Однажды ты увидишь радугу. Продолжение

Мои чувства меняются по двадцать раз на дню, Я не хочу этого, ведь так я действительно сойду с ума, Я не настолько верующий, чтобы пробовать молиться, И как будто участник марафона, я бегу очень быстро, не останавливаясь, И сейчас я очень скучаю по тебе, ведь я тебя прогнал. Ram ft Suho «I May Die Like». Танака и его гостья так и не вернулись в общежитие. Позвонив Марии, парень узнал, что им дали двухдневный перерыв. За это время Хосокава собирался уладить все вопросы с Тсукиоми и замять вчерашнее происшествие с Лиан. — Директор сейчас просто в бешенстве, поэтому пока вам лучше к нему не соваться, — вздохнув, сообщила Огата. — Все так плохо? — задал риторический вопрос Кай, сжимая трубку домашнего телефона. Мобильники им так и не выдали. — Бывало и похуже. Но накосячили вы с Икуто здраво, — хмыкнула собеседница, — Так что сиди дома, я позвоню, когда всё решится. Менеджер отключилась, а парень еще некоторое время стоял и слушал короткие гудки. Он думал о Тсукиоми, друзьях и Рин. Скорее всего, Казамаса уже видела, что пишут о нем и Лиан в Интернете, их фотки и совместный побег на такси. Зажмурившись, музыкант постарался собраться с мыслями, понять, что он чувствует. Но ничего кроме усталости не было. Сплошная пустота. Единственное, в чем Кай был уверен на все сто процентов, так это в том, что он не испытывал сожаления. Он поступил правильно. Чтобы там ни говорили, он не мог бросить певицу одну. И пускай директор делает, что хочет, Танака готов понести ответственность, но раскаяния от него не добьются. Открыв глаза, парень снова взял трубку и набрал номер Рин. У Казамасы оставался ее старый мобильник, и гитарист надеялся, что она ответит. — Слушаю, — раздалось в трубке буквально после первого гудка, и Кай даже растерялся. — Это я, — тихо проговорил он после некоторого молчания, — Ты как? — Нормально. Ты? — голос девушки звучал бодро, но Танака знал, что так она скрывает расстройство. — Сама знаешь как. Хреново, — хмыкнул шатен, оглядываясь в поисках стула. Но тот стоял на недосягаемом расстоянии, поэтому юноша уселся на пол, — Но я не мог поступить иначе. — Знаю. Ты всё сделал правильно, — Рин не обманывала, она на самом деле думала так, хоть ей и была очень неприятна вся эта история. — И ты на меня не обижаешься? — Нет. А есть на что? — Нет. В голосе Кая проскользнули нотки неуверенности, и Казамаса их сразу же уловила. Она была очень проницательным человеком. — Говори всё, как есть. Я же слышу, тебя что-то тревожит, — вздохнула собеседница, и Танака непроизвольно улыбнулся. — Мне немного нравится Лиан, — признался Кай, прислонившись спиной к стене и закрыв глаза. Ему было тяжело говорить такие вещи. Но даже болезненная правда лучше сладкой лжи. — Я понимаю. Это нормально. Она — твой тип, — на этот раз Рин не пыталась скрыть свое расстройство. К чему притворяться? — Но это не значит… — Прости. Мне нужно идти. Скажу тебе только одно, если она тебе на самом деле нравится, то стоит попробовать, чтобы потом не жалеть. И спасибо за правду. До встречи. И снова короткие гудки заполнили трубку. Нажав на кнопку, Кай положил телефон на пол. Запрокинув голову, он почувствовал, как болезненно сжалось сердце. Что он испытывал к Казамасе? Было ли, то, что он считал любовью на самом деле этим чувством? Или просто симпатия и огромная привязанность? От мыслей отвлек скрип двери. Открыв глаза, Танака уставился на Лиан. Певица привалилась к косяку, цепляясь за него, как утопающий за соломинку. Несколько темных прядей выбились из хвоста и падали на плечи. Лицо окрасила болезненная бледность. — Прости, что помешала. Но мне что-то совсем плохо, — прерывисто произнесла брюнетка. — Плохо? — нахмурившись, переспросил