Поднимая небеса

Визг. Топот ног. Свист. Сухой лист, сорвавшийся с ветки, мерно падает на сырую землю, но в одно мгновение в плоской поверхности прорезается вытянутая тонкая дыра. Чёрный нож, склеенный из, аки метал, перьев, с удивительной точностью пробивает полумёртвой псине шею, пригвоздив последнюю к поверхности толстого, могучего тёмно-сиреневого дерева. Ножи лесенкой врезались в кору, после чего альбинос ловко взбегает вверх метров на пятьдесят и взобравшись на широкую ветвь, присел на колено, тяжело дыша. Однако, отдыхать долго не пришлось. Звук выстрела заставил вздрогнуть пруса и обернуться. В нескольких метрах от парня, в кору дерева вцепилось несколько собачьих голов. Цепи, кои соединяли головы и туловища, натянулись и рванули костлявые туши вверх. - Да вы шутите! – Выдохнул Великий, не веря собственным глазам. Но в светлую голову пришла удивительная мысль. Отделившись от земли, тень листьев сформировалась и разбила звенья цепей. Конечно, из-за движения и скорости целей, врагов пало только двое из оставшихся сорока шести. Чертыхнувшись сквозь зубы, Байльшмидт кубарем перелетел на соседнюю ветку, спасаясь от пламенных залпов… *** Каменная рука провела по воде, отталкивая от скалы толстую глыбу льда. Рыжеволосая женщина раздражённо выдохнула облачко пара. Резких перепадов температуры тут никто не любил, особенно она, при учёте того, что камень быстро охлаждается. Почему внезапно озера начало так быстро леденеть? Ведь только пару часов назад было весьма тепло. Скосив чёрные глаза на поверхность воды, дама отметила, что уже даже рыба начинала плавать вверх брюхом. И не удивительно, обычно перед холодами, вся живность мигрировала в тёплые болота, а сейчас никто даже понять ничего не успел, а все подземные потоки и каналы уже заморожены. Неподалёку послышался топот лап и стук колёс. Одеревеневшие корни, тесно переплетаясь друг с другом, и вылезая на поверхность, могли прекрасно сойти за дорогу, если б только не были такими бугристыми. Две твари, отдалённо напоминавшие разукрашенных волков, тащили на себе карету. Шеи животных были немного длиннее, шерсть была неестественно яркой, оранжевые спины, белые брюха, синие хвосты, аж шесть штук, а морды… клыкастую пасть заменял клыкастый клюв с торчащими наружу зубцами. Иначе их назвать было нельзя: остроконечные, маленькие, но острые. Карета, которую тащили неведанные звери, была довольно богато украшена. Резные украшения на дверях и стенках, литые фигурки и витые цветы по бокам, окошки кареты были завешены бархатными занавесками, а самое примечательное у этой кареты были колёса семиугольной формы. Кучер, маленький пухлый хомяк, смокинг которому с трудом налезал на откормленное брюхо, шеи не было видно вовсе, подбородок и огромные щёки закрывали собой даже не в меру большой, розовый галстук-бабочку. Кучер с опаской поглядывал на возвышающиеся над водой ледяные глыбы. А остерегаться было чего. Лёд рос, словно живой и разрастался в разные стороны, так, что получалось, что на концы своеобразных цветов приходилось давление веса куда больше, чем на основание. Постоянно находясь в движении льдины, натыкались друг на друга и ломались, к следствие, в воду падали огромные льдины, создавая всплески волны - те замерзали на лету и образовывали новые «цветы» которые тоже начинали разрастаться. Одна из таких вот глыб, как раз подтолкнутая волной, двигалась по направлению к берегу. Кучер успел вовремя среагировать и остановить перепуганных до смерти зверей, прямо перед тем, как всего в паре метров от кареты упал ледяной пласт, отломившийся от толчка основания с землёй. Волки громко и пронзительно закричали, да-да, именно закричали, громко, пискляво, так, что уши резать начинало, их крик можно было сравнить со скрипом чего-то острого о меловую доску. Метясь в упряжке и царапая когтями древесину, один из них стал на дыбы и потянул за собой второго. Кучер, будучи из пугливого народца, и вовсе потерял сознание. Управление было утрачено и карета грозила опрокинуться, если бы в этот момент из окна, словно молния, юркнула к волкам женщина, горничная, и ухватив повод, удержала зверей на месте. Горничная, так же имела не обычный вид. Туловище было тонкое, длинное, ножки и ручки в то же время были меньше, одинаковы по длине и абсолютно не пропорциональны по отношению к телу. Ухватив кучера за грудки, служанка грубо побила того по щекам, а после, бросив обратно на сиденье, бормоча что-то про некомпетентность персонала, спрыгнула на землю. Из-за своеобразного сложения тела, ходила служанка тоже необычно, слегка вперевалочку, двигаясь всем тело, пока переставляла ногу; бёдра немного уходили в одну сторону, в то время как грудь и плечи в другую, и таким вот незамысловатым способом, ей удавалось сохранять равновесие. Расправив складки на грязно-оранжевого цвета юбке, горничная, открыв дверь, склонилась в поклоне. По выехавшим ступенькам, держась за ручку двери, вышла хрупкая на вид, не высокого роста, кроткая девица, с изумрудными глазами и пшеничного цвета волосами. Аккуратно подобрав пышную длинную юбку розового платья тонкими пальчиками, девочка ступила на толстые корни и удивлённо огляделась. - Что произошло с этим живописным местом? – шокировано прошептала блондинка, в изумрудных глазах отобразился ужас и скорбь. - Не можем знать, мадмуазель Цвингли. - Но, утром же ещё всё было в порядке… ах… Милая Грей, - в силу своего тихого голоса, кричать зеленоглазая не могла, но каменное изваяние всё равно её услышало, слегка обернув голову в сторону девочки, – прошу, скажи, кто сделал такую ужасную вещь с этим прекрасным озером? Массивная дама, из-за понятных причин, двигалась медленно, томно, плавно двигая плечом, вынимая руку из воды и сжимая пальцы, указала на, пожалуй, самый большой по масштабам ледяной куст. Действия хрупкой девицы были моментальными и точными. Вытянув из-за спины двуствольное ружьё, размером с саму блондинку, девушка отточенным профессиональным движением зарядила смертоносное оружие и оперев конец ствола об отломавшийся кусок льдины, прикрыв один глаз, прицелилась и выстрелила. Пули, ещё в полёте всполохнули и начали крутиться вокруг своей оси и друг друга, что делало заряд ещё более опасным. При попадании этого заряда, пули проникали в самую глубь цели, и только после этого начали раскаляться. Не прошло и минуты, как и без того покрывающаяся трещинами льдина, была взорвана как от пяти десятков палочек тротила. Лепестки льдины повалилась один за другим, а основная конструкция раскололась ровно на две половины. Подобрав пышную юбку и закинув ружьё на плечо, леди Цвингли лёгким движением оттолкнулась хрупкой ножкой от любезно подставленных сцепленных в замок рук горничной и вспорхнув подобно бабочке в воздух, приземлилась на десятиметровой толщены лёд. Однако, как это не банально, но следующий шаг зеленоглазой красавицы оказался воплощением умиления и хронической неуклюжести вместе взятых – поскользнувшись на ровном месте, девушка распласталась на льду парадируя толи коврик, толи морскую звёздочку. Испуганно пискнув и всплеснув руками, служанка