Переквалификация

О происшествии в аэропорту Сьюзен не стала рассказывать ни Элси, ни даже Люку. Элси, конечно, совсем незачем грузить такими мрачными подробностями, а Люк опять начнёт расспрашивать, волноваться, предлагать свою помощь... нет уж, должно же быть у мальчика хоть немного нормального детства. К счастью, четверых детей из Мальмё удалось расколдовать – если ведьмы за последние годы и изобрели что-то новое, Жюстина Вайетье не успела этим воспользоваться. Одна девочка была превращена в голубку – ведьмологи были вынуждены немало за ней побегать по крышам и улицам Мальмё, и в конце концов её пришлось сбивать из пистолета с зарядом-транквилизатором (не совсем этично, но что поделаешь – ловиться другим способом она, насмотревшаяся за несколько дней птичьей жизни на мальчишек с рогатками и уличных котов, категорически отказывалась). Двое детей стали фарфоровыми куклами, а один мальчик – фонарным столбом (так как он стоял там, где никакого фонаря не планировалось, городские власти собирались уже сносить его и отправлять в переплавку – ещё пара дней, и ведьмологи бы ничем не смогли ему помочь). Сьюзен Ирвин специально не выдавала себя, когда снимала чары – заколдованные дети и их семьи были в офисе Харальдссона, а она сама сидела в кафе торгового центра, где был расположен офис, за три этажа от них. Харальдссон расплывчато говорил пострадавшим, что ведьмологам доступен способ противодействия заклятиям ведьм, но подробностей не сообщал – в кои-то веки он не очень настаивал, когда ещё три года назад Сьюзен твёрдо заявила, что будет сохранять анонимность. Ведь родители расколдованных детей могут кому-то проболтаться, слух дойдёт до ведьм... вполне возможно, что нынешняя Верховная даже рискнёт послать агентов в полный ведьмологов Стокгольм, чтобы только расправиться с ведьмой-ренегаткой. Пусть уж лучше ведьмы думают, что шведские ведьмологи сами разведали секреты их чар – больше бояться станут. – Заказывать что-нибудь будете, фрёкен? – спросила её официантка. Вообще на пейджер Сьюзен уже пришло сообщение от Харальдссона, что «все открытки отправлены адресатам», что означало, что все дети благополучно расколдованы, а Сьюзен может идти домой. Но она чувствовала себя страшно задёрганной – одно дело, когда тебе известно, каким образом накладывались чары, и совсем другое, когда это приходится узнавать на месте, да ещё и на расстоянии, да ещё и заботясь о том, чтобы твоих собственных заклинаний никто не заметил... Да и странно было бы просидеть полчаса в кафе, отговариваясь «ожиданием срочного звонка», а потом уйти, ничего не заказав. Кто-то может что-то заподозрить. Вон в прошлый раз, когда нужно было расколдовывать детей, она стояла в книжном магазине этажом выше и присмотрела там действительно хороший набор пластилина для Элси... – Латте, пожалуйста, – сказала она, надеясь, что кофе её немножко приободрит. Взбодриться ей требовалось не только физически. Как всегда после снятия чар с детей, её одолели тяжёлые мысли... нет, не только о её отвратительном прошлом, это было бы ещё полбеды, но и о будущем. Сколько ей отведено времени на этом свете? По паспорту, который выдали ей с помощью Харальдссона, ей тридцать – если оптимистично предположить, что она проживёт столько же, сколько бабушка Люка, то у неё есть ещё полвека... Но что будет потом? Она – единственная ведьма, ставшая человеком, и без неё у несчастных детей не будет никакого шанса вернуться в прежний облик... И может, кто-то из этих милых малышей, которые вот сейчас выходят с матерями из дверей торгового центра, через пятьдесят один год будет в ужасе и бессилии смотреть на своих внуков, превращённых в фарфоровых кукол. Некоторые заклятия ведьмологам после долгих исследований удавалось снимать, но до появления Сьюзен расколдованных счастливцев было известно несколько десятков... за всю мировую историю. Если бы был способ одолеть всех ведьм разом или лишить их волшебной силы... а так даже помощь Сьюзен в снятии чар выглядела как попытки вычерпать фонтан чайной ложечкой. – Ой, миссис Ирвин, добрый день! Как же это она могла забыть, что если торговый центр находится близко от её квартиры, значит, Кристер Сёдерлинд тоже, скорее всего, направится на закупки именно туда! – Вы не