Кай, поднимаясь с пола и направляясь к артистке. — Ага. Голова кружится и лихорадит, — выдохнула Лиан, держась на ногах из последних сил. — Похоже, у тебя температура, — музыкант деловито приложил ладонь к взмокшему лбу собеседницы, и та непроизвольно дернулась в сторону, — Пить меньше надо и оголяться на холоде. Нравоучительно проговорил Танака, и певица согласно кивнула. Темные глаза замерли на красивом лице гитариста. В приглушенном свете торшера он выглядел просто отпадно. Каштановые волосы после душа беспорядочно падали на лоб. Немного влажные и вьющиеся. В ушах поблескивали сережки. Взгляд казался еще глубже и притягательней. Простая футболка и домашние штаны придавали парню какое-то мальчишеское очарование, убирая привычный пафос. — Иди, ложись, я принесу таблеток, чая и что-нибудь теплое, чтобы завтра ты была, как новенькая. Кай уже проходил мимо, когда Лиан схватила его за руку. Слабые, дрожащие пальцы. Повернув голову, он вопросительно взглянул на девушку. — Помоги дойти. Голова кружится, — умоляюще проговорила она, и Танака, не говоря ни слова, крепко сжал ее локоть. В полном молчании музыкант довел свою гостью до комнаты брата, уложив на кровать, отправился в кухню. Найдя нужные лекарства, парень напоил ими актрису. — Надевай. Хорошенько пропотеешь ночью, и всё, как рукой снимет, — Кай протянул Лиан свой свитер. Нацепив одежду, певица бросила на Танаку удивленный взгляд. Его забота поразила, тронула, зацепила. Еще никто и никогда так с ней не поступал. В основном, мужчинам нужно было только одно. И после секса они спокойненько отправлялись восвояси, даже не задумываясь о ее чувствах. — Сейчас еще чай принесу. Напоив молчаливую Лиан горячим напитком, Кай пожелал ей спокойной ночи и отправился к себе. Повалившись на кровать, юноша понял, что сна у него нет ни в одном глазу. Назойливые мысли сделали своё дело. А тут еще прибавилось и дурацкое волнение за артистку. Повертевшись с бока на бок, Танака поднялся и отправился в комнату к Лиан. Он хотел проверить всё ли с ней в порядке. Тихонько отворив дверь, парень обнаружил, что девушка спит с включенным торшером. Подойдя к кровати, Кай взглянул на спящую певицу. Она лежала на боку, укутавшись в одеяло. Темные, растрепанные пряди падали на лицо, липли к взмокшему лбу. Откинув сомнения, юноша осторожно коснулся бледной щеки. Холодная и влажная. — Значит, температура спала, — с облегчением прошептал он, опускаясь в кресло. Возвращаться к себе в комнату не хотелось. Когда он был один, его всегда одолевали нехорошие мысли. Усевшись поудобнее, Танака не заметил, как провалился в зыбкое сновидение. Тсукиоми проснулся резко и сначала не понял, где находится. Сев в постели, парень огляделся, и всё вспомнил. Любовный отель, Майя, алкоголь, секс. Только вот Игавы рядом не было, а в комнате царил полумрак. Похоже, стояла глубокая ночь. — Проснулся? — раздался звонкий девичий голос, и Икуто, повернувшись, увидел певицу. Она сидела на широком подоконнике, но понять, смотрит девушка на него или нет, парень не сумел. В темноте он мог разглядеть только силуэт. — Да. А ты почему не спишь? — подавив зевок, спросил музыкант, от чего слова прозвучали приглушенно. — Не хочу, — коротко бросила собеседница, и комната погрузилась в тишину. Поднявшись, Тсукиоми с трудом нашел свои штаны, валяющиеся как раз возле кровати, надел их и подошел к Майе. — О чем думаешь? Взгляд замер на Игаве, которая сидела, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Кроме длинной футболки и нижнего белья на ней ничего не было. Светлые волосы в беспорядке падали на плечи, темные глаза были устремлены на улицу. — Даже не знаю. Обо всем понемножку, — она улыбнулась и посмотрела