Однажды ты увидишь радугу. Продолжение

Хан проснулся оттого, что под его подушкой нудно и долго вибрировал мобильник. — Что за фигня такая? Сонно пробурчал парень, пытаясь улечься поудобнее, и подальше от противного, назойливого гудения. Но, похоже, мерзкий телефон и не думал умолкать. — Достали. Музыкант начал шарить рукой под подушкой в поисках мобильника. Но тот, как назло, затерялся где-то в дебрях постели. Поэтому певцу пришлось сесть, открыть глаза, которые никак не хотели открываться, выкинуть подушку к чертям подальше и только потом обнаружить гребаный аппарат, завалившийся в прогал между спинкой кровати и матрасом. — Да, — сразу же ответил Хан, так и не рассмотрев имя звонившего. От яркого света дисплея перед глазами мелькали черные круги. Сощурившись, певец окинул мутным взглядом комнату. Похоже, его соседи еще не пришли. Он был один. — Прости, что разбудила, — послышался в трубке голос, который бы он узнал в любое время суток, в любом состоянии. — Не прощу, — рявкнул музыкант, чувствуя, как начинает злиться. Голова гудела. — У меня кое-что случилось, — робко продолжила его мучительница, и тут певец вдруг вспомнил, что в последний раз видел её, когда та отправилась гулять посреди ночи. — Что опять? — вздохнул блондин, поднимаясь и продвигаясь к двери, чтобы включить свет. — Короче, я тут гуляла, и за мной увязались какие-то парни. И теперь я сижу в кафе, а они поджидают меня на улице, и я не могу выйти, — она замолчала. — А я здесь причем? — спросил Хан, прекрасно понимая, к чему она клонит. Небось, выдумала всю эту чушь, чтобы вытащить его на очередную, бредовую встречу. — Пожалуйста, зайди за мной, — и девушка назвала адрес. — Слушай, ну, ты совсем достала уже! Никуда я не пойду. Сама вляпалась в эту ерунду, вот и выпутывайся, как хочешь! Рано или поздно им надоест тебя поджидать, и они уйдут! Вот и жди! А я спать хочу! Не смей мне больше звонить! — вызверился музыкант, отключая телефон и запуская его в сторону кресла. Исходясь праведным гневом, Хан вернулся в кровать, улегся поудобнее, накрылся одеялом и… Сон пропал. Словно рукой сняло. Повернувшись на другой бок, музыкант попытался расслабиться и подумать о чем-то хорошем. Но перед мысленным взором возникло расстроенное лицо Ли Ханы. И в душу закрались гадкие сомнения. А вдруг она не врала? Вдруг с ней что-то случится, и всё по его вине? Ведь он отказался ей помочь. Перевернувшись на спину, блондин уставился в потолок. Внутренняя борьба напрочь уничтожила остатки сна. Обреченно вздохнув, Хан поднялся и направился в ванную. Быстренько умывшись, парень натянул джинсы, футболку, спортивную, теплую кофту, куртку, шапку и кеды. Засунув телефон в задний карман, он вышел из общежития и быстрым шагом направился в сторону того кафе, которое назвала Ли Хана. Хорошо, что он уже заранее знал, где оно находится. Хана, положив голову на сложенные на столе руки, смотрела в окно. Волосы падали на лицо, но она и не пыталась их убрать. На душе было так погано, что хотелось просто исчезнуть. Даже слез уже не осталось. Одна горечь и пустота. Закрыв глаза, певица окунулась в воспоминания. Они встретились с Ханом чуть больше двух лет назад. В тот день тетка, у которой жила артистка, хорошенько набралась и в очередной раз поколотила племянницу. — Зачем ты сюда приперлась? Сидела бы со своей мамашей! Никакой от тебя пользы! — кричала женщина, отвешивая родственнице очередную оплеуху. Девушка же ничего не говорила в ответ и даже не сопротивлялась. Только закрывалась руками, пятясь