Кажется, мы где-то проебались с воспитанием!

      — У вас есть минута, чтоб освободиться от наручников и достать ключ, что лежит на полу между вами. Он открывает ошейник и намордник, но время есть на что-то одно… На что вы готовы пойти, чтобы снять наручники и дотянуться до спасения? Кто из вас решится пожертвовать собой ради другого, или каждый сам за себя?!       Смотрю на ключ, что лежит на грязном полу в окружении мусора, перевожу взгляд на Тео… Друг смотрит на меня, но его глаза не могут сфокусироваться. Тео пытается собраться, но, похоже, его организм хуже справляется с последствиями газовой атаки. Друг приходит в норму, но медленно и справиться с испытанием сам не сможет.       — Когда закончится время, балка, на которой ты сидишь, Тео, опустится, и ты повиснешь на цепи… Сломается ли твоя шея сразу или ты задохнёшься в течении следующей минуты, мне не известно — продолжает голос, что звучит из динамика, расположенного рядом с камерой. Понятно, что он нас видит и слышит, но меня больше пугает, что этот ублюдок знает наши имена — Харлей, как ты и сама поняла, не успей вовремя смерть будет быстрой, но от этого не менее мучительной… Твою голову просто разорвёт на маленькие кусочки.        Единственное, что я могу так это показать в камеру средний палец, ведь говорить не получается. Даже промычать не выходит. Боюсь нажать сильнее на пластину, что между моими зубами, и эта хрень на моём лице сработает по назначению.       — Харлс, возьми ключ! — Тео уже лучше соображает, но всё ещё заторможено. — Сними с себя это… — качаю отрицательно головой на просьбу друга. Я не буду спасать сначала себя! Да, у меня есть инстинкт самосохранения, и я пойду на всё, чтоб выжить, но жизнь друга, почти брата, для меня в большем приоритете.       — Игра началась! — извещает голос.       Из железяки, что на моей голове, что-то вылетает, и на затылке начинает тикать таймер. Это был предохранитель на дистанционном управлении. Так же предохранитель вылетает из-под балки, на которой сидит Тео. У нас есть минута, чтоб спасти себе жизнь.       Поднимаю голову, смотря на свои наручники. Зацепиться за цепь и подтянуться до крюка, чтоб снять её с него займёт больше времени, чем я просто выскользну из них.       Завожу во внутрь к ладоням большие пальцы и, надавив, вывожу кость из сустава. Сложив запястья, выскальзываю под собственным весом из колец наручников, обдирая кожу. Этому трюку меня научила мама, со словами: никогда не знаешь пригодится ли.       Приземлившись на пол, отбивая собственную задницу, встряхиваю уже свободными руками, возвращая на место сустав. Упав я смахнула ключ ногой и теперь он где-то под мусором… Шаря руками по полу, я умудрилась порезаться ещё больше, но, найдя ключ, первым делом я спешу помочь другу. Подтянувшись, держась за деревянную балку, на которой сидит Тео, бью по лицу друга, чтоб пришёл в себя, оставляя на его лице звонкую оплеуху. Запрыгнув на балку, вставляю ключ в замок, что висит на шее друга и фиксирует цепь его удавки. Балка не выдерживает вес Тео и мой, ведь друг, придя в себя, начал дёргаться, она падает раньше, чем должна была, повесив его. К этому времени я уже повернула ключ в замке, и мы падаем на пол. Если я на колени, то Тео на полусогнутых ногах сбрасывает с шеи цепь, что его душит, разматывая, пока та не натянулась.       В моей руке остался ключ, и я пытаюсь на своём затылке найти замок, чтоб снять намордник с лица, пока тот не сработал. Передо мной на колени падает Тео и, забрав ключ, помогает освободиться. Ускоряющиеся тиканье означает, что пошли последние секунды. Закрываю глаза, зажмуриваясь, но вот он — щелчок замка, и Тео снимает с меня этот убийственный намордник.       Стоит мне отклониться назад, как он срабатывает прямо перед моим носом щёлкнув, словно медвежий капкан. Тео отбрасывает его в сторону, а в следующую секунду друг обнимает меня, пряча от камеры своей спиной.       — Ты в порядке? — отстраняюсь, проверяя шею Тео.       — Я?! — издаёт истерический смешок — А ты?       — Жива, — констатирую факт, но я точно не буду в порядке, пока не выберусь отсюда.       Разминаю лицо, проверяя руки. Я всего лиши оцарапалась, заживёт и даже шрамов не останется. Начинаю осматриваться, комната маленькая с одной дверью и двумя окнами, что забиты досками. Найдя свою обувь у двери и обувшись, подхожу к окну и выламываю одну из досок.       — Где мы? — Тео так же обувается, сидя на полу, сняв наручники со своих рук.       — Понятия не имею, — отхожу от окна и друг видит, что за досками они заложены кирпичом. — Остаётся дверь! — стоит мне махнуть рукой в сторону выхода, как замок на нём щёлкает, и дверь приоткрывается.       — Какие гарантии, что в следующей комнате нас не убьют? — Тео косится на меня.       — Их нет, — выхожу в более свободное помещение, что является круглым залом с ещё пятью дверями. Чтобы не было дальше, в той комнате в которой мы очнулись я оставаться не намерена.       На четырёх из пяти дверей стоят замки, точно такие же, как и на нашей. И лишь на одной нет ничего. Логично предположить, что это выход, так как за четырьмя другими дверями наверняка такие же камеры, как и наша.       — Заперто! — Тео пытается открыть дверь, но она не поддаётся.       — Возможно, ещё рано, — встав посередине круглого зала, я осматриваюсь.       — В смысле? — друг поворачивается ко мне лицом.       — В том, что мы первые, кто вышел, — указываю на двери. — Пять дверей, пять делегаций от фракций, два человека в комнате… Одно испытание!       Переглянувшись с другом бросаемся к остальным дверям, на которых замки с нашей стороны. Дёрнув засов, что стоит на механической подножке и управляется дистанционно, открываю ближайшую дверь. Так и нас выпустили по финалу испытания, Наблюдатель просто нажал на кнопку.       — Дружелюбные?! — попав в комнату, вижу представителей фракции солнечных распиздяев.       — Помоги нам! — кричит парень.       Если наше испытание было на силу, волю и братство, то испытание дружелюбных в стиле их фракции. Парень и девушка, что были сегодня на собрании в данный момент закопаны по самое горло. В полу прорезан отсек в несколько метров, до краёв засыпанный землёй, что войдя я увидела головы дружелюбных на уровне пола. У них свободна лишь одна рука, а перед носом на расстоянии вытянутой руки в землю воткнуты маленькие лопаты, чтобы они смогли откопать себя вовремя, пока сверху на их головы не опустится по огромному молоту, словно как на наковальню.       Если парень уже откопал себя по грудную клетку, то девушка пытаясь достать свою лопату, опрокинула её и теперь дотянуться не может. Подхватив лопату, подаю её девушке, чтоб она смогла копать, а сама помогаю ей, отрывая землю руками.       — Где таймер? — спрашиваю у зарёванной девушки.       — Пока свет не станет оранжевым, — отвечает девушка, имея в виду освещение в комнате. — А когда загорится зелёным, мы умрём!       — Понятно, — начинаю отгребать её вокруг. — Двигайся! Растряси землю вокруг себя, — приказываю девчонке, чтоб её было можно быстрее вытащить, а белый свет щёлкает, сменяясь оранжевым. — Вот, блять!       — Брось её! — кричит парень. — Помоги мне! — дружелюбный откопал себя по пояс, но выбраться не может.       — Ну надо же какой ты герой, — рычу на него, продолжая помогать девушке. — Маши лопатой живее, придурок! — поднявшись на ноги, беру девчонку за предплечье и тяну со всей силы, она же помогает себе руками, отталкиваясь от земли. — Давай же!       Как только мне удаётся вытянуть её загорается зелёный свет, и молот, который удерживала подпорка, срывается, и с угла ста восьмидесяти градусов это должно было выглядит, как человек забивает гвоздь. Один удар и шапочка гвоздя стоит вровень со стеной. Но человеческая голова бы разлетелась вдребезги от такого удара. Едва не зацепив девушку молот бьёт в то место, где секундой раньше ещё была её голова.       — О, боже, нет! — дружелюбная начинает плакать с новой силой, ведь парню, что был с ней из одной фракции повезло меньше. Он не смог вовремя выбраться, хотя оставалось освободить только ноги. Парень нагнулся вперёд, цепляясь за рыхлую землю, и пытался подтянуться. Сорвавшийся молот перебил ему хребет, разрубив парня на две части. Только сейчас понимаю, что молоты были заострены пикообразно. Он так и умер, зацепившись руками за землю, с головой, положенной набок, открытым ртом и широко распахнутыми глазами… Дружелюбный погиб.       — Поднимайся, — пытаюсь помочь девушке.       — Нет. Нет! — плачет она, крутя головой и цепляется за меня.       — Хватит, успокойся! — пытаюсь не делать ей больно, но то, что больно мне, ей похоже плевать. — Хватит! — размахнувшись, со всей силы бью пощёчиной по её лицу, что девчонка вышла из истерики.       — Больно, блять! — зелёные глаза дружелюбной в момент просыхают и смотрят с обидой.       — Отлично! — поднимаюсь, отпустив её и оставив сидеть на полу. — Дверь открыта, выходи!       Выйдя в круглый зал вижу, что Тео уже открыл вторую дверь по своей стороне за то время, пока я была в комнате Дружелюбия. Бегу дальше, а за следующей дверью оказывается Искренность.       — Харли, помоги мне! — кричит Лайт.       Испытание искренних представляет собой огромный резервуар с водой, что заполняется через прорванную трубу под самым потолком. Изначально аквариум был пуст, и на его дне сидели Искренние, связанные одной цепью. Цепь проходит через большое железное кольцо, что вмонтировано в дно прозрачного аквариума, а каждый из концов цепи крепится за ногу одного из правдолюбов. Как только игра началась, аквариум начал заполняться водой. Всплыть одному человеку в верх к краю, чтоб не захлебнуться не так сложно… Проблема в том, что если всплывёт один, то второй останется на дне. Длина цепи позволяет быть на поверхности только одному из пленников, в то время как второй сидит на дне аквариума у вмонтированного кольца.       Это такая аналогия весам? Баланса? Или какой-то ещё хрени попробуй разберись…       Выжить обоим не составит труда, если меняться и по очереди дышать, а после погружаться, чтоб второй смог вдохнуть. Ключ от замков на их ногах висит над аквариумом на цепочке. Один из них мог вполне его сорвать в тот момент, как аквариум бы полностью заполнился. Но нет! Девушка, что была в составе делегации из Искренности, сейчас находится под водой, словно безмолвная рыба.       Когда вода начала заполнять аквариум Лайт, так как сильнее, всплыл и зацепился за его край, чтоб не уйти под воду, его же девушка захлебнулась, когда вода заполнила емкость выше её роста. Кан спас себя, но застрял, боясь разжать пальцы и выпустить край аквариума из рук. Напор воды уже пошёл на снижение заполнив аквариум, она начала переливаться через край.       — Охренеть! — слышу голос рядом с собой, оглянувшись вижу дружелюбную на входе.       — Не подходи и без истерик, — предупреждаю дружелюбную, а сама указываю пальцем на ключ. — Лайт, ты должен его взять!       — Нет! — Кан отплёвывается, чтобы держаться на плаву и дышать он должен запрокинуть голову выше уровня воды, но стоит ему устать и отпустить край аквариума — он покойник. — Я не могу.       — Ты должен! — прикрикиваю на него. — Возьми ключ, сними цепь с ноги, и я помогу тебе выбраться… Лайт, неужели ты такой слабак? Твоему папочке будет за тебя стыдно!       Слова упоминания об отце имеют мотивационный смысл, ведь единственный, кого этот ущербный уважает, так это своего отца. У всех свои страхи, но самый большой страх Лайта — разочаровать Джека… Поступить так, что его действия отразятся на имидже Кана старшего и на всей фракции в общем.       — Ты в конец охренела? Как ты смеешь?! — его трясёт, то ли это от холодной воды, то ли от стресса… В первом случае он может получить переохлаждение, а во втором всего лишь станет совсем дурачком.       — Ну надо же есть реакция, — издеваюсь, раздражая его и выводя из ступора. — Эй, принц Искренности, давай по-честному? Ты ведь ссыкло и ни на что не способен?! Что? Бесстрашие должно прийти и спасти тебя? — бью ладонью по стеклу аквариума. — Быстро взял ключ!       Лайт перестаёт стучать зубами, а на его щеках начинают перекатываться желваки. Отпустив край аквариума, Кан вытягивает одну руку вверх, стараясь ухватить ключ, и со второй попытки ему это удаётся.       — Что теперь? — косится на меня.       — Я не полезу в воду, — выгибаю бровь, смотря ему в глаза. — Нырни и сними цепь с ноги, а когда вынырнешь, я помогу тебе выбраться.       — Хорошо, — закрывает глаза собираясь с духом и досчитав до десяти или помолившись ныряет под воду, открыв замок и сбросив с ноги цепь, он пытается как можно быстрее всплыть.       — Прекрати махать руками! — кричу на него, когда он вновь на поверхности. Дружелюбная помогает мне, придерживая Кана.       Выбравшись из аквариума, Лайт садится на пол, облокотившись на него спиной, прячет лицо в ладонях. За его спиной всё также плавает искренняя, и Кан не хочет на неё смотреть вновь. С него течёт, и так же как и нас его раздели, оставив лишь брюки и майку.       — Помоги ему, — прошу дружелюбную. Она всё ещё не перестаёт плакать, слёзы сами катятся из глаз, но по крайней мере у неё больше нет истерики.       — У меня не было выбора, — произносит Лайт, посмотрев на меня. — Я ответил ему правду, но один из нас всё равно умер бы…       — Нет, у тебя он был, — хмурюсь, отведя от него взгляд, я смотрю на искреннюю. — И ты его сделал! — поднимаюсь на ноги. — Не волнуйся, никто тебя винить не будет, ведь против инстинкта самосохранения не попрёшь… — выхожу в круглый зал. — В любом случае, если попросишь, твой отец придумает героическую историю спасения, которую ты сможешь продать прессе.       — Пошла ты! — кричит мне в след Кан.       — А я бы на твоём месте не отставала от неё, — дружелюбная идёт за мной, раз Лайт уже меня посылает, значит, с ним всё в порядке.       — Больше никто не выжил? — задаю вопрос Тео, когда друг выходит из противоположной камеры, где были эрудиты.       Парень и девушка из Эрудиции выходят следом за другом, на их одежде кровь. Испытание для Эрудиции было не менее жестоким. Ребят поставили друг напротив друга, а тела проткнули стержнями арматуры так, что один стержень проходил через них обоих. Расчёт был настолько точным, что работай эрудиты сообща и не спеша — остались бы живы, вынимая стержень за стержнем, при этом чувствуя жуткую боль. Стержни арматуры не задели жизнен важные органы и крупные артерии, но проходили достаточно близко к ним. Если бы один из них поторопился, освобождаясь и надавил на железный штырь, то убил бы другого. Но лучшая черта фракции Эрудитов — это хладнокровность и собранность, поэтому сейчас оба эрудита и живы.       — Делегация Отречения? — кошусь на последнюю дверь.       — Им дали в руки по ножу и предложили выбрать, кто умрёт… — отвечает Тео. — Харли, в их комнате не было ловушек. Вообще нихрена не было! Они одновременно убили себя, чтоб спасти другого… Хотели пожертвовать собой, но получилось по-идиотски, — друг стоит за моей спиной и так же смотрит на двух альтруистов.       Их поставили на колени, вручили нож и предложили выбрать, кто умрёт… Нам с Тео дали тот же выбор — пожертвовать собой или бороться за выживание. Фишка в том, что во всех пяти случаях командная работа могла спасти жизнь обоим! Мы с Тео это доказали. Эрудиты это доказали! Брось отречённые ножи, отказавшись выбирать, могли бы остаться в живых… Расчёт был сделан на их самопожертвование. Дружелюбным нужно было откапывать друг друга, выкапывая яму между собой и когда бы сработали молоты то пролетели бы мимо и по обе стороны от них. Дружелюбным просто нужно было пойти друг другу навстречу и обняться…       — Он проверял нас, — поворачиваюсь к другу. — Проверял принадлежность к представляемой нами фракции…       — Кто, он?! — Лайт всё ещё мокрый, но он где-то нашёл свой пиджак.       — Наблюдатель, — отвечает Тео. — Серийный убийца, но по факту сам не убивает.       — Вынуждает жертв делать это за него, — фыркает эрудитка. — Гандон!       — В Чикаго нет серийных убийц! — Лайт злится.       — Джек утаил это от тебя? — немного хмурюсь. — Да, ладно? Отец не рассказал тебе?! — посмеиваюсь и, чтоб не держать завесу тайны перед остальными, начинаю объяснять. — Этот убийца сродни городской легенде… Ещё в двадцатом веке был такой серийный убийца, — развожу руками, имея ввиду камеры испытаний. — Говорят, у него был ученик, а у того свой, и так далее до нашего времени… Было известно лишь имя самого первого, кто начал все эти игры, но не последующих.       — Пила! — соображает эрудит и называет прозвище первого убийцы. — Видел статью, — отвечает на немой вопрос девушки из своей же фракции.       — Тот, что убивает в наше время, Бесстрашие называет Наблюдатель, — перехожу к тому, с кем столкнулись лично мы. — Похищает не больше десятка человек в год, заставляет участвовать в своих испытаниях, играя на выживание… Кому-то удаётся выжить, но не всем.       — Если это правда, тогда почему выжившие молчат о том, что с ними сделал этот маньяк? — Лайт делает шаг вперёд. — Где предупреждение: не гуляйте допоздна, дети?! Почему, мать вашу, Бесстрашие покрывает убийства?!       — Совет города решил умолчать и не пугать народ… Это была идея твоего отца, Лайт! — делаю шаг ему навстречу, отвечая. — Лидер Искренности решил солгать людям своего города!       Лицо Кана младшего меняется целым спектром эмоций: непонимание, злость, обида — и это только в отношении своего отца. По глазам вижу, меня же он хочет придушить, но понимает, что я ему скорее глотку через задницу вырву, и что мы все ещё в опасности, а он один раз уже сегодня чуть не умер.       — Выжившие не рассказывают о случившимся с ними из-за сыворотки памяти, — продолжает Тео. — Они просто не помнят, а все ранения списываются на несчастный случай, при котором они потеряли память.       — А те, кому не посчастливилось выжить? — дружелюбная не понимает, как Совет города списывает пропажу людей, в то время, когда Чикаго окружён стеной.       — До нас все жертвы всегда были одиночки, — отвечает Тео. — Ни семьи, почти нет друзей… Мы первые, кого будут искать.       — Но почему мы? — эрудитка смотрит на каждого из присутствующих.       — Потому что мы — будущее города… — цитирую речь Лайта и до меня доходит. — Мы дети первых лиц фракций, — указываю на себя и Тео. — Дети Лидеров Бесстрашия, — указываю на Лайта. — Сын Лидера Искренности, — смотрю на Дружелюбную. — Ты ведь племянница Джоанны, Лидера Дружелюбия, верно? — дружелюбна мне кивает, отвечая. — Папа или мама ведущие исследователи Эрудиции? — смотрю на умников в синим, а они, переглянувшись, тоже начинают понимать. — Я знаю этих альтруистов! — показываю за свою спину. — Были братом и сестрой, дети первого советника лидера Отречения…       — Хочешь сказать, я виноват? — Лайт указывает на себя пальцем. — Моя речь?!       — Не льсти себе! Твоя речь была дерьмовой, — фыркает эрудитка, а остальные её поддерживают. — Но ты затронул тему будущего… Мы — будущее Города Ветров, Наблюдатель выясняет соответствуем ли мы своим фракциям.       — Поздравляю! — звучит голос из динамика. — Только столкнувшись со смертью, человек может раскрыться, показывая своё истинное лицо, а не удобную маску, выраженною фракцией и её идеалами. Мисс Дрейк, я удивлён вашей породой…       — Породой? — переспрашивает дружелюбная.       — Бесстрашие, — отвечает ей Кан, закатив глаза.       — Урождённые, — поправляю его. — Мы все — урождённые своих фракций, но не все мы, столкнувшись с опасностью, показали приверженность идеалам…       — Вы смогли освободиться, но сможете ли вы выжить?