Поднимая небеса

Дорогие читатели, Автор дико извиняется за такую долгосрочную задержку. Институтская жизнь не легка, и последние месяца два модули сыпятся каждую неделю, поэтому возможности писать практически не было. Когда будет следующая глава Автор сказать не может, но даёт 100% гарантию> что фик забрасывать не собирается. Приятного чтения всем. Гилберт лениво брёл по запутанным бесконечным коридорам. Иван лежал без сознания уже восемь суток и пока признаков оживления не подавал. Хоть лекари и говорили, что все его переломы и раны уже зажили, но ведь в таком случае не может же юный король пролежать неделю неподвижным, и, что более странно... врачи заметили, что биения сердца в грудной клетке русского не было слышно, несмотря на то, что пульс был. - Несуразица какая-то! - Байльшмидт растерянно почесал затылок. - Ну не может же такого быть! И, не веря словам врачей, Великий шёл сам убедиться, чисто из любопытства, ну... может, ещё и чтобы проведать правителя. - Ваше Злейшество! - раздался тихий пищаще-хохочущий тоненький голосок, окликнув альбиноса, - куда вы направляетесь? - Не помню, чтобы Великий должен отчитываться перед прислугой! - огрызнулся прусс, обернувшись к девчушке. Перед ним стояла маленькая хрупкая девочка с неуместно большими и на вид неповоротливыми заячьими ступнями и кистями, а из-под белого платочка торчали длинные белые уши. Горничная пристально-испытывающие смотрела на Чёрного Джокера своими глубокими, тёмными, хитрющими, как казалось самому немцу, глазёнками. - И перестань меня так называть! Я никакой не злодей! Служанка лишь сильнее прищурилась, спрятав щётку за спину и растянула странную улыбку на лице, отчего красноглазый невольно отшатнулся. - Всё, отстань! - развернувшись, парень продолжил свой путь, - и когда только Брагинский успел откопать такую прислугу?.. Нет, касательно трудолюбивости этой расе, под названием Банни, просто не было равных. Их можно было сравнить только с муравьями и пчёлами, либо с гастарбайтерами. Их много, они любят работать, берут мало, но... они вовсе не рабы и не идиоты. Лично у Гилберта они вызывали ассоциации с поляками - такие хитрые, проворные, везде успеют, везде всё узнают. Что услышал один, знает уже полмиллиарда. И всё бы, может быть, было и хорошо, если бы не их обострённое чувство справедливости, так же, в особо извращённой форме. (В общем, дорогой читатель, думаю, от полноценных объяснений вы просто устанете, поэтому поймёте всё сами по ходу действий.) Тихо приоткрыв дверь, Джокер вошёл в комнату, однако, стоило ему только подойти к кровати, как он остолбенел... Его Величество пропал! Сердце ухнуло и провалилось куда-то в пятки. - К-куда он делся?! - воскликнул прусс, как дурак, начавший искать русского под кроватью и в шкафах. И только через полминуты до него дошло, как это глупо. Выскочив из комнаты, юноша бросился поднимать весь замок на уши. - Ваше Злейшество! Байльшмидта аж передёрнуло от этого голоса. - Если вы ищите Его Величество... - наигранно протянула служанка, смахивая пыль с чьего-то бюста. - Что?! Ты знаешь, где он?! - Ну... Дайте подумать... - зайчиха наигранно закатила глаза. Однако Гилберту было не до игр. Тени по коридору начали шевелиться и от них отслаивались чешуйки. Отлетая от поверхностей, пластинки склеивались в длинный острый посох с красным набалдашником. Служанка в тот же миг, пискнув от страха, спряталась за колонну. - Е-его Величество проснулся час назад... недолго приходил в себя в своих покоях, а п-потом отправился в сад и до сих пор не возвращался! - Так бы сразу... - рыкнул парень и, уже немного успокоившись, направился прочь. Когда он скрылся за колоннами, горничная помахала рукой, и из-за штор выбежал маленький черноволосый мальчик. Горничная поймала его за прижатое к голове ухо, быстро что-то шепнула и толкнула к выходу. Тот пулей выскочил из коридора. Прусс быстро спустился вниз, однако сад был отнюдь не маленький. Так получалось, что замок сам по себе на земле, вместе с городом, не стоял. Если смотреть издалека, то человеку, даже с небольшой фантазией, могло показаться, что он видит не город, а стол, заставленный чудаковатыми блюдами, в центре которого стоял высокий торт. Хотя, и это нужно понять. Так вот, платформа, на которой располагался замок, немного неравномерна, поэтому сад, окружающий замок, был то чуть выше, то чуть ниже. Взбежав по кривой тропинке, альбинос споткнулся о вылезшую из-под земли ветку дерева и упал в полу-овражек. Так получалось, что холмы стояли кольцом