Однажды ты увидишь радугу. Продолжение

Икуто звонил в дверь уже десять минут, но в ответ слышал лишь тишину и собственное биение сердца. — Где ее только черти носят? — парень в бессильной ярости стукнул ладонью по стене. Опустив голову, он попытался успокоиться и собраться с мыслями. Если бы у него был мобильник, то это очень упростило бы жизнь. Но тот сейчас покоился в камерах хранения компании. Прям конфискация имущества, чтоб её. Исходясь от нетерпения, Тсукиоми прислонился спиной к двери и съехал на пол. Другого выхода нет. Придется сидеть и ждать возвращения Хинамори. — Вот холодина, — расстроено пробурчал парень, сильнее укутываясь в верхнюю одежду. Его трясло от отвратительного сквозняка, да и задница замерзла от восседания на полу. Но вставать было лень. Он устал, и всё больше погружался в затуманивающую мозг дремоту. Вытянув одну ногу и положив руку на другую, согнутую в колене, Икуто откинул голову назад и прикрыл глаза. В такой позе его и застала Аму. Сначала девушка растерялась, заметив возле своей двери какого-то юношу. Но, подкравшись на цыпочках к подозрительному незнакомцу обнаружила, что это Тсукиоми. — И чего ты тут забыл? — нарочито громко рявкнула девушка, скрестив на груди руки и воинственно глядя на растерявшегося от ее крика музыканта. — Ну чего ты так орешь? Я аж испугался, — сонно протянул Икуто, зевая, неуклюже поднимаясь и потирая затекшую спину. — Что? Чего я так ору? — возмущенно выдохнула Аму, уставившись на собеседника взглядом, полным праведного гнева, — Я так ору, потому что не понимаю, с какой радости ты приперся в двенадцать часов ночи, когда празднование нашей «великой» годовщины было назначено на семь? Тем более, ты сам миллион раз повторял, что придёшь ни минутой позже! — Прости. И, пожалуйста, выслушай меня, — с Тсукиоми моментально слетели все остатки сна, — Ты все поймешь. Главное, дай, мне шанс объясниться. В темно-синих глазах молодого человека горела мольба, он потянулся к Хинамори, но та, отпихнув его, достала ключи из кармана куртки и принялась возиться ими в замке. Руки предательски дрожали, и она никак не могла попасть в чертову скважину. В груди бурлила обжигающая ярость. — Не хочу тебя слушать. Убирайся, — прошипела девушка, в голосе слышалась обида и злость. Она упорно прятала лицо за растрепанными волосами, потому что на глазах выступили грёбаные слезы. Как всегда, не в тему и ни к месту. — Я был в больнице, — в отчаянье выкрикнул Икуто, и Аму, с досадой тыкающая ключом в замок, замерла. — В больнице? — повернувшись, она с недоверием воззрилась на гитариста, выискивая на его лице признаки вранья. Но ничего подобного там не обнаружила. Юноша был серьезен и печален. — Да. Сегодня на тренировке Кай растянул ногу, и мне пришлось отвозить его в больницу, потому что в общаге больше никого не было. Позвонить я не мог, потому что у меня нет мобильника, — выдал на одном дыхании Тсукиоми, ловя себя на наглом вранье. Но если бы он посмел упомянуть имя Майи, то его казнили был на месте, без суда и следствия. — Значит, ты опоздал на целых пять часов… — Четыре часа. Ты сама где-то шлялась больше часа. — Ладно. На целых четыре часа, потому что был в больнице с Каем? — сощурившись, продолжала сомневаться Хинамори. Хотя от объяснений Икуто на сердце потеплело, а шкала настроения двинулась вверх. — Да, если не веришь, то можешь спросить его при встрече. Телефона то у него нет, а то позвонила бы прямо сейчас и во всем убедилась, — пожал плечами Тсукиоми, изображая праведный гнев из-за ее к нему недоверия. Все-таки, умел он перевалить с больной головы на здоровую, да сделать это так мастерски, что потом просили прощения у него. — И