Woke up to reality And found the future not so bright I dreamt the impossible That maybe things could work out right I thought it was you Who would do me no wrong
Последнее, что видел Рис, перед тем как кровавая пелена застлала глаза – это неясные очертания мужчины, стоящего в проходе барака. Он был почти уверен, что это Джек. Он ошибался.*
Низ живота сводило от жуткой боли, было трудно пошевелить пальцами, действие наркоза понемногу сходило на нет; открыть глаза навстречу яркому больничному свету казалось непосильным. Где-то был слышен детский плач – надрывный, бьющий в самое сердце. Плакал его сын, его малыш. Он не должен быть здесь. Плач не прекращался, он изводил Риса, оголяя изможденные после родов нервы. Теперь болело все тело, от смешения чувств хотелось вылить всю злобу на первого попавшегося человека, но он не мог: встать с больничной койки не представлялось возможным, даже говорить было тяжело. Пересилив себя, Рис открыл глаза и сразу зажмурился от яркого света. Послышались шорохи, хлопок открытой двери и еле слышное: – Тише, малыш, не буди папочку. Рис сразу узнал обладателя голоса. Нет, только не это. – Не трогай его, Джек. Непрошеные слезы покатились по лицу, парень хотел только одного: чтобы Джек ушел и больше никогда не возвращался. Приоткрыв глаза и с трудом повернувшись к источнику крика, Рис обомлел: Джек взял кричащий сверток на руки и пытался утихомирить мальчика, качая его. Нет, это невозможно. – Он прекрасен, даже когда кричит, – не слушая Риса, Джек переключил внимание на малыша, приговаривая веселым тоном: – А кто это у нас тут плачет? Кто у нас никак не может свой ротик заткнуть? – Не надо, я прошу тебя. Джек одной рукой держал малыша, а второй вытащил из своей набедренной кобуры пистолет. – Нет! Где-то на периферии своего расшатанного сознания он услышал выстрел. Ужасная реальность и холодящие душу сны перемешались в его воспаленном мозгу, обнажая старые шрамы и снова превращая их в глубокие раны. Рис не понимал, где находился, в бреду крича: «Не смей, не надо, нет!» Чужой и одновременно до боли знакомый голос, пытавшийся разбудить омегу, совсем не спасал положение. – Рис, твою мать, очнись! Рису отвесили пару пощечин, но он все еще кричал, умолял Джека прекратить бессмысленную бойню в бессвязном бреду. А потом стало легко: отвратительная картина происходящего начала меркнуть, превращаясь в размытое пятно, а затем и вовсе потухла, сникла под серым ничто. Рис уснул, провалившись во тьму, как только ему вкололи снотворное с успокоительным.*
Прошло еще десять часов Было холодно, неподалеку слышались шаги и неразборчивое бормотание, а потом что-то упало, разбившись, и шепот перешел в отчетливый голос, полный отчаяния. – Твою мать! Рис нехотя разлепил глаза и сразу же закрыл, пытаясь совладать со светом в комнате. Тело болело так, словно его избивали несколько часов, грудь была так сильно сдавлена, что было почти невозможно дышать. Он не чувствовал протез, лишь ясную фантомную боль от потерянной конечности. Сделав глубокий вдох и такой же выдох, Рис снова открыл глаза: что ж, он находился в просторной комнате, неподалеку стояли стол и пара стульев. Из окна струился солнечный свет, обрамляя помещение в золотистый цвет. Сам Рис лежал на огромной кровати, грудь его была туго перебинтована, протеза на правой руке не было. Просто прекрасно. Тот мужчина. Рис ошибался, это была его первая осечка за последние четыре года, если не считать провалившийся план насчет Вильгельма. Это был не Джек, он сразу пристрелил бы Риса в бараке, а не стал бы его спасать. Алистер? Нет, Хаммерлок не полетел бы за ним, у него были другие дела, требующие личного присутствия. В голове закрались подозрения на этот счет, но