Что бы ни случилось, мы всегда будем вместе

Пустые коридоры. Пустые комнаты. Пустые. Пустое. Всё кругом – пустое. Хина подолгу лежала в полумраке, на голом полу, вслушиваясь в размеренные звуки капель, стекающих из кранов. Если бы не они, то тишина, в которую было погружено это место, довело бы до большего безумия, чем то, что творилось в голове девушки, пока она была в лаборатории Заэля. Гриммджоу больше не приходил. Так она ему сказала. Таков был уговор. Или возвращение силы, или голодная смерть здесь, взаперти. Хотя иногда арранкар слышала его рейацу где-то совсем рядом, чувствовала его неосязаемое присутствие. Первые пару дней Хина с сосредоточением пыталась вспомнить, как она вызывала серо, что при этом чувствовала и откуда находила силы. Но раньше она и не задумывалась, как получаются подобного рода вещи, а теперь – и не додуматься. Затем желание действовать угасло. Оно превратилось в тупое зудение в голове, которое отчетливо складывалось в слова. Мусор. Тряпка. Позорное существо. Все они засели глубоко внутри, в самой сути, и никак не отпускали. Да, с ней поступили как с мусором. Пустили в расход. Но такое уж это место. И Хина понимала, что то, что она делает сейчас – остается бездейственна - самое глупое, что можно сделать. Но что делать, когда не понимаешь даже самого простого? Что она? Кто она? Задумывалась ли она? Знает ли она? Было ли время у неё понять? Её прежнюю жизнь забрали, выкинули, растоптали. Её выдернули в другой мир, непонятный, чуждый, дикий. Ещё не до конца научившись жить той жизнью, она уже получила другую. Что она видела здесь до сих пор? Смерть, жестокость, убийства? Так и что же тогда она хотела? Дома. Вернуться домой. Почувствовать то забытое чувство покоя, радости и силы. Знать, что есть кто-то рядом. Тот, кто бережет тебя. Кто помогает идти тебе. Кто поднимает, когда ты упал, кто утирает слезы, ободряет и дает сил. Лас Ночес? Это не дом, повторяла себе девушка. Тут никто тебя не пожалеет, никто не защитит, если ты сама не заявишь о себе и не защитишь себя. Но настоящего дома больше не было. И надо было играть по правилам этого места. Быть сильной. Но зачем? Если легче… вот так лежать, слушать гулкое капанье и впадать в голодное забвение. Кап, кап, кап… Ка…п… … Затем пропали мысли. Было невозможно думать ни о чем другом, кроме еды. Воды уже было недостаточно, чтобы заглушить голод. Недостаточно, чтобы унять дрожь и недостаточно, чтобы согреться. Следом за душевным истощением Хину постепенно настигало телесное. Движения путались, конечности то и дело давали сбой, и чаще всего Хина передвигалась по купальне ползком на коленях. Головокружение и тошнота сменялись ознобами и провалами. С каждым днем звуки капель становились все громче, раздаваясь приглушенным эхо в болезненном сознании, в то время как тело изнывало от нехватки пищи. Иногда Хине начинали слышаться какие-то другие звуки, но как только девушка начинала искать источник, они исчезали. А потом из нелепой какофонии выделился один, четкий, ясный, как небо под куполом. Детский голос, переходящий в тихий плач. И у этого звука не было источника. Он словно исходил из самой головы. Он то прекращался, то начинался, прерываясь на звенящую тишину купальни. И вот однажды он прервался не тишиной. Ключ погрузился в замочную скважину, провернулся. Дверь открылась. Легкие шаги и шорох ткани. Звук до сознания Хины дошел не сразу. Он не испугал её, не обрадовал. Он был утомляющим. Вынуждающим двигаться. Хина уже не чувствовала рейацу, но была уверена, что это не Джаггерджак. Хина уцепилась за борт небольшого квадратного резервуара и поднялась с пола. Левая рука, затекшая при лежании, неловко соскользнула в воду. Рукава там так и не было. После того случая Хина не стала его ни пришивать, ни обрезать рваные края. - Боже – боже, что за ужас я вижу? Голос говорящего прозвучал как в тумане. Хина подумала, что эта очередное помутнение, до тех пор пока не соизволила поднять голову и сфокусировать взгляд. Источник звука моментально пробудил