.
Анариэль без приглашения села за стол, наблюдая за медведем, как она мысленно его обозвала. Девушка подумала, решила, что соврать ей ничего не стоит и начала свой рассказ.
— Митреллан. С Золотых Равнин, города торговцев – Лидса.
— Что привело тебя сюда? — мужчина разжег костер, повесил старый котелок над огнём.
— Никто не знает, что творится в столице. Никто уже давно не видел королеву. Она пряталась в своем замке от чумы. Пряталась от народа, когда тот пытался убить её дочь. Прячется и сейчас. Люди доведены до предела.
— Это всё интересно, но почему ты здесь?
— Я пытаюсь вернуться к своим родителям, которые сбежали из тюрьмы. Они скрываются на востоке, там, до куда королева не может дотянуть свои руки. Почему ты хочешь отправиться со мной?
— Наша деревня умирает. Мой сосед надеется, что выдаст за меня свою уродливую дочь. Здесь уже давно ничего не растет, скоро последняя животина помрет, так и есть нечего будет. С тобой хоть денег заработаю.
— Скоро начнется война. Такие отдаленные поселения она может и не затронуть… но в большие города лучше не заезжать. У меня есть карта, — Анариэль разложила на старом, прогнившем столе, чистый пергамент. — Мне нужно вот сюда, — нис ткнула пальцем в Нанлод, портовый город, самая восточная точка королевства Линдор. — К октябрю успеем?
— Двигайся мы по торговому тракту, добрались бы за две недели. Раз ты говоришь, что больших дорог лучше избегать, то думаю, к концу… как вы называете сентябрь?
— Яваниэ, — нимфа хмыкнула, она не была уверена, что этот бедняк умеет читать, к чему такие вопросы. Рыжеволосую не радовала перспектива провести столько времени в компании этого омерзительного, по её мнению, мужлана.
Ульв подумал, а затем поднялся, жестом показывая нис, что и ей пора идти.
— Скажи Марте, чтоб приготовила в дорогу чего-нибудь съестного, и тебе нужно найти что-нибудь потеплее. Оружие, так и быть, возьмешь у меня. Отправимся завтра утром.
— Отправимся, — Анариэль едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, но раздражение все-таки отразилось на её прекрасном лице.
— Да мне всё равно.
Принцесса раздраженно выдохнула, не попрощавшись, поспешила прочь из этого отвратительного жилища.
Немногочисленные жители давно попрятались по домам, закрыли ставни, заперли двери. Анариэль сторонились не только потому, что она была родом с другого конца Линдора. Вдалеке раздался протяжный не то стон, не то завывание. Нимфа, ужинавшая на первом этаже таверны, с удивлением покосилась на побледневшую старушку.
— Быстрее, быстрее, милая. Свет нужно погасить.
— Что происходит?
Наследница престола никуда не собиралась спешить, она спокойно наблюдала за тем, как суетящаяся женщина бегала от одного подсвечника к другому. В конце концов, единственный огонек остался на столе зеленоглазой гостьи, когда Марта попыталась задуть свечу, дева остановила её, крепко схватив за руку.
— Не стоит. Моя кружка ещё полна.
Звуки за окном усилились, гостья взяла свечу, пересела поближе к окну. Плотный туман укрыл землю, один за другим над ним появлялись огоньки. Одни, вспыхивая, сразу же исчезали, другие, появившись, уплывали, прячась в пелене белой завесы. Старшая и, как она надеялась, теперь уже единственная принцесса вышла во двор. Марта за спиной испуганно заохала, запричитала, пытаясь убедить деву вернуться в дом. Анариэль бесстрашно шагнула в дымку, кончиками пальцев касаясь невесомого облака. Рыжеволосая дошла до условной границы деревни, которой считался лес, чем ближе она была, тем громче звучал плач.