вдруг раздался до боли знакомый голос, полный паники, в коридоре за закрытой дверью: – Да что со мной сегодня? Теперь Рис понял, кто его спас – Тимоти Лоуренс собственной персоной. Вот черт. Больше всего на свете Рис не хотел видеть его, ведь все могло обернуться ужасно: младший Лоуренс начал бы говорить о том, что Рис не должен убивать Джека, и «список смертников» это просто бред собачий, а он упрямо стоял бы на своем, и все закончилось бы очень плохо для них обоих. Хотя, чего он ожидал, когда звонил Тимоти, тогда, в Сиднее? Правды, признаний, долгих задушевных разговоров по телефону? Возможно, но он не хотел, чтобы время ненужных воспоминаний настало так быстро. Рис хотел встретиться с Тимом после того, как убьет Джека, расставить все точки над «и» между ними, но желаниям не суждено было сбыться. Рис попытался сесть, но не смог, бинты окрасились кровью, по всему телу покатилась боль, и он вскрикнул – негромко, но Тимоти его услышал. – Рис! – дверь в комнату распахнулась, и Тим уже подбежал к парню и подпер подушку, чтобы тот смог сесть поудобней. – Тебе рано вставать. – Я просто хотел сесть, – Рис поморщился от боли, сквозь зубы добавив: – Где я? – В доме Вильгельма. Хотелось задать еще вопрос о том, как он его нашел, но Тимоти не заставил ждать: – Не ты один умеешь взламывать спутники. Чушь собачья. Рис ему не верил: нет, Тимоти мог взламывать разные программы, но им обоим далеко до Ангел, которая могла с закрытыми глазами взломать Пентагон, настроить баллистические ракеты и посеять хаос в мире, если бы только захотела. Если бы Джек захотел. Под скептичным взглядом Риса, Тим сдался: – Ладно, я не взламывал твой телефон или еще что-то в таком роде, – он замялся и сделал несколько шагов назад, – мне намекнули, где тебя искать. Это уже интересно. – Джек ждет тебя, – на лице младшего Лоуренса заиграли желваки, он старался не смотреть на Риса, уперев взгляд в окно. – Сказал, что это мой последний шанс попрощаться с тобой, потому что скоро Вильгельм возьмет дело в свои руки. Затем добавил: – Но, как вижу, у него не совсем получилось. Теперь все встало на свои места. – Ты мне говорил, что ты с ним не общался после того, как ушел из отряда… – Да, я ушел, – неподалеку от кровати, на которой сидел Рис, Тим нашел стул и сел. – Но после убийства Ниши, Накаямы и Лилит Джек нашел меня. Он изменился, – Тим невесело усмехнулся, но продолжил: – Знаю, смешно звучит, но это так. – В смысле? – Он не тот, что раньше. Возможно, это все, – Тим осекся и посмотрел на Риса. В его глазах отражалась надежда. – Ты поймешь, как только встретишь его. Исправить Джека могла только могила, но никак не четыре года проживания на какой-нибудь шикарной вилле. – Думаю, мне будет не до разговоров с ним, – Рис нахмурился, его взгляд ужесточился. – Ты знаешь, где он. А Тимоти постарел, появились несколько морщин на лбу и мешки под глазами, но это довольно очевидно – он пытался спасти мстительного наемника и преуспел в нелегком деле. Но его веснушки, веснушки остались все такими же милыми и будто еще сильнее заметными. – Знаю. Но скажу я только тогда, когда ты поправишься, – небрежно пройдясь взглядом по телу Риса, он неутешительно добавил: – Нужно сделать перевязку, сейчас приду. И ушел, закрыв за собой дверь. Просто нет слов. Джек встретился с Тимоти, да еще и каким-то боком стал другим? Да бред полнейший. Скорее всего, Тим просто пытался выгородить своего старшего братца, несмотря на то, какие дела Джек совершал. Чертова братская любовь. По крайней мере, младший Лоуренс не стал отговаривать Риса от убийства Джека, и это радовало. Тимоти пришел через несколько минут с огромной аптечкой в руках, и Рис невольно поежился: тот отвратительно делал перевязки. – Где