Однажды ты увидишь радугу. Продолжение

Таю, словно шоколад, Чувствую, как проходит по телу ток, Схожу с ума. Всего от одного взгляда, слова, прикосновения. Знаю, тебе нужен только я. Shinee «Electric Heart». — Эй, ты пьешь больше меня! Так нечестно! Дай, сюда! — Тсукиоми отобрал у Майи стакан с соджу и опрокинул его в себя одним глотком. — О! Я за тебя волнуюсь, корейская водка слишком крепкая для таких непривычных к выпивке парней, как ты, — нарочито серьезным тоном проговорила девушка, наливая себе еще спиртного. Они не придумали ничего лучше, как снять комнату в любовном отеле, накупить алкоголя и напиться до чертиков, изливая друг другу души. — Кто это сказал, что я не умею пить? — обиделся Икуто, язык которого уже немного заплетался, а мир не казался таким враждебным. — Сама вижу, — Игава показала Тсукиоми язык, заедая соджу маринованными овощами. — Неправильно видишь, — музыкант улыбнулся, внимательно следя за блондинкой. Светлые волосы закручены на макушке в небрежный пучок, футболка, пышная, короткая юбка и плотные черные колготки. Она сидела, скрестив ноги, и с аппетитом поглощала еду. Красивая, веселая, общительная. С ней он отключался от проблем, забывал обо всем. — Не хочу спорить, поэтому согласна, — Майя, отложив палочки, остановила взгляд на красивом лице гитариста. — А чего ты хочешь? — внезапно серьезно спросил Икуто, безотрывно глядя в темные, чуть прищуренные глаза. — Тебя. Честно ответила она. Придвинувшись, осторожно потянулась к его щеке. Пальцы легонько дрожали. — Ты уверена? — Тсукиоми перехватил руку Игавы, сжав тонкое запястье, — Не боишься, что потом будет больно? Ты же говорила, что чувства лишь всё усложняют. В потемневшем взоре горело любопытство. Он не понимал ее. Своими противоречиями она вызывала еще больший интерес. Желание разгадать, узнать, попробовать. — Нет, не пожалею, — она пододвинулась еще ближе, и Икуто отпустил ее, позволив дотронуться до своего лица, — Знаешь почему? Майя наклонилась к юноше, прижавшись к его разгоряченному, сильному телу. — Почему? — хрипло спросил музыкант, легонько касаясь спины девушки. Аромат ее растрепанных волос, кожи, одежды кружил голову. — Потому что я тебя не люблю, — выдохнула Игава Тсукиоми в ухо, дразняще дотрагиваясь до него кончиками губ. — Не верю, — ухмыльнулся он, в тайне уязвленный ее словами, — Тогда, почему ты сейчас со мной? — Меня к тебе тянет, но это не любовь, — певица отклонилась, заглядывая в темно-синие, затуманенные желанием глаза. — Ну хоть что-то, — прохрипел Икуто, чувствуя, как температура его тела неуклонно растет. Алкоголь, красивая девушка, которая ему нравилась, и желание отомстить предавшему его человеку, сделали своё дело. Мгновение они просто смотрели друг на друга, а потом Тсукиоми поцеловал Майю. Грубо, мокро, распущенно. Он не сдерживался, позволив вожделению вырваться наружу. Она отвечала тем же, лихорадочно стаскивая с него футболку, шаря по его спине, плечам, зарываясь пальцами в густые, растрепанные волосы. Дыхание становилось прерывистым, воздуха не хватало, жар бурлил в крови. Одежда. Она мешала, но Икуто никак не мог справиться с майкой девушки, которая зацепилась за застежку бюстгальтера и никак не желала сниматься. — Черт, — выдохнул парень, отрываясь от распухших от поцелуев губ певицы. Ухватившись за горловину, Тсукиоми разорвал майку, откидывая ее в сторону, вместе с лифчиком. Нависнув над раскрасневшейся, тяжело дышащей Майей, парень скользнул затуманенным взглядом по ее лицу, шее, груди, животу. Прекрасна. Она была прекрасна. Возбуждение прокатилось по венам, отдаваясь напряжением внизу живота. Впервые за последние месяцы Икуто чувствовал себя свободным. Ему не надо было сдерживаться, не надо было быть понежнее, поосторожней. Он просто выпускал наружу себя настоящего, испытывая при этом какое-то изощренное злорадство и удовлетворение. Любовь. Забота. Истинные чувства. Что это ему дало? Боль от предательства? Глупые необдуманные поступки? Непонимание? Губы скривились в полуулыбке. Наклонившись, Тсукиоми снова поцеловал Майю. Сначала губы, потом подбородок, шею, грудь, живот. Ее руки блуждали по его спине, впиваясь пальцами и ногтями в кожу, оставляя после себя красные полоски. Жар нарастал, на теле выступили капельки пота. Желание застилало разум, и Икуто уже ничего не соображал, ни о чем не думал. Потянувшись, Игава принялась возиться с его штанами. Пальцы дрожали, и она с трудом смогла расстегнуть одежду, которая отправилась следом за ее, куда-то в сторону кровати. — Я сейчас с ума сойду, если ты это не сделаешь, — прошептала девушка, пробираясь под резинку его нижнего белья и сжимая возбужденную плоть. От прикосновения Майи из груди Тсукиоми вырвался приглушенный стон. Больше не медля ни секунды, музыкант резко вошел в нее. От неожиданности Игава вскрикнула, и Икуто закрыл ей рот жадным, глубоким поцелуем. Разум окончательно отступил, давая волю только желаниям. Ярким и требовательным, которым нельзя было противиться. Он задвигался сначала медленно, а потом ускорил темп. Все сильнее, яростнее, безумнее. Обхватив парня ногами за торс, певица теснее прижалась к нему, чтобы он проник, как можно глубже. Их пальцы сплелись, поцелуи превратились в укусы. Разум мерк, воздуха не хватало, и они какими-то остатками разорванного в клочья сознания удивлялись, что еще живы. Безумие, сумасшедший сладостный водоворот увлекал за собой, и Тсукиоми ощутил, как напряжение нарастает. Он слышал ее стоны, чувствовал, как она выгибается под ним, откровенно прильнув к взмокшему телу. Подхватив девушку, Икуто рывком потянул ее за собой, садясь. Он давно не делал ничего подобного. Аму предпочитала исключительно миссионерскую позу, и он находил в ее скромности особую привлекательность. Но сегодня он спустил тормоза. Положив руки ей на талию, он предоставил Майе свободу действий, и она задвигалась на нем, откинув голову назад в приближающемся экстазе. Наклонившись, Тсукиоми обвел грудь девушки языком, слегка покусывая и приближая разрядку. Еще немного. Еще один толчок. И наслаждение накрыло волной удушья. Икуто привалился спиной к дивану, тяжело дыша, а Игава упала на него, уткнувшись лицом в грудь. Какое-то время они молчали, находясь на грани реальности и забытья, а потом музыкант, подхватив Майю, отнес ее на кровать. Лег рядом, обнял засыпающую девушку, а вскоре и сам погрузился в глубокое сновидение.