вокруг старенького фонтанчика, плакучие ивы склонили водопад своих ветвей, создавая маленький уютный уголок для тех, кто хочет ненадолго уединиться. Отодрав свою физиономию от потрескавшихся каменных плит, Великий увидел старую, трухлявую скамейку, на которой и сидел невозмутимый Король Крест. Рядом с Иваном стоял мелкий мальчишка Банни и что-то шептал ему на ухо, однако только Джокеру стоило появиться таким эффектным образом, как тот подпрыгнул от испуга и дал стрекача, да такого, что только красноглазый и видал, как пятки сверкали. Брагинский, вопреки всему, и глазом не повёл. Спокойный, безразличный взгляд аметистовых глаз был устремлён куда-то далеко в небо. На губах была мягкая, ничего не выражающая улыбка. Понять, о чём думал сейчас славянин, и думал ли вообще, сказать было сложно. Подобное безэмоциональное состояние немного напугало Байльшмидта, и, присев, он тихим охрипшим голосом окликнул русса. Первые несколько минут они так и просидели, в полнейшей тишине, но когда Гилберт уже всерьёз забеспокоился о психическом здоровье короля, последний неожиданно набрал в грудь воздуха и сказал: - Знаешь.... Прусак тут же напрягся, приготовившись внимать речи правителя. Тот,однако, быстро продолжать не собирался, словно пережевывая, обдумывая каждое слово, решаясь говорить или нет. На минуту на лице блондина появилось какое-то осмысленное выражение, правда оно так же быстро и пропало. - А я изменился... Поднявшись с земли и тщательно отряхнув чёрный фрак от пыли, альбинос поднял непонимающий взгляд на сбившего его с толку Брагинского. Русский вновь нес какую-то бессвязную ахинею, и это сильно бесило Джокера. Подойдя к королю, он нагло стал тыкать пальцем в висок руса, обижено крича: - А ну живо оторвал свой пьяный зад от лавки и пошёл в душ! От тебя разит лекарствами за километр! Великому мне просто противно! - Гилберт... - Иван негромко позвал разошедшегося красноглазого, и тот, на собственное удивление, тут же замолк. - Давненько я уже сестёр не видел. - В том же духе оповестил его Король. - А ещё я друга подвёл... Я обещал найти его сестру, а сам так погрузился в этот мир, что напрочь обо всём позабыл. - Да что с тобой? - неуверенно пробормотал Бальдшмидт, делая шаг назад. Ему жутко не нравилась такая отстранённость русского. Его душевное и психическое состояние всё сильнее начали беспокоить Чёрного Джокера. Раньше Иван словно птица распахивал крылья и летел в бескрайнее просторы, а сейчас, стал похож на того себя, которого Гилберт увидел в первый раз. Его так легко бросает из одного состояния в другое. То он Император, а то мразь не достойная жизни. Белобрысый заскрипел зубами от звона раздавшегося в голове. Он просто не мог понять человека сидящего перед ним, и это понемногу сводило с ума Джокера. Этот мир безумно опасен. Если вы хоть немного сомневаетесь в себе, то вас тут же попытаются уничтожить изнутри. И если вам не хватит сил преодолеть это, Смерть окликнет вас. Помутневшим от потери самообладания взглядом альбинос посмотрел на Ивана. Глаза русского сияли небом, и от этого дущащий комок замер в горле немца. На губах невольно появился оскал. //Кто знает, сколько ты ещё выдержишь? Твоя душа отличается даже от обитателей этого мира, что уж говорить о людском. Твои тщетные попытки сохранить веру и честь, ты даже не представляешь, как это глупо... Я же вижу. Я сквозь время вижу, что тебя ждёт... Смерть. Ванюша, ты должен умереть! Ты слишком хорош для жизни. Это просто спасение. Пойми, это спасение для тебя. Так будет лучше...// - Для кого, лучше...? Гилберта передёрнуло, когда сквозь тьму его размышлений, ворвался незамысловатый вопрос извне. Кровавые глаза пали на чёрный нож из затвердевших перьев у перевязанной шеи. Яркие аметистовые глаза, чистые словно кристаллы, смотрели в самую душу немца. Нет, совсем не зло. Злобы не было, ровным счетом, как и усталости. Была искренняя насмешка, но в перевес ей, понимание и наигранный интерес. С какой-то тоскливой, непонятно откуда взявшейся мудростью, русоволосый юноша усмехнулся и, повернув голову, вновь взглянул на небо. И только когда этот плен утопляющего взгляда исчез, Гил наконец-то смог осознать, что он только что чуть не сделал. Оружие тут же испарилось из его руки, и парень отскочил на несколько метров. - В слух. - Ответил Король на не поставленный вопрос. - Ты рассуждал вслух. На губах правителя Треф играла обезоруживающе-детская улыбка. Он медленно поднялся с лавки, но альбиносу от чего-то казалось, что каждое движение русского