Дело о пропавшей улике

    Я с удивлением посмотрела на корейца. У его ног стояла плотно запакованная синяя дорожная сумка, а из кармана куртки торчал краешек паспорта. – Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Жду тебя, – развел руками азиат, отбрасывая в сторону несчастный цветок. – Я решил присоединиться к расследованию. Я, скрестив руки на груди, скептически оглядела своего собеседника. – Тебя что, выгнали из квартиры, которую ты снимал? – Нет, – улыбнулся Санни. – Я ничего не арендовал, а просто тихо-мирно обитал в нежилой мансарде. Хозяева даже не подозревали о моём существовании. С трудом удержавшись от нервного смешка, я пожала плечами, вымолвив: – Я сомневаюсь, что Рита согласится приютить тебя, пусть даже это будет длиться всего лишь несколько дней. – Но можно же и не говорить ей, – заметил кореец. – В её доме есть прелестный чердак, через который я и подбирался к спутниковой тарелке; я могу перекантоваться там. – И как ты рассчитываешь скрыть от полицейского офицера тот факт, что ты живешь у неё в доме? – напирала я. – Милая Нэнси, – азиат склонил голову набок. – Ты не представляешь себе, насколько обширен мой опыт в делах подобного рода. И тут внезапно входная дверь распахнулась, чуть не задев Санни по локтю. – Я слышала достаточно, – бросила Рита, раздраженно глядя на незваного гостя. – Ты ни в коем случае не будешь ночевать у меня, и даже более того: ещё раз я увижу твою китайскую рожу, то тут же приведу в полицию, понял? Азиат отвесил хозяйке дома галантный поклон и спокойно заметил: – Во-первых, мэм, не китайскую, а корейскую рожу. Во-вторых, я и сам работаю в полиции, и если вы с утра меня туда проводите, то я буду лишь благодарен. В-третьих, насколько мне известно, вы тоже заинтересованы в положительном исходе расследования, верно? Ещё один человек в группе поддержки вам явно не помешает. – Я ещё не настолько отчаялась, чтобы принимать к себе в команду вора, – нахмурилась итальянка. – Иди вон, мама-сан. Как ни странно, Санни совершенно не оскорбился. Выпрямившись и смело глядя прямо в глаза лейтенанту, он произнес: – Расизм – это не очень хорошо, мисс Спинелли, и, думаю, вы это осознаёте, несмотря на национальность. Ненадолго воцарилось тяжелое молчание. Рита, скрестив руки на груди, сверлила азиата взглядом; в ней боролись недоверие и желание побыстрее обелить своё имя. В итоге хозяйка дома отошла на пару шагов назад и коротко кивнула, бросив: – Будешь жить на чердаке, и чтобы без краж, ясно? – Без проблем, – кореец взвалил сумку на плечо и, пропустив меня вперед, зашел в жилище итальянки. Мисс Спинелли прошла на кухню и, налив себе стакан воды, села за стол с таким выражением лица, будто ничего экстраординарного не происходило. Мы обе слышали, как Санни поднялся по лестнице, но синхронно сделали вид, что это был всего лишь ветер. Хозяйка молча достала из холодильника небольшой пакет и пододвинула ко мне. Я, кивнув в качестве благодарности, уселась рядом и, открыв упаковку, перелила напиток богов в кружку, выбросив пустую картонку в корзину. Я одолела ровно половину к тому моменту, как кореец спустился к нам. – Думаю, нам нужно обсудить дело, – заявил он, остановившись в дверях. – Я согласна, – лейтенант забарабанила смуглыми пальцами по столешнице. – Нэнси, ты что-то раскопала? – Думаю, да, – кивнула я. – Но сначала... Рита, как ты узнала о том, что именно Санни стянул сигарницу из хранилища? – Он сам мне и рассказал, – мисс Спинелли бросила на азиата испепеляющий взгляд. – Просто неземная наглость! – Вы ко мне несправедливы, офицер, – кореец взял один из стульев и уселся на нем верхом, положив подбородок на спинку. – Я даже оставил записку... – Не интересно, – прервала его хозяйка дома. – Так куда ты ходила, Нэнси? Я глубоко вздохнула. Честно говоря, мне не очень-то хотелось посвящать Риту во всё именно сейчас, особенно после того, как я дала обещание Томпсону обождать сутки. Но она была моей клиенткой, и я несла перед ней определенные обязательства. Кроме того, на кону стояло нечто большее, чем просто её место работы. И я, решившись, выпалила: – Помнишь, я просила у тебя личные дела членов твоей группы? – Верно, – кивнула итальянка. – Чтобы