в угол комнаты. В чем-то женщина была права, поэтому возражать ей было бы неправильно. — Говоришь, что хочешь стать певицей? — засмеялась тетка, толкая шатенку на пол, — Ты совсем тупая? Разве такая деревенщина может стать певицей? Лучше бы устроилась на нормальную работу и платила деньги за проживание! — Когда я стану знаменитой, я верную тебе всё, что задолжала, — тихо проговорила Хана, поднимаясь и утирая кровь с разбитой губы. — Что? Ну ты точно дура! — Я все верну. Вот увидишь, — твердо повторила девушка, смотря на резко затихшую женщину, сквозь спутанные волосы, падающие на лицо. А потом Хана прошла в прихожую, надела старые кроссовки и отправилась бродить по улицам. У нее невыносимо болело сердце. Даже дышать было больно. Машинально переставляя ноги, опустив голову, она терялась в толпе, пока не остановилась на перекрестке. На светофоре загорелся зеленый свет, но Ли Хана не остановилась, как другие люди. Внезапно она ощутила невыносимое желание умереть. Сгинуть, исчезнуть, пропасть. Ведь всё равно она никому не нужна. — Эй, девушка, ты куда? — крикнула какая-то женщина. — Да она ненормальная! — Тебя же собьют! Голоса звучали, словно из другого мира, как и звуки готовившегося тронуться с места транспорта. Еще шаг. Всего один шаг. И этому пустому бессмысленному существованию придет конец. Повернув голову, Хана смотрела стеклянным взглядом на автомобили. Ветер трепал длинные волосы и подол вязаной кофты до колен. Еще шаг. Всего один шаг. И она окажется там, откуда уже не будет пути назад. — Идиотка! Ты что творишь? — внезапно закричал кто-то, и шатенка, как во сне, посмотрела вперед. На перешейке между двумя дорогами стоял народ, который ожидал, когда зажжется красный свет. Люди в ужасе взирали на нее. Но внимание девушки привлек он — высокий светловолосый парень, на лице которого не была ни ужаса, ни жалости, а злость и раздражение. Вздрогнув, певица очнулась от жуткого наваждения. Она хотела было сделать шаг назад, в более безопасное место, но ноги заплелись, и Хана буквально вывалилась на дорогу. Слух резанул панический сигнал автомобиля, и шатенка зажмурилась, приготовившись к самому страшному, а потом последовал толчок, от которого она отлетела назад. Пронзительный визг шин по асфальту. Вскрик толпы. Хана лежала на холодном асфальте, чувствуя, как ноют разодранные коленки. Но она была жива. Девушка открыла глаза. — Боже! Он жив? Донесся до нее женский голос, и тут будущая артистка окончательно поняла, что машина сбила не ее. — Надо же! Не побоялся кинуться спасать эту дуреху! — снова в сознание вклинился чей-то голос. Приподнявшись, Хана посмотрела в ту сторону, где столпились люди, и замер автомобиль. Возле него лежал тот самый светловолосый парень. Руки раскинуты по сторонам, лицо испачкано кровью. Он успел оттолкнуть ее. Спас ей жизнь. Вскоре приехала скорая, и их обоих увезли в больницу. Незнакомец отделался сотрясением мозга и переломом руки. Хану практически сразу отпустили. Но она каждый день навещала своего спасителя, наблюдая за ним издалека. А потом, когда его выписали, она узнала его адрес и частенько приходила взглянуть на него. Так и началось это сумасшествие. Безответная любовь. — Эй! Ты уснула, что ли? В ровный ход воспоминаний вклинился знакомый голос, и девушка подумала, что это ей снится. Поморщившись, она продолжила и дальше сидеть, как сидела. — Эй, Ли Хана, проснись! В голосе появились нотки раздражения, и кто-то настойчиво потряс ее за плечо. Значит, не сон. Резко выпрямившись, певица