на Икуто. — И что это за «обо всем понемножку»? — музыкант опустился на противоположный конец подоконника и вопросительно воззрился на задумчивую певицу. — О тебе, обо мне, о работе, — принялась перечислять Майя, наклоняясь вперед и прислоняясь лбом к прохладному стеклу. — А я, похоже, свою работу потерял. И друзей тоже, — губы Тсукиоми скривились в горькой усмешке. — Неправда. Еще не все потеряно, — Игава, скрестив ноги, придвинулась к Икуто, — Ты еще можешь всё исправить. Главное, решить — нужно ли тебе это или нет. Хочешь ты быть музыкантом, готов посвятить этому делу всего себя или тебя устроит и любительский уровень. Будь честным сам с собой. Что тебе нужно? Потянувшись, она сжала его руку тонкими пальцами, заглядывая в красивое лицо. — Я уверен, что хочу посвятить музыке свою жизнь, но… — Вот именно, что у тебя есть это «но»! И пока оно будет, ничего у тебя не выйдет! Ты должен понять одну вещь — нельзя получить всё и сразу. От чего-то придется отказаться, — она улыбнулась, немного грустно, немного ободряюще, и Тсукиоми сжал ее ладонь в ответ. — Мои друзья меня не простят, и Хосокава тоже. Я привел свою группу к распаду. Они так старались, а я их подвел. Не могу простить себя. Не могу, — опустив голову, забормотал парень, чувствуя, как внутри все горит от ярости на самого себя. — Простят. И Хосокава тоже. Но только в случае, если ты пошлешь свою гордость куда подальше и унизишься перед ним. Попросишь прощения, признаешься в неправильности своего поведения и будешь четко следовать его указаниям. Я знаю нашего директора уже очень давно. Для него главное — это послушание, — с жаром проговорила девушка. Она очень хотела помочь Икуто. Хотела вытащить его из этого пассивного заплыва по течению. — Понимаешь, Хосокава — лучший в своем деле. Он создает группы с мировым именем. Поэтому вам очень повезло, что он обратил на вас внимание. Значит, вы, и правда, очень талантливы. Вам выпал просто потрясающий шанс, о котором другие могут только мечтать. Но без отдачи с твоей стороны, ничего не получится. Хосокава выкинет вас, не задумываясь, если ты не прекратишь все это самодурство. И ни твоя внешность, ни другие достоинства не вознесут вас выше простой уличной инди-группы. Для популярности нужны еще и деньги, грамотная промо-компания, организация концертов, выступлений, съемки клипов. — Ты права, — тихо произнес Тсукиоми, — Мне давно нужно было сделать выбор, определиться в том, чего же я на самом деле хочу. — Прямо с утра отправляйся к Хосокаве и принеси ему свои извинения, — посоветовала Майя, поднимаясь и закручивая волосы в пучок. — Да, я так и сделаю, — кивнул Икуто. Повернувшись, он посмотрел на девушку, которая облокотилась ладонями о подоконник и смотрела куда-то вдаль. Что он к ней чувствовал? Что он чувствовал к Аму? Почему Хинамори, которой он так сильно доверял, его предала? Почему, изменив, он не испытывал сожаления? Единственное, в чем Тсукиоми был уверен — это в желании сохранить группу и доказать всем, что он способен измениться. Больше всего на свете он боялся потерять друзей и лишиться возможности заниматься любимым делом. Поднявшись, Икуто подошел к Майе, обнял за плечи, прижал спиной к своей груди, положив подбородок ей на плечо. — Спасибо за поддержку, — прошептал музыкант, чувствуя тонкий аромат ее духов и тепло тела. — Обращайся, если что, — улыбнулась Игава, безотрывно смотря на ночной город. Рваные облака, цепляющиеся за крыши многоэтажек, холодное неоновое свечение и крупный белесый снег. Что она чувствовала к обнимающему ее парню? Он ей просто нравился или это было нечто большее? Почему на душе так неспокойно? И что же ждет их дальше? Рин просто стояла и смотрела на свое отражение в зеркале. Она