посмотреть, кого из крупных шишек они арестовали, и кто мог иметь зуб на наш отряд. Я помотала головой. Рита, ну как ты можешь быть столь слепа?! С другой стороны, с Цезарем покончил именно Брут, так что... – Кто-то из них провернул всё дело, – с трудом произнесла я, глядя на свои руки. – Не может быть, – лейтенант прижала ладонь ко рту. – Нет, ты заблуждаешься... Мы работаем в одной связке уже давно, и эти ребята столько раз меня прикрывали... – Подумай сама, – перебила я её. – Если бы ты мешала какому-нибудь бандиту, то он мог бы либо дать взятку комиссару, чтобы тебя перевели, либо попросту устранить физически. Тот, против кого мы стоим сейчас, нацелился именно на уничтожение твоей репутации, силясь провернуть всё так, чтобы путь в полицию был тебе закрыт до конца дней. Мисс Спинелли серьёзно посмотрела на меня. – Нэнси, я, смею надеяться, не дурочка, – вымолвила она. – Но даже представить не могу, как... Все трое улыбались мне в лицо, когда мы отмечали очередное успешно раскрытое дело... Мы вместе выступали против преступного мира Нью-Йорка, понимаешь? И то, что ты сейчас говоришь... Может, в этом и есть рациональное зерно, но мой мозг просто отказывается воспринимать всё это. – Научно доказано, что мозг куда послушнее, если его накормить, – встрял Санни. – Вы любите грецкие орехи? Рита, проигнорировав реплику корейца, поморщилась, словно от боли, и уронила голову на сложенные руки. – Я понимаю, что это непросто принять, – снова начала я, неловко поёрзав на стуле. – Но любой поборник справедливости, к сожалению, хотя бы раз в жизни сталкивается с предательством, и наша первейшая задача – это понять это, перешагнуть через собственную боль и бороться дальше. Хозяйка дома распрямилась и, сурово сжав губы, кивнула. – Ты права, – проговорила она. – Я не могу сказать, что мне легко воспринимать это, но повлиять на ситуацию не в моих силах, так что... В общем, я готова. Я склонила голову, отодвинула от себя кружку и сказала: – Я изучила все три личных дела, которые ты мне предоставила. Мне показалось, что детектив Томпсон является наиболее вероятной кандидатурой на роль злоумышленника... – Старина Моррис?! – итальянка подняла брови. – Нет, только не он! Нэнси, он натаскивал меня в полицейской работе, учил всем приемам... – А потом ты изящно обошла его по карьерной лестнице, быстренько превратившись из подчиненной в начальницу, – перебила я её. – У него были проблемы с алкоголем, а это означает низкий уровень самоконтроля и слабоволие. Его бросила жена, он уже долгие годы служил в одном чине, обходясь без повышения... Весьма благодатная почва для гниения, разве нет? – Это весьма субъективно, – заметил Санни, хватая мою кружку и непосредственно допивая оставшееся молоко. – Я видел этого малого, и на пьяницу он не тянет, как и на завистливого копа, затаившего злобу на ближнего своего. Я легонько стукнула по столу ладонью, возразив: – Полицейские должны проходить беседы со специалистами, чтобы обновлять свои характеристики, и за долгие годы они осваивают и актерское мастерство, и психологические приемы. – Послушать тебя, так он прямо мастер закулисной игры, – усмехнулась мисс Спинелли. – Неужели, нет ни малейшей надежды на то, что ты ошиблась? – Конечно, есть, – успокоила я её. – На данном этапе расследования ничего ещё нельзя утверждать с полной уверенностью, но сама посуди: твой старина Моррис – самый вероятный подозреваемый. Представь себе, что ты уже много лет служишь в полиции, и тут к тебе переводят молодую патрульную. Она работает весьма эффективно, и ты, радуясь её успехам, передаешь новенькой все свои знания. Но она учится очень быстро, и, в итоге, взлетает по карьерной лестнице, как ракета. Освободившееся кресло лейтенанта, о котором ты столько грезила, отходит ей – женщине намного моложе тебя. Ты кипишь внутри, что неудивительно: начальство проигнорировало тебя,с твоим опытом, с твоей выучкой. Прибавь к этому те нелицеприятные аспекты, о которых мы уже упоминали, и ты получишь чистой воды Брута. Несколько секунд все присутствующие молчали, Тишина была нарушена Санни, который спросил: – В этом доме ещё есть молоко? Итальянка, повернувшись всем корпусом ко мне, чуть