тянется для него целую вечность. Эти спокойные кошачьи движения, необъяснимая уверенность в самой судьбе, в безопасности, в своём ангеле-хранителе, в нём самом, в Гилберте! Белобрысый смотрел в упор на Брагинского, но упустил тот момент, когда тот оказался в двух шагах от него. Рус так же безмятежно пожал плечами и прищурив глаза от яркого солнца, протянул руку к Чёрному Джокеру. - Расскажи, - тихий шепот и такая же добрая улыбка. Альбинос неимоверным усилием воли оторвал взгляд от чужих губ, но когда взглянул в чужие глаза, его постигло чувство, что грудную клетку сейчас пробило пушечным ядром. - Расскажи, мне о своей боли... тебе станет лучше, я уверен. Она мешает тебе увидеть мир трезвым взглядом, - Брагинский не утверждал, от чего прусу стало ещё хуже. - Как только ты выльешь то, что наболело, я уверен, тебе станет намного легче, и ты сможешь двигаться вперёд. - Нет!! Замолчи! Ты вообще ничего не знаешь!! - Выкрикнул немец, закрыв уши. Он больше не мог слышать этот голос, ещё немного и он точно убьёт его. Развернувшись на каблуках, белобрысый, стремглав помчался обратно в замок. Глубже, только как можно дальше от этого человека. - Людской мир - бремя. Оно не отпускает тебя, мой добрый друг... - с лёгкой тоской изрёк Иван, смотря вслед убегающему Бальдшмидту. POV Иван В прочем, как бы Гилберт не пытался убедить меня, и что главное себя, в том что с ним всё в порядке, на прогулку со мной он всё-таки согласился, вернее, он просто слабо упирался. Что уже в принципе не могло не волновать. Так же он весьма легко согласился сесть за руль и поехать туда, куда я предложил. А хотелось мне больше всего сейчас на озеро, там, где небо видно лучше всего, и воды было много-много. Сердце и тело сейчас как-никак требовало погружение в спасительную безмятежную прохладу. Во время поездки, Байльшмидт постоянно пытался отвлечь себя разговором о моём самочувствии, он даже пару раз забыл упомянуть, что он тут самый великий. Глупо, но было видно, как он нервничал. Озеро, которое мы нашли было бобообразной формы. Не очень велико, но всё же, смотреть на горы, покрытые пожелтевшим лесом на противоположном берегу было приятно. На другой его части, над водой возвышалась небольшая скала, с чьей верхушки торчало сухое неказистое деревце. Если честно, то меня немного смущала форма этой скалы. Хоть я мог видеть её только с боку и издалека, но силуэт женского бюста смог различить отчётливо, кроме того, она была живой, так как рука, вытянутая вдоль импровизированного туловища изредка вздрагивала и шевелила пальцами, тогда, когда большой бумажный кораблик размером с лодку, на верёвочке, то и дело пытался куда-то уплыть. Длинные рыжие волосы девушки водопадом стекали в воду, и та недовольно поморщилась, когда какая-то неповоротливая птица неумело махнув крыльями, пролетела рядом и задела её по носу. Обернулся к прусу, нервно прижимающему ноги к груди и теребящему краешек штанины. - Ну что, - обратился я к нему, обращая на себя внимание. Тот вздрогнул и отвернулся, пытаясь показать, что не понимает, о чём речь идёт. - Рассказывай, говорю, давай! Я хочу узнать, что так давно тебя гложет. - На кой чёрт это тебе сдалось?! - Огрызнулся Гил, стреляя в меня молниями из глаз. - Меня не покидает чувство, что ты уже долгое время ходишь по лезвию ножа, и чем дольше это тянется, тем хуже. Ты у нас птица гордая, помощи сам не просишь, но мне кажется, что если тебе не помочь, то вскоре ты перестанешь давать себе отчёт о поступках, как это было сегодня утром. - Мне честно не улыбалось драться с обезумевшим Гилбертом, так как я кожей чувствовал разницу в опыте, более того, та вспышка жажды крови меня более чем насторожила. Я уверен, что это лишь слабый оттенок от того, что действительно прячет в себе прус. Так же, это являлось ещё одной причиной, по которой я выбрал именно это место, для излития душ. Поближе к источнику силы. Сняв сапоги, повыше закатил штаны, завязал концы длинного зелёного шарфа, чтоб не намокли, в милый бантик и вошёл в воду по колено, удовлетворённо чувствуя странный прилив сил. Байльдшмидт постарался криво улыбнуться: - За свою шкуру боишься? - Хм... - сделал задумчивый вид, повернувшись к собеседнику. - Честно признаюсь, что не горю пламенным желанием быть заколотым до смерти. Мне кажется это весьма естественно, как считаешь? Помимо того, - прус вновь хотел огрызнуться, но я не позволил ему это сделать, - ты сам говорил, что у каждого здесь свои скелеты в гардеробе зубами скрипят. Если ты доверишься мне и откроешь себя, я честно расскажу тебе, всё, что захочешь узнать обо мне. Не знаю, правда, насколько тебе это нужно... - смущённо почесал ногтем кончик носа. - Но я просто хочу, чтоб ты мне доверял. Можешь считать это и глупостью, но ведь дружбы без доверия не бывает... Я нехотя поднял глаза на белобрысого и столкнулся с его абсолютно опешившим взглядом. Мы простояли в таком молчании несколько минут, ровно до того момента, как альбиноса не прорвало на истерический хохот. С одной стороны, у меня появилось неприятное ощущение. Я тут перед ним распинаюсь, а он мне в лицо ржёт. //Надо будет потом краном побить.