возражаете? – весело спросил он, подойдя к её столику и указав на свободный стул. У Сьюзен замерло сердце при виде его милой улыбки и блестящих серо-голубых глаз. – Нисколько, – вырвалось у неё, и она почувствовала, что краснеет. Сёдерлинд сел напротив неё и положил рядом с собой на стол какой-то увесистый пакет, который до того держал в руках. – Вы в магазин ходили? – спросила Сьюзен. – За бумагой, – подтвердил сосед. – А ещё на почту – мне знакомые из Англии новый роман Желязны прислали, «Ночь в тоскливом октябре»... не слышали? – Не припомню... Это фэнтези? Сёдерлинд кивнул. – Тогда точно нет, я не очень фэнтези люблю, – сказала Сьюзен. – Вам повезло – значит, я не смогу вам хронически рекламировать свои произведения, – рассмеялся он. – Миссис Ирвин, можно вас спросить? – Да? – Сьюзен увидела, что он посерьёзнел и заговорил тише, и поняла, что речь пойдёт как раз о той теме, которую она старалась избегать даже мысленно. – Могу ли я пригласить вас как-нибудь на обед? У Сьюзен перехватило дыхание: – Но... но мы же почти не знакомы... – Так приглашения на обед для того и придуманы, чтобы люди могли друг с другом ближе познакомиться, разве нет? – возразил Сёдерлинд. – Если вы, конечно, хотите... и если меня не будет ожидать после этого обеда ваш разгневанный супруг с мечом наперевес. Сьюзен слабо усмехнулась – ну разумеется, Сёдерлинд за минувшее время начал подумывать, что никакого мужа с ней не живёт. – Ладно, так и быть, скажу... я не замужем. Люк и Элси оба приёмные. – Правда? Это же поразительно! – воскликнул Сёдерлинд. В его глазах, кажется, читалось искреннее восхищение. – Не всякая женщина в одиночку возьмёт на воспитание двоих детей... И тем более не всякая их достойно воспитает – ваши Люк с Элси просто замечательные дети, очень вежливые, не шалуны совсем. – На самом деле Люка я взяла совсем недавно, – поправила его Сьюзен. – У него, бедняжки, родители давно уже умерли, а в начале весны скончалась бабушка... мы с ней были подругами, – она вспыхнула, теперь уже от стыда, как всегда, когда приходилось так нагло врать. – Вот то-то я замечал, что он уж слишком тихий для его возраста... Боже мой, бедный мальчик! Мои-то родители, к счастью, живы, мне и не представить, каково ему пришлось... Если что, я знаю один очень хороший санаторий – если вдруг захотите свозить его куда-нибудь на лето... – Спасибо, буду иметь в виду, – неожиданно Сьюзен поняла, что санаторий действительно будет очень хорошим вариантом, если, разумеется, заранее обеспечить ведьмологическую защиту. Она допила латте и вынула кошелёк, собираясь попросить счёт. – Простите, миссис... мисс Ирвин, так как насчёт обеда? – с надеждой спросил сосед. И Сьюзен поняла, что ей невыносимо хочется согласиться. Поговорить хоть с кем-то, кого не касается это выслеживание ведьм, кто видит в ней не лабораторную крыску и не возможного агента... Ну и что скрывать – ей нравился Кристер. Очень. – Только, раз уж вы меня спросили, спрошу и я – на меня-то не набросится с метлой ваша жена? – правда, Сёдерлинд, похоже, жил один, да и Харальдссон говорил о соседе в единственном числе, но мало ли... – Я шестнадцать лет в разводе, – с лёгкой грустью в голосе ответил он. Сьюзен потрясённо поглядела на него – она была уверена, что ему и сорока-то нет, когда же он успел? – и Сёдерлинд, очевидно, сообразив, в чём причина её изумления, пояснил: – Мы с Вивекой поженились слишком рано и слишком быстро, ещё в университете... Знаете, когда сами недавно детьми были, хочется поскорее поиграть во взрослую жизнь... – Угу, – солгала Сьюзен. Уже второй раз за какие-то несколько минут пришлось откровенно врать... да правильно ли она поступила, согласившись пообедать с Сёдерлиндом? В этот момент, к её облегчению, запищал пейджер – Харальдссон хотел ей что-то передать, наверное, гостинцы от счастливых родителей расколдованных малышей. – Простите, мне, кажется, нужно бежать, – Сьюзен жестом подозвала официантку и быстро расплатилась за латте. – Насчёт обеда... давайте послезавтра в семь? Как раз Лотта – знакомая одна – придёт посидеть с детьми. – Отлично, – просиял Сёдерлинд. – До встречи, мисс Ирвин. Наверное, от того, что в спешке у неё хуже работала голова, Сьюзен сказала: – Можно «Сьюзен» и на «ты».