Переквалификация

– Ты любишь греческую кухню? – улыбнулся Кристер, когда они вышли из дома. – Очень! – обрадовалась Сьюзен – одним из немногих хороших её воспоминаний о путешествии в Аделаиду были многочисленные греческие таверны города, где она с удовольствием брала пряно пахнущие тимьяном шашлыки или сытные фаршированные овощи. – Правда? Вот здорово, а то я слишком поздно вспомнил, что надо бы тебя спросить... Прости, Сьюзен, я очень давно не приглашал женщин на обед. – Я вообще никогда ни с кем на обед не ходила, так что мы примерно в равных условиях, – успокоила его она. – Однако это налагает на меня большую ответственность. Первое впечатление, как известно, самое важное. – Я уверена, ты справишься, – весело сказала Сьюзен. До греческого ресторана «Маэстро», где, как выяснилось, заказал столик Кристер, было всего минут пятнадцать ходьбы – Сьюзен взяла это на заметку, чтобы, если что, сходить сюда с Люком и Элси тоже, когда, например, у Элси учебный год кончится. Ресторан был небольшим и скромно обставленным, но зажжённые свечи на столиках и вышитые занавески на окнах придавали ему на редкость уютный вид. Сьюзен с наслаждением вдохнула лёгкий аромат пряностей, витавший в воздухе. – Ты бывала в Греции? – спросил Кристер, когда они уже сидели за столиком. – В Австралии, в Аделаиде, – пояснила Сьюзен. – Там живёт очень много греков. – В Австралии! Завидую белой завистью, Сьюзен, это, должно быть, было восхитительно... Другое полушарие, подумать только! – На самом деле, – поспешно сказала она, чтобы не распространяться на эту тему, – это была рабочая поездка, и приятного в ней, и в той работе вообще, было очень мало... Я даже не видела ни кенгуру, ни коал, – со слабой улыбкой добавила она. – Бывает, – сочувственно сказал Кристер. – Я несколько лет после университета работал бухгалтером в одном магазине – это было просто ужас что такое, я терпел только ради денег. А магазин был в Остермальме, мои родители всё радовались, мол, в самом центре города, можно из музеев в свободное время не вылезать... Да я сейчас чаще в музеях бываю, чем тогда. – В те места, которые поблизости, всегда сложнее взять и сходить, – заметила Сьюзен. – Если бы не Элси, я бы даже в Скансен до сих пор бы только собиралась. – Мне Скансен не так нравится, если честно – я как-то не очень люблю такие реконструкции, ведь всё равно же понятно, что это не настоящая старинная деревня, а так, собранные с бору по сосенке дома и нанятые актёры… Хотя для детей, конечно, место прекрасное. – Ты, значит, больше по всяким археологическим раскопкам и картинным галереям? – Это да! – с энтузиазмом закивал он. – Я даже долго хотел быть историком или археологом – меня всегда поражали выставки, посвящённые древнему миру и средним векам, как моя мама смеётся, чем древнее, тем лучше… Ведь не то что у каждой монетки или брошки, у каждой глиняной тарелочки на таких выставках многотысячная история – это даже сложно представить! – А что же ты и правда не стал этим заниматься профессионально? – удивилась Сьюзен. Ей все эти музеи археологии или там живописи нравились мало, но не потому, что ей было до такой степени в них неинтересно – просто именно по ним всегда водили Верховную ведьму, ну и Сьюзен с ней вместе. А в компании Верховной ведьмы даже поход в самый замечательный музей превращался в кошмар наяву. – Воображение у меня слишком разыгрывается, – объяснил Кристер. – Я не смог бы возиться со всякими датами и радиоуглеродным анализом каждой греческой вазочки – меня всё тянет придумывать, кто её делал, и как это происходило, и как он выбирал сюжет для вазописи, и как сияло солнце, а рядом шумели оливковые деревья… Так я в писатели и пошёл. – Мудрое решение, – рассмеялась Сьюзен. – Ни разу не пожалел, – подтвердил он. – Кстати говоря, не хочешь оливок? – им как раз принесли заказ, и перед Кристером в числе прочего была тарелочка с оливками. – Да, спасибо, с удовольствием. Пододвинув оливки в сторону Сьюзен, Кристер, чуть наклонившись вперёд, спросил: – А ты, Сьюзен – ты говорила, у тебя была какая-то отвратительная работа… сейчас-то ты как? – Может, у меня не прямо работа мечты, как у тебя, но с тех пор, как я ушла от моей прежней начальницы, я вполне довольна жизнью, – сказала Сьюзен. – Теперь я переводчица – и документацию перевожу, и синхронно, если надо – в «Steel Rush»*. – «Стальная лихорадка»? Что ж, название они придумали метко, в этом им точно не откажешь… Выходит, мы с тобой работаем даже в не столь далёких друг от дружки областях. – Ну разве что очень относительно, вряд ли ты пишешь об экскаваторах, – хихикнула Сьюзен. – А что, это идея! Призрачный экскаватор-убийца – такого ещё не было. – Н-да, у тебя определённо нет недостатка в воображении… Кристер засмеялся, и Сьюзен невольно залюбовалась тем, как заиграли блики от свечи в его светло-каштановых волосах. А от неприкрытого восхищения, светившегося в его глазах, её просто бросало в жар… Она спросила себя, правильно ли вообще сделала, что подпустила его так близко – как потом она сможет рассказать ему о себе всю правду? – и, сама себя стыдясь, решила пока