наклонилась вперед, теребя ворот футболки. – И что мне делать? – спросила она. – Я же не могу арестовать его... – И не нужно, – махнула рукой я. – Я была у него только что, рассказала ему о своих измышлениях, и детектив заверил меня, что сам придет с повинной, попросив предоставить ему такой шанс. Кореец, склонившийся у раскрытого холодильника, обернулся, держа бутылку молока в руках, и поинтересовался: – Он прямо так и сказал? Слово в слово? – Не совсем, – призналась я. – Он употребил выражение: «Я сам обо всем позабочусь»... Я не думаю, что он сбежит. – Конечно, нет, – азиат ловко открыл бутылку и отпил несколько глотков. – Это же Нью-Йорк; все сухопутные границы далеко. Рита помассировала виски и резко выдохнула. – Я всё ещё верю, что это окажется одним большим недоразумением, – произнесла она. – Черт подери, я брала вооруженных до зубов преступников, свирепых, как питбули, которых не кормили неделю, и вот – посмотрите на меня: разнюнилась из-за старого, как мир, разочарования. – Ваша первая фраза противоречит второй, – кореец, захлопнув холодильник, уселся на место и поставил перед собой на стол початую бутылку молока. – Лучше живите надеждой – она куда полезнее для печени, чем ожидание предательства. Я встала из-за стола и, сжав плечо своей клиентки, тихо проговорила: – Я обещаю тебе, что сделаю всё возможное, чтобы восстановить твою репутацию. И если я окажусь неправа, то с новыми силами возьмусь за расследование. Мисс Спинелли подняла голову и улыбнулась, похлопав меня по ладони. – Ты вряд ли ошиблась, Нэнси, – вымолвила она. – Если бы твои обвинения были беспочвенны, то Моррис сразу же бы их отверг. Но он этого не сделал, так? – И тому могут быть разные-преразные причины, – Санни с тоской повертел в длинных пальцах пустую бутылку. – Молочник приходит каждый день, да? – Слушай, император Ван Ман, – Рита, повернувшись, грозно сдвинула брови у переносицы. – По-моему, ты перепутал мой дом и богадельню. Азиат улыбнулся и подмигнул хозяйке дома. – Седжон, – поправил он. – Седжон-тэван. Я кореец, не забыли? Я фыркнула и, оставив их наедине, вышла из помещения: мне нужно было немного проветриться. Спустившись с невысокого крыльца, я полной грудью вдохнула не особо ароматный воздух мегаполиса и прикрыла глаза. Разговор с клиенткой оказался довольно тяжелым, но правда, увы, не знает компромиссов. Я присела на корточки и провела ладонью по траве. Может быть, вскорости это дело будет завершено: Томпсон придет с повинной, честное имя Риты будет восстановлено, и все останутся довольны... Но в глубине души у меня поселился червь сомнения, который не давал покоя моим мыслям. Что-то явно было не так, но вот что именно?.. Нащупав какой-то стебелек, я подняла его и с удивлением осмотрела. Это была та самая маргаритка, с которой мой корейский товарищ так жестоко обошелся. Обычный садовый цветок, сорванный уже довольно давно, если судить по ставшим желтыми лепесткам... Я медленно встала и вернулась в дом. Это могло быть важной деталью, а могло и нет, но удостовериться не мешало. На кухне сидела одна Рита. Она пила кофе и предложила и мне чашечку. Я отказалась и спросила, где кореец. – Этот псих ушел к себе, – пренебрежительно бросила итальянка. – Мой тебе совет: положи свой шокер на прикроватную тумбу. Усмехнувшись, я направилась к лестнице и, поднявшись на третий этаж, постучала костяшками пальцев по стене. Санни сидел по-турецки прямо на полу и что-то чертил, положив бумагу на старый чемодан, хранившийся здесь испокон веков. При виде меня он поднял голову и шутливо отдал честь. – У вас есть ко мне какие-то вопросы, капитан? – вымолвил он, вращая карандаш между указательным и средним пальцами. – Честно говоря, да, – подавив в себе желание попросить его научить и меня такому фокусу, я приблизилась и показала ему цветок. – Где ты это сорвал? – Я не рвал, – равнодушно произнес азиат. – Я нашел его в своей мансарде несколько дней назад. – Ясно, – не прибавив больше ни слова, я развернулась и зашагала вниз по лестнице. Если кореец не срывал маргаритку, то, скорее всего, её туда принес кто-то другой. Что ещё забавнее, так это то факт, что близ дома, в котором проживал Томпсон, не было цветов.