// - Отметил на заметку. Но с другой стороны, он развеял какое-то напряжение между нами. Я не слышал ни злости в его голосе, ни насмешки. Чистый искренний смех, как бы это даже глупо не прозвучало, но мне показалось, что смеялся он от радости, и это немного меня успокоило. Вскоре, Джокер прекратил заливаться и, сбросив с себя фрак и обувь с разноцветными носками, развалился на гальковом пляже, растянувшись звёздочкой. - Хорошо! - Голос парня приобрёл прежнее несгибаемое самолюбие и фантастическую уверенность в себе. Хотя к чему последнее я так и не понял, но просто порадовался, что этот чудик вернулся в норму. - Я расскажу тебе, как я оказался тут. - Уже более серьёзно продолжил собеседник. - Моя мать родом из Франции, но она чистокровная арийка. Отец тоже немец, но жил в Лондоне, в Калининград приехал на отпуск. Курортный роман так сказать, но он не пожелал разлучаться с матерью и долго уговаривал её переехать к нему. Она таки переехала, уже со мной. Детство своё я помню очень смутно, это из-за долгого пребывания тут, забываю ненужное, но вот одна картина никак не покидает мою память... Отец с мамкой долго ссорились, а потом она собрала вещи и ушла. Он всё потом рассказывал о каком-то её ухажёре, но я сильно сомневаюсь, что она могла уйти, потому что полюбила другого. Ах, да, когда она ушла, у меня уже появился брат - Людвиг. Ему тогда всего год был, а мне.... одиннадцать вроде... Отец часто пропадал на работе и все дела по хозяйству пришлось взять мне. Заботы о, ещё даже не умеющем говорить брате, готовка, уборка, стирка, а ещё школа. Пришлось ходить только на контрольные и постоянно писать объяснительные, почему меня нет, когда папаша возвращался, естественно было легче, дольше пяти дней никогда не пропадал, постоянно звонил, спрашивал как мы, иногда даже на неделях заявлялся и сидел с Людвигом. А потом я неожиданно попал сюда. Вообще-то тогда меня сбила машина, но очнулся я тут. В тот же день я встретил похожего на себя человека, мы перетолковали, выпили и он отдал мне ключ. Правда, когда я вернулся, оказалось что меня не было около двух недель. Я поссорился с отцом и потребовал, чтоб он не задавал лишних вопросов. В общем, всё было хорошо, до одного дня. Мы написали контрольную, уже не помню по- какому предмету, но я в ту ночь почти не спал, брат подхватил какой-то сильный грипп и я всю ночь просидел не сомкнув глаз, отец не смог приехать, его не отпустили. В общем, ту контрольную я писал как попало, вернее нет, не так... я высказался в том листке всё что думаю о школе, о уроках, о этих вопросах и вообще обо всём, в самых красочных выражениях. У меня совсем не варила голова, и мне жутко хотелось, чтобы директор вызвал отца в школу. Так и получилось, но после этого, я начал замечать, что за мной стал кто-то следить. В школе этого не было, но когда я шёл по улице и был дома... было ощущение что меня под микроскопом рассматривают. А один раз, делая уборку, я обнаружил в своей комнате жучки, весьма хорошо спрятанные. Я, если честно, мог и не найти их, если бы не весенняя генеральная уборка. Гилберт ненадолго замолчал, о чём-то задумавшись. - Я рассказал это отцу... И потом не нашёл ни одной камеры. Но ощущение слежки не исчезло. Потом мне на глаза часто стал попадаться чёрный автомобиль. То за поворотом у школы, то у магазина, то за живой изгородью в парке, а потом она начала останавливаться на повороте к нашему дому. Я усердно делал вид что не замечаю её. Затыкал уши наушниками, якобы слушая музыку, играл в телефоне на лавочке в парках, но... мне становилось всё страшнее, и я не выдержал. Кстати, совсем забыл сказать! У меня было несколько друзей. Первые два: испанец - Антонио Фернандес Карьедо, а второй - француз Франциск Бонфуа, дальние друг другу родственники. Они оба жили в Париже, но потом Тони тоже переехал в Лондон. Познакомились мы кстати говоря случайно, и немного по