заторопилась за хозяйкой, бережно помогая ей сесть. Разумеется, ярко красную отметину на лбу скрыть было не возможно, ровно, как и припухший маленький носик. - Мадмуазель, вы не должны были так рисковать! Ваш брат будет безумно волноваться за вас, вы же знаете, с каким трепетом он относиться к вашему здоровью… - озабочено тарахтела женщина, прикладывая платок к ссадине на лбу. Толку, правда, от этого всё равно не было, ведь девочка только чуть-чуть кожу содрала, даже не до крови. Блондинка на это лишь сдержанно кивала и смотрела на женщину полными раскаяния и сожаления за совершённый проступок изумрудными очами. После прочтённых больше даже гувернанткой, чем простой горничной нотаций, девица, поднявшись и отряхнувшись, уверенно двинулась по уже назначенному пути, а именно, к причине столь резкого изменения климата на озере. От взрыва заряда образовалась внушительных размеров воронка. Правда и она не вечна. Из гладкой поверхности начинали прорастать тернистые ветви, переплетаясь и загораживая собой дно. К счастью, избавиться от них было не так трудно. - Мадмуазель Цвингли, прошу вас! Это опасно! Служанка попыталась остановить девушку. - Эти земли принадлежали семье брата, а я… как член его семьи обязана разобраться с возникшей проблемой. – Твёрдо, но тихо, заявила молодая Цвингли. Было прекрасно видно, что ей было страшно, но разве она могла себе позволить уронить в грязь честь семьи? Конечно, нет, а потому пойдёт, хоть что там не прячется. Легко ступая по-самому краю острых ветвей, на носочках, и постоянно одёргивая длинную юбку, чтоб не порвать ткань, леди подошла к самому центру. Тут, неожиданно, девочка почувствовала резкую слабость и сильный холод, так что ей даже пришлось скинуть ружьё с плеча и опереться о него. Казалось, будто там, под несколькими метрами льда пряталось что-то зловещее, безумно, и очень сильное… Ветер, смешанный с потоками настолько мощной тёмно-фиолетовой ауры, что её можно было увидеть даже простому человеку, колыхал белокурые локоны и подол платья. По коже Цвингли пробежали армией мурашки, и коленки подкосились. - Вы уверены? – служанка хмуро глянула на хозяйку, а после на источник проблемы. – Возможно, стоит позвать Господина? Заслышав о брате, девчушка тут же встрепенулась и выпрямилась, как по струнке. Перезарядила двустволку и навела прицел в самый центр, приказным тоном отрезав: - Нет! Ломай! Исполнение последовало незамедлительно: глубокая трещина расползлась по воронке. Раздался глухой звук и треск льда и в тот же момент, пластами, ледяные углы взмыли вверх, проседая в воду более массивной частью. От этого, соседние конструкции, потревоженные волнами, начали наплывать друг на друга, сталкиваться и разрушаться. Этот момент надо было видеть: как рушились горы, созданные нестандартным художником. Подобно цветам, от них отваливались лепестки, в воздухе крошась. Как сыпался кристалликами лёд, блестя в золотистых лучах выглянувшего солнца и переливаясь всеми цветами радуги. Словно у светской львицы, разом оборвались все её алмазные украшения, и камни в несколько десятков карат посыпались дождём на каменный пол, цвета морской волны. Но наших гостей эта красота не тронула вовсе. От тех больших нагромождений «ледяного дворца» осталась только одна, небольших размеров площадка, на которой и остались стоять хозяйка с прислугой. Девушки удивлённо смотрели на зрелище, открывшееся перед ними. В обледенелых внутренностях, разорванного напополам какого-то хищника, запачканный в крови, вытянувшись и сцепив руки в замок на животе, с непроницаемо спокойным выражением лица, лежал человек и пускал в воздух облачка пара. Одежда незнакомца была далеко не в лучшей форме, судя по локализации человека, он находился в желудке и вероятнее всего, кислота уже начала разъедать ткань, когда произошло глобальное замораживание. Платиновые волосы были припорошены кровавым снегом, а кожа столь бледна, что если бы не дыхание, парня смело можно было спутать с трупом. Неожиданно, заледеневшие ресницы дрогнули, и молодая Цвингли, взвизгнув, отбросила оружие и бросилась помогать незнакомцу. - Вы меня слышите? Ответьте, прошу вас! – Провалившись ногой в плавательный пузырь рыбы, девушка рухнула возле парня, обеспокоенно теребя того за плечо. Возможно, это помогло, так как с трудом разлепив веки, он уставился на неё аметистовыми глазами, фокусируя взгляд. Девушка была в шоке, причин было много. Начиная с айсбергов в озере, заканчивая живым человеком в самом сердце этого самого айсберга. Вопрос был соответствующий. - А что вы тут делаете? Парень иронично вскинул бровь, смотря на блондинку, после обвёл флегматичным взглядом место своего пребывания и вновь посмотрел на девушку. - Лежу. – Кратко ответил он. И понять нельзя, шутит он, издевается или серьёзен. - Мадмуазель спрашивала вас не об этом. – Холодно заметила служанка, подходя к девушке и помогая той подняться. Русский удостоил её аналогичным взглядом. - Знаете, - протянул Иван, пытаясь пошевелить одеревенелыми пальцами. – От того, как вы поставите свой вопрос, мой ответ не измениться. И резко дёрнувшись, Брагинский порвал рукав и разбил локтем стенку желудка рыбы. - А как вы выжили? – Удивлённо прошептала Цвингли. - Честно? Сам не представляю. – Прошипел русский посиневшими от холода губами, отдирая свою тушу от внутренностей хищника. – Последнее что я помню, это падение в этот чёртов пруд и то, как наглотался воды… ах, да! Ещё меня съели. Но, полагаю это и так понятно. Следовательно, - Согнуть затёкшие, замёрзшие ноги в коленях оказалось более сложной и мучительной задачей, чем принять сидячее положение. – я должен был умереть по трём причинам: первое и более вероятное – удушение, второе – как продукт питания и третье – обморожение… И тут парень промолчал, с непониманием во взгляде уставившись на собственные руки, осматривая их со всех сторон. Что именно так поразило юношу, блондинка поняла не сразу, только тогда, когда сама взглянула на руки парня, когда корка льда разломалась и отпала. Какие-либо следы обморожения отсутствовали, а бледная аки снег кожа начала быстро принимать естественный телесный оттенок. - В-вы в порядке. – От необычности ситуации и волнения девушка икнула, прикрыв ладошкой рот и стыдливо краснея. - Наверное… - русский находился в недалёком от спасительницы состоянии. Отходил только быстрее, повторяя в голове как молитву «то что странно - это норма». – Извини…те, а вы собственно…? - Ох! – Зеленоглазая девица покраснела ещё гуще, тут же опомнившись и вежливо приседая в коротеньком реверансе, тут же вновь выпрямившись и демонстрируя идеальную осанку. - Анели Цвингли. А это моя служанка, Эржебет. Молчавшая всё это время женщина, окинула русского недоброжелательным взглядом, но тоже поклонилась. - Иван Брагинский, приятно познакомиться. – Представился парень в ответ, кряхтя, поднимаясь на ноги. - Брагинский? Я, кажется, слышала уже где-то это имя… - Едва ли. – Славянин активно замахал руками, обворожительно улыбаясь и тем самым в энный раз вгоняя девушку в краску. – Обо мне известно весьма ограниченному кругу людей, да