Нимфа замерла, стоны сменились жутким, пробирающим до костей смехом, оглушающий, безумный, он то нарастал, то стихал. Принцесса замерла, она не могла пошевелиться, ей казалось, что всё её тело сковало холодом. Хохот перешел в захлебывающийся кашель, потом в утробное хихиканье, которое постепенно затихло. Нис начало трясти, когда она решила, что не найдет здесь ничего интересного, над всей округой разнесся невероятно громкий, тонкий крик. Анариэль зажала уши, кинув свечу на землю, но даже это не спасло её от пронизывающего визга. Девушка застонала, из глаз брызнули слёзы, она чувствовала, ещё чуть-чуть и лишится слуха. Крик оборвался также внезапно, как начался.
— Ну, где же вы, духи, которыми меня пугали всё детство? — прошипела рыжеволосая нимфа.
Внезапно возникший порыв морозного ветра сбил девушку с ног. Анариэль сделала два неловких шага назад, теряя равновесие, но успела схватиться за ствол дерева. Взгляду зеленых глаз на секунду предстала протоптанная местными жителями тропа. Нис подняла голову, прошло не больше трех секунд, но обстановка поменялась кардинально.
— Что за… — договорить она так и не смогла, потому что все мысли вылетели из её головы, как непослушная птица из клетки.
Лучше бы Анариэль не пыталась сказать ничего, потому что летающие по всему лесу духи, едва заметно освещающие клубы тумана синим, замерли. Тот, что завис на расстоянии вытянутой руки от неё, медленно трансформировался, принял вид странного, несуществующего зверя. Нис едва успела отпрянуть, пусть они и были духами, но урон могли нанести существенный. Прокушенный ствол и разлетевшиеся щепки стали лучшим тому доказательством. Чудище, постоянно меняющее облик, наступало, рыжеволосая рефлекторно отползала. Туловище, изначально напоминающее волчье, теперь извивалось и покрылось чешуей, то же самое происходило с остальными частями тела. Неизменными оставались только челюсти.
— Как бы не так, тварь, — гневно прорычала принцесса, моментально зажигая меж пальцев золотистые искры.
Дух, словно откликнувшись, кинулся вперед. Нимфа также отступать не намеревалась, припав к земле, уклоняясь от щелкнувших в воздухе клыков, она перевернулась на спину и подняла вверх руку, окутанную сетью золотых искр. Раздался треск, слабый хрип, а затем белая вспышка осветила лес. Она стала сигналом для других обитателей здешних мест. Анариэль быстро поднялась, прячась за широким стволом сосны от других духов. Закрыв глаза, она вдохнула, медленно выдохнула через нос. Заключив про себя, что это будет хорошей проверкой её новых способностей. Сжав в ладони сверкающий, подобно упавшей звезде камень, нимфа вышла из своего укрытия.
Тихая, добрая песня донеслась до слуха мужчины, пытавшегося добраться до новой знакомой. Ульв едва успевал отбиваться от синих убийц, как называли этих созданий в его деревне. Сказать, что он был в шоке, когда увидел, как держащая в руке свечу Митреллан уверенно шагала на верную смерть, не сказать ничего. Громко ругаясь и покрывая отборной бранью, полную, по его мнению, дуру, Ульв Йохансенн схватил меч. Мужчина выбежал на крыльцо, оглядываясь и ища ходячую проблему, но было уже поздно. Оглушающий крик прозвучал и начали появляться они. Какое-то время мужчина пытался двигаться бесшумно, но план провалился сразу же, как только Ульв спустился с крыльца. Туман был настолько плотный, что селянин не видел своих ног. Пустое ведро, откатилось от него, по пути ударяясь о деревянные ступени. Все, кто находился рядом, кинулись к источнику шума. Ульв успел насчитать восемь штук только в своем дворе, дальше ему было не до счета.
Особенность местной фауны состояла в том, что они могли почуять столь манящий свет живой фэа, только если хозяин этой фэа шумит. Раньше синие убийцы летали там, где им вздумалось, город быстро превратился в деревню, а затем в поселение. Духи появились, когда ему было пять. В одиннадцать мать запихнула его в погреб. Последним воспоминанием о ней было перепуганное, бледное, застывшее в животном ужасе лицо. И крики. До сих пор иногда Ульв просыпается среди ночи, когда всё тело сжимается от визга умирающей матери, навсегда отпечатавшегося в памяти. Отца он почти не слышал. О том, что происходило после того, как он вылез из подвала, как соскребал остатки тел, как тащил мешок с остатками внутренностей, Ульв старался не вспоминать.