мой протез? Ты ведь знаешь, что я поправлюсь через пару дней, – Рис попытался улыбнуться, но чуть не закричал от боли, как только Тим прикоснулся холодными пальцами к его груди. – И нет надобности мне их делать. – Надо, Рис, надо, – уверенно сказал Тим и начал не спеша развязывать бинты. – Твой протез на первом этаже, я починил несколько креплений, после перевязки отдам. – Хорошо. Рису нужны были ответы, но он не хотел задавать вопросы сейчас, в момент, когда Тим был сосредоточен на нем. Бинты сходили с кожи тяжело, отлеплялись с неприятным звуком, Рис заметил на боку скобы от хирургического степлера. Странно, что Вильгельм пользовался допотопными технологиями – деньги, которые платил ему «Гиперион» могли с легкостью покрыть кожный регенератор. – Мне всегда было интересно, – он почти снял окровавленные бинты с груди Риса, – ты постоянно нас путал? – То есть? – Тогда, – Тимоти тщательно подбирал слова, – точнее вчера, в амбаре, ты перепутал меня с Джеком. Рису хотелось засмеяться: звонко, чтобы было слышно всем вокруг, смеяться настолько громко, насколько позволяло его «разбитое» состояние, но Рису подумалось, что Тим не оценил бы такое поведение. – В глазах плыло, я ничего не мог разобрать, и мне казалось, что это был он. Я никогда вас не путал, – Рис неловко улыбнулся. – Случай в бараке мы не считаем. Прости. – Хорошо, – похоже такой ответ устроил Тима. – Можешь повернуться ко мне? Рис, хотя и с трудом, но выполнил просьбу Тимоти. Тот старался сократить количество прикосновений к омеге, и, когда перевязка была закончена, младший Лоуренс сказал: – Сейчас принесу тебе поесть. – Спасибо. На лице Риса отразилась слабая улыбка, Тимоти, посмотрев на него, чуть не запнулся о стул, на котором сидел, и поспешил скорее ретироваться из комнаты. Черт, ситуация становилась слишком сложной. Как бы не повторилась та ночь на пустом шоссе.*
Спустя несколько часов – У тебя есть кто-то? – Рис лениво перебирал ложкой макароны с сыром – есть ему не хотелось, но Тим настоял. Протез теперь был снова с ним, правда чувствительность еще не до конца откалибрована, но это не беда. – За четыре года все может измениться. Тимоти больше всего заслуживал покоя: тихой, размеренной жизни где-нибудь на окраине города или на пристани, слушать шум прибоя и заниматься ремонтом моторных лодок, а не быть нянькой для обезумевшего от мести омеги. – Нет, я счастливо женат на работе, – Тимоти неловко улыбнулся и отпил кофе из кружки. – Поставляю титан туда, куда он нужен. Ты узнал мой номер от мистера Хаммерлока? – Да, он оставил твою визитку, что никак не облегчило мне путь до остальных. На осунувшемся лице Тима было непривычно видеть улыбку: легкую, еле заметную. – Услышать твой голос было сродни чуду. Джек сказал, что ты мертв, я даже съездил на кладбище в Эль-Пасо, еще цветы положил на плиту какого-то Райана. – Райан? – Да, на надгробной плите не было фамилии. Как ты познакомился с ним? – С Экстоном? Тимоти перестал есть и внимательно посмотрел на Риса. – Если не хочешь отвечать, я пойму. Не хотелось отвечать на вопрос, эта тема до сих пор зияла огромной раной где-то под сердцем, но Тимоти для него многое сделал, спас его. Рис был ему должен. – Все случилось в клинике, – Рис теперь даже не делал вид, что ему интересна еда, он сосредоточился на своем маленьком рассказе.*