и личность я, так сказать, не самая приметная. Опустим пункты о весьма не маленьком росте, неестественного цвета глазах и странном характере. Абсолютно типичный человек! Вне всяких сомнений! Блондинка хотела было задать ещё несколько вопросов, но не осмелилась. Стоящий перед ней человек был далеко не в лучшей форме, весьма ослабел, и сохранять вертикальное положение ему удавалось с трудом, а Анели, как женщина великодушная тут же предложила незнакомцу проехать с ней. Русский поблагодарив девушку за приглашение, согласился. - А как вы оказались во льду? – Горничная наконец-то подала голос, когда они уже проехали приличное расстояние, и задала вопрос, которого и сам Иван и Анели пытались избежать. - Ну… - Брагинский замялся, потерянно почесав репу и потупив взгляд. – Как вам сказать… - Скажите правду. – Подсказала служанка, ещё более хмурясь. - Мда… Честно говоря, я и сам не знаю. Я думал что умру, когда потерял сознание. - И сколько вы так пробыли, вы не знаете? - Совершенно не представляю. - Тем не менее, я более чем уверена, что причиной замёрзшего озера являетесь именно вы. - Звучит как обвинение, - Ваня криво улыбнулся. – Повторюсь, я не знаю что произошло после того, как меня проглотили. Возможно, вы и правы. Возможно это моя вина, хотя я абсолютно не представляю, как это было возможно. - Ой! – молодая Цвингли неожиданно обрадовавшись хлопнула в ладоши. – А может, вы тот самый волшебник?? - Тот самый? – славянин неуверенно переспросил, склонив голову на бок. - Да-да! Один из тех, кто живёт… там… ну, вы понимаете. - Нет, не понимаю. – Честно признался парень. Мотнув головой в знак подтверждения своих слов. - Мадмуазель имеет в виду запретные земли. – В конце этой фразы, служанка явно хотела добавить что-то обидное, к примеру «идиот». - Простите, но я тут не очень-то и местный. Особенно, что касается географии... - Будем откровенны, русский даже в замке ориентировался слабо, что уж говорить о чём-то, находящимся за его пределами? Пару раз прогулка по главным улицам столицы и один раз масштабный поход почти с края географии, в течение суток, а всё остальное, сидение в замке, зализывание собственных ран и сон, которого в последнее время стало не в пример много. - Вы не знаете про разлом на востоке? - Повторюсь, я не местный. – Устало и немного раздражённо выдохнул русский, откидываясь на мягкую спинку уткнувшись лбом в стекло. То, в прочем, сразу же покрылось инеем, что не ускользнула от внимания особей прекрасного пола. Остальная часть поездки прошла в гробовой тишине, только неожиданно пошедший дождь весело барабанил по крыше кареты. Навес из переплетённых ветвей не особо спасал от падающих капель, но звездообразной формы красные цветы, усаженные по обочине, были этому только рады, колышась подобно водорослям в шторм и ловя каждую лишнюю каплю. Брагинский пустым взглядом смотрел в окно и трясущийся за ним пейзаж, полностью погружённый в свои, отнюдь не радостные мысли. Рука потянулась к шее, сжимаясь в кулак на том уровне, где должен был висеть ключ. Джеймс… Сейчас этот человек, казалось, приковал к себе русского. Славянин не раз уже задавался вопросом, почему из всех, именно белобрысый канадец так смог взбудоражить и оживить его. Русский вспоминал их первую встречу, вспоминал те немногие и короткие моменты, во время которых, Иван оживал, во всех смыслах этого слова. В груди, словно фейерверк взрывался разноцветными чувствами, и тепло разливалось по всему телу, как ребёнку хотелось радоваться, бегать, прыгать, кричать, петь и просто сходить с ума… Он бы точно никогда бы не позволил бы себе ни с сёстрами, ни с Холлом забраться на воздушный шар, а после на шею чудовищу. Не позволил бы никому танцевать с собою. Не позволил бы себе идти у кого-то на поводу. Но Джеймс… Почему ему он позволил? Почему открылся? И ключ… ведь другого варианта нет? Только Джеймс имел возможность взять его. Вариант того, что сам парень мог потерять столь важную вещь, отпадал однозначно. Славянин проверял на прочность цепочку, на которой висел артефакт, и порвать ему её не то чтобы не удалось, даже звено разогнуть не смог, а ведь честно пытался. //Значит, украли…// - повторил сам себе славянин, тяжело вздохнув. С каждой новой мыслью, на сердце становилось всё тяжелее и тяжелее… Брагинский даже поймал себя на мысли, а чем он заслужил это предательство? За какие грехи, так сказать? Прокручиваю в голове всю свою сознательную жизнь, Король пришёл к выводу, что любой другой нормальный человек, если бы и не покончил с жизнью, то к наркотикам точно бы пристрастился, а если так пойдёт и дальше, и какая-нибудь белая полоса в его жизни не объявиться, то можно смело начинать губить как собственное здоровье, так и жизнь. События первых лет жизни сильно подкашивали психику и как назло, цепко въелись в память, а после та психбольница…. //Ненавижу людей// - Прикусив губу, парень сжал кулаки. - //Как же я их ненавижу…// В этот момент, в голове наступило прозрение, дескать, такие мысли его в обычные будни никогда не преследовали и, в принципе, разве он мерзавец какой, чтоб так думать? Но в следующий момент в голове появлялась картинка, как он, Иван, стоит в коридоре того самого жёлтого дома, а вся одежда в крови, прям как сейчас, и руки в крови, и лицо, и волосы перепачканы, а в руке нож, и он рад, действительно рад… А вокруг, лужи, и разводы от рук и брызги на стенах, и все они красные. Всё везде серое, а они красные. И он видит себя будто со стороны, и смотрит, что везде, помимо крови, лежат человеческие ошмётки. Руки с содранной кожей, головы, вон и позвонок, и трахея, и глотка видны, а дальше человек, с вырванными рёбрами. Они такие красивые… он срезал тому кожу с брюха, отвернул сальник, срезал ткань, удерживающую кишечник и растянул кишку на всю длину, как верёвку для белья, а на ней лёгкие и печень сушатся, на прищепках. Это вызвало смех. Но тут, вдруг в конце коридора открывается дверь, и из палаты выходит мужчина. Высокий, стройный, не худой, но и лишнего нет, спортивного телосложения, да и вообще, куча внешних достоинств, мечта любой девушки другими словами, однако Брагинский узнал в этой фигуре свой самый жуткий кошмар… Мужчина, подойдя к нему со спины, обвил его руками, прижимая к себе и склоняясь над ним, заставляя поднять голову и взглянуть на себя. Русский подчиняется безукоризненно, а со стороны, смотря на эту картину как в замедленной съёмке, видит, как широкие тёплые ладони смыкаются на его шее и… Карета подскочила на каком-то бугорке и парень стукнулся лбом о стекло, тихо зашипев, но и благодаря Бога, что тот не дал ему досмотреть этот кошмар до конца. Глянув на девушек и убедившись, что сон их эта встряска не потревожила, Ваня снова взглянул на размытый за окном пейзаж. //Кажется, это был сон… кошмар. Опять…// - Хотя нельзя не признать, что этот сон дал в руки славянина ниточку к ответу на один из его многочисленных вопросов. Почему именно Джеймс? Возможно ли такое, что он почувствовал в канадце что-то такое, что напоминало ему себя самого? И ведомый этим чувством, он стремился к Уильямсу. А