дурному. Франциск сорвал розочки из горшка на подоконнике, и подарил их девочке по соседству. А старушка, которой собственно испоганили цветок, налетела на него и Тони, а я как раз мимо проходил, и испортил её второй цветок. А потом мы сбежали, обменялись контактами родителей и поддерживали общение. Так Вот. Тони, живший на той же улице что и я и учившийся в том же классе, тоже начал замечать такие же странности. Мы стали оставаться друг у друга на ночь... А ещё, у нас был один общий знакомый. Зовут его, Алистер Кёркленд. От этого имени меня бросило в дрожь. - Мы не были особыми друзьями. Он не сильно жаловал меня с Антонио, но самое интересное, то что он тоже знал Франциска. Они познакомились в соц-сетях. Ещё одно поразительное совпадение - у Карьедо тоже оказался ключ. И не простой, а Королевства Бубен.... *** - И так, что сегодня смотреть будем? - Испанец затащил в комнату кучу закусок и разместил их на всевозможных поверхностях. Вечер пятницы всё же прекрасное время. Можно наклюкаться, нажраться насмотреться и наиграться ,а потом не волноваться, что тебе кто-то что-то скажет. Младший брат Гила, Людвиг, уже выпил своё молоко и уснул в соседней комнате, и Бальдшмид старший, довольный собой и с чувством выполненного долга, пришёл к Фернандесу выбирать фильм. Рекламный ролик показывали шикарный, спецэффекты - бомба, но просмотрев половину, парни чуть не заснули. - Слушай, Тони... может, чтоль, порнуху посмотрим, а? - Гилберт готов был зашвырнуть в телевизор миску с кукурузой, только чтоб не прыщавое лицо друга главного героя. - Умф. - устало выдохнул зеленоглазый. - А у тебя есть что-то стоящее? - Хах!! Как ты мог усомниться, во мне Великом!!! - И прус тут же полез в свою сумку за кассетой. В это время, лежащий на кровати телефон с наклейкой помидора заиграл Je Ne Regrette Rien, Эдит Пиаф. Тони в один прыжком преодолел расстояние от ковра до кровати и развалившись на ней, нажал на кнопку и приложил трубку к уху, радостно пропел: - Алло! Франчи?? - Тони… - раздался далеко не радостный отклик по ту сторону динамика. Фернандеса тут же бросило в тревожный холод - такого загробно-могильного голоса у Бонфуа он ещё не слышал никогда. Повернувшись к телевизору, южанин крикнул Гилберту, увлечённо прилипшему к экрану: - Выключи ты этот чёртов телек, Франц звонит, я ничего не слышу!! - Франциск? – Прус сразу же встрепенулся, он только вчера звонил товарищу и просил его приехать. Тот согласился и обещал, что скоро пребудет. Байльшмидт надеялся, что француз уже взял билеты на самолёт и скоро вылетает. – Громкоговоритель включи. - Франчи, тут Гил. – Сообщил Антонио другу. - Да… я уже понял. – Глухо отозвался блондин, и немного подумав, добавил полушепотом, обращаясь уже непосредственно к красноглазому. – Это даже хорошо… Я собирался и тебе звонить, но то, что ты тут, всё упрощает. Я хотел извиниться… Гил, вчера я обещал что приеду…. Прости, но кажется, я не смогу выполнить это обещание… Антонио переглянулся с Гилбертом. С другом точно творилось что-то неладное. Голос дрожал, словно после трёхдневного запоя, слышалось тяжёлое дыхание. - Франциск! Что происходит?? Что у тебя там случилось? – Закричал Бальдшмидт в динамик, вырвав трубку из рук Карьедо. Фернандес же бросился к своей сумке, и полностью вытряхнув из неё все, начал рыться в вещах. Оба парня чувствовали, что время начинает идти на секунды. - Понимаешь, я человека убил. - Что-то словно оборвалось, в душах парней. Гилберт не мог поверить собственным ушам. "КАК??? КАК ЧЁРТ ПОБЕРИ!!!"- орал мозг немца. Он физически не мог переварить ту мысль, что такой ласковый, добрый, заботливый блондин мог посметь кому-то кровь пустить! Пусть он и занимался фехтованием, пусть и держал шпагу, но ведь убийство - это.. - Ты.. .серьёзно? - Подал голос такой же ошарашенный Фернандес, подходя к кровати. - Увы, серьёзней некуда. Но не подумайте… это ему, в месть, так сказать… Думаю, завтра в новостях будут сообщать о четырёх трупах. Наверное, все три повесят на меня. Но мне уже будет всё равно… Да, Тони, прости, гитару твою тогда сломал я, и Гил, птенца твоего тоже перекормил я. Простите. После слов "всё равно", парни уже не слушали. Немец бросил трубку на кровать и вместе с Тони, повернул серебреный ключ с четырьмя крыльями в замочной скважине. Дверь открылась, и ребят засосало в разноцветную воронку. Пока друзья летели, южанин мёртвой хваткой вцепился в рукав альбиноса, а тот лишь молился, чтоб они попали во время в нужное место. Вдалеке темнеется