Однажды ты увидишь радугу. Продолжение

Рин собиралась спать, когда в ее дверь громко постучали. Вздрогнув, девушка сразу же натянула поверх пижамы кофту. — Это я! Открывай, Рен! — послышался нетерпеливый голос Такуми, и артистка ужаснулась. А стук повторился. Больше похожий на грохот. Как будто юноша собирался выломать ее дверь. Зачем он притащился так поздно? И что это за нахальное поведение? — Ты что-то хотел? Я уже почти сплю, — сделав голос погрубее, пробасила Казамаса. Сегодня у них с музыкантом было назначено свидание, на которое Рин не явилась. Не то чтобы она не хотела. На самом деле, парень очень ей нравился. Но она боялась, что опять ничего не выйдет. Повторится история с Танакой. Поэтому девушка предпочла разорвать все контакты, просто исчезнуть, спрятавшись под личиной Рена. Она не хотела пережить очередное разочарование. — Открывай! Нам нужно поговорить! Быстро! А то выломаю дверь к чертовой матери! Окончательно опешив, Казамаса повернула ручку и отворила дверь так, что образовалась маленькая щелочка. — Ты чего разорался? — недовольно прошипела она, выглядывая в крохотный прогал. — Еще спрашиваешь? Неужели до сих пор ничего не понялА? — прорычал парень, врываясь в комнату. Захлопнув дверь, он закрыл ее на ключ, который засунул в карман джинсов. А потом выразительно воззрился на бледную Рин. В синих глазах горели гнев и упрек. — Значит, ты все знаешь? — тихо спросила Казамаса, уводя взгляд в сторону. По телу прошлась дрожь. Она не выносила, когда он так на нее смотрел. Слишком откровенно. Все эмоции наружу. Душа наизнанку. — Я всегда знал, что Рен — это моя Рин, — кривая усмешка исказила губы, и Такуми сделал шаг к девушке, машинально отпрянувшей назад. — Тогда почему ничего не сказал? Зачем обманывал? — она уже ничего не понимала, чувства смешались, хотелось и плакать, и смеяться одновременно. — Я ждал, когда ты сама решишь довериться мне. Не хотел торопить, боялся оттолкнуть. Ведь я люблю тебя, всегда любил, с самой первой встречи, — решительно проговорил парень, и сердце Казамасы сжалось в груди. Эта его прямолинейность убивала. Ей было сложно принять его слова, трудно в них поверить. — Я даже не знаю, что тебе на это сказать, — призналась Рин, наконец, заглянув в красивое лицо собеседника. — Скажи, что чувствуешь! Скажи мне правду! — он бросился к ней, схватил за руку и притянул к себе. Прикосновение обожгло сквозь тонкую ткань кофты. — Я не знаю. Отпусти меня. Прошептала девушка, пытаясь освободиться, но юноша не отпустил. Его взгляд жадно впивался в ее черты, ища ответ. — Ты хочешь быть со мной или нет? Говори! Если ты откажешь, то я уйду и оставлю тебя. Я не буду навязываться и портить тебе жизнь, — музыкант сильнее стиснул руку Казамасы, и та вдруг разозлилась. Что за ерунду несет этот парень? Как он может любить такую, как она? Бред. Бред. Полнейшая чушь. — Отпусти меня и уходи, — тихо, но твердо проговорила Рин, хотя сердце кричало о другом. Оно желало, чтобы Такуми остался, чтобы был рядом, любил, утешал, целовал. Но разум убеждал, что не стоит пытаться заводить отношения. В ее случае они приносят лишь боль. Как было с Каем, когда он ушел к другой девушке. Хотя она сама виновата. Разыгрывала дружбу, бегала от него, как последняя дура. И сейчас вела себя по такому же сценарию. — Все ясно, — горько усмехнулся парень, скрывшись за русой челкой. Ему было больно. Разбитое сердце нещадно ныло. Разжав пальцы, Такуми шагнул к двери, а Рин стояла и смотрела ему вслед. На глаза наворачивались слезы. Дура. Дура. Сейчас он уйдет и всё. Каким-то шестым чувством девушка понимала, что если отпустит, не остановит, то музыкант уйдет навсегда. — Подожди! Казамаса бросилась к Такуми и с отчаяньем вцепилась в его ладонь. — Не уходи, — выдохнула Рин, опустив голову, — Я соврала. Ты мне нравишься. Очень нравишься. Поэтому не уходи. Пожалуйста. Исступленно бормотала она, выпуская наружу то, что копилось последние месяцы. — Я просто боюсь любви, потому что она приносила мне лишь страдания, — продолжала артистка, по щекам текли слезы, — Но с тобой… с тобой все по-другому… и я не хочу, чтобы ты уходил… Ничего не говоря, Такуми повернулся и сжал Рин в порывистых, жарких, как и он сам, объятиях. — Я не уйду. Я всегда буду рядом с тобой, — чуть отклонившись, юноша нежно дотронулся до подбородка Казамасы, вынуждая ту заглянуть в его темно-синие глаза, светящиеся искренней любовью. — Я тоже. Я тоже всегда буду рядом с тобой, — улыбнулась она. Потянувшись, Рин коснулась губ Такуми в робком поцелуе. Сердце в этот момент колотилось, как ненормальное. Колени подкашивались. Но она решилась. В ответ парень пылко прижал ее к себе, углубляя поцелуй и путаясь пальцами в ее растрепанных, пахнущих фруктовым шампунем, волосах. Кай теснее прижал к себе Лиан, и та довольно хихикнула. Они смотрели телевизор у него дома, и температура постепенно накалялась. Красивая девушка, тесно льнувшая к нему всем телом, вызывала у Танаки естественную ответную реакцию. — Я так больше не могу, — внезапно признался шатен, скользнув пальцами по смоляным волосам раскрасневшейся певицы, — Не хочу, чтобы ты подумала, что мне нужен от тебя только секс, но я уже не выдерживаю. Я на грани. Темные глаза юноши затуманились желанием. Аромат ее тела пьянил, мозг постепенно отключался. — К черту воздержание, — прохрипела Лиан, которая испытывала точно такие же чувства. Приподнявшись, она стянула с себя свитер, оставшись в одном лифчике. Настолько откровенном, что Танака потерял все остатки самообладания. Потемневший взгляд скользнул по телу девушки, и музыкант рывком притянул ее к себе. — Ты обалденная. Всегда искал такую, — хрипло проговорил Кай, жадно целуя Лиан, отвечающую ему с не меньшим пылом. Безумие захлестывало обоих. Одежда летела на пол, руки шарили по телу, жар окатывал волной удушливого наслаждения. Он вошел в нее так резко, и так сразу, что девушка громко вскрикнула, впившись острыми ногтями в плечи юноши. Свихнуться. Потеряться в потоке сладких эмоций. Умереть, чтобы возродиться вновь. Любовь. Несомненно. Это была любовь.