возможно, он подсознательно надеялся на то, что Джеймс поможет ему, спасёт от навязчивого кошмара? По-крайней мере, больше русский не хотел искать иные варианты или оправдания своим проступкам - его и это вполне устраивало. В это время, карета как раз подъехала к весьма скромному по размерам белёному домику с зелёной черепицей, окружённому большим количеством клумб с самыми разнообразными на размер и цвет цветами. А аккуратно подстриженные волнами пышные кусты принимали на себя роль лабиринтов. Ваня не мог не заметить, что это было самое окультуренное место из всех, что ему выпала честь видеть. Даже королевский двор, бывший долгое время без хозяина зарос на столько, что одна только трава была по колено. В принципе, такая дикость славянина более чем устраивала, а такой вот культурный уголок придавал определённой пикантности этой стране. Надеюсь, вы меня понимаете? Подойдя к дому, Король разглядел искусственный водоём, небольших размеров, за домом, с какой-то плавающей в нём живностью, а так же стеклянную беседку, как впоследствии объяснила молодая хозяйка, для чаепитий. Дом был двухэтажный, и имел аж семь комнат, четыре внизу и три наверху. Признаться, для влиятельной и уважаемой семьи со штатом слуг, мне казалось это маловато. - У нас с братом только трое слуг, - любезно пояснила Цвингли, проходя в дом. - Оу, понял. Вы сказали, что у вас есть брат? Улыбнувшись мне в ответ, девушка утверждающе кивнула: - Да, он работает, в кабинете. Я сейчас его позову. Эржебет, подай нашему гостю новую одежду и угости шоколадом. С этими словами Анели скрылась в дебрях дома. Поднявшись на второй этаж, где, собственно говоря, и находился рабочий кабинет, девица набрав в грудь побольше воздуха, резко выдохнула, пригладила и без того ровную причёску и тихо постучавшись, проскользнула в просторную комнату. Вдоль стены стояли стеллажи, до отказа забитые книгами, папками, документами, графиками и прочей прелестью рабочего кабинета, а под потолком висели разные чучела и оружия, из которых те были застрелены, все чистые и в рабочем состоянии. На полу лежал широкий ковёр, ручной работы, украшенный бахромой по периметру и яркой расцветкой демонстрировал два герба: герб королевства Треф и герб семьи Цвингли. У дальней стенки, перед широким окном стоял стол, заваленный бумагами, свитками, поломанными перьями и клочками неизвестно чего, на чём производились вычисления и что не жалко было выкинуть, вплоть до куска шторы. В кресле, за всей этой грудой работы, уставившись в длинный свиток, упавший со стола и прокатившийся до входной двери, и безустанно что-то записывая, сидел парень, ну просто точная копия своей сестры, только с более серьёзным и даже немного грубоватым выражением лица. Прохладный негостеприимный взгляд, губы сомкнуты в тонкую полоску, опущенные уголки губ, и сведённые к переносице брови. Судя по тому, что парень никак не прореагировал, девушка поняла, что тот так поглощён работой, что не заметил её прихода. Ещё раз постучав костяшками пальцев по-деревянному косяку, девушка тихо окликнула того. - Братик? Блондин вздрогнул и резко выпрямился, удивлённо уставившись на сестру. Посидев так несколько секунд, блондин зажмурил изумрудные глаза и устало потёр переносицу. - Ах… Ты уже вернулась… - Оторвав руку от лица, взглянул на массивные часы с маятником, стоявшие с боку, подле одного из стеллажей. – Уже так поздно, за работой совсем забыл про время. Сейчас, я тут закончу с этими счетами и спущусь, ты пока прикажи накрыть на стол. - Но, братик… - Анели неуверенно бормотала, переминаясь с ноги на ногу. От чего-то она чувствовала свою вину, что пригласила гостя, не посоветовавшись с братом. – У нас гость! Из раздела: «Немая сцена №2». В прочем и она долго не продлилась. Глава семьи был умным и в определённые моменты чутким и понимающим человеком. Отодвинув кресло и встав из-за стола, он снял очки для чтения и аккуратно уложил их в футляр, после свернул разбросанные по полу свитки, сложил их в отведённую для такого рода документов корзинку, и ободряюще похлопав девушку по опущенной голове, открыл дверь, дожидаясь сестры. Когда оба члена семьи спустились в обеденный зал, русский уже сидел за широким обеденным столом, в пол оборота, переодетый в более тёплую и сухую одежду, столь любезно предоставленную хозяйкой дома, и, потягивая горячий шоколад, без особого интереса смотрел на разыгравшийся за окном ливень. Поскольку шарф был мокрый и рваный, глубокие шрамы, охватывающие половину шеи русского, открывались любопытным взорам посторонних. Сам же атрибут гардероба сейчас покоился на коленях у горничной и та, с самым серьёзным видом штопала его весьма странным приспособлением, оснащённым самодвижущимися режущими и колющими предметами, напоминающим больше оружие пыток, чем ту же швейную машинку. Приметив в дверной арке хозяев дома, Брагинский тут же поднялся и направился к арке, дабы поприветствовать, но резко остановился, наткнувшись на убийственный, со стороны парня, прожигающий взгляд, и натянув дежурную улыбку, тому в ответ, сжал протянутую руку в кулак, убрав за спину, поняв, что старший Цвингли скорее сломает, или хотя бы попытается это сделать, чем пожмёт её. Одобрив понимание гостем ситуации кивком, блондин представился: - Ваш Цвингли. – Но когда славянин открыл рот, чтобы представиться, парень резко перебил его, проигнорировав и пройдя мимо и садясь во главу стола, деловито сцепляя руки в замок. – Не тратте красноречия, я и так знаю кто Вы. Иван, нахмурившись, проследил взглядом за парнем, и ведомые пригласительным жестом, он и Анели сели на свои места. - Разумеется. Слухи о случившемся на собрании королей разлетелись с катастрофической скоростью. Рад, что Вы сейчас в добром здравии ваше Величество. – Особи прекрасного пола впали в культурный шок, таращась во все глаза, то на Ваша, то на Ивана. Анели вновь покрылась румянцем, но на сей раз от стыда, за своё, как её показалось, не подобающее поведение. Сам же Величество остался, в общем-то, хладнокровен к упрёку. И сам прекрасно знал, сколько уже напортачил и корил себя за это. А тем временем, Цвингли продолжал, - Только вот, зачем Вы вынули печать и пропустили Рыцаря на собрание? Должен сказать, Вы просто чудом выжили. - Честно, я даже не представляю, что вам на это можно ответить… - натянуто улыбнувшись, русский почесал затылок, - Скажите, пожалуйста, вы знаете человека с именем Джеймс Уильямс? - Нет. – Твёрдо ответил парень. - Мда… Вот такая штука, этого человека никто не знает, кроме меня. И я право, уже думал что начинаю сходить с ума, но ведь, фантазия не может причинять физический вред… Дело то, всё в том, что этот человек попросил меня об услуге. - И вы согласились. - Согласился. - И вы не знали? - Не знал. – Тяжёлый вздох. – Меня сопровождал Гилберт и его друг, но они ничего не сказали мне по этому поводу. Хотя… мы вообще потеряли друг друга ещё в холе. На, вечно серьёзном и непристрастном, лице Цвингли появилась первая эмоция – удивление, но и тут же погасла. - Дорогу мне указал Джеймс, а после провёл и объяснил кое какие детали дирижёр, Оливер. Глава