Четыре года назад – Вы уверены? Ему было недостаточно пяти тестов на беременность, ему была нужна уверенность в том, что все это правда, и теперь Рис проходил ультразвуковое обследование в какой-то частной клинике. Волнение обуяло Риса, ему хотелось поскорее узнать, что же будет дальше. – Да, вы на одиннадцатой неделе. На этой неделе эмбрион уже превратился в плод, то есть он уже почти развился, – пожилой врач-бета сосредоточенным взглядом смотрел на экран. – И развивается хорошо, безо всяких патологий. Врач повернул экран к Рису, но тот ничего не понял, видя только какие-то всполохи и что-то усиленно бьющееся. – Это его сердечко, – врач указал на всполохи. – Хотите узнать пол? Рис не был уверен, что хочет знать. Была мысль сделать аборт, вернуться к Джеку и забыть об этом, как о страшном сне, но он сомневался. Рис был в полной растерянности. Он играючи отнимал жизни: перерезать горло, всадить пулю, отравить кого-то – это было просто. Но убить то, что внутри него самого, ему не хватало смелости. Если сейчас Рис узнает пол ребенка, то он не вернется к Джеку, никогда не вернется к своей работе. Все предельно ясно, как погода в пустыне. И понимая, что у него нет обратного пути, он принял непростое решение в своей жизни. – Да, хочу. Врач повернул экран к себе, попутно продолжая двигать датчиком по животу Риса. – У вас мальчик. Через пару недель уже можно будет увидеть ручки, ножки и даже глазки. Черт, у него будет сын. – Когда можно узнать, к какому типу он относится? – Только после родов вы поймете, кто он. У вас есть партнер, с кем вы можете пережить беременность? – Нет, я одиночка. Врач посмотрел на него с подозрением и, закончив обследование, добавил: – Я пропишу вам некоторые препараты, они не навредят плоду, правда, вы перестанете чувствовать запахи, но эффект этот будет длиться короткое время. Два месяца, не больше. – Врач посмотрел на Риса с сочувствием: – Одиноким омегам тяжело переносить беременность. Мой совет: найдите кого-нибудь, кто будет вас оберегать. Сейчас появились агентства, которые могут помочь скоротать время течки, и также они могут помочь облегчить беременность. Рис на его совет молча кивнул. Возможно, и правда придется воспользоваться агентством, но связываться с ними тот еще риск, а вдруг Джек его найдет? Он обещал об этом подумать, когда доберется до временного жилья. Недели две там поживет, а потом уедет в глушь, где-нибудь на окраине Техаса. Выходил из кабинета УЗИ Рис растерянно, слегка пошатываясь от нахлынувших чувств. Чужие запахи – резкие, противные – начали вторгаться в его личное пространство, отчего хотелось спрятаться, укрыться и спокойно переждать эмоциональную бурю. – Все в порядке? – легкое прикосновение к плечу, Рис мигом обернулся и увидел молодого мужчину, чуть старше его и крупнее. Господи, еще один альфа на его беду. В нос ударил запах потных носков, дешевого одеколона и почти невесомый запах мускуса. – Да, в полном. Боже, смени одеколон, – Рис зажал нос и побежал в туалет – токсикоз никто не отменял.*
– Неужели? – Тимоти выглядел удивленным, даже слегка обескураженным, он поставил тарелку с едой на кофейный столик, который он притащил с первого этажа, поближе к Рису. – Так все и было? – Ему казалось, что мне нужна помощь и смиренно ждал возле туалета, пока я не выблюю весь свой завтрак. – Вспоминать такое было тяжело, к горлу подступил неприятный комок. – Так с ним и познакомился. Экстон был бесплоден, его родители не смогли бы вынести такой позор. Они глубоко верующие и слишком старые, а я на одиннадцатой неделе. Позже он добавил: – Это казалось выходом для нас обоих, но я ошибался. Наступила неприятная тишина, но спустя несколько секунд, Тимоти задал простой вопрос, на который у него не было ответа. – Ты любил его? – С ним было хорошо и спокойно, – Рис отпил кофе из кружки и поморщился от того, что обжег язык. – Ты серьезно скажешь, где находится Джек? Даже не будешь уговаривать меня не убивать его? – Ответить честно? – Рис кивнул. – Да, я скажу, потому что он попросил. Джек – мой брат, хоть и заслуживает возмездия, как и все мы из отряда. В чем-то Тим был прав. Они все заслуживали смерти, и Рис молча с ним согласился.*