Местным жителям есть за что не любить власть имущих. Когда надежда почти иссякла, как и деньги нищих жителей, у которых просто не было возможности уехать из этой дыры, ведьма, планировавшая остаться здесь на одну ночь, задержалась надолго. Старуха делала какие-то зарубки на дверях, шептала заклинания, окуривала травами жилища. Всего она успела спасти семнадцать домов. Кто-то из местных сдал её, получив за это кошель золота. Глава военного отряда не слушал никаких доводов, приказ верхушки - убить неугодную - не обсуждался. Тело старухи ещё долго болталось на ветке дерева.
Мальчишка перебрался в один из этих домов, когда старики, жившие в нём, ушли на покой. Он прекрасно помнил, как по ночам все забивались в эти спасительные дома, тряслись от страха, прижимаясь друг к другу. Помнил, как болевших, старых, немощных выгоняли, отправляя на верную смерть. Ульв с легкостью поднял бы оружие против действующей власти.
В этот вечер незнакомка, кажется, решила собственноручно покончить с надеждой, которую она ему подарила, и со своей жизнью заодно. Наконец-то найдя свою цель, Йохансенн остановился, как молнией пораженный. Поначалу горе-проводник думал, что красивое, плавное пение на языке, которого он не знал, ему показалось. Его новая знакомая стояла совершено невредимая, разве что только испачканное и в нескольких местах разорванное платье указывало на то, что она не собиранием цветочков тут занималась.
— Твою ж мать, — только и смог пораженно выдохнуть кареглазый. Золотой огонь, что плясал вокруг девушки, подсвечивая её фигуру во тьме, делая похожей на древнюю богиню. Свет заострял черты лица, отражаясь в зеленых глазах диким огнём, отблески его попадали на рыжую косу, и она становилась похожа на языки пламени. Забрав зацепившийся за ветку платок, он направился к нис. Медленно в нем закипала злость. — Смотрю, тебе никакое оружие не нужно.
Анариэль обернулась, посмотрела на брюнета нечитаемым взглядом и, ничего не сказав, двинулась вглубь леса.
— Куда это ты собралась?! Совсем ума лишилась, дура? — он нагнал её в два больших шага, схватил за плечо, потянул, вынуждая развернуться. Ульв одной рукой держал нимфу, другая сжалась в кулак. Анариэль перевела скучающий взгляд с ладони, размером с половину её предплечья, на его лицо. — Митреллан, дочь торговца, значит? Пошли обратно! Дома поговорим!
— Убери руку, — спокойствие глаз цвета листвы схлестнулось с разгорающейся бурей карих. Принцесса не шелохнулась, она пыталась усмирить гордость, понимая, что необходимость выбраться из этой дыры важнее, чем желание растереть этого мужлана по земле. — Говорить будешь сам с собой, — дальнейший поток колкостей прервался, время замерло, растянулось на долгие часы для обладательницы камня Света. — Лучше отойди от меня.
— Ты хочешь уехать отсюда или нет?
— Не тебе меня шантажировать, грязный мужлан. Следующее оскорбление станет для тебя последним, — прошипела нимфа, вырывая руку из крепкой хватки. — Не стоит стоять у меня на пути.
— Митреллан, или как там тебя, зачем тебе всё это? — Ульв не собирался отступать, прожигая взглядом спину рыжеволосой, он раздраженно выпалил. — Какого драного орка ты решила защитить эту пропащую дыру?!
Анариэль уже успела уйти от него на несколько шагов вперед, она остановилась, обернулась, и даже в темноте Йохансенн видел издевку, раздражение и… усталость. Вся эта смесь выводила брюнета из себя, ему хотелось сжать её тонкую шею, выбить всю дурь, но ещё больше мужчину злило собственное бессилие.
— Спасать? — уголки губ нимфы дрогнули, она одарила его жесткой насмешкой. — Вашу дыру?