семьи Цвингли поперхнулся поданным ему служанкой шоколадом, кожа Анели вообще приняла мертвецки бледный цвет, и видно было, как её схватила мелкая дрожь. Прокашлявшись, парень поднялся со своего места, извинился перед сестрой и сказал, что та сегодня отобедает в одиночестве, а Брагинского, настойчиво попросил пройти с ним в кабинет, где им предстоял серьёзный разговор. Русский не отпирался, хотя и слабо понимал, что вызвало у этой парочки такие странные эмоции. Зайдя в рабочую комнату Цвингли, распорядился принести кресло для гостя, и сам сел за стол. Когда приказ был исполнен, русский устроился прямо напротив хозяина дома и терпеливо ожидал, пока тот выйдет из своих тяжёлых раздумий и посвятит его суть проблемы. Однако блондин не торопился открывать рот. Секундная стрелка на антикварных часах неумолимо ползла вперёд, маятник качался из стороны в сторону, а Брагинский, со скрытым любопытством наблюдал за сидящим напротив парнем. В изумрудных глазах, точно таких же, как у его сестры, разыгралась целая баталия мрачных дум и противоречивых эмоций. К сожалению, читать мысли славянин не умел, и молчание уж слишком затянулось, даже для его ангельского терпения. - Вы хотели о чём-то со мной поговорить? – Мягким тоном начал Иван, аккуратно намекая на слишком долгую паузу. В прочем, как и ожидалось, ответом ему был взгляд полный негодования. - Да. – Резко выдохнул Ваш, откидываясь на спинку кресла. – Вы сказали, Оливер. Я не ослышался? - Не ослышались. - Вы знаете, что это за человек? - Это прекрасный дирижёр, артист и по-моему весьма не плохой человек. - Ваше Величество, советую впредь, избавится от этой детской наивности. Вас легко ввести в заблуждение. – Эти слова немного ранили русского, как неприятно это было осознавать, но Цвингли был прав, и доказательством прекрасным его словам был Джеймс. – Политика, не ваша сильная сторона. - Не стоит так рубить с плеча. Мне всего шестнадцать, и я готовился стать врачом, а не королём. – Конечно, с уст русского это звучало как оправдание, но поделать-то? Разве он был виноват в том, как жестоко распорядилась с ним судьба. – Мне просто нужен хороший учитель… - Уже тише добавил он. - Слышал, до прихода Рыцаря, Вы устроили драку с королём Пик. - Вы не поверите… - сдавленно засмеялся славянин, - но оказался моим старым знакомым… которого я давно хочу размазать по стенке. - В дипломатии нет места кулакам! – Хозяин дома впервые повысил голос, что заставило Брагинского ответить ему тем же. - Раз вы так хорошо осведомлены, то должны были знать, что он хотел отрезать мне голову бензопилой! – Набрав в грудь побольше воздуха, продолжил уже более спокойно. – Да, признаю, я был не прав, много где не прав, но я готов исправиться. Иван стойко выдержал все убийственные взгляды, которые ему посылал Цвингли, и с облегчением вздохнул, когда последний перестав прожигать в нём дыры, поднялся с места и начал пересматривать папки. - Сейчас в стране не простая ситуация… Должен признать, даже плачевная. Хоть страна и была объедена, территории, раньше принадлежавшие семьям, остались за ними закреплены и мы были ответственными за сохранность спокойствия и мира на них… Однако, - парень наконец нашёл то что искал. Убрав на пол все, что загромождало стол, он положил в самый центр несколько раз сложенную тряпку, когда русский присмотрелся, понял, что это была кожа какого-то зверя, но не это главное. Цвингли аккуратно развернул холст, и взору Короля открыла старая, пожелтевшая от времени карта, нарисованная углём карта. – Её рисовал Второй король, надеюсь, вы представляете, сколько ей лет и как страна могла измениться за это время. Поднявшись с места, русский подошёл ближе к столу и склонился над картой. Аккуратно, почти невесомо, будто боясь, что та распиться, славянин провёл подушечками пальцев по мягкому материалу. Он внимательно вглядывался в контуры и изгибы линий, а на лице его появилась ностальгическая улыбка. - Знаете… а Королевство Треф…. Чем-то напоминает мне мою родную страну, но… что это? Взгляд русского приковал к себе край восточной территории. Он был ровный, словно под линейку обрезали. А подписи на карте, на удивление самого Брагинского, были ему не так уж и непонятны. Эти закорючки… - Кол….н… ко… же т..во…ю…э? эм? Это же русские буквы!! – Воскликнул Иван, сражённый на повал собственным открытием. - Какие, простите? – Поморщившись от странного для него слова, переспросил хозяин дом. - Русские! Я по национальности русский! А это, - парень указал на корявые надписи, - язык моего народа! Только… эта буква, должна быть «е», а тут, на твёрдый знак похожа… - //Королей было всего четыре, не считая меня, периоды их правления друг от друга очень далеки, значит, второй король был русским человеком, знакомым с письменностью. Либо священник, либо придворный или кто-то из знати, либо даже сама царская особа!// - Брагинского аж гордость охватила, за свою родину. – А как звали второго короля? Блондина удивило то, что славянин так быстро переметнулся с одной темы, на другую, но перечить не стал и вновь к книгам в старых дряхлых переплётах. Конечно, после пожара от истории прошлых веков осталось одно название, но семья Цвингли, имея весьма придирчивый характер, хранила в своей крови привычку записывать все важные события и сейчас, дневники предков пришлись весьма кстати. Подойдя к русичу, Ваш начал бережно перелистывать хрупкие страницы. Открыв на нужной, он положил книгу на стол. Ваня, надо сказать, как стоя, так и сел. Благо хоть кресло сзади оказалось. И одними лишь губами прошептал: - Грозный… *** Капля крови упала на каменный пол и тут же слилась с тысячами такими же. Уже целая лужа. Тихий лязг цепей. Выбраться всё равно не получиться, и Джокер это прекрасно понимает. Но хроническое упрямство в сундук не заткнёшь, и он вновь дёргает затёкшей рукой. Сколько уже времени прошло? Он терял сознание? В камере не было окон, так что Бальдшмидт даже не мог определить, день сейчас или глубокая ночь. Звенящая в ушах тишина выводила из себя. От бессилия прус закричал. Нет, не для того, чтоб привлечь внимание, просто чтобы услышать собственный голос, чтоб развеять этот звон в ушах. - Какая большая лажа… - Весьма красочно описал сам себе своё положение альбинос, опустив глаза вниз. Ноги не доставали до пола камеры, и их отяжеляли кандалы. Руками было уже просто не пошевелить. От затёкших и вывернутых из суставов, их не было никакого толку. – Хоть отрезай за ненадобностью… - Могу устроить! Сообщил радостный голос. Дверь камеры скрипнула, пропуская хозяина замка внутрь. Железные сапоги громыхали от каждого столкновения с камнем. Прус поморщился. - Ты что, и дома в доспехах ходишь? Или тебя мама с рождения сразу в них запихнула, вместо пелёнок? Из-за подбитого глаза Гилберт не мог достаточно хорошо разглядеть пленителя, но в этом не было большой надобности, он и так прекрасно понимал, кто перед ним стоит. - Можешь продолжать огрызаться, если тебе так хочется. Я не против. Развёл руками Рыцарь, медленно расхаживая по камере, а после, резким движением, с размаху, нанёс удар альбиносу в