Хину от забытья. Убрав мокрой ладонью волосы с лица, девушка увидела перед собой альбиноса. Только ему могла принадлежать такая странная речь. Ичимару Гин стоял у входа в купальню, озираясь по сторонам. Он не улыбался. - Я тебя нашел, - уклончиво протянул он. Хина недоумевающе смотрела на посетителя и пыталась заставить свой мозг думать. Сосредоточение приходило с трудом, и кроме того взгляд то и дело застилала мутная пелена, и девушке пришлось ждать несколько минут, чтобы зрение пришло в порядок. Всё это время Ичимару Гин выжидающе наблюдал за Хиной. - Кажется, твой дружок и правда сморил тебя голодом, - альбинос прищелкнул языком и покачал головой. – Твое хорошенькое личико уже совсем не хорошенькое. - Что вы… здесь забыли… - произнесла Хина и сама испугалась своего голоса. Рваные и сиплые звуки были больше похожи на тявканье или невнятный животный рокот. Хина прокашлялась, чтобы повторить вопрос, но, кажется, капитан её понял. Усевшись на бортик резервуара, он откинул полы халата. За пояс была заткнута катана. Девушка вздрогнула и отшатнулась, отцепившись от резервуара. Стоило ей встать в полный рост, как к горлу тут же подкатила тошнота, а ноги, дрожа, сами собой опустились обратно на кафельный пол. Стараясь отогнать от себя выворачивающие ощущения, Хина начала быстро и глубоко дышать, рискуя тем самым заработать новое головокружение. - Я бы мог воспользоваться им, - Ичимару указал взглядом на меч. – Но гораздо интереснее наблюдать, как ты сама себя убиваешь, - шинигами замолчал и снова посмотрел по сторонам, словно видел эти купальни первый раз в своей жизни. - А по правде говоря, хотел бы я наблюдать дальше, то не зашел бы сюда, а смотрел на тебя со стороны. Тошнота наконец отступила. Хина слышала, что говорил альбинос, но смысл его слов доходил не сразу. Сделав усилие, девушка подняла голову и вопросительно посмотрела на чужака. - Ты помнишь комнату с мониторами? Думаешь, оттуда можно наблюдать только за помещением, где призывают силу пустого? Слова Ичимару Гина начали заставлять Хину соображать. Мониторы. Наблюдение. Как она не догадалась раньше? Все это время чужаки знали, где она?! И Заэль тоже мог знать! И забрать обратно! И Эспада могла знать, и прийти к Гриммджоу и убить её! - Я вижу, ты поняла, - альбинос закрыл катану. – Признаюсь, с самого начала я понял, что с тобой что-то не так. - Почему это ещё? Девушка опустила ладонь в резервуар. Ощущение холодной воды на коже помогало концентрироваться. Слушать альбиноса уже было гораздо легче. - Хм…. пустые… как бы они не выглядели, они больше походят на животное, чем на человека, ну, за исключением арранкара. А ты… когда тебя привели сюда, ты была похожа на выпотрошенные человеческие останки. Слишком любопытная. Слишком разговорчивая. Слишком… человечная? Стараясь уловить западню, Хина вслушивалась в каждое слово чужака, хоть это и давалось с большим трудом. - Я догадывался, что ты не совсем пустой, а вот Айзен-тайчо сразу все понял. Он наблюдал за тобой. И я наблюдал. - И как вам ваше наблюдение? - Мне всё ещё очень любопытно, - в голосе Ичимару послышалось довольство. - Я рада за вас…- прошептала Хина и снова облокотилась на прохладный кафельный борт. Её усилий хватило не на долго. В глазах снова то и дело стала появляться муть, но хуже было то, что к голосу Ичимару Гина стал примешиваться детский далекий плач. - Я был крайне разочарован, когда ты лишилась рейацу. Недоволен, я бы даже сказал. Но Айзен-тайчо решил, что это будет интересный эксперимент. Душа, обычная душа с пустым внутри. Что с ней сделает Хогиоку? Как оказалось, ничего… Хина зажмурила один глаз, а оставшийся подняла на Ичимару. Так было проще смотреть и фокусировать взгляд. Шинигами приподнял широкий белый рукав и опустил тонкую белую кисть в прохладную воду. - Но потом я увидел, как ты приходишь в себя, находишь силы идти. А потом и вовсе оказываешься здесь, барахтаешься в попытках добраться до своих сил. Такая маленькая, такая храбрая. Надо отдать тебе должное. Твоё скромное