не плакала, хотя очень хотелось. Не жалела себя, хотя это было так естественно для ее положения. Не ненавидела Лиан, хотя та фактически отбила Кая. — А разве Кай был когда-нибудь твоим? — спросила Казмаса сама себя, окидывая грустным взглядом невысокого, миловидного, полноватого паренька. Ради музыки она отказалась от всего. Даже от своей женственности. — Сама ведь тормозила. Вот и потеряла его. Дура, — очередной безответный упрек собственному отражению и неописуемое желание снова почувствовать себя девушкой. Привлекательной и яркой. Как в тот день, когда Мария ее приодела. Внезапно в голове возникла одна мысль, которую Рин сначала отмела, но та вернулась вновь. — А почему бы и нет? Все равно никто не узнает, — задумчиво протянула девушка. И в этот момент лежащая на краю стола книга грохнулась на пол. От неожиданности Казамаса подпрыгнула на месте и уставилась на напугавший ее предмет. — Знак! Это знак! — вырвалось у Рин, которая будто ждала чего-то, что подтолкнуло бы к решительным действиям. Не медля больше ни минуты, артистка выскочила из комнаты, направившись в сторону гардеробной. Большой пыльной комнаты, где хранились костюмы для выступлений, парики, косметика. Закрывшись на замок, Казамаса примерила несколько нарядов. С размером, конечно, было проблемно. Все певицы отличались просто поразительной тонкостью и звонкостью. Но черные свободного кроя штаны пришлись как раз в пору, скрыв неидеальные бедра. Что касается верха, то девушка остановила выбор на своей футболке и жакете в военном стиле. Картину преображения дополнил парик, благодаря которому, Рин стала обладательницей черных волнистых волос ниже лопаток. — Теперь макияж, — бормотала Казамаса, испытывая небывалый подъем настроения, — Так, надо вспомнить, как правильно рисовать стрелки. Вытащив линзы, артистка ярко подвела темные глаза, наклеила ресницы и подчеркнула губы розоватым блеском. Вскоре из зеркала на Рин смотрел не полноватый мальчишка, а привлекательная молодая девушка, умело скрывшая свои недостатки грамотно подобранной одеждой. Выбравшись из общежития через «черный ход», Казамаса отправилась бродить по городу и сама не заметила, как оказалась возле любимой кафешки. Заглянув в окно, девушка увидела Такуми. Парень сидел за крайним столиком прямо напротив того места, которое обычно занимала она. Сегодня он был без очков, в яркой шапке, светлой футболке, темно-синих штанах и высоких ботинках, на спинке стула висела куртка. Словно почувствовав ее любопытный взгляд, музыкант повернулся и посмотрел в окно. Машинально Казамаса шарахнулась в сторону, и чуть было не растянулась на асфальте. — Блин, — буркнула девушка, когда после неуклюжих взмахов руками все-таки смогла удержать равновесие. Облегченно вздохнув, Рин уже собиралась пойти дальше, когда дверь кафешки распахнулась, выпуская наружу Такуми. Юноша выскочил так неожиданно, что артистка непроизвольно вздрогнула и уставилась на взволнованного парня, который стоял без куртки. — Что-то случилось? — сконфуженно выдавила Казамаса, уводя взгляд в сторону. — Теперь всё отлично. Я успел тебя поймать. Собеседник довольно улыбнулся, схватив растерявшуюся от его слов Рин за руку, потащил ее в кафе. — Ты чего творишь? — возмутилась девушка, когда обрела дар речи от столь наглого поведения со стороны юноши. — Собираюсь угостить свою любимую пирожным. Разве в этом есть что-то сверхъестественное? — синие глаза вопросительно уставились в потрясенное лицо Казамасы. Она снова онемела не в силах выдавить из себя ни звука. Просто глупо выставилась на Такуми, который отодвинул стул и жестом пригласил ее присесть. — Какое будешь? — парень протянул остолбеневшей Рин меню, — Садись, давай. Не привлекай к нам излишнее