живот. Последний, вздрогнул всем телом, сплёвывая на пол кровь, а после, залился приступом кашля. - Почему ты меня не убил? – с трудом прохрипел красноглазый. - Может потому, что ты нужен мне живым? Может потом, что кроме тебя, Джокеров больше нет? А может потому что ваша роль в этом мире ещё не ясна, но силой вы не обделены? И полагаю, знаниями тоже… - В пару шагов преодолев расстояние, разделяющее его и пленника, Рыцарь поднял за подбородок голову пруса. – Ты много знаешь,… я вижу это… Шепотом проговорил Рыцарь. Острые когти перчатки прикоснулись к щеке альбиноса, зарылись в волосы, а большой палец, приблизился на опасное расстояние к ещё здоровому глазу. - Тебе лучше поделиться своими знаниями… - Что. Ты. Хочешь. - Чеканя каждое, Гилберт сверлил обидчика полным ненависти взглядом. - Всё! Каково предназначение ключей Джокеров; Что находиться в запретных землях королевства Треф; И где тайная дверь, спрятанная четырьмя королями? Зрачки альбиноса сузились, до размеров небольшой точки. А следующий текст, на нормальный человеческий язык был с трудом переводим, в общей сложности, Гилберт во всех ему известных красочных выражениях подробно объяснил, что он думает о самом Рыцаре, о его матери и бабушке и всех прочих родственниках, о том, с кем те совокуплялись, чтобы получилось то, что получилось, а после, отправил обидчика по всем адресам которые только вспомнил и на какие ещё хватило фантазии. На несколько минут, Рыцарь впал в ступор от такого количества не цензурных выражений. - Хах… а знаешь, тот русский был куда культурнее. – Хохотнул парень, снимая со стены плеть. Раздаётся резкий свист и звук удара. Чёрный Джокер вздрагивает всем телом и с трудом сдерживает крик. Удар падает на и без того израненное тело один за другим, до тех пор, пока Бальдшмидт не теряет сознание. На груди и торсе, казалось, не было живого места. Кровь стекала по коже, пропитывая ткань брюк и струйками огибая контур кандалов, капала на пол. – Как с вами нудно…. – Томно протянул Рыцарь, подходя к альбиносу и убеждаясь, что тот действительно отключился, откинул плеть в сторону. – Агава! Замок щелкнул, и петли скрипнули вновь, возвещая о прибытии прислуги. На пороге смиренно стояла девушка в чёрном коротком платье с белым фартуком, со смуглой кожей и тёмными длинными волосами, собранными в два низких хвостика. - Принеси ведро воды. – Отдал приказ хозяин замка. Так как и рот и веки у служанки были зашиты, та лишь коротко кивнула и скрылась в дверях, в прочем, довольно быстро вернувшись с деревянным ведром, до краёв наполненным спасительно-прохладной водой. Забрав у девушки ведро, Рыцарь, размахнувшись, облил пленника с ног до головы. Подействовало. Бальдшмидт мелко задрожал, сдавленно выдыхая, и трухнул мокрыми волосами, подобно собаке отряхиваясь от воды. В камере и так было отнюдь не жарко, так ещё и морозят лишний раз. Довольный результатом, Рыцарь махнул горничной: - Можешь идти. Однако, какой либо реакции не последовало. Обернувшись, парень хотел накричать на прислугу, но с удивлением замер. В руках у смуглянки был поднос, на котором, на белоснежной узорчатой салфетке лежал шестикрылый ключ, зелёный камень на припаянном листке тускло светился. Рыцарь хмыкнул, то, что ключ проявил себя после смерти владельца, наводило на неприятные мысли. Сзади раздался насмешливый смешок – по лицу альбиноса расползся издевательский оскал. - Убил, говоришь…? На минуту, в камере повисла гробовая тишина. Напряжение зависло в воздухе, после чего, Рыцарь разъярённый как тысяча чертей, буквально вылетел из подвала. Агава, повернулась к альбиносу. Нужно было обработать раны, чтоб в них не попала инфекция, ведь хозяину пленник нужен был живым и здоровым. - Эй… ты… - прохрипел Джокер, не поднимая головы. – Почему… ты ему служишь? Ты же не здешняя, и не такая как мы… Тебе не противно, от того, что он сделал с тобой? Почему пошла за ним? Но ответа, естественно, не последовало. Горничная покинула пленника на несколько минут, и вернулась уже с набором первой помощи. Закончив, Агава поднялась в зал, где обычно любил бездельничать хозяин. Комната была высотой в два этажа, единственное окно от пола до потолка закрывали тяжёлые, кровавого цвета бархатные гардины. В принципе, большим разнообразием цветов эта комната не отличалась: либо чёрный, либо красный; справа от окна в стене располагался камин, украшенный скульптурами, извивающимися в агонии; над очагом, призванным дарить тепло, но преимущественно в нём просто сжигали неугодные хозяину вещи, висело массивное зеркало, достигающее свода потолка и умещённое в резную, изысканную раму. Такое нельзя было купить, где попало и поэтому, его делали на заказ ещё старого владельца замка; несколько канделябр были растолкнуты по углам, а свечи в них… их зажгли только один раз и то, прогорели они не более получаса. Самым главным украшением, как комнаты, так и всего замка были доспехи. Их можно было встретить в любой комнате, в любом коридоре, на любой стене, исполненными в камне, железе, дереве, на бумаге. Конечно, мало кому была понятна подобная страсть владельца этого места к средствам защиты, но как бы ни было это странно, каждый из лат имел свою маленькую, но очень важную историю. Рыцари существовали так же долго, как и короли. Восемь ключей появились одновременно, конечно, они не сразу приобрели ту форму, в которой их застало нынешнее поколение, но с приходом их на эти земли, именно с помощью этих восьми камней начала писаться история мира. События, словно шёлковые нити, накручивались вокруг ключей, как вокруг веретён. И все те доспехи – след прошлых обладателей этой силы. По ним можно было отследить всю историю этой планеты, характер носителя и спокойствие, или наоборот, буйность его времени… Но мы немного отвлеклись… В самом центре залы, на белой, длинношерстной шкуре какого-то большого зверя, на узорчатой кушетке, откинувшись на мягкие подушки в тон гардинам, развалился, закинув одну ногу на спинку, блондин. Красно-сиреневые глаза безутешно разглядывали сцены сражений, изображённые на потолке, губы сомкнуты в ничего не значащей пустой ухмылке, одна рука безвольно свисла вниз, пальцами другой, он накручивал на палец вечно выбивающуюся из конского хвостика прядку. Рядом стоял чугунный столик, с беспорядочно раскиданными письмами, доведённой до безобразного состояния чернильницей, пепельницей, уже забитой до отказа окурками сигарет и полупустой бутылкой из под какого-то сильно алкогольно напитка. Бесшумными шагами девушка приблизилась к хозяину. Аккуратно, приподняв голову канадца и убрав подушки, Тогуас села, опершись о спинку кушетки и положила голову хозяина себе на коленки, начав перебирать тонкими пальцами золотистые прядки. Уильямс сейчас напоминал ленивое, мягкое желе, которому абсолютно безразлично, что с ним делают. Убрав руку от волос, Джеймс вытащил из нагрудного кармана на цепочке собственный ключ, подняв его на уровень глаз и пристально всматриваясь в медового цвета камень. Тяжёлые мысли разъярёнными пчёлами роились в голове, от чего последняя уже раскалывалась. Подкинув артефакт в