выход. Секунда... Две... И парней вышвырнула в белый коридор, покрытый синим ковром. На стенах висели разнообразные картины цветов, на небольшом столике стояла китайская ваза с разными узорами и завитушками и... в нос тут же ударил трупный смрад. - Это его дом. - Пропыхтел Антонио, не раз бывавший в гостях у француза и прекрасно помнивший обстановку. Однако Гилберт мог сказать это и ни разу не видев дом Бонфуа. Друзья разбежались, Фернандес нырнул в первую попавшуюся дверь - кухню, а Гилберт побежал прямо и не прогадал. Зрелище, которое альбинос застал в комнате, потрясло его до такой степени, что дар речи у незваного гостя попросту пропал. Парень стоял в дверном проёме, бесшумно открывая и закрывая рот. Нет! Естественно ему уже доводилось видеть и кровь и смерть, он даже сам убивал! Да-да, во время своего времяпрепровождения в потустороннем мире, Гилберт понял, что выжить там простому человеку - невозможно, и потому, быстро нашёл себе учителей в лице обоих ключей. Ключ Треф однако, общался с прусом с большой неохотой, только изредка давая какие-то советы, как правильно стоять, сильнее бить или как не попадаться ему под руку... Но такое... Сердце немца сильно сжалось от боли, обиды и жалости к старому другу. Франциск был полностью разбит. Он сидел за столом. Плечи осунулись, взгляд, будто затянутый непроглядной плёнкой, бледный, почти синий. Из него вот-вот дух выйдет, хотя это и не удивительно. Тяжело описать боль от потери единственного дорогого человека. Это не понять людям, которые на собственной шкуре не переживали ТАКОЙ утраты. Но, тут Гилберт разобрал бессвязное пьяное бормотание блондина: - Прости меня, мам… не сумел… защитить. Уберечь от этих подонков… Ну ничего. Я упустил возможность, тут, надеюсь та… Бальдшмид в не себя от ярости, схватил первое, что попалось под руку - ту самую злосчастную вазу с тумбочки в коридоре, и со всей неистовой любовью обрушил хрупкий предмет на белобрысую макушку. - Ух… будто мародёр поработал. - Антонио напротив, поле брани вовсе не удивило, такое впечатление, что он ожидал увидеть нечто подобное. Бальдшмидт отбросил в сторону то, что осталось от китайской вазы, и выглянул в коридор. - Эй, Тони!! Иди, помогай мне его тащить! - Он вино отравил. - Карьедо поставив на стол атрибуты сладкой французской смерти, пошёл помогать тащить охмелевшего, бессознательного товарища. - Да понял я, он уже прощался с миром. Мы вовремя. Парни покинули место преступление. Гилберт вернулся домой и сразу поднялся в свою комнату. Представшая перед его глазами картина невольно заставила его улыбнуться. Уже пошли третьи сутки с тех пор, как они притащили француза в Лондон, и всё это время тот пролежал без сознания. Парни начали понемногу беспокоится, но испанец не переставал твердить, что это из-за стресса. Похоже он был прав. Судя по количеству бутылок из-под спиртного, Бонфуа пришёл в себя и закатил серьёзную истерику, а Антонио нашёл отличный способ его успокоить. Фернандес развалившийся на кровати рядом с блондином, крепко обнимал последнего, не давая ему, пошевелится и в наглую, храпел как сурок. Прус по себе знал, насколько сильным был представитель страны страсти. А этот храп... Самое интересное, что блондину этот оркестр из утробно-рычащих звуков отнюдь не мешал спать. На измученном, немного напряжённом бледном лице Франциска наконец появилась еле заметная улыбка. - Вот пьяни... - усмехнулся альбинос, присаживаясь на пол и проверяя бутылки. - Всё под чистую выдули! Тони, это был мой запас на месяц, реально! Великий тебя убьёт!! Байльшмидт уже всерьёз начал подумывать о том, чтобы задушить нерадивого товарища подушкой, как по великой случайности под руку ему попалась ещё одна, не открытая банка пива. - Третьесортный инцест. - Пошарив по карманам, парень выудил телефон за ниточку от брелока и сделал фотографию. Что только можно было не придумать, но "мамочка" из испанца была хоть куда. И вещи постирал, и Людвига из детского сада забрал, накормил, и спать уложил, и Франциска успокоил. Спустившись в гостиную, белобрысый завалился на диван, закинув ноги на газетный столик и вооружившись банкой пива, да пакетом с чипсами, со вкусом чей-то рвоты, включил телек. Мультики, сериалы, сериалы, ужастики, реклама, погода, реклама, новости... Стоп! Новости. Отмотав назад, альбинос медленно выпучил глаза, уставившись в экран горящего ящика. Безэмоциональная ведущая рассказывала о жестоком убийстве в самом сердце Парижа. Беременная женщина и её любовник были убиты. Предположительно убийцей является сын хозяйки дома. - Сука! - в сердцах воскликнул Байльшмидт, обращаясь к ведущей. Всё как всегда складывалось против них. Как будто сама жизнь их не любит и пытается как можно скорее убрать их с лица этой земли. - Как же это бесит. Немец начал нервно крутить ключ меж палцев. //Что теперь делать? Как быть с Франциском? Как только папа вернётся, он сразу всё узнает. Его надо спрятать? А где? Не маленький, в шкаф не за сунешь и под кровать тоже. А теперь, когда его милую морду показали по телевизору в нескольких странах, то стоит ему показаться на улице и ВСЁ! А он сам скорее сдохнуть захочет, чем себя менять.