Камень, который принцесса сжимала в ладони, стал горячим, точно расплавленный металл. Цыкнув, нис ещё раз прикинула, на сколько хватит ей сил, и, решив отложить тренировку до следующего раза, спрятала сокровище в мешочек на поясе.
— Сегодня тебе повезло, — бросив на своего спутника довольно прохладный взгляд, нимфа прошла мимо, направляясь обратно в трактир.
— Мне. Повезло..? — прорычал кареглазый, в одно быстрое незаметное движение оказываясь перед девушкой, кулак прошёл в дюйме от прекрасного лица, врезаясь в ствол дерева, стоящего рядом. — Я не собираюсь спасать твою туп…
— Собираешься, — рыжеволосая улыбнулась хитро, словно настоящая лиса. Коснулась кончиками пальцев пострадавшей кожи, в одну секунду излечив мелкие царапины. — Тебе нужны деньги. Ты хочешь сбежать отсюда. Значит, тебе нужна я.
— Ты ведьма.
— Может быть, — нимфа пожала плечами, обходя воина. — Одна из них спасла ваше болото. А вы, слабые, бесхребетные, даже спрятать её не смогли.
— Там было три сотни солдат. На простых старух не посылают отряд.
Анариэль напряглась, выпрямила спину, повернула голову в сторону, будто смотреть на брюнета ей стало противно. Мужчина никогда не понимал даже простых деревенских девок, куда уж ему было до загадочных незнакомок.
«Отвратительные, мерзкие тюфяки. Чтоб вас всех эти твари разодрали», - внешне лицо принцессы оставалось спокойным, ничего не изменилось в её движениях. Она развернулась и медленно направилась в таверну. Только растерянный взгляд мог выдать рыжеволосую, но Ульв шёл позади, а больше никого из живых не было.
Пробираться вглубь леса и искать причину девушка передумала, зеленоглазая прекрасно понимала, чей это был крик. Пусть сполна получат за свою доброту, так решила наследница престола.
Злость, ярость и боль, копившиеся внутри все эти долгие годы, наконец нашли выход и, подобно лавине, обрушились на монстров, попытавшихся полакомиться ими. Йохансенн даже не успел достать саблю, всё произошло слишком быстро. Постройки, молодые деревья — всё то, что находилось впереди, разнесло в щепки.
В этот раз мужчина не слышал ни песни, ни шёпота, ведьма, как он её про себя окрестил, стоявшая в двух шагах от него, не сделала даже взмаха рукой.
— Ты… Да я тебе не нужен!
— Твоя забота — разбойники, — резко ответила рыжеволосая и, не сказав больше ничего, оставила лесоруба одного.
Анариэль, зайдя в таверну, проигнорировав вопросы хозяйки, направилась к лестнице.
— Бедняжка, да как же это! — Марта кинулась к нимфе, пытаясь обнять, но не успела и коснуться.
Принцесса оттолкнула старуху, взбегая по лестнице наверх. Она скинула с себя верхнюю одежду, с яростью отбросив в дальний угол. Оставшись в одной рубахе, дева быстрыми, резкими движениями расплела волосы. Забравшись в кровать, подтянув коленки к груди, девушка обняла ноги и заплакала. Находиться здесь, думать об этих людях, разговаривать с ними было тошнотворно. Анариэль ненавидела их так сильно, что самой хотелось вцепиться и выдавить глаза каждому. Больше всего нимфа ненавидела королеву. Мерзкую, лицемерную тварь.
Эту деревню принцесса решила посетить сама, она не так давно выяснила, куда пропала её мать. Ваниэль не знала, что ученица украла камень Света, а Анариэль, давно не доверявшая ей, не могла оставить столь могущественное оружие в столице. План эльфийки был хорош, но только для Ваниэль и совета, а с таким оружием нимфа легко вернет себе то, что по праву рождения принадлежит ей.