существование не оставило некоторых в стороне. - Я думала, я мало кого интересовала. Гораздо приятнее – убить меня, как я поняла... - Ну, как видишь, никто этого не сделал. Я старался, чтобы никто не тревожил тебя, пока ты залечиваешь раны. Надо отдать должное и твоему другу, он хорошо о тебе заботился в меру своих сил. - А шрам? Что со мной сделали? - Мы подумали, что если пустой внутри тебя погибнет, можно попробовать помочь тебе другим способом. – Ичимару вынул худую руку из резервуара и стал наблюдать, как капли стекают по пальцам. - Видишь ли… Не всем удается пройти превращение. Тебе это удалось, и было бы жалко избавляться от функционирующего экземпляра. Заэль просто исследовал тебя. Впрочем, да, остальные арранкары до сих пор хотят повеселиться. Вот, снова… детский голос, то ли смех, то ли плач, исходивший из ниоткуда и отовсюду. - Ну а вы зачем сюда пришли? – девушка повысила голос, как могла, стараясь заглушить посторонний звук, исходящий из своих галлюцинаций. - Если ты будешь умничкой, то я тебе помогу решить твою проблему. Вдруг всё отступило. Тошнота, головокружение, туман, голос, и в сознание Хины пришла необыкновенная ясность, вызванная всего лишь одним словом «проблема». - Зачем вам это надо? - Боже, боже, Хина, ты меня совсем не слушала? – Ичимару покачал головой и пристально посмотрел на девушку. - Хотя, впрочем, сейчас не самый подходящий момент ругать тебя. Повторюсь, после встречи с Хогиоку выживают не все, а тебе удалось. Поэтому вместо того, чтобы выбрасывать тебя, есть смысл помочь тебе. Но прежде чем это сделать, я хочу удовлетворить своё любопытство. Девушка растерялась. Ичимару улыбнулся во весь свой широкий рот, чем стал похож на змею. - Как ты, обычная душа, оказалась здесь? Как ты выжила в Хуэко Мундо? - Я слишком давно здесь, чтобы вспомнить, откуда я попала сюда, - ответила Хина. – Я выжила здесь только благодаря белой пантере. - Тому синеволосому арранкару? – искренне удивился чужак. – Неожиданно… Помнишь ли ты свою жизнь до этого? Хина задумалась. Уже не было смысла что-то отрицать, тем более шинигами был готов помочь, но её молчание так затянулось, что Ичимару Гин принял его за ответ, снова прищелкнул языком и наклонил голову набок. - Неужели ты притащилась суда только ради того, чтобы вернуть себе прежний человеческий облик? Хина лишь удивленно раскрыла рот, не находя нужных слов. Чужак засмеялся, поднялся с бортика и поправил белоснежный халат. - Айзен-тайчо прав, и силы пустого у тебя должны остаться. Всё благодаря твоей маске. Есть она – есть сила. Но раз ты не пустой, то и прием с Хогиоку – не твой вариант. - Голос чужака поражал своей серьезностью. – Хоть ты и не шинигами, но вполне возможно, что тебе удастся вернуть силу, если ты попадешь в свой внутренний мир. Для этого тебе надо медитировать. К слову, в твоем состоянии, ты очень близка к успешному погружению в собственное внутренне пространство. - Это ваш единственный совет? - Конечно. Большего тебе и не положено знать. Так что желаю тебе выжить после встречи со своим внутренним пустым. Хина на секунду посмотрела в своё отражение. - Кстати, почему тебя зовут Хина? Как будто в нем чего-то не хватает, как будто ты чего-то не договариваешь. М? – спросил в дверях альбинос. - Я не помню своего настоящего имени, - прошептала девушка, отрывая глаза от зеркальной глади воды. - Врушка, - ухмыльнулся шинигами. - И да, всё-таки у меня есть для тебя ещё один совет. Если у тебя всё получиться, то стоит сообщить об этом Айзену-тайчо, чтобы он соизволил помиловать тебя. И помни – я за тобой наблюдаю! – Ичимару прокрутил в пальцах небольшой ключ. Дверь захлопнулась. Стоило только альбиносу исчезнуть, как все силы, которые Хина выуживала из себя, как только могла, исчезли. Помутнение рассудка, тошнота и головокружение обрушились с новой остротой. Не в состоянии побороть свою телесную слабость, девушка разжала пальцы и осела на холодный пол. Но вместо очередного голодного обморока в её сознание снова вклинился детский плач.