// - Джокер прикусил палец, прожигая взором стену. - //Я не хочу его терять... Ни при каких обстоятельствах. Должен быть способ спасти этого придурка. Хоть какой-то. А может...// Гилберт перевёл взгляд на соблазнительно поблёскивающий ключ и нервно сглотнул. А чем ни вариант? В белобрысой голове тут же всплыл образ измученного, закованного в тёмном подвале француза. Тело исхудавшее, почти скелет, плечи осунуты, кожа белая и чуть ли не прозрачная, ведь если немного напрячь зрение, то можно увидеть переплетение вен. Голова опущена. Волосы потускнели и слиплись от грязи, искусанные в кровь губы, голубые глаза посерели и больше не излучали жизнерадостный блеск. Сам он словно сломанная кукла повис на цепях. Складывалось впечатление, что его душа сначала прошла все девять кругов Ада, а теперь сломанная и бесчувственная лежала где-то на полу вдали от своей телесной оболочки. А после, родное воображение начало рисовать продолжение ужасной картины... Кожа неожиданно стала разъедаться изнутри, черви прогрызали мясо со страшной скоростью. Один глаз упал на холодный пол и тут же был подхвачен подбежавшей крысой. Внезапный хруст и одна рука ,отвалившись от плеча, повисла, болтаясь на цепи. Тело завалилось на бок. Волосы, зубы выпадали, подбежавшие крысы безжалостно вгрызлись в ноги, в живот. Ещё один хруст и голова... Большего несчастный юноша не вытерпел, выронив полупустую банку, закрыл лицо руками и громко закричал. Тело альбиноса трусило, будто его только что посадили на электрический стул и полдня ток мощными разрядами проходил через его тело. В глазах появилась влага, но тут же была безжалостно стёрта. - Нет!! - Закричал сам на себя обезумевший от страха прус. - Нет!! Только не это! Я не могу этого допустить, он сойдёт там с ума.... Голова стала кружиться сильнее. Жар быстро обхватил тело, и воспалённый мозг полностью отказал хозяину. Он уже давно не был в том непонятном мире, не окунался в спасительное безумство с головой, не решал умалишённые головоломки, не видел уродливых на первый взгляд существ, не чувствовал металлический запах крови врага и теперь оно настигло его в этой "реальности". В ушах слышится нарастающий звон, пред глазами муть, а к горлу подкатывает рвотный позыв и его хотелось разодрать ногтями, живот аки вулкан готовый извергнуть только что влитый алкоголь, вместе с желчью. Организм начинает бить тревогу. Гилберт до дрожи в коленках ненавидел это состояние (Было бы странно, если бы он от этого кайф ловил). Ощущения можно было сравнить только лишь с ломкой от наркотиков, и то, это лишь малая часть всего пёстрого букета мучений. А всё дело в том, что если человек не возвращается в тот мир хотя бы на несколько часов, то его тело и сознание начинает периодически захлёстывать вот такие вот приступы, и при чём, в действительности этих страшных мук организм может даже не испытывать. Мозг сам начинает воспроизводить ложные импульсы и принимать их. Поэтому человек может забрасывать себя любыми таблетками, поможет это как мёртвому вода. Чем больше срок, тем чаще происходят приступы. Однако срок у каждого разный. Длительность приступа не велика, пятнадцать минут максимум. "Жертва" может не вытерпеть и двух дней, а может спокойно ждать и три недели. Из бурного водоворота безумства Чёрного Джокера спас спасительный круг в виде телефонного звонка. Ренгтон был Гилберту не знаком, что и вызвало недоумение. Покачиваясь, точно пьяный, немец направился в ванну откуда доносился раздражающий звук. Знакомое слово крутилось на языке. //Как же эта дрянь называется...?