Сейчас девушка не была уверена, что идея приехать сюда была такой уж хорошей. Ана никогда не знала правду о смерти родителей. Когда ей удалось узнать крупицу информации, она без раздумий отправилась в это айнур забытое место. До событий сегодняшней ночи, нимфа справлялась с духами и надоедливыми людишками своими силами. Принцесса даже представить не могла, как силен камень. Фэа Ульва такая незащищенная, мысли такие открытые, тогда он сам коснулся её…
Дева сжала грубую ткань рубашки, плача от обиды, от злости… от собственного бессилия. Ей хотелось выть, вскрыть ребра, вытащить сердце, чтобы не чувствовать этой боли. Знание, которое она случайно выцепила из воспоминаний мужчины, точно огромная каменная плита раздавило Ану.
Жуткий крик раз за разом всплывал в памяти, подобно ржавому ножу вспарывал все внутренности принцессы. Она даже самой себе не признавалась, но в глубине души жила крохотная, совсем малюсенькая надежда, что мама… её дорогая, любимая мама жива. На это надеялась Анариэль и первые двести лет вела поиски, затем надежда сменилась верой в то, что матушка умерла своей смертью. Да, глупо, но принцесса отказывалась верить всем этим ужасным словам её наставников, хоть кивала, только закрывала как могла фэа, отчаянно отгоняя эти мысли.
На ногах оставались красные полосы, выступили первые капельки крови, но Анариэль не чувствовала боли. Картины, образы жгли хуже раскаленного железа, то, что сотворила Лотанариэ с её мамочкой, милой, доброй, нежной… Впившись пальцами в ноги так, будто это была шея ненавистной предательницы, Ана тихо застонала. Знай она раньше, королева бы не сбежала от неё.
От прекрасной рыжеволосой нимфы, старшей из трёх сестер, не осталось и следа, от силы матушки сохранились лишь жалкие крохи. Светлые воспоминания, в которых всегда улыбающаяся, тихая, добрая женщина одним движением кисти излечивала рану. Осколки прошлого, где под ладонью матери расцветали прекрасные растения, все они словно окрасились едкой краской. Ярость и желание отомстить, причинить королеве как можно больше боли, подобно бушующему океану, затягивали. Анариэль окунулась в них с головой. Всё это привело нимфу к мыслям о другой принцессе. Ана посмотрела на камень, спрятанный где-то под кучей одежды. Принцессе было известно о жестокости монастыря, в который отправили отродье светловолосой дряни, но этого было недостаточно. Та, кто предала, лишила всего, а затем позорно повесила собственную сестру, должна гореть в огне куда больших страданий. Рыжеволосая поклялась обеспечить ей ад на земле.
Жажда уничтожить всех мерзких людишек этого насквозь прогнившего болота пульсировала в девушке всю оставшуюся ночь. Наследница так и не сомкнула глаз, согласно плану, в последнем поселении нимфа должна была выбрать жертву, её путь лежал в обход крупных городов и дорог. Скоро весь Линдор узнает, что они с Ваниэль сделали. Семь из двенадцати округов на их стороне, что бы ни делала Лотанариэ, победу ей не одержать. Однако путь до встречи, после которой у светловолосой предательницы не останется ни шанса, лежал через земли верных прежней королеве.
Утро встретило моросящий дождем Анариэль, пребывающую в крайне решительном настроении, граничащем с неистовством. Девушка так давно начала эту игру, что уже не помнила своей жизни без извечных поручений, посланий, обучения. Со смертью родителей ко всему в Линдоре нимфа стала безразлична. Наконец-то наступит апогей. Принцесса вдохнула, в голове предстала картина во всех красках. Рыжеволосая чувствовала, с каким наслаждением пробудит демона. Окончательно сотрет это государство с лица земли.
Мысленно послав всех гореть в невыносимом пламени, наследница царства, близкого к разрушению, даже не пыталась улыбаться или быть вежливой. Забрав у Марты мешок со съестным и оставив пару монет, Ана покинула постоялый двор. Ульв уже ждал снаружи, раздобывший двух лошадей. Переложив на мужчину бремя в виде тяжелой сумки, девушка без лишних слов оседлала лошадь и отправилась в путь. Нагрудный карман прожигало тепло трепещущего, точно живое сердце, камня.