что же там с Каем? — голос Аму помягчел, а руки перестали истерически трястись. — Обычное растяжение мышц. Через три — четыре дня всё пройдет, — сухо ответил Икуто, переключаясь в режим обиженной невинности, — Жаль, что ты так и продолжаешь мне не доверять. Небось, напридумывала себе всякого бреда. Музыкант грустно вздохнул, исподтишка наблюдая, как меняются эмоции на лице девушки. Гримаса сомнений постепенно трансформировалась в понимание. — Вообще-то, да, — смущенно призналась Хинамори, — Я подумала, что ты снова с этой Майей. При упоминании Игавы, Тсукиоми незаметно вздрогнул, решив, что ни за что на свете теперь не расскажет Аму правду. Хотя он же не делал ничего предосудительного, и не думал ни о чем таком. Или, все-таки, думал? Тряхнув головой, гитарист отогнал от греха подальше нехорошие мысли. Самокопание он не любил и не поощрял. — Короче, у меня есть предложение, — Икуто приблизился к расстроено — радостной Хинамори и легонько ее приобнял, — Раз уж мы всё выяснили, давай, забудем всё плохое и проведем эту ночь вместе? Юноша двусмысленно поднял брови, даже в сумраке коридора замечая, как покраснела Аму. — Давай, сначала войдем в квартиру, — девушка высвободилась из его объятий, отворила дверь, быстренько скинула куртку и прошла в комнату. Щеки пылали, а сердце трепетало в груди. — Кстати, у меня есть подарок, — послышался сзади голос Тсукиоми, а потом он положил руки ей на плечи и развернул лицом к себе. — У меня тоже есть подарок, — призналась Хинамори, — Только он в сумке. Сейчас я… — Подожди. Сначала я, — остановил собеседницу Икуто, — Надеюсь, тебе понравится. Парень достал из внутреннего кармана пальто маленькую плоскую коробочку. Открыл ее, и девушка увидела золотой браслет, украшенный красивым плетением. — Спасибо! — восторженно проговорила Аму, и музыкант удовлетворенно кивнул, надевая подарок на запястье любимой. — Надеюсь, что ты перестанешь во мне сомневаться, — темно-синие глаза наполнились нежностью, и Тсукиоми, обхватив лицо Хинамори ладонями, крепко поцеловал ее. Они уже давно не были близки, и Икуто почувствовал, как тело охватывает возбуждение. Руки скользнули по спине девушки, пробираясь под рубашку и дотрагиваясь до кожи. Поцелуй становился всё глубже и настойчивей. Голова кружилась, дыхание становилось прерывистым. — Подожди… Икуто… — Хинамори уперлась руками в грудь юноши, отталкивая его, и он нехотя отстранился. — Слушаю тебя. Что опять не так? — на лице музыканта читалось явное разочарование. Почему-то Аму всегда стеснялась заниматься сексом, и ему приходилось прилагать кучу усилий, чтобы ее уговорить. — Давай, потом. У меня сегодня… — она запнулась, пряча раскрасневшееся лицо за розовыми прядями. — У тебя сегодня те дни. Я понял, — Тсукиоми выпустил девушку из объятий и заходил туда — сюда по комнате, приводя в порядок дыхание. — Я пойду, приготовлю нам что-нибудь поесть, потом посмотрим телевизор и… — Ляжем спать в одинаковых пижамах, которые ты купила нам на прошлый Новый Год, — перебил Икуто. Он уже понял, что планы обломались и снова начинал злиться. Неудовлетворенное желание превратилось в мерзкую, ноющую боль внизу живота, и юноша еле сдержался, чтобы не заявить ей прямо в лицо, что он, все-таки, парень, и из-за ее долбанного смущения или чего-то там еще у него теперь болят распухшие яйца. Он не понимал, почему Аму продолжает вести себя, как ребенок. Даже когда они жили вместе, она всячески избегала близости. В принципе, Тсукиоми постепенно к этому привык. Но воздержание в месяц уже начинало добивать. — Не обижайся. Просто мне хочется романтики, а не одного секса, — неожиданно проговорила Хинамори и отправилась в кухню.