об этом не думать. Ей не хотелось портить этот вечер. После обеда Кристер спросил: – Посидим здесь до закрытия или сейчас сразу пойдём прогуляемся? Сьюзен покосилась на настенные часы – время подползало к половине десятого. – Прогуляемся сейчас, – сказала она. Всё же она обещала Люку и Элси не задерживаться совсем уж допоздна (хотя, нашёптывал предательский внутренний голос, они едва ли не прямым текстом сказали, что будут вовсе не против задержки). На этот раз Кристер не пошёл рядом с ней, а взял её под руку, и у Сьюзен даже от такого простого жеста закружилась голова от волнения. Она понимала, что дело тут далеко не только в Кристере, а ещё и в её собственных мозге, крови и сердце, которые разом навёрстывали все упущенные годы человеческой жизни – но легче от этого не становилось. Сьюзен была счастлива выйти на прохладный вечерний воздух, который хоть немного её отрезвил. – Теперь мы, наверное, должны завести разговор о звёздах? – полушутливо уточнила она – она и вправду плохо представляла, что делать дальше. – О звёздах сейчас можно сказать только то, что их, увы, не разглядеть, – Кристер указал на затянутое облаками небо. – А скоро вообще белые ночи начнутся. – Ох уж эти белые ночи… во всём мире говорят, как это поэтично, романтично и так далее, а я их не люблю. Как можно заснуть, когда за окном светлынь? – А мне на звёзды смотреть гораздо интереснее, чем на пустое белёсое небо, – согласился он. – На что я люблю свою страну, но ближе к экватору дела с этим обстоят получше. В Греции можно даже в июне вволю вести разговоры о звёздах. – А где ты, кстати, был в Греции? – Один раз на Крите, ещё в детстве с родителями, и потом уже, когда вырос, три раза в Афинах. – Не расскажешь?.. Они гуляли в сгущающихся сумерках по Рингвеген, но Сьюзен, слушая восторженные истории Кристера, будто вживую представляла себе колонны античных храмов, величественные даже в виде руин дворцы древних правителей, залитые солнцем каменные ступени – бывшие партеры первых европейских театров… А потом, когда у неё иссякли вопросы, а Кристер, должно быть, устал говорить (ей стало стыдно, что она так дотошно его расспрашивала, хоть он и заверил её, что рассказывать ему было в радость), они просто молча шли рядом, постепенно, пусть и делая большой крюк, направляясь к дому. – Жаль, кафе все попадаются закрытые – после пряностей так пить хочется, можно было бы ещё сока какого-нибудь взять, – сказал Кристер, когда они как раз прошли мимо какого-то закрытого бара. – Так давайте зайдём ко мне на чашечку чая, – предложила Сьюзен. Увидев, как покраснел и смущённо закашлялся Кристер, она поняла, что сморозила что-то совсем не то. – Сьюзен… гм… прости, я вовсе не намекал на это, – сказал Кристер наконец. – Не пойми меня превратно, ты просто очаровательна, но я не хочу слишком торопить события. К тому же у тебя Люк и Элси дома, было бы неловко. Когда она поняла, что он имеет в виду, Сьюзен захотелось провалиться сквозь землю. – Ой, Кристер, это моя оплошность, – наконец выдавила из себя она. – Я говорила – я никогда раньше ни с кем не встречалась, поэтому я всех этих, ну, принятых фраз не знаю совершенно. Я только хотела предложить тебе чаю, обычного чаю, который в чайнике кипятят. – Спасибо, – улыбнулся он с явным облегчением. – Ничего страшного. Сьюзен вспомнила, как он упоминал, что чересчур поспешная женитьба привела его к разводу – естественно, что теперь он опасается быстрого развития отношений. Неужели она сейчас всё испортила?.. Не выходит у неё вести себя как обычный человек, вот не выходит, и всё… – Это был чудесный вечер, – тихо сказал Кристер, когда они поднялись к двери её квартиры. – Ты не против новой встречи как-нибудь в ближайшем будущем? Он не обиделся! Сьюзен не сдержала счастливой улыбки: – Ах, Кристер, я была бы невероятно рада... Но сам понимаешь, я не могу очень часто просить Лотту сидеть с моими до позднего вечера... – Так можно же пересечься не вечером. Можно, например, когда у тебя на работе перерыв. У тебя же пейджер есть? В конце концов они договорились, что если Сьюзен будет достаточно близко во время перерыва на работе (иногда в качестве синхронной переводчицы ей приходилось возить гостей фирмы едва ли не в соседние города), она отправит ему сообщение. Кристер уже давно ушёл – Сьюзен слышала, как наверху скрипнул ключ и закрылась дверь – а она сама ещё долго стояла с пылающими щеками возле входной двери, пытаясь успокоиться, да и потом попала ключом в замочную скважину далеко не с первого раза. – Ой, вернулась, милая? Ну как? – навстречу ей с кухни вышла Лотта. – По тебе вижу, что хорошо провела время! – Замечательно, – радостно подтвердила Сьюзен. – Как Люк и Элси, не скучают? – Да что ты! Сейчас вот чай с вареньем пьют и «Мышиного сыщика» смотрят, – Лотта показала в сторону комнаты Элси, откуда действительно доносилась хорошо знакомая Сьюзен музыка – «Великого мышиного сыщика» Элси обожала. Она, как подозревала Сьюзен, его наверняка в первую очередь и смотрела, притащив Люка за компанию, но то, что Люк впервые согласился посмотреть что-то весёлое, уже значило многое.