внимание. Понизив голос, добавил музыкант, и девушка опустилась на стул, чувствуя себя полной идиоткой. — Ничего я не буду. Что ты такое городишь? — зло прошипела она, упорно избегая прямого взгляда собеседника. — Извини. Просто я очень рад, что на этот раз успел поймать мою любимую прежде, чем она сбежала, — парень улыбнулся, — Может, чизкейк? — Какую еще любимую? Мы же совсем незнакомы! Хватит нести бред! — она повысила голос, но тут же прикусила язык. Народ и так с любопытством глазел в их сторону. — Разве ты меня не знаешь? — Такуми перегнулся через стол, приблизив свое лицо к лицу девушки. — Тебя вся Азия знает. Как же я могу не знать? — она еле сдержалась, чтобы не отшатнуться. От волнения кровь ударила в голову. — Это точно. Но вот одного ты точно не знаешь. Я — твой давний фанат, — ярко-синий взгляд жадно скользнул по Казамасе. — Хватит уже. Сядь нормально, а то на нас смотрят, — Рин немного отодвинулась и выхватила из рук Такуми меню, — Я буду тирамису. — Надо же, моя любимая выбрала то же, что и я, — парень кивнул в сторону остывшей чашки кофе и наполовину съеденного пирожного. — Прекрати так меня называть, а то уйду, — огрызнулась Рин, комкая руками салфетку. — Думаешь, что я теперь так просто тебя отпущу, любимая? — музыкант сделал акцент на последнем слове, и Казамаса просто побагровела от бешенства. — Ты — ненормальный, — прищурившись, выпалила девушка, собираясь подняться и уйти. Но в этот момент подошла официантка с ее заказом. — Конечно, ненормальный. И все из-за тебя. В голове одна лишь ты, — протянул Такуми, пододвигая Рин тарелку с едой. — Вот съем и сразу уйду, — пробурчала артистка, она до сих пор не могла устоять перед сладостями. Да и происходящее казалось каким-то розыгрышем. Впервые в жизни Казамаса ощутила себя настоящей девушкой. — Давай, сходим на свидание? В эти выходные? — Такуми внезапно стал очень серьезным. — Нет! — рявкнула она, скользнув возмущенным взглядом по музыканту. Рин не верила, что он говорил правду. Слишком красивый, чтобы ему понравилась такая толстая серость, как она. — Почему? — Потому что я не хочу! Она снова посмотрела на юношу. Темно-русая челка, выглядывающая из-под шапки, падала на ярко-синие глаза, в которых застыло настоящее разочарование. Неужели он расстроился из-за ее отказа? — Это все из-за него, да? — спросил Такуми, и Рин чуть не подавилась пирожным, — Ты же влюблена в Танаку? — Всё! С меня хватит! Я пошла! Резко поднявшись и схватив сумку, Рин бросилась к двери и вскоре уже неслась по направлению к остановке. — Подожди! Не убегай! Пожалуйста! Такуми догнал Казамасу, схватил за локоть и развернул лицом к себе. Во взгляде читалась просьба. Девушка замешкалась, не зная, как поступить. — Нам не о чем говорить, — тихо произнесла артистка, — Поэтому отпусти меня. — Но это же ведь неправда! Ты пришла сюда не просто так! Ты пришла, зная, что встретишь меня! Его слова заставили ее вздрогнуть. Правда. Это была чистая правда. Подняв глаза, Рин робко взглянула в лицо собеседника. — Да, я пришла сюда, потому что Рен сказал, что парень из «Тенгу» в меня влюблен. И мне стало интересно. Но сейчас я понимаю, что совершила ошибку. — Одно свидание. Всего лишь одно свидание, — он сильнее стиснул руку Казамасы, во взгляде горела решимость. — Прости, мне пора. Мой автобус подошел. Вырвавшись из хватки Такуми, Рин понеслась к транспорту. На самом деле, она не знала, куда он едет. Главное было поскорее убраться отсюда. Ведь она находилась в жутком смятении. Сердце буквально разрывалось на части. — Если передумаешь, то приходи в субботу вечером в центральный парк! У нас там будет выступление! Я буду тебя ждать, любимая! Крикнул ей вслед музыкант, но Рин даже не обернулась.