Прошло несколько дней На первом этаже было просторно, безо всяких излишеств, сейчас они сидели в гостиной: такой же пустой, совсем безличной, как и весь дом. За те дни Рис с Тимом больше не разговаривали: исчерпали доступные темы, да и не хотелось вспоминать прошлое. Похоже, настал конец их странных, слишком запутанных отношений. – Тебе нужны еще пара дней, а лучше неделя. Следы от хирургического степлера превратились в еле заметные шрамы, через месяц или больше они совсем рассосутся. Имелась легкая слабость и головная боль, но с ними Рис справится. – Нет, мне уже лучше, – застегнув последние пуговицы на пиджаке, ответил Рис, разглядывая себя в зеркале. Более-менее довольный собой, он повернулся к Тимоти. – Я и так много времени у тебя отнял. Тим в ответ лишь пожал плечами и вытащил из кармана джинсов пачку сигарет. – Тимоти… Еле слышный шорох сигаретной пачки, щелчок зажигалки, крепкая затяжка, и усталый выдох. – Он на одной из своих вилл на Ривьере-Майя. После той резни в Эль-Пасо Джек перестал скрываться, ведь всех врагов мы истребили. – Тимоти внимательно посмотрел на Риса, в его глазах отражалась грусть. – Я должен тебе еще кое-что сказать. Тимоти выглядел виноватым, он отвел взгляд и сделал крепкую затяжку, пытаясь совладать с собой. – Ты можешь убить меня прямо здесь и сейчас, я не стану сопротивляться. Но знай, что я глубоко сожалею о том дне, когда встретил тебя там… – Тимоти замолчал, отвернулся и встал с дивана. Сейчас он больше походил на побитого щенка, а не на того, кто мог, не глядя, убить кучу людей. – С ним. Рис не хотел понимать, не хотел признавать, что резня в Эль-Пасо произошла из-за Тимоти. Он не хотел в это верить. Ему казалось, что Тимоти можно было доверять, но он ошибался. Снова. – Я рассказал Джеку о том, что ты жив, а дальше сам знаешь, что случилось. Это все моя вина и ничья больше. Рис не хотел даже на него смотреть, у него просто не было на это сил. В горле застрял неприятный комок, слез не было, было только странное бессилие и осознание того, что их отношения с Тимоти Лоуренсом подошли к концу. Полностью одетый и экипированный самым необходимым Рис молча вышел из дома Вильгельма. На улице было холодно, тело машинально покрылось мурашками, и от такой перемены Рису хотелось раствориться, забыть всю ту чушь, что Тимоти сказал в доме, но не получилось. Он должен был сосредоточиться, отпустить все эмоции и вернуть себе хладнокровие и контроль. Оставалось последнее имя в списке.*
Где-то в Мексике, Ривьера-Майя Рис всей душой ненавидел жару, но теперь, когда он был так близок к Джеку, духота и столпотворение людей на дорогах казались ничего не значащими пустяками. Судя по наводке Тимоти, путь Риса должен был пролегать через район богатых и знаменитых. Припарковав неподалеку машину, Рис взял с собой крупнокалиберный пистолет и ровным шагом пошел к одной знакомой вилле. Он раньше бывал здесь, в окружении пальм и морского воздуха, и именно на этой роскошной по всем фронтам вилле Джек признался ему в своей «вечной, искренней» любви. Боже, как давно это было. Усмехнувшись нахлынувшим воспоминаниям, Рис зашел на территорию дома: ворота были открыты. Стрекотали сверчки и дул теплый ветер: Рис снял пистолет с предохранителя и начал осматривать помещения. Он был готов ко всему, даже к западне из отряда головорезов или каких-нибудь ловушек, но детский голос, раздавшийся на заднем дворе выбил его из колеи. – Папа, он здесь, да? Можно я побегу к нему? Нет, это невозможно… – Да, малыш, беги! – разрешил ему Джек. Непрошеные слезы катились по лицу, когда Рис увидел маленького мальчика, бегущего к нему с распростертыми объятиями.