воздух, канадец поймал его и сжал в кулак. - Он не мог выжить… - Рыцарь сам поморщился от того, насколько горько произнёс эти слова. – Я стоял на берегу, не амфибия же он, в конце концов, чтоб под водой дышать! – Агава кивнула, показывая, что внимательно слушает его. – Да и к тому же, в воде полно хищных рыб, его должны были разодрать ещё в тот момент, когда он в воду упал. – Вновь кивок. – Я слишком много над этим думаю…. – Канадец закрыл руками лицо, тяжело выдыхая. – А у него на руках так вены хорошо были видны… Девушка перестала гладить Рыцаря по волосам и, удивлённо вскинув брови, повернула к нему лицо. Джеймс повторил выражение её лица, глядя в ответ сверху вниз. - Ну… на ладонях в смысле… - Пауза, во время которой за окном пролетает какая-то галдящая птица. – Чёрт побери, о чём я думаю!!! – Взревел разозлившийся сам на себя канадец, резко вскочив на ноги и замотавшись по комнате. – Так, что мы имеем? Король Треф мёртв, - служанка скептически склонила голову на бок, на что Уильямс лишь презрительно фыркнул, отмахнувшись. – Он сдох и это точка! То, что ключ сиял - ничего не значит! Чёрный Джокер у меня, Белый отсутствует, Сказочник мешать точно не будет, он не боец, только наблюдатель… Хах! Как отлично карты ложатся! Из пятерых противников, осталось только двое! Ты ведь сделала, то, что я просил. Девушка смиренно кивнула, от чего губы блондина расползлись в мстительной улыбке. - Тогда пришло время ставить точку. Отправляйся сейчас же! Доставь эти письма по адресам… *** На часах стрелки показывали пять часов. Артур недовольно нахмурился, постукивая пальцами по столешнице и прожигая циферблат разъярённым взглядом, готов проклинать всех и вся. Причиной такого плохого настроения была как ни странно, семья. Только вчера всё немаленькое семейство обещало собраться и вместе выпить чай и обсудить проблемы семьи Кёрклендов на общем семейном совете. Но вот… опять. Нет! Не подумайте что Артур Кёркленд истинный семьянин и хранитель домашнего очага! Пф… какой абсурд. Даже скорее наоборот, весь этот сброд британец не переносил на дух. Старшие братья постоянно зло разыгрывали его, порой даже били; Джонс просто был слишком шумный и тупой, по мнению самого англичанина и ещё сотни людей; Меттю, про него Король Бубен даже не вспомнил; а родители… они как всегда задерживаются на работе… Вот и дворецкий уже подал чай. Артур развернул газету и без особого интереса начал читать заголовки. Тут в дверь раздался звонок и младший из Кёрклендов выказав снисхождение, обернул свой лик к дверному проём и стал ждать. Это же надо, неужели впервые соизволили опоздать не на час-ддва, а только на пятнадцать минут. Но не тут-то было, к большому разочарованию брита, в комнату впорхнул Бонфуа, кружась вокруг своей оси, будто танцуя с кем-то. - Ah, mon ami, ты даже не представляешь, какую прелестную красавицу я встретил по дороге сюда. – Буквально пропел Франциск, элегантно падая на стул напротив зеленоглазого. - Убирайся восвояси… - Прошипел Кёркленд, закрываясь от лучшего врага газетой. – Я занят, и скоро придут эти идиоты, так что тебя некому будет развлекать. - Ты о своих домочадцах? Угу… А скоро, это через час, или позже? Нервы старосты были до того раскалены, что не выдержав едкого подкола со стороны француза, лопнули, и во Франциска полетела не только сахарница, но и стул, стоящий рядом. В принципе, через некоторое время всё успокоилось. Горничные убирали то, что осталось от картины, сахарницы и стула, а Франциск, вылезший из-под стола, приводил свою одежду в порядок и успевал ещё бросить пару комплиментов прислуге. - Знаешь, Артюр… - Прекрати коверкать моё имя, виносос. - Кхм…Знаешь, чаехлёб, у меня есть один хороший знакомый, психотерапевт, могу тебя к нему записать. - Да ну? И как часто ты к ней ходишь? – Насмешливо поинтересовался Кёркленд, делая первый глоток уже подостывшего чая. - Ну, вообще-то это не она, а он. Мы познакомились в нашей классной поездке на Лох-Несс, помнишь художника на… - Увлечённого беседой Франциска прервал громкий, рваный кашель. Опомнившись, Король Черв тут же бросился к другу, последний прикрыв одной ладонью рот, а другой, схватившись за горло, завалившись на бок, рухнул на пол. – Помогите!! - Закричал Бонфуа, метнувшись к двери и обратно. – Скорее, вызовите врача!! Французу с трудом удалось перевернуть, бьющееся в судорогах тело англичанина на бок, чтоб тот не захлебнулся собственной рвотой. *** Дождь усилился, но ветер на удивление был очень слабым. Капли барабанили и стекали по стеклу, ветви деревьев и цветы склонились под тяжестью воды к земле, и стали напоминать забавные зелёные шевелящиеся стога. Русский, опершись локтем о край столешницы, сидел в пол оборота к открытой двери застеклённой пристройки, сцепив руки в замок и смотрев на ливень, внимательно слушал Ваша. После обеда хозяин дома привёл русского сюда, и вот уже как час рассказывал события шестисотлетней давности. Другими словами, временные рамки от смерти третьего короля, до сего момента. Самое неприятное, что про самого короля Цвингли ни слова не упомянул. - …но уже через пару лет, когда этот инцидент с послом утих, началась череда смертей. Сначала семья Бениче на южной приморской границе, потом через два года Ванкура в белых лесах, а за ними и все остальные. Из тринадцати лидеров остались только мы с сестрой – Цвигли северо-восточные реки и графиня Гатос – западные степи. Но, не могу не упомянуть, что не далее как полгода назад, на неё напали по пути в столицу. Оторвавшись от созерцания дождя, русский перевёл взгляд на парня. Конечно, кого обрадует известие о том, что твоих подданных почти всех перерезали? Но заметив волнение короля, Ваш поторопился его успокоить. - Не стоит волноваться. – Заверил он. – Графиня отнюдь не так проста, более того, весьма опасна. В боевом мастерстве семью Гатос могли превзойти лишь единицы, поэтому, после объединения земель, они начали отвечать за военную мощь и оборону страны. Мы же, всегда занимались делами казны: инвестиции, социальная направленность и т.