распахнула глаза и уставилась на Су Хана. Тот стоял рядом с ней, скрестив руки на груди. — Что ты здесь делаешь? — ляпнула артистка, и музыкант взглянул на нее, как на полную дуру. — Как все запущено-то! — хмыкнул он, — Короче, пошли, давай. Спать охота и завтра рано вставать. Схватив Хану за запястье, парень буквально вытащил ее из-за стола и потащил за собой. Она же никак не могла прийти в себя от его такого внезапного, почти что сказочного, появления. — Кстати! — певец вдруг резко затормозил у самого выхода из кафешки, — Где твоя одежда? Повернувшись, он скользнул взглядом по ее спортивной кофте, штанам и… Темные глаза удивленно распахнулись, остановившись на носках, когда-то бывших белыми, но теперь приобретших новый, грязно-серый оттенок. — И обувь? — Одежда дома, а обувь я потеряла, — смущенно призналась Хана, чувствуя, как стыд горячит щеки. — Потеряла? Как потеряла? — он вытаращился на нее с таким неподдельным интересом, что у девушки загорелись ещё и уши. — Ну, я упала, когда убегала от тех парней. Мои ботильоны слетели, — она кивнула в сторону окна, откуда была видна скамейка и два молодых человека, настырно ждущих ее снаружи, — А поднимать их времени не было. — Они тебе велики, что ли, были? — Хан еле сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Такого абсурда он еще не слышал. Да, и вообще, вся эта ситуация его просто добивала. — Угу. Но ты не волнуйся, я и так смогу дойти, — робко улыбнулась Хана. Надо же было так перед ним опозориться! — Без одежды и в носках? Ммм… Ясно… Насмешливо протянул парень, а потом, вздохнув, снял с себя куртку и протянул ей. — Почему ты не сказала мне, чтобы я принес тебе одежду? — Ты трубку бросил. И не надо мне твою куртку. На улице не так уж и холодно, и кофта у меня теплая, — попыталась возразить Ли Хана. — Надевай! — в голосе певца появились стальные нотки, и она сдалась. Молча, уткнувшись глазами в пол, натянула на себя куртку. — И капюшон надень! — продолжал командовать блондин. Хорошо, что сам он догадался нацепить более-менее теплую кофту и шапку. Хотя для парня замерзнуть не так страшно, как для девушки. Он и потерпеть может. — Так, а теперь, раз другого выхода нет, — Хан снова вздохнул, подбирая в голове подходящие варианты, но ничего путного на ум не приходило. Тогда, повернувшись, музыкант присел, подставляя изумленной Ли Хане свою спину. — Забирайся. Я тебя понесу. — А? — Давай, уже, — поторопил блондин, чувствуя, как опять начинает раздражаться. — Может, не надо? — Давай! — Хорошо. Хана, сердце которой замерло, наклонилась, обхватила певца за шею и прислонилась к его спине. — Ну, вперед, — подбодрил себя музыкант, подхватывая девушку под коленки и выпрямляясь. Распахнув дверь ногой, благо она открывалась в нужную сторону, Хан вышел со своей ношей на улицу. Певица была очень легкой, и ему не составляло труда нести ее. А у Ли Ханы сердце стучало так, что его гулкие удары отдавались в ушах. Лицо пылало, и она уткнулась им в спину блондина, вдыхая аромат его одеколона, которым были пропитаны все вещи. — Хан… — тихо позвала шатенка, боясь нарушить окружавшую их тишину и покой подходящей к утру ночи. — Что? — отозвался он, смотря под ноги. Он боялся поскользнуться, старался ступать осторожнее. — Спасибо. И прости, — прошептала Хана, крепче обнимая парня за шею. — Не за что, — буркнул он. Хан всегда испытывал неловкость, когда его благодарили, — И полегче там, а то ты меня задушишь! — Ой, прости. Девушка расслабила руки. Улыбнувшись, она прикрыла глаза.