// - Безуспешно спрашивал сам себя Джокер. Телефон лежал на стиральной машинке. Весь какой-то розовый. - Бабский что ли? Однако откуда в этом доме было взяться хоть одной женщине? Более вероятно, что это мобильник француза, ну что ж, надо будет поговорить с ним на эту тему. Гилберт никогда особо хорошими манерами и чувством такта не блистал, и похвастаться сдержанностью тоже был не в состоянии. Потому, за не имение подобного рода тормозов, схватил трубку и набрав в лёгкий побольше воздуха, заорал что есть мочи, поочерёдно перебирая весь свой нецензурный запас слов и высказывая незнакомцу всё, что Великий думает о нём как о человеке, потревожившим его покой и имеющий такой ужасный рингтон звонка. Когда, наконец, лимит был исчерпан, Джокер устало опустился на бортик ванны. Кто мог звонить Франциску в такое время? Учителя, одноклассники, друзья? Он никогда не рассказывал им ни о каких других своих друзьях. А если это полиция(?!) и их только что прослушали и теперь они знают где находится француз! В голову как-то быстро пришла идея смыть чужую игрушку в унитазе. Однако, как только Гилберт снял заднюю панель, чтобы вытащить карточку, из динамика послышался голос. - Я бы мог переломать тебе все кости и выбить дерьмо из твоей башки, но на твоё счастье, сейчас я немного занят, так что отложим инквизицию до понедельника. Однако... Гилберта бросило в холодный пот. Он медленно отстранил трубку от уха и взглянул на экран, вчитываясь в имя звонившего абонента. - "Скотти"? - охрипшим из-за долгого крика голосом пропыхтел альбинос. Появилось лёгкое замешательство, пока он пытался сопоставить голос и имя звонившего, а потом его резко осенило и Великий невольно выпал в "осадок". А тем временем собеседник продолжил. - О, и голосок подхрип, значит, кричать будешь потом не громко. А теперь к делу. Откуда у тебя этот телефон. Гилберт Байльшмидт был одним из таких людей, которые искренне считали, что тормоза придумали трусы. За словом в карман он тоже не лез и без тени смущения или страха (Великим оно не ведомо), сделал ответный выпад: - А откуда у тебя этот номер?! На минуту возобновилось молчание. Как-то по-дурному получается. Джокер сразу вспомнил детей в песочнице: "Я первый сказал! А я второй!". Представив, как Скот обиженно дуется и кричит ,что он сказал первый, альбинос был просто не в силах - ванна разразилось диким хохотом. - ...Я разберусь с тобой завтра. Пропитанный угрозою голос шотландца лишь сильнее раззадорил Бальдшмидта, и тот, гордо задрав нос гаркнул: - Ты Великого не пугай! Я и сам, кого хочешь, запугать могу. И на встречу с Франциском не надейся! Уж не знаю, как долго ты его преследуешь, но он останется здесь, в безопасном... - Безопасное место это твоя комната? Гилберт, ты обкурился?! Мы с Франциском старые друзья и - Я ничего такого не знаю! - Джокер уже давно перешёл на крик. Он и сам понимал, что это похоже на мольбы утопающего, что все выдвигаемые им "аргументы" лепет упёртого козла. Но признавать, что лучший друг мог что-то не рассказать ему, великий просто не мог себе позволить. Он не хотел в это верить. Скотту, однако, в этот момент можно было ставить честно памятник, за терпимость. Она действительно сейчас била все мыслимые и немыслимые рекорды. - Скажи, - продолжил Кёркленд весьма миролюбиво, - ты знаешь, чей труп нашли рядом с телом мисс Бонфуа? Это большая шишка в итальянском правительстве, министр по связям с парламентом, помимо этого, считается, что он поставляет оружие мафии. Сейчас Франциска ищет не только вся Франция, но и Италия тоже, если подождать ещё немного, то его объявят в национальный розыск. - А что касается тебя?! Мы сейчас говорим по его телефону, а... - Этот номер не зарегистрирован за Франциском, его карточку сломали, а эта одной из его бывших пассий, но и по ней больше говорить нельзя. Завтра я жду тебя у Лондонского Глаза в одиннадцать. Стоило шотландцу сказать это, как в динамике тут же послышались короткие гудки. Бальдшмидт, обомлевший, стоял с открытым ртом, и смотрел в своё отражение, вернее сквозь него. //И что... я должен делать...?// Альбинос поднялся на второй этаж и заглянул в комнату младшего брата. Людвиг спал непробудным сном, забавно нахмурившись и поджав губы, от чего щёки казались более пухлыми. Гилберт прыснул в кулак. //Какой он всё-таки милый, когда спит.// - Устало подумал парень, проходя к окну, чтоб плотнее задёрнуть шторы, не хотелось бы чтобы свет разбудил ребёнка. Но стоило Джокеру взглянуть на улицу, как подросток тут же отпрянул, спрятавшись за стену. Чёрная машина, такая же, как и те, что парень замечал раньше. Сердце бешено стучало в груди, с такой силой, что каждый удар отбивало в ушах. - Ч-что... что они... тут де-лают... – заикаясь, пробормотал альбинос. Пальцы вмиг замёрзли от переполняющего тело страха, на лбу выступила испарина.