д., однако теперь, когда система подорвана, страна стоит на гране хаоса. – На лицо Цвингли упала тень. – Медицина, наука, образование, производство, продовольственная отрасль, культурна, религиозная… всё встало. И чем дольше это длиться, тем сильнее на нас пытаются надавить представитель соседних государств. - Открытие границ? Блондин сухо кивнул. - Ваше Величество, вы ведь понимаете что на данный момент, ответственность и дела одиннадцати регионов ложится на вас? И если раньше король принимал заключительные решения, поддерживал равновесие в стране и держал удар соседей, то сейчас, на Ваши плечи ложиться практически всё. Русский слегка побледнел. Подобная новость абсолютно не радовала, а с учётом его знаний об управлении страной, хотелось сейчас просто уйти в запой и обо всём забыть. Прикрыв рукой рот, Брагинский уставился куда-то в пустоту, пытаясь справиться с нарастающей под грузом ответственности паникой. Цвингли терпеливо выжидал, пока несчастный Король справиться со своими эмоциями. Он очень хорошо понимал славянина. Когда ему в десять лет, после похорон родителей сообщили что он немедленно обязан взять на себя дела по такой опасной и нестабильной части управления страной, у Ваша было приблизительно такое же состояние, только вот отходить пришлось быстро, ведь работа ждать не станет. Но это только одна отрасль, и нельзя сказать, что его совсем не готовили к будущему делу семьи, а у Ивана целых одиннадцать, и судя по его взгляду, знаний о каждой из них у него ноль. - Ваше Величество. – Аккуратно позвал он русича. Последний слегка вздрогнул, тихо пробормотав. - Нужны специалисты… эксперты… Хозяин дома удручённо вздохнул: - В земле сырой они покоятся. Брагинский поперхнулся от шока. - А что, кроме этих семей, никого нет?? В смысле там, какие-нибудь учебные заведения умных людей не готовят? На отрицательное качание головой, русский был совсем разбит: «Не грамотно всё первый построил, не предвидели этой ситуации и другие….» Возразить на это Цвигли было нечего, он и сам понимал, что порой, отсутствие советников и разных точек зрения под рукой, сильно сказываются, как на правильности решения, так и на час, потраченный на обмозгованные этих самых решений, и собственно говоря, на здоровье и трудоспособность. Устало вздохнув, блондин поднялся с насиженного места, нужно было размять затёкшие от долгого сидения мышцы и дать возможность Брагинскому самому обдумать и переварить полученную информацию и последующий план действий по вытягиванию страны из пятидесятилетнего кризиса. Молча покинув русского наедине с самим собой, Цвингли отправился к сестре, проверить, как она справляется с данным ей заданием по подсчёту потерь за последние два месяца и составлению графиков расходов и доходов определённых видов лёгкой промышленности, за которых пришлось взять ответственности в связи со смертью семьи, отвечающей за производство. Оставшемуся в полном одиночестве Ване стало ещё хуже. Сбросив сапоги, любезно предоставленные ему Анели, Брагинский подтянул колени к груди и уткнулся в них носом. Нужно было преодолеть волнение и взять себя в руки. Сейчас от его решений зависела судьба целой страны и её многомиллиардного населения. Каждого из людей нужно было обеспечить водой, едой, работой, крышей над головой, качественной медицинской помощью в случае чего, средствами, с помощью которых он сможет существовать, не волнуясь о завтрашнем дне. Русского это пугало, имел ли он права брать на себя такую огромную ответственность? На что он вообще надеялся? Что всё будет как по щучьему велению, появится на блюдечке с голубой каёмочкой? В русой голове промелькнула мысль о том, что проблемы его психического расстройства и предательство Джеймса нужно заткнуть как можно дальше, как возник вопрос о утрате ключа, и не выдержав, славянин завыл от бессилия, зарывшись пальцами в волосы. Однако, за самобичеванием себя любимого, Король не сразу заметил, что уже минут как десять не один. Со стороны улицы, где дождь лил как из ведра, раздался шорох и некто, уже уставший ждать пока его скромную персону заметят, не громко прокашлялся, привлекая внимание русского. По спине славянина прошёл неприятный холодок, оповещающий, что неприятные известия ещё успеют настигнуть его этим днём. Медленно оторвав голову от колен, Иван взглянул на пришедшего. На удивление Короля, этот самый некто, не пожелал заходить в пристройку, хотя двери были настежь распахнуты, а на улице ливень даже не думал утихать. Помимо этого, одежда незнакомца была несколько странна и не соответствовала погодным условиям. На светло-голубых налакированных и до блеска натёртых туфлях легко могли появиться капли дождя или грязи, чего уже сказать о белых брюках, пальто, вопреки общему виду было грязно-зелёным, хотя казалось что парень надел его больше по нужде, чем по собственному желанию, так оно было заметно велико ему и свисало до колен, в то же время как гардероб его говорил о том, что хозяин предпочитает одежду по фигуре. И опять же, уже знакомого фасона жилет, только мягко-розового оттенка и рубашка, в широкую косую клетку, тех же постельных тонов. Общий вид завершали голубой галстук-бабочка и розовый зонтик с рюшечками. Внимательно присмотревшись к пришедшему, русский начал смутно догадываться, кто мог потревожить его в этот час. Поставив ноги на холодный кафель, славянин поднялся и немного поёжившись, вышел под дождь, моментально промокнув. Босые ноги комфорта большого так же не приносили, но обувь надевать от чего-то не хотелось. Как только Ваня приблизился к прибывшему, последний приподнял зонтик, так, чтоб русский мог спокойно видеть его лицо и сделав шаг на встречу, прикрыл от дождя и самого Брагинского. - Добрый день, Ваше Величество. – Первым поздоровался не без известный дирижёр, растягивая губы в немыслимой зубастой улыбке от уха до уха. - И тебе не хворать, Оливер. – Кивком ответили ему. - Приятно, что вы помните моё имя. – Слащаво протянул странный парень, прищуриваясь словно кот. – Прошу прощения за то что побеспокоил, Вы, кажется, были заняты очень важным делом, там. – Последнее слово было выделено интонацией и сказано с какой-то насмешкой. - Ничего страшного. – Криво усмехнулся Король, копируя манеру Оливера. - В таком случае я очень рад. – Толи не сочтя нужным ещё раз подколоть, толи, вовсе не заметив передразниваний русского, парень живо развеселился, нырнув рукой, облачённой в белую шелковую перчатку, в карман, и вытащил на свет белый письмо с восковой печатью. Герб на воске был в виде двух скрещенных топоров, что наводило на определённые мысли. Славянин поднял взгляд на дирижёра, как бы спрашивая, «что это такое?». – Это Вам, откройте, ознакомьтесь. Волнение всё сильнее одолевало Брагинского, и тот, дрожащими руками, сглотнув, резким движением сорвал печать, вскрывая конверт и вынимая из него письмо. Прищурившись русский, пытался разобрать корявый почерк. Отправитель не умел пользоваться пером и чернильницей, это сразу бросалось в глаза, почерк был резкий, рваный, буквы с сильным наклоном и нельзя не заметить линий от карандаша, которые, впоследствии, отправитель усердно тёр резинкой. Теперь только осталось вникнуть в суть текста. Оливер любезно промокнул лоб русского узорчатым платком из нагрудного карманчика, по которому с отросшей чёлки грозили упасть капли и размыть исторически важный документ. Уже на середине письма славянин лицо славянина стало напоминать мраморное по своей белизне. Дирижёр с той же, бросающей в дрожь, неизменной радостной улыбкой игривым взглядом наблюдал, как Брагинский менялся в лице. - Это же… - осипшим голосом начал Иван, но слова застряли в горле. В душе русского всё перевернулось вверх дном, а сердце, болезненно ухнув, упало камнем в пятки. - Это объявление войны! – С тоном человека смотрящего какую-то весёлую комедию объявил Оливер. А после, в его взгляде что-то изменилось, от чёрных зрачков-точек, по голубой радужке пошла тонкая розовая спираль, и он взглянул в посветлевшие аметистовые глаза. Елейным голосом, как бы между словом замечая, растянув губы в хищном оскале, предвещающим долгую и мучительную смерть. – И ключик Вы потеряли…